Часть 2 Откуси Большое Яблоко 11 страница
Тензи выглядит так, как будто ест маленьких детей на завтрак.
– Это Кэрри Брэдшоу, – Бобби представляет. – Ты должна быть ее агентом. Ты знала, что он пишет пьесу?
– Привет, – говорит она, одаривая меня едва заметной улыбкой.
Бобби кладет его руку на моле плечо, пытаясь надавить на меня, так как я сильно сопротивляюсь.
– Мы собираемся исполнить новую пьесу Кэрри у меня. Ты должна прийти.
Тенси стряхивает сигаретный пепел на пол.
– О чем это ты?
Черт Бобби, думаю я, пытаясь освободиться от его медвежьих лап. Я не собираюсь обсуждать мою пьесу с незнакомкой. Тем более когда я и правда не знаю о чем это он.
– Кэрри не скажет. – Бобби поглаживает мою руку. Он наклоняется к моему уху, театрально нашептывая:
– Тенси самый лучший агент в городе. Она представляет всех. Включая Бернарда Сингера.
Улыбка застывает на моём лице.
– Это мило.
Наверное было что-то такое в моем выражении лица, вызывающее тревогу, что Тенси наконец-то соизволила посмотреть мне в глаза.
Я отвела взгляд, надеясь перевести разговор в другое русло.
Что-то подсказывает мне, что Тенси не будет очень рада узнать, что её главный клиент встречается с немного старшей за меня. Или встречался с немного старшей за меня, неважно.
Музыка останавливается.
– Ужин подан! – кричит Барри Джессен из верхней части лестницы.
Глава 22
Ночь не могла стать ещё более странной, я обнаружила себя, сидящей рядом с Капоте.
– Снова ты? – спросила я, сжимая за ним мой стул.
– В чем проблема? – говорит он.
Я закатила глаза. С чего начать? С того, что я скучаю по Бернарду и желаю, чтобы он был здесь?
Или с того, что я бы предпочла сидеть рядом с кем-нибудь другим? Я решила:
– Я просто встретилась с Тензи Дайер.
Он выглядел впечатленым.
– Она известный агент.
Казалось, он и правда так сказал.
– Она показалась мне стервой.
– Это глупо, Кэрри.
– Почему? Это правда.
– Или твоё мнение.
– Которое?
– Это жесткий город, Кэрри. Ты знаешь это.
– И? – говорю я.
– Ты хочешь закончить жестко тоже? Как большинство этих людей?
Я смотрю на него с недоверием. Он что, не осознает, что он один из них.
– Меня не волнует, – отвечаю я.
Тарелки с пастой несут к нам. Капот вежливо ставит одну мне, затем себе.
– Только не говори мне, что ты на самом деле собираешься показывать пьесу у Бобби.
– Почему нет?
– Потому что Бобби – посмешище.
Я оскалилась.
– Или это потому что он не предлагал тебе представить свою великую работу?
– Я и не соглашусь, даже если он предложит. Это не то место, где нужно ее показывать Кэрри. Ты увидишь.
Я пожала плечами.
– Я полагаю, что это отличие между мной и тобой. Я не против того, чтобы рисковать.
– Ты хочешь, чтобы я лгал тебе? Как все остальные в твоей жизни?
Я встряхиваю головой, озадаченная.
– Откуда ты знаешь, что люди врут мне?
Похоже, что тебе врут больше.
Но самая большая ложь в твоей жизни? Это ты сам. – Я залпом выпиваю бокал вина, с трудом веря в то, что только что сказала.
– Ладно, – говорит он так, как будто я безнадежна.
Он повернулся к женщине по другую его сторону. Я последовала его примеру и улыбнулась мужчине слева от меня.
Я вздохнула с облегчением. Это Холли.
– Привет. – смело говорю я, решив забыть о моей встрече с Тенси и ненависти к Капоте.
– Малыш! – воскликнул он. – Боже мой, ты всегда оказываешься где-то рядом. Нью-Йорк оказался таким, каким ты представляла?
