Часть вторая. НИКЧЕМНАЯ ГЕРЦОГИНЯ 1 страница
Глава 7
Герцог Ланди гостил у брата до самого конца рождественских праздников и за это время взял на себя труд поведать Фланне историю своей матери. О том, как свекровь Фланны, которую та еще не видела, а может, и вообще не увидит, родилась принцессой из династии Великих Моголов, в далекой неведомой стране Индии, находящейся на другом конце света.
– Ее назвали Ясмин Кама Бегум, – рассказывал Чарли своей потрясенной невестке. – «Ясмин» – это цветок жасмина. «Кама» на языке той земли означает «любовь», а «бегум» – принцесса. Наша бабушка, Велвет Гордон, графиня Броккерн, считая, что ее муж погиб на дуэли, отправилась в Индию, к родителям, которые уехали туда по делам своей торговой компании Но ее похитили и продали правителю страны. Тот сделал ее одной из своих жен.
Чарли намеренно упрощал суть истории, бывшей на самом деле куда сложнее. Но он знал, что иначе Фланна, наивная и неискушенная шотландская девушка, попросту его не поймет.
– Одной из своих жен?! – повторила Фланна, не столько шокированная, сколько сгоравшая от любопытства. – Сколько же у него их было?
– Сорок! – поклялся Чарли. – Наш царственный дед жил в том мире, где мужчинам позволяется иметь много жен. Большинство из них были выданы замуж по политическим соображениям: чтобы покончить с рознью или скрепить договор. Бабушка прожила во дворце Великого Могола несколько месяцев, когда обнаружилось, что ее муж жив. К тому времени родилась моя мать. Бабушка хотела остаться в Индии, но дед не желал навлечь позор на свое имя, лишив жену законного мужа. Ее вернули в Англию, к графу Броккерну. Но мама, однако, осталась с отцом. Никто, кроме наших прадеда и прабабки, не знал о ее существовании, пока она зимой 1606 года не прибыла в Лондон. Ее вынудили покинуть родину. Отец умер. Первого мужа убили. Поэтому мама стала искать защиты у нашей прабабки, мадам Скай.
– Я много слышала об этой мадам Скай, с тех пор как живу в Гленкирке, – перебила Фланна. – Она в самом деле такая необыкновенная, как о ней говорят? Но мне сказали, что она приезжала сюда уже совсем старой.
– Она родилась в Ирландии, – завел Чарли новую сказку. – И пережила двух монархов. Знала великую Елизавету и нашего короля Якова. Если верить слухам, она осмеливалась пререкаться с самой Елизаветой и даже побеждать в схватках, хотя королева в конце концов все же брала верх. У нее было шесть мужей, и она всех пережила. Родила восемь детей, из которых только один умер в младенчестве. Создала огромную торговую империю, которая обогатила всех нас и поныне приносит огромный доход. Считала своим долгом заботиться о счастье и безопасности семьи до самой последней минуты. Даже в старости убила негодяя, покушавшегося на мою мать. Вонзила кинжал в его черное сердце.
– До чего же свирепая дама! – охнула Фланна. – Хорошо сознавать, что в жилах моих детей будет течь ее кровь!
– В семье вашего мужа тоже имелся матриарх, ничем не уступающий мадам Скай, – сообщил Чарли. – Та молодая леди, чей портрет висит над камином. Она была дочерью первого графа и вместе с отцом отправилась в небольшое княжество Сан-Лоренцо. Первый Патрик Лесли был назначен послом короля Якова. Дженет Лесли была обвенчана с наследником Сан-Лоренцо, но ее похитили турецкие пираты и продали в гарем турецкого султана.
– Она стала «калин», – вмешался Патрик. – Этим словом называют любимых жен. Когда же подарила султану первого сына, ее возвысили до положения баш-кадин, то есть первой жены. Ее потомки по сей день правят в этой стране. Младшего сына она отослала в Шотландию, а после смерти мужа вернулась сама. Именно она добыла титул графа Ситеан для этой ветви семьи, своих прямых потомков.
