Института научной информации по общественным наукам, Центра гуманитарных научно-информационных исследований, Института Всеобщей истории Российской академии наук 28 страница
Разбирая проблемы интерпретации культур и влияние концепции культуры на концепцию человека, Г. полагал, что научное объяснение состоит не в сведении сложного к простому, а скорее в замене сложности менее интеллигибельной на сложность более интеллигибельную. Еще Леви-Стросс обращал внимание на то, что научное развитие (в т.ч. и в отношении исследования человека) обычно заключается в замене простых картин на более сложные. Прежняя простота предстает ныне невыносимым упрощением. Уайтхед, по мнению Г., определил максиму для естеств. наук след. образом: “отыщите простоту и подвергните ее сомнению”. Он вполне мог бы предложить другую максиму для наук общественных: “отыщите сложность и упорядочите ее”, в соответствии с к-рой и развивалось исследование культуры.
Появление во времена Просвещения научного представления о культуре сопровождалось ниспровержением господствовавших в то время упрощенных взглядов на челов. природу. Г. ставит в центр своего анализа понятие культуры. Он критически относится к тайлоровскому антропол. подходу к культуре и определяет культурную антропологию (на этногр. этапе ее развития) как “плотное описание”, суть к-рого в построении стратифицированной иерархии смысловых структур. Но при полевой работе этнограф сталкивается с очень сложными, нестандартными и неявными структурами, к-рые трудно бывает понять и воспроизвести. Г. выделяет ряд характерных черт этногр. описания, суть к-рого в интерпретации потока социального дискурса и фиксации результатов в формах, доступных для языкового общения. Г. выступает против попыток представить культуру как особую “сверхорганич. реальность” или как совокупность моделей поведения. Полемизирует он и с когнитивной антропологией Гудинафа, делавшего упор на субъективность культуры. Антропологи часто игнорируют тот факт, что имеют дело не с самой культурой и “туземные модели” культуры есть не что иное, как рефлективная абстракция.
Последующее научное развитие было связано с попытками реконструировать оценку человека и культуры. Наметившийся с нач. 70-х гг. пересмотр методол. позиции в сторону разработки многообразных, не связанных с к.-л. глобальными теор. схемами, независимых концепций нашел отражение и в антропол. исследованиях. Именно этот процесс был четко зафиксирован Г. в его сб. “Интерпретация культур” (1973). Он полагает, что антропологи, попытавшись отыскать сложность и обнаружив ее в масштабах, к-рых они и не предполагали, завязли в мучительных усилиях по ее упорядочению.
Концепция культуры в работах Г. претерпевает эволюцию от описания культуры как ценностно ориентированного действия в духе М. Вебера к пониманию ее как совокупности многообразно проигрываемых игр. Позднее Г. начинает рассматривать культуру как текст, точнее, как паутину значений, сплетенную запутавшимся в ней человеком. Следовательно, для Г. важен тезис, что понимание культуры невозможно без диалога и культурный анализ состоит не в поиске схем и законов. На основе личного опыта и интуиции антрополог пытается погрузиться в мир исследуемой культуры, данная научная попытка будет тем успешнее, чем больше значений и символов ему удастся интерпретировать.
