Мистера Оскара Уайльда из Лондона, Англия 1 страница
Практическое применение принципов эстетической теории с наблюдениями применительно к изящным искусствам, личному убранству и украшению дома
Лекция будет прочитана в большой галерее шахты Салли Гудин днем в воскресенье, 2 июня, в половине третьего.
Стоимость билета семьдесят пять центов
Кори чуть не рассмеялась над причудами судьбы. Та самая лекция, после которой Уайльду рассказали про медведя-убийцу! К афише была прикреплена пачка сообщений, писем и отзывов о лекции. Казалось нелепым, что грубые работяги Роринг-Форка могут иметь какой-то интерес к эстетической теории, не говоря уже о личном убранстве и украшении дома. Но, судя по всему, лекция имела немалый успех и закончилась бурной овацией. Возможно, дело было в том, какую фигуру являл собой Уайльд: экстравагантное одеяние, щегольская манерность и исключительное остроумие. Ведь несчастные работяги Роринг-Форка не имели других развлечений, кроме пьянства и распутства.
Кори быстро перелистала прикрепленные к афише документы и натолкнулась на забавную записку от руки – судя по всему, письмо одного из рабочих своей жене на Восток. Ни малейшей пунктуации в записке не наблюдалось.
Мая дарагая жена в васкресенье была лекция мистера Оскора Уайльда из Лондона Посли лекции которую встретели очень харашо мистер Уайльд пагаварил с рабочими и всякими буянами Он был очень при ветлев пока я ждал поговорить с ним а этот старый пьянеца и жулик Суинтон утощил ево в старонку и рассказал чевото отчево мистер Уайльд поблиднел как смерть я дажи думал он патеряит сазнание и упадет…
Уинн, который читал записку, заглядывая Кори через плечо, прыснул со смеху.
– Вот безграмотный кретин! – Он постучал пальцем по афише. – Знаете, я так думаю, это стоит больших денег.
– Несомненно, – сказала Кори, помедлила и скрепила всю подшивку снова.
Как бы ни было очаровательно это письмо, оно не имело никакого отношения к ее исследованию.
Кори отодвинула бумаги в сторону и перешла к следующей папке. Она заметила, что, когда Уинн нес стопку назад на стеллаж, он вытащил афишу и засунул ее в другое место. Этот тип, вероятно, собирался продать ее на интернет-аукционе или где-то еще.
Она сказала себе, что это не ее дело. Он принес ей следующую кипу, потом еще одну. Большинство бумаг были посвящены дроблению и обогащению породы, и на сей раз почти все документы имели отношение к семье Стаффорд, которая, судя по всему, с увеличением собственной власти и богатства становилась все более жестокой. Стаффорды, похоже, пережили серебряную панику 1893 года и даже воспользовались возможностью скупить за гроши шахты и застолбленные участки. В папках было множество выцветших карт района. Каждый ствол, шахта и туннель были тщательным образом пронумерованы и идентифицированы. Почему-то очень мало документов имелось по плавильным работам.
А потом Кори увидела документ, от которого у нее мурашки побежали. Это была датированная 1933 годом открытка от одного из членов семьи, Хоуланда Стаффорда, женщине по имени Дора Тиффани Кермоуд. Начиналась она словами: «Дорогая кузина».
«Кермоуд. Кузина».
– Господи боже! – вырвалось у Кори. – Эта сучка Кермоуд состоит в родстве с семейством, которое выжимало все соки из города.
– Вы о чем? – спросил Уинн.
Кори шлепнула по документу тыльной стороной ладони:
– Бетти Кермоуд. Эта ужасная тетка, которая возглавляет «Высоты». Она в родстве со Стаффордами – ну, теми, кто владел плавильнями в Роринг-Форке во времена бума. Невероятно!
И только тут она поняла свою ошибку. Уинн Марпл вытянулся во весь рост и заговорил осуждающим тоном школьной учительницы:
– В этом городе мало найдется людей лучше и обходительнее, чем миссис Кермоуд.