Гленкирки происходят от ее брата Адама.
– Императоры и султаны! – воскликнула Фланна. – Я о таком и не слышала. Удивительно, что вы сами, милорд, предпочли жениться на скромной девушке из Килликерна.
– Но мне понадобился Брей, девушка, – откровенно признался Патрик, не заботясь о чувствах жены. И в отличие от него Чарли заметил боль, мгновенно промелькнувшую в глазах Фланны. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, и лицо по-прежнему оставалось спокойным.
– Не все наши родственники так высокородны, – пояснил герцог Ланди, пытаясь смягчить удар. – Два старших брата мадам Скай – люди простые. Один владел крошечным земельным участком, полученным по наследству от ирландца-отца. Второй был морским капитаном в Девоне.
Мадам Скай родила старшую дочь в Алжире от испанского торговца. Вторая дочь и младший сын были детьми лорда Берка, тоже ирландца, человека небогатого и без связей.
– Но как же мадам Скай стала знатной дамой? – удивилась Фланна.
– Ее третий муж, граф Линмут, ввел жену в общество лордов и леди. Представил к блестящему двору королевы.
Ее муж каждую Двенадцатую ночь устраивал маскарад, о котором говорила вся столица. Королева всегда его посещала и присутствовала не две-три полагавшиеся по протоколу минуты, а всю ночь. Получить приглашение на бал графа Линмута считалось большой честью. Это считалось верным признаком того, что вы поднялись на самый верх.
– А сын продолжил традицию, – вмешался Патрик. – Мама и отец стали причиной ужасного скандала на одном из таких маскарадов.
– Но как?
– Их застали в постели, после того как гости разошлись. Наша тетка Сибилла обнаружила парочку и подняла шум. Видишь ли, ее воспитывали в Броккерне. Она была побочной дочерью деда, которую тот признал. Наша бабка воспитала тетю Сибиллу как собственную дочь. Но она страшно завидовала матери и замышляла заполучить отца в мужья. И когда поймала их вместе, немедленно принялась изобличать.
– Значит, твоим родителям пришлось тогда же и пожениться?
Патрик весело хмыкнул:
– Нет. Мать не пожелала идти к алтарю при таких обстоятельствах. Несмотря на то что ситуация была по меньшей мере компрометирующей, она отказывалась тащить его в церковь насильно и не позволяла принудить себя. Поэтому мадам Скай выдала ее замуж за Роуэна Линдли, маркиза Уэстли, который уже был влюблен в мать. Когда несколько лет спустя его убили в Ирландии, мать решила остаться вдовой. Отец Чарли увлекся ею, но умер вскоре после рождения сына. Именно тогда старый король Яков, желая ей добра, приказал обручиться с отцом. Но она вместо этого убежала с детьми во Францию. Прошло еще два года, прежде чем отец нашел ее. Они помирились, обвенчались и вернулись в Гленкирк.
– Но, – добавил Чарли, – старый король все напортил, почти пообещав мать другому. Когда мама вышла за отца, этот другой просто взбесился. Попытался расправиться с ними. Не смог, конечно, и вскоре его стали разыскивать за совершенное убийство, которое он попытался свалить на Гленкирков. Потом он исчез, только чтобы внезапно возникнуть в Королевском Молверне и угрожать матери.
– И тогда ваша мадам Скай убила его? – спросила Фланна.
– Да, – хором ответили братья.
Фланна пораженно покачала головой. Что же это за семья такая, в которую она отныне вошла?! Великие правители и аристократы. Невероятное богатство.
Прекрасные, обожаемые, умные женщины, мечта каждого мужчины, которые сражались за один их взгляд. И она, Фланна Броуди. Простая шотландка, ничем не примечательная, вся ценность которой заключается в небольшом клочке земли. Она видела портреты Дженет Лесли, матери Патрика, легендарной Жасмин и прекрасной бабушки, Кэт Лесли, посмевшей отвергнуть короля ради любимого человека. Кто такая Фланна Броуди в сравнении с этими мудрыми и неотразимыми дамами? Она так хотела оставить свой след в Гленкирке, с тем чтобы в один прекрасный день и ее портрет висел в замке, а потомки говорили: «Ах да, это та самая Фланна Лесли, жена второго герцога, которая…» Которая – что? Фланна тяжело вздохнула. Что она может сделать для того, чтобы и ее запомнили?