Отталкиваясь от идей символ, подхода к культуре, к-рый, по его мнению, в чистом виде. страдает схематизмом, Г. создал проекткультуры семиотической, к-рую он понимает как культуру говорящего, производящего орудия и символы животного. Только человек имеет культуру и, соответственно, религию как систему создаваемых им смыслов. Интересна дискуссия Г. с теологом культуры Тиллихом, для к-рого религия — “неожиданная встреча человека со смыслом бытия”. Если Тиллих представлял религию как “конечный интерес”, как исток, основу всех культурных смыслов, то для Г. религия может рассматриваться как культурная система. Культура в целом представляет собой набор значений, воплощенных в символ, формах, включающий в себя действия, выражения и смысловые объекты разл. рода, благодаря к-рым индивиды общаются друг с другом и делятся своим опытом, идеями и убеждениями. В рамках этой концепции культуры Г. формулирует осн. требованиякультурного анализа: суть его в прояснении указанных наборов и интерпретативной экспликации значений, воплощенных в символич. формах. Т.о., Г., как отмечают зап. ученые, исследование культуры сводит к деятельности, более схожей с интерпретацией текста, чем с классификацией природных объектов, флоры и фауны. Исследование культуры требует не столько отношения ученого, направленного на классификацию и колич. анализ, сколько чувствительности интерпретатора, стремящегося разделять типы значений, проводить различие между оттенками смысла и рассматривать в качестве интеллигибельного тот образ жизни, к-рый уже наполнен значениями для тех, кто его ведет. Т.о., в работах Г. культурная антропология предстает уже не как экспериментальная, занятая поисками законов, а как интерпретативная наука, направленная на поиск смыслов и значений.
Область его спец. интересов — сравнит, анализ ре-лиг. и экон. развития в развивающихся регионах. Поздние работы Г. посвящены истории культурология. мысли, интерпретации текстов в работах классиков культурной антропологии: Леви-Стросса, Малиновского и др.
Соч.: The Religion of Java. Glencoe, 1960; Peddlers and Princes. Chi., 1963; The Social History of an Indonesian Town. Camb., 1965; Agricultural Involution, the Process of Ecological Change in Indonesia. Berkeley, 1963; Islam Observed: Religious Development in Morocco and Indonesia. New Haven, 1968; Myth, Symbol, and Culture. (Ed.). N.Y., 1971;
The Interpretation of Cultures: Selected Essays. N.Y., 1973; Introduction to Cultural Anthropology. (Ed.). 1976; Works and Lives: The Anthropologist as auth. Stanford (Calif), 1988.
Лит.: Morgan J. Religion and Culture as Meaning Systems: A Dialogue between Geertz and Tillich // The Jounrnal of Religion. Chi., 1977. Vol. 57. N 4; Елфимов А.Л. Клиффорд Гирц: интерпретация культур // Этногр. обозрение. 1992. N 3; Емельянов Ю.Н., Скворцов Н.Г., Тавровский А. В. Символико-интерпретативный подход в совр. культурантропологии // Очерки социальной антропологии. СПб., 1995.
Л. П. Воронкова
ГЛАКМЕН (Gluckman) Макс (1911-1975) - англ. социальный антрополог и этнограф-африканист. Родился в Йоханнесбурге (Юж. Африка). Учился в Витватерсрандском ун-те (1928-34), где слушал лекции В. Хорн-ле и И. Шапера, последователей функционалистской школы в антропологии, а с 1934 — в Оксфорде, где сотрудничал с Эванс-Причардом, М. Фортесом и Радклифф-Брауном. Влияние этих ученых во многом определило теор. взгляды Г.; в эти годы сформировались и его осн. научные интересы — право и ритуал в племенных об-вах. В 1938 он защитил докт. дис., посвященную представлениям о сверхъестественном у юго-вост. банту. В 1938 Г. поселился в Сев. Родезии, где с 1939 работал в Ин-те им. Родса и Ливингстоуна; в 1941-49 возглавлял этот ин-т. В этот период провел ряд полевых исследований: исследование лози в Баротселенде, а также непродолжит. исследования народов тонга и ламба. Эти полевые исследования широко использовались впоследствии в его работах. В 1947-49 Г. преподавал социальную антропологию в Оксфорде. В 1949-71 возглавлял кафедру социальной антропологии Манчестер. ун-та; организовал в Манчестере Школу социальной антропологии.