Я осмотрелась вокруг стола. Рейнбой свалилась в кресло с полу – закрытыми глазами, в то время как Капоте снова распространялся о своей любимой теме – Пруст.
Я обнаружила Райяна, кому повезло сидеть рядом с Тенси.
Он поглядывает на нее, без сомнения в надежде, что она предложит ему стать ее клиентом. В то время, как Бобби стоял позади Барри Джессина, отчаянно пытаясь вовлечь его в разговор, когда Барри обливаясь потом, вытирал лицо салфеткой.
Я переживаю один из тех странных моментов, когда Вселенная "увеличивается под микроскопом", и все усиливается: движение рта Пикана; струя красного вина, которая направляется в стакан Бобби; золотой перстень Тензи на пальце правой руки, когда она поднимает руку к виску.
Интересно, если Мегги была права. Может, мы все сумасшедшие.
И внезапно, все возвращается на свои места. Тензи поднимается.
Барри делает комнату для Бобби рядом с ним. Райан наклоняется над Радугой и шепчет что – то ей на ушко.
Я возвращаюсь к Холли.
– Я думаю, что это потрясно.
Он выглядит заинтересованным, поэтому я начала рассказывать ему про мои приключения. Как меня выгнала Пегги. И как я назвала усы Виктора Грина Вальдо. И как Бобби хочет прочитать мою пьесу, в то время как я ее еще даже не закончила. Когда я закончила, Холли хохотал. Нету ничего лучше человека, который умеет хорошо слушать.
– Тебе стоит как-нибудь придти ко мне на званый вечер, – говорит он. – У меня как раз вышла новая публикация, называемая " Новый обзор ". Мы любим притворяться, что это литературный вечер, но, как обычно это бывает, он превращается в вечеринку.
Я пишу ему свой номер телефона на салфетке, когда подходит Тензи.
Сначала я думала, что ее цель это я, но оказалось, это была очередь Холли.
– Дорогой, – говорит она, агрессивно ставя стул между нами, что очень эффективно, так как отрезает меня он него. – Я только что встретила самого очаровательного молодого писателя. Райан какой-то. Ты должен с ним встретиться.
– С радостью, – говорит Холли. И, подмигнув, наклоняется к Тензи. – Ты встречалась с Кэрри Брэдшоу? Она тоже писатель. Она только что сказала мне…
Тензи резко меняет тему.
– Когда ты видел Бернарда последний раз?
– На прошлой неделе, – пренебрежительно говорит Холли, всем видом показывая, что ему не интересно говорить о Бернарде.
– Я волнуюсь о нем, – говорит Тензи.
– Почему? – спрашивает Холли. Мужчины никогда не беспокоятся друг о друге так, как это делают женщины.
– Я слышала, он встречается с какой-то юной девушкой.
Мой желудок сжимается.
– Марджи говорит, что Бернард не в порядке, – продолжает Тензи, косясь на меня.
Я пытаюсь сделать лицо незаинтересованным, как будто я вообще не понимаю о ком они говорят.
– Марджи сказала что видела ее. И, честно говоря, она обеспокоена.
Она говорит, что это очень плохой знак, то, что Бернард встречается с кем – то настолько молодым.
Я наливаю себе еще вина, делая вид, что увлечена чем-то на другом конце стола.
У меня дрожит рука.
– С чего бы Марджи беспокоиться? Она одна из тех кто бросил его, – говорит Чолли.
– Это то, что он сказал тебе? – спрашивает Тенси лукаво.
Чолли пожимает плечами.
– Все знают, что она изменяла ему. С актером из его пьесы.
Тенси захихикала.
– К сожалению, все наоборот. Это Бернард изменял ей.
Проволока оборачивается вокруг моего сердца и сильно сжимает его.
– На самом деле, Бернард изменял Марджи несколько раз. Он замечательный драматург, но паршивый муж.
– Правда Тензи? И что это все означает? – спрашивает Чолли.