Следующие несколько дней Фланна не отходила от племянников. Верная своему слову, она начала учить старших детей стрелять из лука. Сабрина Стюарт была очарована огненноволосой женщиной, совершенно, по ее мнению, необыкновенной.
– Я попала! Попала! – взволнованно вскрикнула малышка, когда стрела впервые вонзилась в соломенную мишень, установленную во дворе. Прицелившись, она послала вторую стрелу, которая тоже нашла цель. – Ты в самом деле научила меня стрелять! – прошептала Сабрина, поднимая на Фланну сияющие глаза.
– А за это ты должна помочь мне стать настоящей леди, – ответила Фланна, улыбаясь девчушке. – В один прекрасный день мне придется поехать ко двору, и я не хотела бы опозорить твоего дядю своими грубыми манерами.
– У тебя хорошие манеры, – удивилась Сабрина, – хоть и говоришь ты как-то странно. Впрочем, ты ведь не англичанка, а шотландка. У жителей равнин, тех, у кого гостит кузен Карл, тоже небольшой акцент, но я их лучше понимаю. Правда, король Карл, как настоящий джентльмен, делает вид, что не замечает.
Фланна подумала, что для девяти лет Сабрина кажется на удивление взрослой.
– Кузен Карл прекрасно воспитан, – продолжала девочка. – Никогда не видела, чтобы он был с кем-то груб или невежлив, даже со своими врагами. Но он скучает по настоящим дамам. При дворе совсем немного женщин, да и те сварливые и жеманные и совсем не в его вкусе. Кузен Карл меня любит. Папа говорит: хорошо, что я еще маленькая, иначе ему могло бы прийти в голову соблазнить меня.
Папа говорит, что когда-нибудь я стану красавицей.
– Красота не в лице, а в душе, – процитировала Фланна свою невестку У ну, – но думаю, Бри, ты и в самом деле будешь хорошенькой, когда вырастешь.
– Как долго мы пробудем у тебя, тетя Фланна? – спросила девочка. – До самой весны?
– Не знаю, детка, – честно ответила Фланна, притоптывая обутыми в сапожки ногами, чтобы согреться. – Но Гленкирк будет твоим домом сколько захочешь.
– Я скучаю по маме и Королевскому Молверну, – задумчиво протянула Сабрина. – Я знаю, мама умерла и ушла навсегда, но так хочется домой!
Слезы навернулись на янтарные глаза. Несмотря на все свои взрослые повадки, Бри все равно оставалась ребенком.
Фланна встала на колени и обняла девочку.
– Насколько я понимаю, Бри, в Англии пылает война.
Пока все не уладится, ты не можешь вернуться. Кроме того, в Королевском Молверне был пожар. Его еще нужно приводить в порядок. А на это требуется время.
Она встала, взяла Сабрину за руку и повела в дом, приказав Энгусу позаботиться о мальчике.
– Когда король снова вернется в Англию и взойдет на трон, тогда отец приедет за тобой, – утешила она, отдавая слуге плащ. – Горячий сидр с медом для леди Стюарт и вина для меня.
– Если бы только дядя Патрик послал своих людей на помощь королю, война скорее закончилась бы, – с непоколебимой логикой юности заметила племянница. – Почему он не хочет, тетя?
– Потому что царственные Стюарты приносят Гленкиркам беду – так твой дядя говорит, – пояснила Фланна. – Кроме того, одними воинами Гленкирка тут не обойтись. Нужна большая армия.
– Жаль, что я не взрослая! – страстно выпалила Сабрина. – Я сумела бы собрать войско для кузена Карла!