В 1954 вышла одна из этапных работ Г. “Ритуалы восстания в юго-вост. Африке” (Фрэзеровская лекция 1952). В этой небольшой работе были сформулированы осн. идеи о ритуалах восстания и о роли конфликта в укреплении социальной структуры и поддержании морального порядка. Предметом исследования были ритуалы свержения жреца-царя, бытующие у народов Зулуленда, Свазиленда и Мозамбика. На основе их анализа Г. пришел к выводу, что разыгрывание конфликта в этих церемониях выполняет катартическую функцию, а тем самым служит укреплению социального порядка и сплоченности членов об-ва: восстание против персонифицированной власти обеспечивает неприкосновенность внеиндивидуальной системы социальных институтов. Более того, поскольку в любом об-ве внутр. конфликты неизбежны, то ритуализированные формы конфликта являются одним из важнейших механизмов поддержания социальной стабильности. Сравнивая племенные об-ва с современными, Г. отмечал, что такого рода церемонии могут выполнять функцию укрепления социального порядка только в первых, поскольку требуют в качестве необходимого условия своей эффективности общность осн. верований и ценностей членов об-ва, а также общего стабильного полит, фона: ритуалы восстания характерны для об-в, базисные аксиомы и принципы организации к-рых не подвергаются сомнению участниками. Внутр. враги могут взбунтоваться против отд. короля; они не пытаются опрокинуть полит, систему. В совр. об-вах, где полит, стабильность постоянно находится под вопросом, ритуальные формы регулирования социальных конфликтов теряют свою эффективность, и функцию поддержания полит, стабильности в об-ве выполняет гл. обр. формальное право. Идея функциональности конфликта в племенных об-вах получила дальнейшую разработку в последующих работах Г.
Значение этих идей Г. интерпретировалось по-разному: оценивали их как развитие функциональной теории (и сам Г. считал себя продолжателем дюркгеймовской теор. традиции); другие рассматривали их как сильный удар по функционалистской парадигме и как альтернативную ей (“конфликтную”) теор. модель, восходящую к Марксу и Зиммелю. Влияние марксистской социальной теории на Г. одно время было довольно сильным.
Теме ритуала посвящены и др. работы Г.: “Зулусы Юж. Африки” (1940), “Роль полов в церемониях посвящения у вико” (1949), “Обычай и конфликт в Африке” (1955), сб. очерков “Порядок и восстания в племенной Африке” (1963). Исследованию нравов “примитивных” народов были посвящены его работы “Судебный процесс у баротсе Сев. Родезии” (1955) и “Идеи юриспруденции баротсе”(1965).
В 1965 Г. опубликовал труд “Политика, право и ритуал в племенном об-ве”, где предпринял попытку представить общетеор. анализ племенных об-в. В работе рассматривался широкий спектр вопросов: влияние экономики на систему социальных отношений; собственность и землевладение; взаимоотношение порядка и конфликта, роль конфликта в погашении внутр. разногласий; споры и способы их разрешения; проблема стабильности и изменения в племенном об-ве. Новаторские идеи Г. получили в этой работе дальнейшее развитие. Была четко сформулирована идея, что сама социальная структура содержит в себе потенциальные возможности возникновения конфликта. Вследствие противоречия между разл. структурными принципами индивид неизбежно попадает в такую ситуацию, когда разные роли, выполняемые им в об-ве, предъявляют к его поведению несовместимые требования. Сглаживание этих противоречий в племенных об-вах осуществляется гл. обр. при помощи ритуала, и сам ритуал, выполняет прежде всего функцию нейтрализации возникающих в об-ве противоречий. “Объединяющая сила ритуальных символов” является в племенных об-вах осн. силой поддержания социального единства.
В 1963 под руководством Г. был осуществлен крупный исследоват. проект по изучению индустриализо-
ванных сообществ Израиля (Bernstein Israel Research Project) — одно из первых в послевоенный период антропол. исследований совр. об-ва. Сам Г. обратился к изучению совр. об-ва лишь на закате своей карьеры, написав в соавторстве с М. Глакмен небольшую статью “О драме, играх и атлетич. состязаниях” (1977). Он опубликовал исследования систем родства и брака (1950), сплетен и скандалов (1963).