Кори поспешно сдала назад:
– Извините. Я просто… я хочу сказать, что по ее милости я очутилась в тюрьме… я не знала, что она ваш друг.
Ее неловкое извинение вроде бы сработало.
– Да, я понимаю, что вы на нее в обиде. Но я могу за нее поручиться, как за себя самого. Нет, правда. Она замечательный человек.
Он снова подмигнул девушке.
«Ну и молодец». Пять часов поисков впустую, а теперь выходит, что она, не получив ничего, должна встретиться с этим козлом? Кори понадеялась, что свидание можно укоротить до самой малости и провести его в таком месте, где Тед никогда, ни за что их не увидит. А еще лучше в последний момент сказаться больной. Именно так она и сделает.
Кори посмотрела на часы. Нет, в этой свалке бумаг она никогда не найдет того, что ей нужно. В первый раз она подумала о том, что взяла на себя непосильную задачу. Возможно, Пендергаст был прав. У нее и так уже достаточно материала для блестящей работы.
Она встала.
– Нет, ничего из этого не получается. Я, пожалуй, пойду.
Уинн проводил ее до выходной двери.
– Жаль, что вам не повезло. Но по крайней мере… – Он снова подмигнул. – Мы хотя бы познакомились.
Нет, ей определенно придется сказаться больной.
Кори сглотнула.
– Спасибо за помощь, Уинн.
Он подался к ней. Слишком близко подался.
– С моим удовольствием.
Кори вдруг замерла. Что это такое она почувствовала на своей заднице? Его руку. Она сделала полшага назад и повернулась, но рука последовала за ней, как щупальце осьминога, и чуть сжала ее ягодицу.
– Если вы не возражаете, – раздраженно сказала девушка и оттолкнула его руку.
– Ну… нам так или иначе предстоит свидание.
– И вы думаете, что это позволяет вам хватать меня за задницу?
Уинн посмотрел на нее смущенным взглядом:
– Но… я просто по-дружески. Я думал, вам это понравится. Я хочу сказать, что ведь не каждый день встречаешься с членом олимпийской сборной, и я подумал…
Его последнее плотоядное подмигивание переполнило чашу. Кори напустилась на него:
– С членом олимпийской сборной? Вы когда в последний раз смотрели на себя в зеркало? Если посмотрите, то увидите лысеющего глуповатого неудачника с животом-тыковкой. Да если бы вы были последним мужчиной на земле, я бы и то не пошла с вами на свидание!
С этими словами она повернулась, схватила пальто и вышла, ударившись о холодный воздух, как о стену.
Уинн Марпл сел за стол. Руки его дрожали, дышал он часто и неглубоко. У него в голове не укладывалось, как эта сучка с ним поступила, причем после того, как он ей помогал, не жалея сил. Одна из этих чокнутых на феминизме баб: ее невинно, дружески похлопаешь по попке, а она вон чего тебе в ответ.
Уинн был в бешенстве, он настолько вышел из себя, что кровь барабаном стучала у него в ушах. Ему потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, после чего он взял телефон и набрал номер.
Глава 35
В гостиной своего дома в «Высотах», где в камине горели кедровые поленья, Бетти Браун Кермоуд повесила трубку антикварного телефона. Несколько минут она сидела не двигаясь, глядя через панорамное окно на горы и обдумывая возникшую проблему. Ее зять Генри Монтебелло сидел в старинном кресле по другую сторону камина. На нем был костюм-тройка, белоснежная рубашка оттеняла галстук-бабочку ручной вязки с рисунком в «индийский огурец». С видом скучающего патриция Монтебелло рассматривал свои ногти. Сквозь окно внутрь проникали слабые солнечные лучи.
Кермоуд обдумывала проблему еще около минуты, потом снова взяла трубку и набрала номер Даниэля Стаффорда.
– Привет еще раз, моя дорогая, – раздался суховатый иронический голос.