Фланну словно громом поразило. Пусть Бри еще мала, но она-то давно выросла! И пусть Патрик мелет вздор насчет Стюартов! Какое там проклятие? Чепуха! Зато она придумала, как оставить свой след в истории рода! Станет той герцогиней Гленкирк, которая помогла Карлу II вернуть корону, уговорив шотландские кланы присоединиться к королю в его справедливой борьбе. Но сначала нужно с ним поговорить. Увериться, что Карл стоит ее усилий, и получить его разрешение. Только как?
Патрик, разумеется, не одобрит ее планов. Но тут уж ничего не попишешь. Она не какая-нибудь неженка, не способная действовать без разрешения мужчины.
И тут ее осенило. Она последует за своим деверем, когда тот покинет Гленкирк. Это легче легкого. Гораздо труднее каким-то образом оправдать свое отсутствие. Но тут ей, сама того не зная, поможет доверчивая Эгги. Остается уломать Энгуса, который, конечно, будет вне себя и даже попытается остановить ее.
Она будет тащиться за герцогом Ланди, пока тот не доберется до Перта, ну а потом просто-напросто объявится и объяснит, в чем дело. Чарли, несомненно, попробует отослать ее домой, но она откажется ехать, пока не встретится с королем. Не может же герцог связать ее и отправить обратно! Вряд ли он рискнет привлечь внимание к ее поступку. Да! Так она и сделает! И если король даст разрешение, Фланна будет разъезжать по всей Шотландии, и муж ей не указ!
Но приближалось время Рождества. Хотя новая церковь не одобряла празднования, Фланна знала, что здесь, в Гленкирке, старые традиции еще сильны. И никто не осмелится подать жалобу далеким властям, которые, в конце концов, считались здесь чужаками. Каждый член клана и его семья, способные совершить путешествие, будут желанными гостями в замке. Всем полагаются подарки: ножи, точильные камни и стрелы для мужчин, ленты, нитки и кружева для женщин, сладости для детей. Кроме того, каждая семья получит по серебряной монете. Старикам отменят аренду за домики. Все двенадцать дней в зале будет идти пир горой.
Энгус, предвидя все это, уже начал готовиться. Джеймс Лесли погиб, а его жена, любимая и уважаемая всей округой, навсегда оставила эти места. Все же это первое Рождество племянницы в качестве хозяйки Гленкирка, и Энгус хотел, чтобы оно навсегда запомнилось ей и гостям. Энгус подружился с Мэри Мор-Лесли. Ей, преданной герцогине Жасмин и боготворившей легендарного Адали, было нелегко приспособиться к новой хозяйке. Она, как и герцог, была глубоко опечалена последними событиями. Но обаяние и вежливые манеры Энгуса Гордона смягчили неуступчивую экономку. Кроме того, Мэри сразу поняла, что он не простой слуга.
Узнав, что Адали присматривал за всем хозяйством и правил справедливо, но твердо, Энгус старался во всем ему подражать. Слуги, со своей стороны, радовались, что прежние времена возвращаются, и беспрекословно выполняли требования нового мажордома. Мэри была довольна, что неожиданно стала правой рукой Энгуса. Правда, новая герцогиня грубовата и необузданна, но, возможно, со временем все изменится, как только она освоится. Зато Гленкирк снова ожил и наполнился шумом детских голосов. Какое счастье снова журить кого-то за проделки! Теперь Мэри была на седьмом небе от радости.
– Нужно найти рождественское полено, – сказала она Энгусу. – Может, ее светлость захочет взять детей в лес и поискать сама? Герцог с братьями так всегда делали.
– Превосходное предложение, мистрис Мэри, – кивнул Энгус.
– А герцог и его люди должны убить вепря. Плевать мне на то, что толкуют эти святоши-пресвитерианцы. Здесь, в Гленкирке, мы празднуем день рождения Создателя. И поверьте, добрый мистер Эди будет сидеть рядом с отцом Кеннетом, пить и есть, как все остальные, и от него уж жалоб не услышишь, можете быть уверены.
– Вижу, вы хорошо знаете здешний народ, – усмехнулся Энгус.
