Quot;Новое время". Альфа <А. Л. Оболенский>. М. Д. Челышев у Льва Толстого
Член Думы Челышев, не устающий в борьбе с пьянством, с винной монополией,
давно мечтал съездить в Ясную Поляну и заручиться советом и содействием Л.
Н. Толстого. Желание Челышева осуществилось. 8 октября, после московского
съезда, он побывал в Ясной Поляне и вот что рассказывает о своей
четырехчасовой беседе с Львом Николаевичем:
- Приехал я в Ясную Поляну в половине седьмого вечера, Лев Николаевич в
это время отдыхал. Но не успел я подняться наверх, как послышались шаги
Толстого, и он вышел ко мне навстречу. Я хотел сразу же приступить к делу и
начал уже рассказывать о том, какую борьбу я затеял, но Толстой меня
прервал.
- Подождите, после обеда. Я люблю говорить всегда один на один.
Разговор об интересующем Челышева предмете начался еще за обедом.
- Вы имеете неотразимое влияние на всю интеллигенцию, - обратился к
Толстому депутат, - в особенности на молодежь. Вас слушают, многие живут по
вашим советам. Когда я заговаривал о пьянстве, меня часто спрашивали, был ли
я у вас и советовался ли с вами. Вот я и хотел просить вас написать при
случае по этому вопросу и заставить вашим словом одуматься людей. С нами
школа, армия, в которой запрещена чарка, церковь, в последней беседе
Столыпин заявил о желании содействовать, остается главное - интеллигенция.
Толстой выслушал и сказал, что он всегда сочувствовал тому, что сейчас
слышит. Он не находит никакого оправдания тому, что взимают налоги через
кабак. При этом Толстой поинтересовался, какие доходы Челышев выискал вместо
винной монополии.
Челышев подробно рассказал Л. Н. о законопроектах, прениях в Думе и прочел
выдержки из своих речей. Толстой очень изумился, узнав, что думское
большинство отклонило пожелание о воспрещении торговли вином в голодных
местностях.
- Дело не в форме, - заметил Толстой, - а в сущности, и Дума была неправа.
Не дело вообще у нас делают: прежде всего надо устроить крестьян, их жизнь.
Надо помнить, что в них одно спасение.
После обеда Лев Николаевич пригласил депутата к себе в кабинет и стал
подробно расспрашивать его и о борьбе с пьянством, о работах Думы и о планах
на будущее. Посмотрел придуманную думской комиссией этикетку для бутылок,
нашел ее длинной и сам составил такую подпись: "Водка - страшный яд; большой
вред телу и душе" (*1*).
Затем Толстой рассказывал об "едином налоге" на землю, о котором он много
думает, о том, что крестьянам в Думе надо соединиться вместе, о темноте
народной, о недостатке образования и о многом другом.
- Вся надежда на крестьян, - заметил Л. Н. - В них есть душа, одаренная
богом, они религиозны, чисты, умеют любить друг друга, чего у нас нет...
И Толстой подвел Челышева к развешанным на стене фотографиям с картин
Орлова (*2*). На одной из них изображено возвращение солдата в деревню и
первое свидание с женой, которая во время его отсутствия прижила ребенка;
солдат прощает жену.
- Видите, что он сделал, - заметил Л. Н. - Какая сила любви в народе...
Когда Лев Николаевич возвращался к своей любимой теме, заговаривал о
народе, глаза его блестели и голос дрожал.
- А вот другая картина: старшина пришел за оброком. Посмотрите, в каком
положении живет народ. Ничего-то для него не делается.
- Я читал вашу речь о народном образовании, где вы говорите, что под видом
просвещения совсем не то дают народу. Вы верно поняли, а вот другие не могут
понять, не развивают в детях любовь к ближнему, не учат этому ни в одной
школе. Недавно я прочел, что какой-то ученый открыл семь тысяч разновидных
мух. Кому это нужно? А между тем такими вопросами многие заняты, а о
человеке, об его нужде подумать некому.
Проговорили часа полтора; присутствовавший при беседе доктор Маковицкий
повел Челышева за книжками и нагрузил его целой кипой. Минут через
пятнадцать депутата снова позвали в кабинет ко Льву Николаевичу.
Челышев рассказал Толстому о своем плане сделать вывоз хлеба за границу
государственной регалией, с тем чтобы крестьяне могли ссыпать свои запасы в
амбары по волостям, из которых образовывались бы государственные запасы.
Толстой внимательно все прослушал и просил прислать ему критику по этому
вопросу, если он будет обсуждаться в Думе.
На прощание Лев Николаевич спросил:
- А когда у вас в Думе отменят смертную казнь? Неужели не понимают, как
безнравственно лишать человека жизни?
С напутствиями успеха и пожеланиями не ослабевать в начатой борьбе уехал
Челышев из Ясной Поляны, очарованный Толстым.
- Я никогда не сказал бы, - замечает депутат, - что Льву Николаевичу
восемьдесят лет; он такой бодрый, свежий, так ясно мыслит.
Комментарии
Альфа. М. Д. Челышев у Льва Толстого. - Новое время, 1909, 11 (24)
октября, No 12063.
Автор статьи - Алексей Леонидович Оболенский (Фовицкий). Михаил Дмитриевич
Челышев (1866-1915), самарский городской голова, депутат III Государственной
думы. Челышев был в Ясной Поляне 7-8 октября 1909 г. Толстой записал в
дневнике: "Вчера был Челышев. Соединение ума, тщеславия, актерства и
мужицкого здравого смысла, и самобытности, и подчинения. Не умею описать, но
очень интересный. Много говорил" (т. 57, с. 149-150).
1* По просьбе Челышева Толстой переслал ему ярлык для бутылок с водкой,
написанный факсимильно, собственной рукой (см.: Маковицкий Д. П.
Яснополянские записки, кн. 4, с. 79 и 442).
2* См. прим. к статье А. Измайлова.