Соч.: Rituals of Rebellion in South-East Africa. Manch., 1954; Custom and Conflict in Africa, Oxford, 111., 1955; Order and Rebellion in Tribal Africa. L., 1963; Politics, Law and Ritual in Tribal Society. Oxford, 1965; The Ideas in Barotse Jurisprudence. Manch., 1972.
Лит.: Kuper A. Anthropologists and Anthropology: The British School 1922-1972. L„ 1973; Firth R. Max Gluckman // Proceedings of the British Academy. 1975. Vol. 61.
В.Г. Николаев
ГОМБРИХ (Gombrich) Эрнст (р. 1909) - австро-англ. историк и теоретик искусства. Пересмотрел традиции венской школы искусствознания, а также иконологии, самобытно соединив их с методами психоанализа и общей теории зрительного восприятия.
Учился в Венском ун-те у Ю. фон Шлоссера и Э. Леви, видных представителей вен. школы искусствознания, концентрировавшей свои интересы на изучении историко-обусловленной психологии худож. выражения. Испытал также влияние гештальтпсихологии. После прихода нацистов к власти Г. эмигрировал в Англию. В 1936-76 работал в Ин-те Варбурга в Лондоне, долгие годы занимая пост его директора.
Этапный его труд — книга “Искусство и иллюзия” (1960); статьи аналогичного профиля были затем собраны в книге “Образ и глаз” (1982). Здесь Г. подвергает сомнению возможность постулирования неких идеальных, незыблемых, внеистор. принципов зрительного восприятия (т.е. принципов, на к-рых базировались воззрения А. Гильдебрандта и его последователей). Показывая, как человеч. глаз и вслед за ним суждения вкуса зависимы от разного рода иллюзий, визуальных обманок, т.н. “физиогноматич. ошибок” (когда мы интерпретируем выражение изображенного в картине лица в зависимости от собств. настроения и опыта), ученый стремится доказать, что зрительный опыт обусловлен прежде всего истор., а не физиол. условиями. Все, согласно Г., следует своим истор. смыслам, причем множественным.
Переходя к тому, как находить эти смыслы, он критически оценивает расхожие стандарты иконологич. анализа. В них мы рискуем впасть а иную, т.н. “словарную ошибку”, когда интерпретатор ищет какое-то единственное, определяющее значение худож. феномена и успокаивается, если ему кажется, что оно найдено. На деле же реальное семантич. поле многообразно, и только благодаря этому многообразию произведение и утверждает себя, включаясь в традицию; активнее всего нас учит этому культура Возрождения, где символ, — ренессансное понимание к-рого в равной мере восходит к идее гармонического согласия противоположностей в метафоре (по Аристотелю), и к идее их нарочитого контраста в символич. “неподобных подобиях” (по Дионисию Ареопагиту), — всегда так или иначе пребывал в состоянии многомерное™, нередко многомерности игровой. Семантико-стилистич. исследованиям Ренессанса, равно как и ренессансных традиций как таковых, посвящены его сб. статей “Норма и Форма” (1966), “Символич. образы” (1972), “Наследие Апеллеса” (1976).
Начиная со статьи “Статус истории искусств: призыв к плюрализму” (1971) он все чаще переходит от собственно искусствознания к ретроспективным обзорам теорий культуры, подчеркивая насущную необходимость взаимодействия разл. методологий для нормальной жизни гуманитарных наук. Вопросам истории и теории искусствознания и культурологии посвящены его кн. “Искусство и ученость” (1957), “Размышления по поводу любимого конька вкупе с другими очерками теории искусства” (1963), “В поисках истории культуры” (1969), “Аби Варбург. Интеллектуальная биография” (1970), “Идеалы и идолы” (1979), “День памяти: толкователи нашей культурной традиции” (1984). Вновь обратился Г. к проблемам психологии творчества и визуального восприятия в кн. “Дух порядка. Исследование психологии декоративных искусств” (1979).
Постулируя свое кредо историка и философа, Г. выражает симпатии антиисторицизму К. Поппера.