Кермоуд не очень любила говорить со своим братом Даниэлем, но такие понятия, как «любовь» или «беспокойство», не играли никакой роли в тех узах, что объединяли семейство Стаффорд. Это были денежные узы, и они-то и определяли все семейные отношения. Поскольку Даниэль был не только главой семейного траста Стаффордов с активами в два миллиарда долларов, но и одним из двух управляющих партнеров семейной инвестиционной компании, управлявшей активами в шестнадцать миллиардов долларов, миссис Кермоуд считала его близким человеком. Очень близким. Ей никогда не приходило в голову спросить себя, любит она этого человека или нет.
– Ты говоришь со мной по громкой связи? – спросил Стаффорд.
– Здесь рядом Генри, – ответила Кермоуд и, помолчав, продолжила: – У нас проблема.
– Если ты о новом пожаре, то он, слава богу, случился не в «Высотах». Это на самом деле замечательно – таким образом внимание от «Высот» отвлекается. Нам теперь нужен третий пожар. Где-нибудь еще подальше. – Он сопроводил это ироническим смешком.
– Ничего забавного тут нет. И вообще я звоню не по этому поводу. Я звоню потому, что эта девчонка – Кори Свенсон – обнаружила, что между Стаффордами и Кермоудами есть родственные связи.
– Ну, я бы не сказал, что это государственный секрет.
– Даниэль, она проникла в архив Гризуэлла и накопала старые документы, имеющие отношение к шахтам, дробилкам и плавильням. Старые документы.
Молчание. Потом ее кузен изящно выругался.
– Что-нибудь еще? – Голос его теперь звучал не так беззаботно.
– Нет. По крайней мере, пока.
Снова молчание.
– Она что, умелый следователь?
– Она настоящий терьер: как вонзит во что-нибудь свои зубки, так уж челюсти не разожмет. Правда, похоже, что пока она не установила связь, но если и дальше будет копать – непременно найдет.
Еще одна длительная пауза.
– Я думал, что все документы удалены.
– Усилия были предприняты колоссальные, но этот архив – настоящая свалка. Мы могли и пропустить что-нибудь.
– Понятно. Да, это и в самом деле проблема.
– Ты накопал на нее и на других какую-нибудь грязь?
– Да. У этого Пендергаста пестрая история, но он неприкосновенен. Боудри вроде как герой войны, множество поощрений и наград, поэтому к ней подкопаться трудно. Вот разве что она уволилась из ВВС по медицинским показаниям.
– Была ранена? – спросила Кермоуд. – Мне она показалась вполне здоровой.
– Два месяца она провела в американском госпитале в Ландштуле, в Германии. Ее история болезни засекречена, и ВВС охраняет эти документы как зеницу ока.
– А девчонка Свенсон?
– Ну, это сущая маленькая чертовка. Выросла на стоянке трейлеров в жутком городке в Канзасе. Родители принадлежали к низшему, ниже некуда, слою рабочего класса. После рождения ребенка они разошлись. Мать у нее буйный алкоголик, отец бездельник, один раз ему предъявлялось обвинение в ограблении банка. У нее самой такой шлейф подростковых нарушений – на десятерых хватит. Единственная причина, по которой ей удалось продвинуться, – это Пендергаст. Он взял ее под свое крыло и заплатил за обучение. Тут между ними явно какой-то обмен. Проблема в том, что, пока Пендергаст рядом, подобраться к ней трудновато.
– Шеф полиции сказал, что вчера Пендергаст улетел в Лондон.
– Хорошая новость. Действуй как можно быстрее.
– А что именно я должна делать?
– Ты, моя дорогая, вполне в состоянии решить эту проблему до возвращения агента ФБР. Могу тебе напомнить о том, что поставлено на карту. Так что никаких игр. Не миндальничай. Если решишь привлечь кого-нибудь – не скупись. Нанимай кого получше. Что бы ты там ни сделала, я об этом не хочу знать.