Тенси кладет свою руку на его.
– У меня от этой вечеринки жуткая головная боль. Ты не мог бы попросить у Бэрри немного аспирина?
Я сердито смотрю на нее. Почему она не может попросить Бэрри сама?
К черту то, что она сказала о Бернарде и обо мне.
– У Колина есть аспирин, – услужливо замечаю я.
– У сына Пикана?
Брови Тензи вскидываются в подозрении, но я улыбаюсь невинной улыбкой.
– Что ж, спасибо. – Она бросает на меня острый взгляд и уходит, чтобы найти Колина.
Я ложу мою салфетку на лицо и смеюсь.
Холли смеется вместе со мной.
– Тензи очень глупая женщина, не так ли?
Я киваю, онемев. Мысль о том, что Тензи будет под одной из таблеток Колина слишком смешна для меня.
Конечно, я не ожидаю, что Тензи возьмет такую таблетку.
Даже я, которая ничего не знает о наркотиках, достаточно умна, чтобы осознавать, что большая белая таблетка Колина не аспирин. Я не придавала этому значения, пока час назад не потанцевала с Райаном.
Сомнительно покачиваясь на ногах, Тензи появляется в середине комнаты, прижимаясь к плечу Бобби за поддержкой. Она безумно хихикает, пытаясь остаться в вертикальном положении. У нее ватные ноги.
– Бобби, – кричит она. – Я когда-нибудь говорила тебе, как сильно я тебя люблю?
― Какого черта? – спрашивает Райан.
Я близка к истерике. Видимо она все-таки взяла таблетку, потому что она смеется, валяясь на спине на полу. Это продолжается в течении всего нескольких секунд, пока к ней не подлетает Холли, тянет ее за ноги, ставит на ноги и уводит ее.
Я продолжаю танцевать.
Вообще – то, все продолжают танцевать, пока нас не прервали последовательные крики о помощи.
Толпа собирается у лифта. Дверь открывается, но кабина оказывается пустой.
Кто-то кричит:
– Что случилось?
– Кто – то упал!
– Звоните 911! – доносится это через лофт.
Я мчусь вперед, опасаясь, что это Рэйнбоу, и что она мертва.
Но краем глаза вижу как Рэйнбоу спешит к себе в комнату, следом за Колином. Я подхожу ближе. Двое мужчин прыгают в шахту, значит лифт застрял этажом ниже или ниже на 2.
Мягкая женская ручка появляется на свет и Барри Джессен помогает растрепанной и шокированной Тензи вылезти из шахты.
Прежде чем я успеваю среагировать, Капоте берет меня под локти.
– Пошли.
– А? – я тоже начинаю двигаться.
Он тянет мою руку.
– Нам нужно уходить отсюда. Сейчас.
– А что насчет Тензи?
– Она в порядке. И Райан может позаботиться о себе сам.
– Я не понимаю, – протестую я, пока Капоте тянет меня к выходу.
– Не задавай вопросы. – Он бросается в открытую дверь и спускается вниз по лестнице. Я останавливаюсь, на лестнице, озадаченная.
– Кэрри! – Он оборачивается, чтобы удостовериться, что я следую за ним. Когда он видит, что я не следую, он прыгает вверх по лестнице и фактически заталкивает меня перед собой. – Двигайся!
Я делаю, как он говорит, слыша быстрый топот его ног позади меня. Когда мы добираемся до холла, он выбегает через дверь и вытаскивает меня за собой.
– Беги! – он кричит.
Он мчится к углу, поскольку я изо всех сил пытаюсь удержаться на высоких каблука в ботинках Fiorucci, которые Саманта дала мне.
Несколько секунд спустя, две патрульных машины, с горящими мигалками и вопящими сиренами, едут к зданию Джессенса.
Капоте обнимает мои плечи.
– Веди себя нормально. Как мы на свидании или что-то ещё.
Мы пересекаем улицу, мое сердце, вырывается из груди. Мы идем от одного до другого блока, пока не добираемся до Западного Бродвея и Принс стрит.
