Национально-философская и общечеловеческая символика поэмы Гоголя
В поэме Гоголь ставит проблему выбора пути не только человека, но и народа. Как и Пушкина-реалиста, его волнует судьба человеческая и судьба народная. Е.Н. Купреянова справедливо говорит о том, что “душа человеческая во всех трех ее измерениях – индивидуальном, национальном и общечеловеческом – подлинный герой поэмы Гоголя”[5].
Рассуждения писателя о величии родного языка в конце 5 главы подготавливают собственно народную тему, которая наиболее ярко выражена в 7 и 11 главах.
В 7 главе сатира, с которой писатель говорит о казнокрадах, взяткобрателях – отвратительных кувшинных рылах, преступных в своем равнодушии к судьбам родины, – благодаря гротесково-метафорической основе глубоко взаимодействует с высокой патетикой и символикой, начиная с яркого лирического введения о двух писателях и кончая высоким поэтическим раздумьем о судьбе народа.
Лирическое отступление в начале главы и последующая народная тема связаны между собой. Отстаивая роль писателя-реалиста, утверждая, что “много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести ее в перл созданья”, Гоголь основной источник этого озарения видит именно в народе. Такие образы, как Степан Пробка, Максим Телятников, Абакум Фыров и др. противостоят не только помещикам и чиновникам, но и таким жертвам крепостничества, как Селифан, Петрушка, дядя Миняй и дядя Митяй.
Несмотря на то, что эти размышления о судьбах народа приписаны Чичикову, они, конечно, принадлежат автору . Об этом свидетельствует их глубокий лиризм, решительно выпадающий из тональности лексики Чичикова. К тому же перед характеристикой Абакума Фырова Гоголь дает многозначительную ремарку: “Тут Чичиков остановился и слегка задумался. Над чем он задумался? Задумался ли над участью Абакума Фырова или задумался так, сам собою, как задумывается всякий русский, каких бы ни был лет, чина и состояния, когда замыслит об разгуле широкой жизни?” А дальше автор добавляет уже от себя: “Где теперь Фыров? Гуляет шумно и весело на хлебной пристани, порядившись с купцами. Цветы и ленты на шляпе, вся веселится бурлацкая ватага, прощаясь с любовницами и женами, высокими, стройными, в монистах и лентах; хороводы, песни, кипит вся площадь. ... Так-то вы наработаетесь, бурлаки! И дружно, как прежде гуляли и бесились, примитесь за труд и пот, таща лямку под одну бесконечную, как Русь, песню”.
Эти яркие, живые образы символизировали неисчерпаемый родник народной жизни.
В 7 главе представление о живых народных силах конкретизируется, достигая своего апогея в 11 главе, где в образе птицы-тройки олицетворена эта “удалая, полная силы” народная Россия.
В последней главе особенно ощутимо, что раздумья о судьбах родины и народа – основной источник лиризма Гоголя. Эпически-многомерные образы дороги и тройки лучше всего символизируют для Гоголя грядущую судьбу родины и народа.
Лирическая концентрация авторского повествования является в 11главе основой, на которой объединяется гротеск, иносказание и обобщение[6] . Все неуловимее становятся переходы от бытового к бытийному сюжету – переходы от брички Чичикова и его эмоций к переживаниям вообще русского человека (“И какой же русский не любит быстрой езды!”) и далее к символической птице-тройке, летящей по дороге истории. Мотивация перехода здесь в необычайно интенсивной лирической энергии автора.
В последних лирических отступлениях вырастает в колоссальную фигуру образ писателя-гражданина, проповедника, обращенного к “субстанции” (Белинский) народной жизни, стремящегося разгадать грядущее родины, тайну величественного полета птицы-тройки: “Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета... Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?.. что значит это наводящее ужас движение? И что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?.. Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа...” Поэтика подобных лирических отступлений глубоко народна. Наряду с высокой, торжественной книжной патетикой, характерной для Гоголя (ритмическая органицация речи, усилительные повторы, яркая метафоризация, необыкновенный эмоциональный накал и т.п.), - преобладание образов устно-поэтического народного творчества: “бойкая необгонимая тройка”, сказочные кони, песенный стиль. Не случайно Белинский назвал лирическое обращение Гоголя к птице-тройке “блаженствующими дифирамбами народного самосознания”
Таким образом, первый том “Мертвых душ” превращается в результате синтеза гротесковой иносказательной сатиры и высокой символики в монументальную поэму о судьбах России.