– Ах, да ну вас, мистер Энгус! – запротестовала Мэри. – И нечего меня смущать! Правда, вы человек хороший и, между нами говоря, многое успели сделать!
Он отвесил элегантный поклон.
– Без вас, Мэри, мне бы ничего не удалось, и это чистая правда.
– Интересно, сможем ли мы достать индеек? – размышляла Мэри вслух. – До города слишком далеко. Наверное, придется обойтись курятиной, говядиной и рыбой.
Лучше наготовить побольше, а то, не дай Бог, не хватит. В подвале стоят корзины с яблоками, так что можно испечь пироги. Дети арендаторов не часто видят сладости. Погодите, вот увидите, как округлятся их глазенки, когда мы внесем их. На душе просто светлеет.
Она вытерла глаза передником.
– У вас нежное сердце, мистрис Мэри, – тихо заметил он.
– Подозреваю, что и вы не лучше меня, Энгус Гордон, – резко бросила экономка. – Я видела, как терпеливо вы обучаете грамоте ее светлость. Но почему, спрашивается, девушка ждала до этой поры? Ей давно следовало найти наставника.
Неужели она не знала, что в один прекрасный день выйдет замуж и станет вести дом мужа? Значит, ее ма совсем о ней не заботилась?
– Я побочный сын Гордона, деда Фланны, и не делайте невинные глаза, Мэри. Вы уже сами обо всем догадались.
Моя единокровная сестра умерла, когда Фланне было десять. Наш отец и мама Мегги, упокой Господи ее душу, растили нас вместе. Моя сестра, рожденная в законном браке, получила в наследство Брей, но со мной всегда обращались как с истинным сыном своего отца. Когда Мегги вышла замуж, я приехал с ней в Килликерн. Но никто не смог заставить Фланну учиться читать и писать. После смерти Мегги одна из невесток попыталась приструнить девочку, но это оказалось почти невозможным, ибо моя племянница при всяком удобном случае убегала из дома и носилась по лесам. Я научил ее ездить верхом, охотиться, ловить рыбу и стрелять. Женщины ее семейства, хоть и с трудом, сумели показать ей, как шить, ткать и готовить, но она терпеть этого не может. Только приехав в Гленкирк, Фланна поняла, какую ошибку сделала. Глядя на портреты предыдущих хозяек, она чувствует себя униженной. Желает оставить свой след, но не знает, как это сделать Да, я терпелив с Фланной, как хотела бы того Мегги, но признаюсь, временами очень хочется перекинуть девчонку через колено и как следует отшлепать.
Мэри разразилась смехом.
– Думаю, – едва выговорила она, – это следует предоставить герцогу. Он пока не понимает, что влюблен в нее, а она в него! Видела я, как они посматривают друг на друга, когда думают, что никто не замечает! Ах, не могу дождаться нового поколения Гленкирков! Мать его светлости будет очень счастлива!
– Хотя Фланна немного дика? – пошутил великан.
– Не всем же леди Гленкирк быть принцессами. Большинство были обыкновенными девушками, – спокойно возразила Мэри. – Ах, Энгус, надеюсь, вы в один прекрасный день познакомитесь с ней, нашей герцогиней Жасмин. Но она не захотела оставаться здесь без своего Джемми. С ее отъездом в замке образовалась пустота, которую предстоит заполнить герцогу Патрику и его жене.
Мэри вздохнула, снова вытерла глаза передником и, выпрямившись, деловито спросила:
– Итак, Энгус Гордон, что еще придется сделать, чтобы это Рождество стало счастливым для всех нас?
Когда Энгус рассказал племяннице, какой неоценимой помощницей оказалась Мэри Мор-Лесли, Фланна благодарно улыбнулась и последовала совету дяди – вместе с племянниками и мужчинами клана Лесли отправилась в ближайший лес за рождественским поленом. День для декабря выдался необычайно солнечным, теплым и безветренным.
– Медлить нельзя, – объявила Фланна. – К вечеру разразится метель. И далеко от замка уходить не стоит.