– Какой же ты трус.
– Спасибо. Я готов признать, что в нашем семействе ты, дорогая кузина, держишь первое место по уровню тестостерона.
Кермоуд со злостью нажала кнопку отключения громкой связи, закончив разговор.
На протяжении всего этого времени Монтебелло хранил молчание и, казалось, был полностью поглощен красотой собственных ногтей. Но теперь он поднял глаза.
– Предоставь это мне, – сказал он. – Я знаю человека, который сделает эту работу.
Глава 36
«Эспелет», маленький шикарный ресторан, примыкающий к холлу отеля «Коннот», представлял собой этакое кремово-белое пирожное с высокими окнами и хрустящими скатертями на столах. Перемена климата после Роринг-Форка была весьма приятной. В Лондоне, слава богу, зима пока стояла теплая, и мягкое послеполуденное солнце заливало светом слегка изогнутое помещение. Специальный агент Пендергаст, сидевший за большим столом у окна с видом на Маунт-стрит, поднялся со стула, когда в ресторан вошел Роджер Клифиш. Пендергаст сразу отметил, что тот слегка располнел, а его лицо избороздили морщинки. Еще студентом в Оксфорде Клифиш был практически лыс, так что его блестящая плешь не удивила Пендергаста. Но походка у Клифиша была по-прежнему резвой, даже стремительной, а нос рассекал воздух с беспокойным любопытством гончей, взявшей след. Именно эти его качества, а также сведения о его квалификации как члена «Нерегулярных с Бейкер-стрит» утвердили Пендергаста в мнении, что напарника для этого дела он выбрал правильно.
– Пендергаст! – сказал Клифиш и протянул руку, широко улыбаясь. – Вы ничуть не изменились. Ну, вернее, почти не изменились.
– Мой дорогой Клифиш, – ответил Пендергаст, пожимая ему руку.
Они легко вернулись к старинной оксфордской традиции называть друг друга по фамилиям.
– Нет, вы только подумайте, я в Оксфорде всегда считал, что вы носите траур, но теперь вижу, что ошибался. Черное вам идет. – Клифиш сел. – Вы можете поверить, что у нас тут такая погода? Мэйфер никогда не был краше.
– И верно, – сказал Пендергаст. – А я сегодня утром без всякого удовольствия узнал, что температура в Роринг-Форке упала почти до двадцати градусов мороза.
– Ужас. – Клифиш изобразил дрожь.
К столику подошел официант, положил перед обоими меню и удалился.
– Хорошо, что вы успели на утренний рейс, – сказал Клифиш, потирая руки и просматривая меню. – Послеполуденный чай «шик и шок» здесь особенно вкусен. И «кир ройаль»[26] здесь лучший в Лондоне.
– Хорошо вернуться к благам цивилизации. Роринг-Форк, несмотря на все свои деньги, грубый, неотесанный город.
– Вы что-то говорили о поджогах. – Улыбка сошла с лица Клифиша. – Поджигатель снова дал о себе знать?
Пендергаст кивнул.
– Боже мой… Но давайте забудем о грустном. Я думаю, вас порадует сделанное мной открытие. Надеюсь, ваше путешествие через Атлантику окажется не совсем бесполезным.
Вернулся официант. Пендергаст заказал бокал шампанского «Лоран-Перье» и имбирную булочку со взбитым кремом, а Клифиш – целый набор сэндвичей-канапе. «Нерегулярный» проводил взглядом официанта, потом взял свой битком набитый адвокатский портфель, извлек из него тонкую книжку и подвинул ее по столу к Пендергасту.
Пендергаст взял ее в руки. Эллери Куин, «Антология Куина: история детективного рассказа по 106 самым важным книгам, опубликованным в этом жанре с 1845 года».
– «Антология Куина», – пробормотал Пендергаст, разглядывая обложку. – Я помню, вы упомянули Эллери Куина в нашем телефонном разговоре.
– Вы, конечно же, знаете про него.