Автор многих радиопередач об искусстве, а также однотомной всеобщей “Истории искусства” (1950), выдержавшей рекордное число переизданий, Г. всегда уделял внимание вопросам популяризации и в конечном счете — понимания. В полемике с А. Мальро (статья “А. Мальро и кризис экспрессионизма”, 1954) он, — не соглашаясь с тем, что древние худож. традиции умирают, выражаясь впоследствии лишь в “мифе” или “воображаемом музее”, — пишет: “Мы вполне можем вообразить себя внутри различных (старинных) стилей подобно тому, как мы адаптируемся к разным худож. техникам и разным знаковым системам”. Помогая своим читателям постичь многообразие культур, традиций, он не делает различия между “высоким” и “низким” слоями культуры, широко вводя примеры из карикатуры, плаката, различных масс-медиальных сфер; тем самым его позиции сближаются с культурологич. навыками постмодернизма.
Соч.: Means and Ends: Reflections on the History of Fresco Painting. L., 1976; The Story of Art. Oxford, 1978; Ideals and Idols: Essays on Values in History and in Art. Oxford, 1979; Tributes: Interpreters of our Cultural Tradition. Oxf., 1984; Symbolic Images: Studies in the Art of the Renaissance. Oxford, 1985; Meditations on a Hobby Horse and other Essays on the Theory of Arts. Oxf., 1985; Aby Warburg: An Intellectual Biography.
L., 1986; О задачах и границах иконологии // Сов. искусствознание. 1989. В. 25.
Лит.: ГращенковВ.Н. Эрнст Гомбрих— историк и теоретик искусства, исследователь и скептик. // Сов. искусствознание. В. 25. М., 1989.
M.Н. Соколов
ГОФФМАН (Goffman) Эрвинг (1922-1982) - амер. социолог. Родился в Канаде, в 1945 окончил ун-т Торонто, в 1949 Чикагский ун-т, где его учителями были У. Ллойд Уорнер и Э. Хьюз. В 1949-51 провел полевое исследование сообщества на одном из Шетландских островов, материалы к-рого легли в основу докт. дис. “Коммуникативное поведение в островном сообществе” (1953); ее основные идеи разработаны в его дальнейших исследованиях: взаимодействие лицом-к-лицу, способы поддержания, разрушения и восстановления публичного порядка во взаимодействии и т.д. В 1954-57 сотрудничал в Нац. Ин-те психич. здоровья; в 1955-56 исследовал в госпитале св. Елизаветы в Вашингтоне социальную организацию закрытого психиатрия, учреждения, общие особенности тотальных организаций и механизмы влияния организации на человеч. личность. По материалам исследования была написана книга “Приюты” (1961). В 1958-68 работал на ф-те социологии Калифорнийского ун-та в Беркли. В эти годы он издал ряд работ, посвященных анализу взаимодействия лицом-к-лицу и публичного порядка: “Представление себя в повседневной жизни” (1959), “Столкновения” (1961), “Поведение в обществ, местах” (1963), “Стигма” (1968). В 1968-82 — проф. социологии и социальной антропологии Пенсильван. ун-та. В 70-е гг. написал работы о ритуальных аспектах повседневного взаимодействия “Ритуал взаимодействия” (1972) и “Отношения на публике” (1971), а также методол. труд “Рамочный анализ” (1974). В 1981 избран президентом Амер. социол. ассоциации.
Осн. темой исследований Г. было повседневное взаимодействие лицом-к-лицу, т.е. обыденное взаимодействие между людьми, находящимися в непосредств. физич. присутствии друг друга. Одной из важнейших его заслуг было то, что он показал фундаментальную упорядоченность привычных и незаметных форм повседневного человеч. поведения (передвижения людей по улицам, разговорных взаимодействий, приветствий и прощаний, проявления вежливости и тактичности, разрешения маленьких споров и неурядиц и т.п.). Он считал, что публичный порядок, поддерживаемый в таких простейших формах челов. поведения и взаимодействия, является базисным уровнем поддержания социального порядка и социальной солидарности и необходимым условием для всех более высоких уровней социального порядка (политического, экономического и т.д.). Г. рассмотрел различные механизмы поддержания публичного порядка: ритуал, игру, драму и т.д. Например, в работе “Представление себя в повседневной жизни” Г. развил “театр, метафору”, рассмотрев действующих индивидов как актеров, играющих на сцене опр. роли в присутствии аудитории. Эта работа принесла ему славу основоположника концепции “социальной драматургии”.
