Особенности динамики образа Гамлета
Обойдём такие общепринятые рассуждения о том, как Гамлет расстаётся с мыслью о самоубийстве, как он подстраивает «ловушку-мышеловку» Клавдию, как медлит прежде чем убить узурпатора. Остановимся на том, чем же мысли Гамлета выдают в нём гуманиста XVI в., персонажа принципиально отличного и от исходного датского Амлета, и от других образов современной драматургии, ибо он один из всех «собратьев» пробудил к себе неослабевающий интерес человечества и породил столько разноречивых толкований.
В основе динамики образа Гамлета, как показал В. Белинский, лежит внутренняя борьба силы и слабости героя. В связи с этим в развитии образа вырисовывается 3 ступени. Первая ступень происходит за рамками произведения, когда принц, любимый сын родителей смотрит на мир, не ведая об ужасах жизни. По меткому определению В. Белинского, это время «гармонии младенчества». Гармонию укрепили годы студенчества, проведённые в вольном Виттенберге, и, полный идеями равенства, мыслями о том, что человек – «краса вселенной» (так дословно в гуманистических трактатах формулировалось кредо европейского гуманизма), Гамлет внезапно сталкивается с жизненными реальностями. Оказывается, что «венец творения» по трактату «О человеческом достоинстве (1489, Пико делла Мирандола) и Клавдии, Полонии, Розенкранцы, Гильденстерны, Озрики – совершенно разные субстанции. «Это поставило перед героем шекспировской трагедии роковой для всего гуманизма вопрос о природе человека, Гуманисты думали, что человек по природе хорош и надо только перестроить для него мир…»
В знаменитом монологе принц ставит целый ряд вопросов, из которых мы выделим два. Первый – «быть или не быть» - жить дальше или не жить, стоит ли теперь такая жизнь того, чтобы дорожить ею? И вообще, стоит ли прилагать какие-то усилия в жизни или, как говорят, плыть по течению? Второй – заключен в словах «что благородней духом…» А. Аникст трактует эти слова: «покоряться пращам и стрелам яростной судьбы» или «сразить их противоборством». Чему подчинить выбор? Тому, что спокойнее, удобнее покоряться или благородно вступить со «стрелами яростной судьбы» в противоборство? И в этом противоборстве снова сталкиваются два принципа: один из них гуманистический, «утверждающий право каждого человека не его долю земных благ, и хищнический индивидуализм, разрешающий одному попирать…всех.
В душевных страданиях, борясь против коварного и не знающего жалости Клавдия, хитрого и беспринципного Полония и тех, кто стали их орудием, вступает Гамлет в решительный поединок, это и есть 3-я ступень развития образа пьесы. Гамлет решает задачу, связанную с личной драмой – убивает короля Клавдия, но отнюдь не решает вторую задачу, связанную с искоренением в мире зла. К тому же образ Фортинбраса с его железной рукой в политике наводит на мысль о «несовместимости для Шекспира идеала монарха и гуманистического идеала человека». Но Гамлет умирает с чувством гармонии в душе, он выполнил свой долг: Фортинбрас ему представляется более порядочным, сильным и заинтересованным в прекращении ненужных распрей. Внешне всё выглядит оптимистично: фанфары, честный и преданный друг Горацио расскажет правду людям, энергичный Фортинбрас честно взойдёт на престол…Но зло останется… И всё таки гибель Гамлета несёт в себе, кроме трагедии, накал высокого героизма, ощущение несломленности духа, ибо он разоблачил узурпатора, убийцу в открытом поединке. Почему, убив столько людей, сколько не убивал его враг, Гамлет не лишается симпатии в наших глазах? Потому что он не только герой, но и «совесть своего века и всякого другого века, когда противоречия жизни становятся вопиющими». «Борясь против Клавдия, Гамлет борется против зла вообще. Его борьба ( оправдана, и месть его справедлива» . Кризис этой эпохи воплощён в трагедии не только в потере Гамлетом иллюзии. Кризис в произведении очень многолик. Тревожно с самого начала звучат окрики стоящих на страже, не по себе солдату Франсиско, тяжкие предчувствия рождают военные приготовления.
Создают ощущения атмосферы смутные догадки о будущих бедах в стране, рождающиеся у Горацио. И сам образ Призрака навевает мистический ужас. «Всё действие пьесы разворачивается как бы на поле приостановленного сражения…где мир осознаётся как жизнь уже заглянувшая в смерть». Шекспировед Л.С. Выготский почувствовал «глубокое ощущение кладбища и то особое состояние могильной печали, которым насыщена вся пьеса».
То, что сам Шекспир переживал подобные настроения, несомненно. В 1609 Г. были опубликованы его сонеты. Но в литературоведении установилась точка зрения, что сонеты были написаны раньше. Настроение сонета 66 созвучно всей гамме чувств, которые возникают при знакомстве с трагедией.