– Я думаю, что где-то здесь есть спокойный бар, – говорит Капоте.
– Спокойный бар? Тензи просто упала в шахту лифта и все, о чем ты можешь думать, "спокойный бар"?
Он освобождает меня от своих объятий.
– Это не моя вина, правда же?
Нет, но моя.
– Мы должны возвратиться. Разве ты не волнуешься за Тензи?
– Слушай Кэрри, – говорит он, раздраженный. – Я просто спас твою жизнь. Ты должна быть благодарной.
– Я не уверена, за что должна быть благодарна.
– Ты хочешь оказаться на желтых страницах? Потому что это то, что произойдет.
Половина этих людей на наркотиках. Ты думаешь, полиция не заметит? А на следующий день они все будут на 6 странице.
Может быть, ты не заботишься о своей репутации. Но я забочусь о своей.
– Почему? – спрашиваю я, впечатленная его собственной важностью.
– Потому что.
– Потому что, что? – насмехаюсь я.
– На меня рассчитывают многие люди.
– Например, кто?
– Например, моя семья. Они очень хорошие люди. Я бы никогда не хотел, чтобы они были опозоренными. Из-за моих действий.
– Ты так говоришь, как будто женился на Янки.
– В точку.
– А что об этом думают все эти девушки – янки, с которыми ты встречаешься? Или ты просто не говоришь им?
– Я думаю, большинство женщин знают на что идут, встречаясь со мной. Я никогда не врал насчет своих намерений.
Я смотрю вниз на тротуар, удивляясь, что я делаю, стоя на углу середины чего – то, споря с Капоте Дунканом.
– Думаю, я тоже должна сказать тебе правду.
Я одна из ответственных за инцидент с Тензи.
– Ты?
– Я знала, что у Колина есть таблетки. Он сказал, что это аспирин. И я сказала Тензи пойти к нему взять аспирин.
Заняло некоторое время, пока Капоте переваривал информацию. Он тер глаза, в то время как я боялась, что он отвернется от меня.
Но затем он запрокинул свою голову и начал смеяться, так что его длинные кудряшки упали на плечи.
– Довольно смешно, да? – вижу я его одобрение. – Я никогда не думала, что она примет эту чертову штуку.
Без предупреждения, он прерывает меня поцелуем.
Я настолько удивлена, что не отвечаю на поцелуй, который с нетерпением проталкивается сквозь мои губы.
И тут мой разум возвращается ко мне. Я поражаюсь, насколько это мило и естественно ощущается, как будто мы целовались вечность. Затем я понимаю: это то, как он получает всех этих женщин. Он набрасывается на них.
Он целует женщину, когда она меньше всего этого ожидает, и, пользуясь ее дисбалансом, затаскивает ее в постель.
Но этого не произойдет на этот раз. Хотя ужасная часть меня надеялась на обратное.
– Нет, – толкаю я его.
– Кэрри, – говорит он.
– Я не могу. – Я только что изменила Бернарду?
А действительно ли я с Бернардом?
Одинокое такси спускается вниз по улице, светясь. Значит оно свободно. А я нет. Я ловлю его.
Копате открывает дверь для меня.
– Спасибо, – говорю я.
– Увидимся, – отвечает он, как будто ничего только что не произошло.
Я сажусь на заднее сиденье, качая головой.
Что за ночь. Может быть, это хорошее время выбраться из Доджа после всего этого.
Глава 23
– О, – сказала моя младшая сестра, поднимая взгляд с журнала. – Ты дома.
– Да, – отвечаю я, хотя это очевидно, я бросаю свою сумку и открываю холодильник, скорее по привычке, чем из-за голода.
Там стоит полупустая бутылка молока и упаковка заплесневелого сыра. Я беру бутылку молока и держу ее.
– Кто-нибудь вообще ходит по магазинам?
– Нет, – говорит Доррит угрюмо. Он взгляд переводится на отца, но, кажется, он не обращает внимания на ее недовольство.