Продолжая традиции исследования ритуала (Дюркгейм и Радклифф- Браун), Г. подверг исследованию небольшие межличностные ритуалы, локализованные в повседневных социальных взаимодействиях: приветствия и прощания, ритуальную организацию разговора, принесение извинений, праздничные встречи, предоставление небольших услуг незнакомцам и т.п. Разделив межличностные ритуалы на позитивные (“поддерживающие”) и негативные (“исправительные”), он проанализировал ритуальные аспекты повседневных взаимодействий (“поддержание лица”, уважительные манеры поведения, тактичность, вежливость). Используя оригинальные методол. модели, Г. продемонстрировал, что такие маленькие ритуалы имеют свою структуру, совершаются по опр. правилам, а также дают индивидам средства восстановления публичного порядка в случаях, когда он преднамеренно или непроизвольно нарушается.
В работе “Приюты” Г. подробно проанализировал особенности социальной организации закрытых учреждений (“тотальных организаций”): тюрем, психиатрич. больниц, лепрозориев, армейских частей, монастырей, приютов для детей и престарелых и т.п. Особым предметом интереса Г. были механизмы трансформации челов. личности под воздействием таких организаций; он считал эти механизмы универсальным компонентом участия индивида в социальной структуре об-ва. Работа “Приюты” имела большой резонанс и наряду с другой работой “Стигма”, в к-рой была развита теория “стигматизации”, оказала содействие освобождению псевдобольных из психиатрич. учреждений.
Работы Г. исключительно богаты по содержанию, отличаются междисциплинарным характером; они оказали серьезное влияние на антропологию, социологию, лингвистику, этологию, полит, науку, психологию, теорию коммуникаций, фольклористику и т.д.; пользовались огромной популярностью, выходили массовыми тиражами. В 80-е гг. началось серьезное теор. осмысление его наследия. Многие исследователи относят Г. к числу наиболее выдающихся социологов вт. пол. 20 в.
Соч.: The Presentation of Self in Everyday Life. Garden City; N.Y., 1959; Asylums. Garden City; N.Y., 1961; Encounters. Indianapolis, 1961; Behaviour in Public Places. N.Y., 1963; Stigma. [Harmondsworth; Engl., 1968]; Relations in Public. N.Y., 1971; Interaction Ritual. L., 1972; Frame Analysis. N.Y., 1974; The Interaction Order // Amer. Sociological Review, Washington, 1983, vol. 48, N 1.
Лит.: The View from Goffman. Ed. by J. Ditton. N.Y, 1980; Exploring the Interction Order. Ed. by P. Drew & A. Wooton. Camb., 1988; Erving Goffman's Sociology. Ed. by F.C. Waksler (Human Studies, vol. 12, N 1-2). Dordrecht;
Boston, 1988; Кравченко Е.И. Мужчина и женщина: взгляд сквозь рекламу: (Социологические мозаики Эрвина Гоффмана) // Социол. исследования. 1993. N 2; Кравченко Е.И. Социол. концепция Э. Гоффмана // Совр. амер. социология. М., 1994.