– Откуда ты знаешь? – спросила Ври. – Хорошо бы такая погода стояла всю зиму. С тех пор как мы живем здесь, на севере, я почти не вижу солнца.
– Солнца и не должно быть, как и тепла, – пояснила Фланна. – К тому же и ветра нет, а это предвещает буран. – Она потянула носом. – Понюхайте воздух. Неужели не чувствуете запаха снега? И в воздухе тянет холодком.
– Но откуда тебе все это известно? – настаивал Фредди.
– Это земля, где я родилась и выросла Я не из тех послушных девиц, Фредди, что целыми днями просиживают за прялкой. Энгус учил меня охотиться и выслеживать дичь. Нельзя надеяться, что погода все время будет постоянной и не переменится. Нужно следить за приметами.
– Я тоже хочу учиться, – заныл Фредди.
– Если пробудешь здесь долго, я тебе все покажу, – пообещала Флана. – И твоим сестрице и братику. – И пустив Глейс в галоп, добавила:
– А теперь вперед, дети. Энгус говорил, что повар сегодня печет лепешки и булочки.
Чем скорее мы найдем полено, тем скорее вернемся домой и все съедим. А Мэри пообещала достать из кладовой сливовый джем.
Они бродили по лесу почти час, прежде чем набрели на недавно поваленный гигантский дуб. Мужчины спешились, взяли пилы и принялись отпиливать комель ствола с еще не отсохшими корнями. Получилось несколько толстых бревен, каждому из которых предстояло сгореть в очаге парадного зала.
Самое большое послужит официальным рождественским поленом. Его обвязали веревками и торжественно потащили в Гленкирк, где положили в передней до сочельника.
Фланна отвела детей на кухню, откуда вкусно пахло выпечкой. При виде процессии вторая повариха улыбнулась и, вытащив поднос, нагруженный свежими булочками, поставила на деревянный стол, в центре своих владений. Разрезала сразу три булочки, щедро намазала маслом и джемом и церемонно протянула каждому его долю. При виде трех пар загоревшихся глаз женщина хихикнула.
– Спасибо, – поблагодарила Фланна. – Дети же поздоровели и поправились, и все благодаря вам.
– И вашей заботе, – ответила повариха. – Бедный мастер Чарли! Потерять такую молодую жену и остаться одному! Я помню его с тех пор, как сама была еще судомойкой, а он – малышом, вроде этого ангелочка.
Она лучезарно улыбнулась и взъерошила волосы Уилли, чья мордашка стала фиолетовой от джема.
– Здесь все имеет свою историю, – мягко заметила Фланна.
– А разве в Килликерне не так? – удивилась кухарка.
– Там все по-другому.
– Наверное, вы правы, – согласилась женщина. – Но это Гленкирк. Такого другого места, миледи, нет на всем белом свете. И когда он исчезнет с лица земли, ибо ничто не вечно, ничего подобного больше не будет.
Следующие несколько дней Фланна, дети и несколько слуг украшали зал зеленью – сосновыми ветками и остролистом. Фланна знала, что праздники продлятся с сочельника до Двенадцатой ночи. Число двенадцать играло весьма важную роль. По залу расставлялось двенадцать канделябров. Каждая ветвь остролиста имела двенадцать побегов. Все двенадцать дней полагалось обмениваться подарками. Делали рождественских куколок из имбирного пряника. Днем двадцать четвертого декабря по всей окружности зала чертили зеленую линию. В назначенный час гости входили в зал, стараясь не задеть этой линии. Пир начинался только тогда, когда порог переступала Птица счастья.
– Таких обычаев в Королевском Молверне не было – заметила Бри, выслушав объяснения Фланны.
– А птица настоящая? – допытывался Фредди.
– Ой! – вскрикнул малыш Уилли, показывая на дверь пухлым пальчиком.