– Мои девочки дома! – восклицает он, переполненный эмоциями.
Это одна их вещей, которая не поменялась в отце: он чрезмерно сентиментален. Я рада, что это часть осталась от моего старого отца. Потому что все остальное, по-моему забрали инопланетяне.
Во-первых, он носит джинсы. Мой отец никогда не носил джинсы. Мама бы не позволила ему. И на нем солнечные очки Рей Бен. Но большее недоумение вызывает его куртка. Она для членов этого общества и она оранжевая. Когда я вышла из поезда, я с трудом узнала его. У него, наверное, кризис среднего возраста.
– Где Мисси? – спрашиваю я, пытаясь игнорировать его странный наряд.
– Она в консерватории. Она учится играть на виолончели, – сказал мой отец с гордостью. – Она пишет симфонию для всего оркестра.
– Она хочет научиться играть на виолончели за один месяц? – пораженно спросила я.
– Она очень талантливая, – сказал мой отец.
А что насчет меня?
– Да правда, пап, – спросила Доррит.
– Ты тоже ничего, – ответил отец.
– Пошли, Доррит, – говорю я, поднимая мой портфель. – Ты поможешь мне распаковать вещи.
– Я занята.
– Доррит! – многозначительно говорю я, переведя взгляд на отца.
Она вздыхает, закрывает журнал и следует за мной по лестнице.
Моя комната в точности такая же, как когда я ее покинула.
На секунду, я погружаюсь в воспоминания, бреду вдоль полок и касаюсь руками старых книг, которые мама дала мне в детстве. Затем я открываю шкаф и заглядываю вовнутрь.
Это могло быть ошибкой, но выглядело так, что половина моих вещей пропала. Я оборачиваюсь и осуждающе смотрю на Доррит.
– Где мои вещи?
Она пожимает плечами.
– Некоторые взяла я. И Мисси. Мы поняли что, с тех пор как ты переехала в Нью-Йорк, они тебе больше не нужны.
– А что если нужны?
Она снова пожимает плечами.
Я махнула на это рукой. Еще слишком рано ссориться с Доррит, хотя учитывая ее мрачное отношение, в скором времени обязательно будет ссора, но я отложу ее на понедельник.
В то же время, мне нужно было выудить больше информации о моем отце и его предполагаемой девушке.
– Что происходит с отцом? – спрашиваю я, сидя со скрещенными ногами на кровати. Она такая одинокая и неожиданно маленькая. Я не могу поверить, что спала на ней на протяжении стольких лет.
– Он сходит с ума. Это очевидно, – говорит Доррит.
– Почему он носит джинсы? А общество " только джакеты"? Это отвратительно. Мама бы никогда не позволяла ему так одеваться.
– Венди дала их ему.
– Венди?
– Его девушка.
– Так разговоры о девушке это правда?
– Надо полагать, да.
Я вздыхаю Доррит такая напыщенная. Невозможно достучаться до нее. Я только надеюсь, что она покончила с магазинными фразами.
– Ты ее видела?
– Да, – говорит Доррит уклончиво.
– И? – чуть ли не кричу я.
– Ну…
– Ты ненавидишь ее? – Это глупый вопрос. Доррит ненавидит всех.
– Я притворяюсь, что ее не существует.
– А что об этом думает папа?
– Он не замечает, – говорит она. – Это отвратительно. Когда она рядом, он обращает внимание только на нее.
– Она милая?
– Я так не думаю, – отвечает Доррит. – В любом случае, ты сама все увидишь. Папа заставляет нас идти на ужин с ней сегодня.
– Уфф.
– И у него есть мотоцикл.
– Что?? – в этот раз я правда закричала.
– Он тебе не говорил? Он купил мотоцикл.
– Он мне ничего не говорил. Он даже не говорил мне об этой Венди.
– Наверное, он боится, – говорит Доррит. – С тех пор, как он встретил ее, он какой – то потерянный.