– Да. А точнее, про них.
– Верно. Два двоюродных брата, писавших под одним псевдонимом. Возможно, это самые знаменитые апологеты детективного жанра. Я уже не говорю о том, что они и сами были хорошими писателями. – Клифиш пощелкал пальцем по книге в руках Пендергаста. – И эта книга, вероятно, самая знаменитая работа по детективной художественной литературе – собрание и исследование самых известных работ жанра. Кстати, это первое издание. Но вот что странно. Хотя в названии «Антология Куина» говорится про сто шесть статей, на самом деле статей в ней сто семь. Посмотрите-ка сюда.
Он взял книгу из рук Пендергаста, раскрыл на странице содержания и указал на соответствующую статью.
74. Энтони Уинн. «Тайный грешник», 1927
75. Сюзан Гласпел. «Присяжные из ее ровни», 1927
76. Дороти Л. Сейерс. «Лорд Питер осматривает тело», 1928
77. Г. Д. Х. и М. Коул. «Каникулы суперинтенданта Уилсона», 1928
78. У. Сомерсет Моэм. «Ашенден», 1928
78А. Артур Конан Дойл. «Приключение (?)», 1928 (?)
79. Персиваль Уайльд. «Мошенники в клевере», 1929
– Вы видите? – произнес Клифиш с нотками торжества в голосе. – «Антология Куина», номер семьдесят восемь А. Точное название неизвестно. Точная дата написания неизвестна. Даже уверенности в существовании нет – отсюда и «А». И в тексте такая статья отсутствует – есть только упоминание в содержании. Но Куин явно – скорее всего, благодаря своей осведомленности в этой области – узнал от кого-то о выдающихся качествах этого рассказа и посчитал, что его стоит включить в книгу. Хотя, возможно, все было не так. Ведь когда в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году вышло переиздание, в списке было уже сто двадцать пять книг, а статья семьдесят восемь А отсутствовала.
– И вы полагаете, что это и есть искомая история о Холмсе?
Клифиш кивнул.
Принесли чай.
– О Конан Дойле в этой книге есть более значительная статья, – сказал Клифиш, откусывая от сэндвича с копченым лососем, сдобренного васаби. – «Приключения Шерлока Холмса». Номер шестнадцатый в «Антологии Куина».
– Тогда, как мне кажется, логично было бы выяснить, что конкретно Эллери Куин знал об этом рассказе Дойла и откуда ему, вернее, им стало о нем известно.
– Увы! Поверьте мне, «Нерегулярные» сто раз пытались это выяснить. Как вы, вероятно, догадываетесь, «Антология Куина» – одна из навязчивых идей нашей организации. Был придуман специальный титул, и он ждет присуждения тому члену клуба, который раскроет тайну этой истории. Два кузена умерли много лет назад и не оставили никаких сведений относительно того, почему в первом издании «Антологии Куина» статья семьдесят восемь А имелась и почему в следующем издании она была удалена.
Пендергаст пригубил шампанского:
– Это воодушевляет.
– Вы правы. – Клифиш отложил книгу в сторону. – Некоторое время назад «Нерегулярные» приобрели большое количество писем Конан Дойла последних лет его жизни. До сего дня мы не допускали посторонних к этим письмам – мы приберегали их для собственных научных исследований в «Журнале» или где-либо еще. Тем не менее самые последние письма оставались невостребованными, поскольку они связаны с тем периодом жизни Конан Дойла, когда он сильно увлекся спиритизмом и создавал такие работы, как «Явление фей» и «На грани непознанного», Холмс же отошел на задний план.
Клифиш взял еще один сэндвич (с курицей в соусе терияки и жареным баклажаном). Он откусил кусочек, откусил другой и стал жевать, закрыв глаза. Потом элегантно вытер пальцы о льняную салфетку и – с озорными искорками в глазах – вытащил из кармана пиджака два зачитанных, выцветших письма.