Там стоял рыжеватый мужчина в птичьей маске и зеленом костюме с колокольчиками. Одним прыжком он перескочил порог и принялся танцевать под звуки свирелей, флейты и барабанов. Подойдя к высокому столу, он поклонился и снял шапку. Герцог дал ему серебряную монету. Птица счастья продолжала «порхать» по залу, приветствуя гостей и получая пенни от каждого стола.
Собрав все, что можно, незнакомец принес кошель мистеру Эди, пресвитерианскому священнику.
– Для бедных, добрый сэр, – объявил он и весело выбежал из зала.
– Папа не видел Птицу счастья, – разочарованно протянула Бри.
– Ему пришлось охранять рождественское полено, – ответил Фредди.
– Теперь его можно внести в зал, – разрешил герцог. – А поскольку это вы его нашли, может, теперь и проводите?
Дети выбрались из-за стола и помчались в переднюю.
– Чарли успеет переодеться? – встревожилась Фланна.
– О, у него большой опыт, – заверил Патрик. – Когда мы с братьями были совсем маленькими, я и представить не мог, чтобы кто-то, кроме него, изображал Птицу счастья.
Как-то Генри решил сам занять его место, но куда ему до Чарли! Тот не прыгает, а летает!
Фланна сочувственно сжала руку мужа.
– Знаю, ты скучаешь по ним, но вместе мы создадим новые воспоминания.
Их взгляды встретились, и Патрик улыбнулся.
– Да, девочка, обязательно, – кивнул он. – А теперь скажи, откуда такая проницательность? Не уверен, что хочу иметь жену, которая так хорошо читает мои сокровенные мысли!
Он взял ее пальцы и поцеловал.
– Рождество в Брее всегда было особенным, – призналась она. – Мама и Энгус мне рассказывали. В Килликерне такого не было, и я знаю, что мама тосковала по старым временам. Она никогда не жаловалась, но я все видела по глазам. Она любила отца, но Килликерн так и не стал для нее домом. Может, поэтому я так люблю Брей и хочу вернуть ему прежний блеск.
– А что ты сделаешь, когда он вновь станет обитаемым? – с легкой улыбкой спросил Патрик.
– Перееду туда, когда жизнь с вами станет невозможной, милорд! – дерзко ответила она. – Гленкирк ваш, а Брей будет моим, а когда-нибудь перейдет к одному из наших детей. Пусть земля ваша, зато замок принадлежит мне, – Неужели ты покинешь меня, девочка? – смешливо посетовал Патрик.
– Несомненно, если мы не поладим, – парировала она.
– Ты гордая женщина, Фланна Лесли, – хмыкнул муж.
– Смотрите, милорд, несут полено! – воскликнула Фланна, ловко сменив тему. Ей вовсе не хотелось вступать в дискуссию из-за Брея. Замок вернулся к ней, и она приведет его в порядок. Именно оттуда она будет собирать воинов для короля Карла Стюарта. Патрик не хочет вмешивать в это дело Гленкирк или клан Лесли, и она уважает его решение, как он уважает ее любовь к Брею.
Гости веселыми криками приветствовали слуг, тащивших огромное полено к очагу, над которым висел портрет первого Патрика Лесли. Оказалось, что дети успели усесться на него и запели на латинском древний рождественский гимн, которым по традиции сопровождали шествие. Как только процессия приблизилась к очагу, малыши спрыгнули и помогли запихнуть полено в закопченное жерло. Потом леди Сабрина Стюарт взяла поднесенный Энгусом факел и зажгла трут. К потолку снова поднялись громкие радостные вопли., – Молодец, девочка! – похвалил Чарли и, усадив Бри на плечи, пронес по всему залу, прежде чем снова усадить за высокий стол.
– Папа, жаль, что ты не видел Птицу счастья, – посетовала Сабрина. – Такая красивая, в зеленом костюме с колокольчиками, и так высоко подпрыгивала!
– Да неужели? – изобразил удивление Чарли. – А я думал, что никто не прыгает выше меня! Говорят, это такой особый талант Стюартов. Мой отец, принц Генрих, был прекрасным танцором, если верить матери. Впрочем, дядя Генри и тетя Индия наверняка его помнят.