Великолепно, думаю я, распаковывая мой чемодан. Это будет потрясающая неделя.
Чуть позже, я нахожу своего отца в гараже, переставляющего свои инструменты. Неожиданно я осознаю, что Доррит была права – мой отец избегает меня. Я дома меньше часа, но уже удивляюсь, зачем я вообще приехала. Выглядит так, как будто никому не интересна моя жизнь. Доррит убежала к подруге в гости, у отца есть мотоцикл, а Мисси все пытается написать симфонию. Я должна была остаться в Нью-Йорке.
Я провела всю поездку, обдумывая прошлую ночь. Поцелуй с Капоте был ужасной ошибкой, и я с ужасом вытерпела эти несколько секунд. Но что это означает? Возможно мне тайно нравится Капоте? Нет. Наверное он из "люблю того с кем нахожусь" парней – означающее, что он находится рядом с девушкой, несмотря на то, что с ней происходит, когда чувствует себя возбужденным. Но на вечеринке было много других женщин, в том числе Рэйнбоу. Так почему он выбрал меня?
Чувствуя себя паршиво и немного с похмелья, я купила аспирин и запила кока-колой. Я мучилась из-за этих всех незавершенный дел, которые я оставила, включая Бернарда. Я уже хотела сойти с поезда в Нью-Хэйвене и сесть на обратный поезд в Нью-Йорк, но затем я поняла, как разочаруется моя семья, поэтому не смогла сделать этого.
Сейчас я желала сделать это.
– Папа! – говорю я с раздражением.
Он повернулся, вздрагивая, с гаечным ключом в руке.
– Я просто очищал мое рабочее место.
– Я вижу. – Я осматриваюсь, пытаясь найти мотоцикл и нахожу его около стены, частично спрятанным за отцовской машиной. – Доррит сказала, что ты купил мотоцикл, – говорю я хитро.
– Да Кэрри, купил.
– Зачем?
– Мне захотелось.
– Но почему? – я выглядела как убитая горем девушка, которую только что бросили. А мой отец вел себя как маленький мальчик, не знающих ответов.
– Хочешь увидеть его? – В конце концов, спрашивает он, больше не в состоянии удержать свой энтузиазм.
Он вывел его из-за автомобиля. Это и вправду был мотоцикл. Но это был не просто старый мотоцикл, это был Харлей. Я огромный рулем и пламенем, украшенным на черной раме. Тип мотоцикла, который предпочитают члены Дьявольских Ангелов.
Мой отец ездит на Харлее?
С другой стороны я впечатлена. Это и правда не какой-нибудь простой мотоцикл.
– Что ты думаешь? – спрашивает он гордо.
– Он мне нравится.
Он, кажется, доволен.
– Я купил его у этого парня из города.
Он отчаянно нуждался в деньгах. Я заплатил всего лишь тысячу долларов.
– Ого, – я качаю головой. все это так непохоже на моего отца – начиная с того как он воспринимает это мотоцикл до того, что я не знаю что сказать в этот момент.
– Как ты нашел этого парня? – спрашиваю я.
– Он сын кузины Венди.
Я выпучила свои глаза. Я не могу поверить, как невзначай он упомянул о ней. Я решила продолжить игру.
– Кто такая Венди?
Он очищал сиденье мотоцикла рукой.
– Она мой новый друг.
Значит так мы будем играть.
– Друг какого рода?
– Она очень милая, – говорит он, отказываясь смотреть мне в глаза.
– Когда ты собирался сказать мне об этом?
– О, Кэрри, – вздыхает он.
– Все говорят, что она твоя девушка. Доррит, Мисси и даже Уолт.
– Уолт знает? – спрашивает он удивленно.
– Пап, знают все, – говорю я резко. – Почему ты не сказал мне?
Он садится на сидение мотоцикла, играя с рычагами.
– Как ты думаешь, могла бы ты дать мне некоторую слабину?
– Папа!
– Это все ново для меня.