– Мне придется просить вас о соблюдении тайны, – сказал он Пендергасту. – Я на время… гм… позаимствовал эти письма. Вы же не хотите, чтобы меня изгнали из сообщества.
– Клятвенно обещаю молчать.
– Отлично. В таком случае я готов поведать вам, что оба письма написаны Конан Дойлом в тысяча девятьсот двадцать девятом году, за год до смерти. Оба адресованы некоему мистеру Роберту Крейтону, романисту, увлекавшемуся, как и Дойл, спиритизмом. Конан Дойл подружился с ним в последние годы жизни. – Клифиш раскрыл первое письмо. – Здесь между прочим говорится следующее: «Со дня на день жду новостей об Асперн-холле, в последнее время это дело не дает мне покоя». – Он сложил письмо, убрал его в карман и развернул второе. – Во втором письме тоже мимоходом говорится: «Пришли плохие новости про Асперн-холл. Я теперь в затруднении – не знаю, как продолжать… и продолжать ли вообще. Но я не успокоюсь, пока это дело не будет доведено до конца».
Клифиш убрал письмо.
– Так вот, все «нерегулярные», читавшие эти письма, – а таких по пальцам можно перечесть, – решили, что речь идет о какой-то сделке с недвижимостью, в которой участвовал Дойл. Но я все вчерашнее утро изучал списки недвижимости в Англии и в Шотландии… и никакого Асперн-холла там нет. Его не существует.
– Поэтому вы пришли к выводу, что Асперн-холл не дом, а название рассказа.
Клифиш улыбнулся:
– Возможно – всего лишь возможно, – что это название отвергнутого рассказа Конан Дойла: «Происшествие в Асперн-холле».
– И где же может быть этот рассказ?
– Мы знаем, где его нет. Его нет в доме Конан Дойла. Прикованный в течение нескольких месяцев к постели из-за грудной жабы, писатель умер в июле тысяча девятьсот тридцатого года в Уиндлшем-мэнор, своем доме в Кроуборо. В последующие годы бессчетное количество «нерегулярных» и других исследователей Холмса приезжали в Восточный Сассекс и исследовали каждый дюйм этого дома. Были обнаружены обрывки рукописей, письма, другие документы – но ни следа пропавшего рассказа о Холмсе. Поэтому я опасаюсь, что… – Клифиш помедлил, – что рассказ был уничтожен.
Пендергаст отрицательно покачал головой:
– Вспомните, что пишет Конан Дойл во втором письме: он в затруднении – не знает, как продолжать, и он не успокоится, пока это дело не будет доведено до конца. Непохоже, чтобы этот человек мог уничтожить рукопись.
Клифиш слушал его, задумчиво кивая.
– Та же самая потребность в очищении, которая заставила Конан Дойла взяться за написание рассказа, побудила бы автора сохранить его. Будь у меня прежде какие-либо сомнения, это упоминание в «Антологии Куина» развеяло бы их. Рассказ где-то существует. И в нем может содержаться информация, которую я ищу.
– А именно? – с жадным интересом спросил Клифиш.
– Пока я не могу об этом говорить. Но обещаю: если мы найдем рассказ, опубликуете его вы.
Клифиш потер руки:
– Отлично!
– А значит, игра продолжается.
С этими словами Пендергаст допил шампанское и дал знак официанту принести ему еще.
Глава 37
Стейси оказалась ужасной соней, она часто не вставала раньше десяти, а то и одиннадцати. Кори, с трудом поднявшись в темноте с кровати, с завистью поглядывала через открытую дверь на спящую в соседней спальне подругу. Она вспомнила, что и сама была такой же, пока не поставила перед собой цель в жизни.
Кори решила не готовить кофе на крохотной кухоньке, а поехать в город и потратиться на «Старбакс». Она ненавидела этот холодный дом, и хотя теперь у нее была компания в лице Стейси Боудри, девушка старалась проводить здесь как можно меньше времени.