В. Г. Николаев
ГРЕВС Иван Михайлович (1860-1941) — историк, педагог, публицист, краевед. Учась на историко-филол. ф-те С.-Петербург, ун-та (1879-83), участвовал в “Ольденбургском кружке” (Ф.Ф. и С.Ф. Ольденбурги, В.И. Вернадский, Д.И. Шаховской и др.). Изучая историю рим. землевладения, подолгу работал в Италии и Париже, испытав влияние историка Н.Д. Фюстель-де-Куланжа. В дис. (опубл. в 1900) обосновывалась мысль, что Римская империя сохраняла прочность автономного дома — “ойкоса”; отвергалось представление о капиталистич. характере рим. хозяйствования. В 1890-х гг. Г. — один из самых популярных проф. Высших женских курсов (Бестужевских); с 1902 — в ун-те. Ученики (среди них Федотов, Карсавин, Анциферов) называли Г. padre (отцом) и мейстерзингером культуры. В 1917-18 Г. проявил себя как публицист. Приняв Февральскую революцию как ниспровержение всего устаревшего и давящего, он вместе с тем отмечал ее “разрушительную силу”. Уйдя в 1923 из ун-та вследствие несогласия с возобладавшими установками М.Н. Покровского, Г. читал лекции об изучении жизни городов и архитектурных ансамблей. О совр. краеведах говорил: “Это подвижники: в старину спасали душу в монастырях, а теперь (ее) поддерживают краеведением”. Написал книгу о Данте (не издана) и четыре работы о Тургеневе (две опубликованы). В 1934 продолжил работу в Ленингр. ун-те. В монографию “Тацит” Г. вложил плоды многолетних раздумий, в ее последней главе много личного (1946, нем. перевод 1952).
Культура, по Г., — созидаемый “зиждительным трудом” людей “надорганический мир”. Она включает в себя не только язык, знания, искусство, юрид. нормы, но также верования, нравы, очеловеченный быт; в ее составе и духовные начала, и “живая плоть”. Свобода и культура были для Г. нераздельны. Культурные ценности “выбирают своим сосудом или седалищем лишь долго свивавшееся и насиженное гнездо”. Их творцами являются “могущественные обществ, союзы”, плоды деятельности к-рых неразрушимы. Образованные слои призваны просвещать народ и одновременно обогащаться его опытом. Г. отвергал гегельянскую схему однолинейного прогресса, рассматривал движение истории как всемирную драму “с ее подъемами и падениями... остановками и поворотами, с бесконечно сложным переплетением противоположностей”, однако считал неизменным итогом этой драмы “нарастание культурных благ”. Споря с Шпенглером, утверждал, что цивилизация — не упадок культуры, но ее высокая стадия. Сила “культурной подвижности” определяется обилием и содержательностью традиций (“хорошей истор. наследственностью”) и одновременно — “энергией новых элементов движения”. Сохранность созданного, по Г., обусловливает единство развития народов; стадии истории неразрывно связаны и переходят одна в другую. Социальные революции Г. считал крайней, вынужденной и весьма опасной мерой борьбы со злом. Хотя их рез-ты и могут оказываться благими, “революция сама по себезло”, ибо вера в “святое насилие” уводит от разумения “сложности... культуры и факторов прогресса”.
“Единственно настоящим” носителем культуры Г. считал “вдохновляемую творч. челов. личность”. Свой метод изучения истории называл биографическим и настойчиво обращался к ярким, выдающимся личностям (Тацит, Гораций, Данте, Тургенев, Р. Роллан) как источнику познания челов. культуры. “Собирательными личностями” были для него эпоха (лицо ее культуры), край и город с их уникальными “биографиями”, а также нация: путь человечества к единству лежит “через братство народов..., слившихся каждый в единую личность”.
Античные корни зап.-европ. истории и культуры Г. (в значит, мере вслед за Фюстель де Куланжем) рассматривал как сохранившие свою жизненность и в ср. века, и в Новое время. Он отвергал привычное резкое противопоставление ср.-вековья последующим эпохам и называл слово “Ренессанс” “кличкой”; не принимал взгляда, согласно к-рому ср.-век. культура создана герм. племенами, негативно оценивал роль последних (способствовали одичанию и возврату к варварству). В феодализме усматривал не только разобщение, но и традицию единства (имперская идея, вселенская церковь). Включение России в сферу зап.-европ. культуры Г. считал неоценимым благом, в то же время оспаривал западников как подражателей и максималистов.