Я кусаю губы. На мгновение мое сердце понимает его. Последние пять лет он ни на унцию не показывал интерес к женщинам. А сейчас он неожиданно встретил того, кто понравился ему, и это знак, чтобы двигаться вперед.
Я должна быть счастлива за него. К сожалению, все, о ком я могу думать это моя мама.
А сейчас он предает ее. Интересно видит ли она с небес в кого он превратился. Если да, то она наверное в ужасе.
– Мама знала ее? Эту твою Венди?
Он качает головой, делая вид, что изучает приборную панель.
– Нет, – он делает паузу. – Я так не думаю. Она немного моложе.
– Насколько? – спрашиваю я.
Неожиданно я надавила так сильно, что он посмотрел на меня вызывающе.
– Я не знаю Кэрри. Ну, где-то в пределах двадцати, я же говорил, это грубо спрашивать у девушки ее возраст.
Я киваю понимающе.
– И сколько она думает тебе лет?
– Она знает, что у меня есть дочь, которая учится в Брауне.
Такую резкость в голосе я не слышала с тех пор, когда была ребенком. Это означает, что я проиграла. Нужно отступить.
– Хорошо, – я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– И Кэрри? – добавляет он. – У нас сегодня будет с ужин с ней. И я очень разочаруюсь, если ты будешь груба с ней.
– Посмотрим, – бормочу я себе под нос. Я возвращаюсь в дом, убежденная, что подтвердились мои худшие опасения. Я уже ненавижу эту Венди. Она, наверное, потомок Дьявольских ангелов. И она врет насчет своего возраста. А я полагаю, женщина, которая врет о своем возрасте, врет обо всем остальном.
Я начинаю вычищать холодильник, одну ошибку научного эксперимента з другой. Затем я вспомнила, что тоже врала о своем возрасте. Бернарду. Я выливаю последнюю бутылку молока в канализацию, удивленная, через что проходит моя семья.
– Разве ты не выглядишь особенно? – шутит Уолт. – Что несомненно слишком для Каслберри.
– А что одевают в ресторан в Каслберри?
– Ну, точно не вечернее платье.
– Уолт, – ругаю его я. – Это не вечернее платье. Это платье домохозяйки. Из шестидесятых. – Я нашла его в винтажном магазине и носила его практически без остановок в течение нескольких дней. Оно идеально подходит для жаркой погоды, оставляя мои руки и ноги открытыми, и до сих пор, никто не прокомментировал мой необычный наряд, так что им, наверное, понравилось. Странная одежда подразумеваема в Нью-Йорке. Здесь, не очень.
– Я собираюсь изменить мой стиль для Венди. Ты не знаешь, у нее есть кузины из Дьявольских Ангелов?
Мы с Уолтом сидели на крыльце, потягивая коктейли, пока ждали когда приедет эта Венди. Я умоляла Уолта присоединиться к ужину, но он отказался, заявив, что у него встреча с Рэнди. Но хотя бы согласился придти в конце выпить что-нибудь, чтобы увидеть эту Венди в живую.
– Может, в этом весь смысл, – говорит он.
– Она совершенно другая.
– Но если он заинтересовался кем-то вроде Венди, это вызывает сомнения о его браке с моей мамой.
– Я думаю, ты слишком далеко проводишь аналогию, – отвечает Уолт, ведя себя как голос разума.
– Может быть, они просто хорошо проводят время.
– Он мой отец, хмурюсь я. – Он не может просто так хорошо проводит время.
– В этом смысл, Кэрри.
– Я знаю. – Я уставилась через решетку на запущенный сад. – Ты разговаривал с Мэгги?
– Да, – сказал Уолт загадочно.
– Что она сказала? А о Нью-Йорке?
– Она великолепно провела время.
– А что она сказал обо мне?
– Ничего. Все о ком она говорила, это какой – то парень с которым ты ее познакомила.
– Райан. С которым она, несомненно, переспала.
– Это наша Мэгги. – ответил Уолт пожимая плечами.