Она посмотрела на наружный термометр: семнадцать градусов ниже нуля. Температура продолжала падать. Кори натянула на голову шапочку, надела перчатки, пуховик и направилась на парковку, где стояла ее машина. Очищая машину от выпавшего ночью снега, она еще раз пожалела о том, что не сдержалась и сказала Уинну Марплу, что о нем думает. Глупо было сжигать этот мост. Но что поделать, в ней все еще жила старая Кори с ее вспыльчивым характером и вечной неспособностью терпеть кретинов. Такое поведение могло сойти с рук в Медсин-Крике, когда она была трудным подростком, заканчивающим школу. Но все равно это непростительно, а особенно здесь и сейчас. Она должна прекратить набрасываться на людей, тем более когда это идет вразрез с ее же собственными интересами.
Кори завела машину и поехала по крутому съезду на дорогу Вороньего оврага. Небо было серое, и снова стал падать снежок. Если верить прогнозу, ожидалось усиление снегопада – в горнолыжном курорте вроде Роринг-Форка это приветствовалось так же, как фермеры приветствуют дождь, празднуют и веселятся с его приходом. Но Кори до смерти устала от снега. Может быть, и в самом деле пришла пора покончить с этим и убраться из города.
Она ехала медленно: на узкой дорожке, по которой она спускалась, образовалась наледь, к тому же покрышки на арендованной машине были изношены, сцепление с дорогой никудышное.
Ну так что? Ей осталось максимум день-два поработать с останками, поставить, так сказать, точки над i в судебно-медицинском плане. И на этом все. А еще, хотя это кажется маловероятным, она справится у Теда, нет ли у него каких-либо идей. Может, он подскажет, где поискать свидетельства, которые выведут на убийц. Только сделать это нужно умно, поскольку он так и не знает правду о смерти добытчиков. Он опять пригласил ее на обед – завтра, и она сделала себе мысленную заметку поговорить с ним об этом.
До Рождества всего шесть дней. Отец просил ее приехать в Пенсильванию и провести праздники с ним. Он даже пообещал прислать деньги на билет. Возможно, это знак. Возможно…
Громкий звук, сотрясшее машину «бах!» – и Кори инстинктивно нажала на тормоза и непроизвольно вскрикнула. Тормоза заскрежетали, машину занесло, но с дороги она не съехала – остановилась поперек.
– Какого черта? – Кори вцепилась в баранку.
Что случилось? Что-то ударило по лобовому стеклу, отчего то пошло непрозрачной сеточкой трещин.
Потом Кори увидела небольшую, абсолютно круглую дырочку в центре стекла.
Снова вскрикнув, она сползла вниз и спряталась под прикрытием дверцы. Все вокруг замерло, и только мысли ее метались – мчались со скоростью одна миля в минуту. Это было пулевое отверстие. Кто-то пытался пристрелить Кори. Убить ее.
Черт, черт, черт…
Нужно было выбираться отсюда. Кори набрала в грудь побольше воздуха и напряглась, потом распрямилась как пружина и рукой в перчатке принялась вышибать стекло, пока не образовалась достаточно большая дыра, через которую можно было видеть. Она снова ухватилась за баранку и нажала на газ. «Фокус» крутануло, но ей удалось удержать его на дороге. Каждую секунду она ожидала нового выстрела. В панике девушка слишком сильно нажала на педаль газа, и, когда под колесами оказался ледок, машину снова занесло – бросило на ограждение над оврагом. Машина отскочила назад, скрежеща резиной, вернулась на дорогу и развернулась на сто восемьдесят градусов. У Кори от страха сердце ушло в пятки, но она тут же поняла, что жива и невредима.
– Черт! – снова вскрикнула она.
Стрелок по-прежнему был где-то рядом. Может быть, шел к ней по дороге. Машина стояла в снегу, кузов с пассажирской стороны был помят, но, кажется, она все же осталась на ходу. Кори повернула ключ зажигания, и двигатель заработал. Она в три приема развернула машину, заставляя себя не торопиться, и поехала дальше вниз по дороге. Машина двигалась, нещадно скрежеща, – видимо, одно из крыльев скребло по покрышке.