– Мне так тоскливо без них! – выпалила Сабрина. – Как плохо, что тебе пришлось бежать! Но я знаю, что кузен Карл нуждается в тебе.
– Мне дали понять, что джентльмены, приехавшие с королем из Франции, больше не найдут приюта в Шотландии.
Они неугодные Богу грешники, леди Сабрина, – вмешался мистер Эди и, повернувшись к герцогу Ланди, осведомился:
– Это так, сэр?
– Верно, что многие недовольны старыми друзьями короля, – кивнул герцог. – Но нельзя же ожидать, что король, человек добрый и искренний, отошлет тех, кто верно служил ему? Многие выросли вместе с моим кузеном. Думаю, дело церкви – вести этих людей по праведному пути, вместо того чтобы отбрасывать во мрак порока. Вы со мной не согласны?
Глаза мистера Эди смешливо блеснули.
– Я всего лишь простой сельский священник, милорд.
И не мне судить тех, кто выше меня, а также наставлять в их поступках.
– Вы мудрый человек, сэр, – заметил Чарли со смешком.
– Мы живем в трудное время, – спокойно ответил слуга церкви, – но здесь, в Гленкирке, мы избавлены от зла и следуем законам нашей земли. Именно этого, думаю, Господь и требует от нас.
Гости, как за высоким столом, так и по всему залу, дружно угощались говядиной, курами и лососиной. Кроме этого, подали пироги с олениной и дичью, жареных кроликов, караваи хлеба, масло и небольшие головки сыра. На высоком столе стояли блюда с морковью, горошком и варенными в вине артишоками. Вино, эль и сидр лились рекой. На десерт принесли яблочные пироги со взбитыми сливками.
Как и предсказывала Мэри, дети были вне себя от восторга при виде такого количества сладостей. Когда со столов убрали, Патрик и Фланна стали раздавать подарки членам клана, их женам и ребятишкам. Снова принесли вино и эль.
Заиграл волынщик. Мужчины стали танцевать, сначала медленно, торжественно, потом все быстрее и неистовее. Наконец в круг вступили Патрик и Чарли. На пол положили шпаги. Братья начали танец. Патрик был чуть выше, с коротко стриженными черными волосами и сверкающими золотисто-зелеными глазами. Завернутый в зеленый килт, с узкими красно-белыми полосами, он ловко переступал через скрещенные шпаги. В отличие от брата длинные рыжеватые волосы Чарли Стюарта были заплетены сзади в косу. В янтарных глазах танцевали искорки, на красивом лице блуждала сардоническая улыбка. Красный плед Стюартов очень ему шел.
Музыка становилась все более громкой и дикой, и вдруг волынки смолкли так же внезапно, как начали играть. Братья, смеясь, обнялись под общие крики и поздравления.
Остальные мужчины высыпали на середину зала, чтобы похлопать братьев по плечам и пожать руки.
Ровно в полночь праздник прекратился и зал опустел.
Обитатели Гленкирка направились к деревенской церкви, где мистер Эди готовился служить первую за день службу.
– Молись, чтобы он не слишком затянул проповедь, – шепнул герцог жене, украдкой гладя ее по округлой попке. – Здесь ужасно холодно, и я мечтаю прижаться к тебе в постели.
– Это грешные мысли, милорд, – попеняла жена.
– Не может быть!
– Тише, – прошипела она. – Мистер Эди сейчас начнет.
К общему удивлению, священник был краток. Причастил верующих и распустил по домам. Прихожане вышли в ночь. И в самом деле похолодало. Пошел снег.
– Говорила же тетя Фланна, – довольно улыбнулась Бри.
– Так это было три дня назад, – презрительно бросил Фредди.
– Ах, детка, требуется время, чтобы снег долетел с севера на крыльях ветра, – пояснила Фланна. – Как раз вовремя.
– Спасибо за гребешок грушевого дерева, – поблагодарила Сабрина, когда они вновь вошли в замок. – Кто это вырезал на нем такого красивого оленя? У меня никогда еще не было такого красивого гребня!