– Она превращается в друга "секс по дружбе".
– Да позволь ты ей это. – говорит он. – Она молода. Она вырастет из этого. В любом случае зачем волноваться?
– Я беспокоюсь о моих друзьях, – я смахнула свои ботинки от Фьоруччи со стола для большего эффекта. – И мне бы хотелось, чтобы мои друзья отвечали мне тем же.
Уолт посмотрел на меня с недоверием.
– Я имею в, виду даже моя семья не спрашивает у меня о моей жизни в Нью-Йорке.
– И, честно говоря, моя жизнь гораздо интереснее, чем все что происходит с ними. Мою пьесу собираются поставить.
А прошлой ночью я ходила на вечеринку к Бэрри Джессину в Сохо.
– Кто такой Бэрри Джессин?
– Да ладно Уолт. Он самый важный артист в Америке в настоящее время.
– Как я уже говорил, разве ты не особенная? – передразнил Уолт.
Я складываю свои руки, зная, что буду звучать как идиотка.
– Разве это кого-нибудь заботит?
– С твоей-то большой головой? – шутит Уолт. – Осторожно, она может взорваться.
– Уолт! – смотрю я на него больным взглядом.
Затем мое разочарование делает меня сильней.
– Когда нибудь я стану известной писательницей. Я буду жить в большой двух комнатной квартире на Саттон Плейс.
И буду писать пьесы для Бродвея. И все будут приходить, чтобы встретиться со мной.
– Ха – ха – ха, – говорит Уолт.
Я смотрю вниз на кубики льда в моем стакане.
– Смотри Кэрри, – говорит Уолт. – Ты провела одно лето в Нью-Йорке. Что само по себе великолепно. Но это едва ли твоя жизнь. В сентябре ты поедешь в Браун.
– А может и нет, – говорю я неожиданно.
Уолт улыбается, уверенный что я не серьезна.
– А твой отец знает? Об изменениях в планах?
– Я только решила. Минуту назад. – Что было правдой.
Эта мысль вертелась в моей голове уже несколько недель, но реальность возвращения в Каслберри расставила все на свои места, что быть в Брауне тоже самое, что быть здесь. Такие же люди, с точно таким же поведением, только в другом месте.
Уолт улыбается.
– Не забывай, я тоже там буду в RISD[2].
– Я знаю, – вздыхаю я. Я выгляжу так же высокомерно как Капоте. – Будет весело, – добавляю я в надежде.
– Уолт! – говорит мой отец, присоединяясь к нам на крыльце.
– Мистер Брэдшоу. – Уолт встает и мой отец заключает его в объятия, что снова заставляет чувствовать меня обделенной.
– Как дела, дитё? – спрашивает мой отец. – Твои волосы стали длиннее. Я с трудом узнал тебя.
– Уолт всегда меняет свою прическу, пап, – я поворачиваюсь к Уолту. – Мой отец подразумевал, что наверняка ты не узнал его.
Он старается выглядеть моложе. – Добавляю я, с достаточным ядом в голосе, чтобы обратить этот факт против него.
– А чо плохого в том, чтобы выглядеть моложе? – говорит мой отец в приподнятом настроении.
Он идет на кухню, чтобы сделать коктейли, но за это время, подходит к окну чуть ли не каждую секунду, как шестнадцати летняя девчонка, которая ждет когда приедет любовь всей ее жизни. Это смешно. И когда Венди действительно оказывается здесь, спустя всего лишь минут 5, когда он выбегает из дома, чтобы поприветствовать ее.
– Ты можешь в это поверить? – спрашиваю я Уолта, в ужасе от глупого поведения моего отца.
– Он мужчина. Что я еще могу сказать?
– Он мой отец, – протестую я.
– Но при этом все же остается мужчиной.
Я уже хотела сказать, "Да, но мой отец не должен вести себя как другие мужчины", когда он и Венди прогуливаясь по дорожке, держались за руки.
Я хотела закричать. Эти отношения определенно серьезней, чем я думала.