Медленно, осторожно, судорожно сжимая руль дрожащими руками, Кори сумела съехать по склону и довести машину до города, а там сразу же направилась в полицейское управление.
Кори заполнила бланк заявления о происшествии, и дежурный сержант проводил ее в кабинет шефа. Очевидно, теперь она была важной персоной. Шеф полиции Моррис сидел за своим столом, заваленным карточками три на пять дюйма, фотографиями, булавками, кусочками шпагата и клеем. На стене у него за спиной была какая-то непонятная таблица, явно имеющая отношение к поджогам.
Шеф полиции выглядел ужасно – краше в гроб кладут. Щеки у него отвисли, как ломти сала, под глазами появились темные круги, волосы разлохматились. Но при этом в его глазах возник какой-то жесткий блеск, какого прежде не замечалось. Это определенно было изменением к лучшему.
Моррис взял заполненный бланк и жестом попросил Кори сесть. Несколько минут он читал и перечитывал заявление, потом положил его на стол.
– У вас есть какие-либо соображения насчет того, кто может испытывать к вам неприязнь? – спросил он.
Хотя Кори и была потрясена произошедшим, она не смогла сдержать смех:
– Да, есть. Почти все в «Высотах». Мэр. Кермоуд. Монтебелло. Не говоря уже о вас.
Шеф полиции выдавил жалкую улыбку:
– Мы, конечно, откроем дело. Но… Послушайте, я надеюсь, вы не сочтете, что я пытаюсь отделаться от вас, если я скажу, что мы в тех местах вот уже несколько недель ищем браконьера. Он убивает и освежевывает оленей. Очевидно, для продажи мяса. На прошлой неделе один из его неконтролируемых выстрелов пробил окно в доме. И то, что случилось с вами, возможно – возможно! – следствие случайного выстрела этого браконьера. В вас стреляли рано утром, а в это время олени – и наш браконьер – наиболее активны. И опять же, я не утверждаю, что с вами случилось именно это. Я просто говорю о такой возможности… чтобы вы немного расслабились и успокоились.
– Спасибо, – сказала Кори.
Они поднялись, и шеф полиции протянул ей руку.
– Боюсь, мне придется забрать вашу машину как улику. Мы сделаем баллистическую экспертизу, может быть, удастся установить тип патрона.
– Бога ради.
– Я попрошу кого-нибудь из моих сотрудников отвезти вас куда нужно.
– Спасибо, не надо. Я заверну за угол – выпью кофе в «Старбаксе».
Попивая кофе, Кори думала: может, и в самом деле это был браконьер? Да, она настроила против себя многих в городе, но об этом уже все забыли, в особенности когда начались поджоги. Выстрел в ее машину – ведь это попытка убийства. Неужели она, Кори, представляет для кого-то такую угрозу, чтобы устраивать на нее покушение? Беда была в том, что шеф полиции, как и все остальные полицейские города, по уши завяз в деле о поджогах, и она не питала надежды на то, что следствие по ее заявлению будет эффективным. Если этот выстрел имел целью устрашение, то ничего у них не выйдет. Да, она напугана, но никто не сможет запугать ее до такой степени, чтобы она сбежала из города. Напротив, это заставит ее задержаться подольше.
Но опять же… возможно, это все-таки браконьер. Или какой-нибудь другой ненормальный. Или даже тот самый серийный поджигатель, просто поменявший modus operandi[27]. Кори вспомнила о Стейси, которая, вероятно, все еще спит в доме над оврагом. Но она собиралась в город, и ей тоже может грозить опасность, в нее тоже могут стрелять.
Кори достала свой сотовый и набрала номер Стейси. Ей ответил сонный голос. Как только Кори рассказала, что случилось, у Стейси сна не осталось ни в одном глазу.