В русле культурологии Г. (помимо его прямых учеников) работали Арсеньев, Ухтомский, Золотарев, отчасти А.А. Мейер и М.М. Пришвин.
Соч.: История ср. веков. Т. I. Вып. 1-3. СПб., 1892; Очерки из истории рим. землевладения. Т. I. СПб., 1899; История происхождения, развития и разложения феодализма в Зап. Европе. СПб., 1902-03; Науч. прогулки по истор. центрам Италии. М., 1903; Феодализм. СПб., 1903; Очерки флорентийской культуры // Научное слово. Кн. 4-5. М., 1903; Кн. 1, 7. М., 1905; Памяти Виктора Андреевича Фаусека. СПб., 1911; В годы юности. За культуру // Былое. Пг., 1918. № 12; Кн. 6, 1921, № 16; Тургенев и Италия: Культ.-истор. этюд. Л., 1925; Краеведение в совр. герм. школе. Л., 1926; Тацит. М.-Л., 1946; Моя первая встреча с Италией (осень и зима 1890-1891) //Россия и Италия. М., 1993.
Лит.: Средневековый быт: Сб. ст., посвящ. И.М. Гревсу в сорокалетие его науч.-педагогич. деятельности. Л., 1925; Каганович Б.С. Гревс И.М. — историк средневековой городской культуры // Городская культура: средневековье и начало нового времени. Л., 1986; Он же. Люди и судьбы: Д.И. Шаховской, С.Ф. Ольден-
бург, В.И. Вернадский, И.М. Гревс по их переписке 1920-1930-х гг. // Звезда. 1992. N 5/6; Анциферов Н.П. Из дум о былом. М., 1992; Российская историч. мысль: Из эпистоляр. наследия Л.П. Карсавина: ПисьмаИ.М. Гревсу(1906-16): Публикация. М., 1994.
И. В. Нестеров
ГУМАНИТАРНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ - условное название направления в науке о культуре, по преимуществу занимающегося ценностно-смысловыми, “человековедч.” аспектами. Г.к. принципиально близка другим гуманитарным дисциплинам, смежным с нею, искусствознанию и лит-ведению, лингвистике и семиотике, философии и истор. антропологии; она активно привлекает методы и принципы этих и иных гуманитарных наук, использует их достижения и рез-ты, интерпретируя и реинтерпретируя их, анализируя и обобщая, осмысляя и оценивая. Однако при этом Г.к. пребывая в смысловом пространстве гуманитаристики как таковой, не просто находится в одном ряду с перечисленными и иными гуманитарными дисциплинами как одна из них, но предстает как своеобр. “метанаука”, обобщающая эмпирич. данные и теор. обобщения своих гуманитарных “контрагентов” и не сводимая к ним. Если культурология может быть квалифицирована как общенаучная дисциплина в системе культурологич. знания, то филология или история в этой системе предстают как частнонаучные подходы к культуре, взятой в отд. ее аспектах словесном, истор. или к.-л. ином.
Это определяется самой широтой предмета культурологии, по сравнению с предметами ост. гуманитарных наук едва ли не безграничного: искусство и лит-ра, естеств. и искусств, языки, разл. рода знаковые системы и модели, филос. и истор. концепции, теории, ме-тодол. штудии — все это включается в представление о культуре независимо от того, какая при этом имеется в виду истор. эпоха, в рамках какой филос. или научной традиции трактуется понятие культуры, к каким дефинициям прибегает в саморефлексии. В любом случае культура — это и искусство, и наука, и философия, а также религия, мифология, эзотерика, бытовая повседневность, полит, доктрины, житейское поведение людей и т.д. и т.п. до бесконечности. Фактически все, с чем имеет дело человек с тех пор, как он осознал себя человеком, это культура; это — освоенный человеком, в той или иной мере им “очеловеченный” (даже когда речь идет о самой жестокой, подчас демонстративной бесчеловечности, выработанной средствами культуры!), в тех или иных параметрах значимый для него ценностно-смысловой мир.