ВИНДЗОРЫ Мыльная опера по мотивам жизни Королевской семьи. На смену «Арчерам». СЦЕНА 1 КОМНАТА КОРОЛЕВЫ
Звук: Доносится передача «Ричард и Джуди»; кто-то вслух читает газету «Сан»; раздается лай собаки породы корги (женская особь).
ПРИНЦ ФИЛИПП: Это возмутительно, что пишут газеты о Чарльзе, нашем возлюбленном сыне!
(Звук пролетающего «Конкорда».)
КОРОЛЕВА: Я знаю, кто такой Чарльз, дорогой Филипп.
(Звук приземляющегося вертолета.)
ФИЛИПП: А ведь было время, когда ты не знала. Наш возлюбленный сын так много времени проводил с няней, что однажды ты прошла мимо него в коридоре и решила, что это жокей – из-за его маленького роста.
(Звук шагов по бесценному персидскому ковру.)
КОРОЛЕВА: (разражаясь безудержными рыданиями) Нет! Нет! Я была ужасной матерью!
(Звук открывающейся дамской сумочки.)
ЭНДРЮ: Салют, предки! Что новенького?
КОРОЛЕВА: Эндрю, дорогой, я была ужасной матерью?
(Звук: Королевский нос сморкается в королевский носовой платок из дамаста.)
ЭНДРЮ: А хрен его знает, ма. Чё-то не припомню, чтобы ты фигачила чё-нибудь ошизенно материнское. Ну ты ложила перед собой альбом и весь день всобачивала в него марки эти.
(Звук: Хлопает дверь.)
ЧАРЛЬЗ: Клала, Эндрю. Не ложила, а клала. Твои ошибки просто… э-э… совершенно… э-э… непростительны… э-э…
(Звук: Чарльз откашливается; открывается дверь.)
АННА: Зачем ты нас здесь собрала, ма? У меня на одиннадцать тридцать назначена встреча с ветеринаром.
(Звук: Хлопает дверь; нервный кашель.)
ЭДВАРД: Прошу прощения за опоздание.
КОРОЛЕВА: Здравствуй… э-э…
ЭДВАРД: Эдвард. Меня зовут Эдвард.
КОРОЛЕВА: Пусть так… Я собрала вас вместе по весьма важному поводу. Очень важному поводу…
(Звук: играет музыка, заставляя слушателей с нетерпением ждать продолжения.)
© Адриан Моул, август 1997 года.
У меня нет сомнений, что это весьма классная пьеса. Разумеется, в конечном счете, главной героиней станет принцесса Диана. В настоящее время она играет главную роль в собственной мыльной опере, и вся страна жаждет знать, что с ней станется дальше.
Воскресенье, 31 августа
Мыльная опера жизни совершила трагическую ошибку. Главная героиня не должна погибать посреди сериала. Теперь мы никогда не узнаем, чем закончится вся эта история.
Впечатления от трагической гибели Дианы
Юных Уильяма и Гарри доставили в церковь Крейти, где священник вежливо проигнорировал то весьма жестокое обстоятельство, что их любимая мать погибла всего десять часов назад.
Какая безвкусная смерть. Так гибнут лихачи, которые считают, будто им подвластна любая скорость и самые крутые виражи.
На аэродроме принц Чарльз сохранял самообладание, двигаясь вдоль строя и пожимая руки людям, доставившим гроб. Женщина, лежавшая в гробу него, при жизни считала, что Чарльз с нежностью относится к видеозаписи, на которой она танцует с коротышкой по имени Уэйн Слип[62]. Она и не знала, сколь сильно Чарльз ненавидит эти кадры. Надеюсь, так и не узнала.
Единственную награду в школе ей вручили за лучшую клетку для хомяка.
Однажды она в течение часа двадцать раз позвонила Оливеру Хору[63], в которого безумно влюбилась. Каждый раз, когда он отвечал, она вешала трубку. Впоследствии у нее состоялась беседа с полицией.
Понедельник, 1 сентября
Мои домочадцы рыдали так, что хватило бы на кучу рек, каналов и несколько озер. Мама то и дело повторяла: «Бедные мальчики», и заливалась новыми потоками слез. Никто из нас не отходил от телевизора. Я даже умудрился не выскочить из комнаты, когда по экрану скользнул Майкл Коул, пресс-секретарь Мохаммеда аль-Файеда. Блудная Рози вернулась домой и кинулась в материнские объятия. Они так долго плакали вместе, что я подумал, не понадобится ли нам ирригационная служба.
Вторник, 2 сентября
Иван Брейтуэйт, убежденный республиканец, совершил сегодня непростительный faux pas. В присутствии мамы он сказал:
– Никак не могу избавиться от ощущения, что люди перехлестывают с истеричной скорбью.
Мама снова зарыдала:
– Мы не просто оплакиваем покойную, мы оплакиваем все печали нашей собственной жизни. А я лично оплакиваю боль, которую причинила Джорджу.
Я попытался ее утешить:
– Мама, о папе не беспокойся. Они с Таней на удивление хорошо ладят.
Но мама заплакала еще сильней. Потом спросила у Ивана, не отвезет ли он ее в Кенсингтонский дворец, дабы она смогла возложить к воротам цветы, а затем отправиться в Сент-Джеймский дворец, дабы отдать дань уважения. Иван отказался – сказал, что не готов стоять в очереди восемь часов только ради того, чтобы мама расписалась в книге соболезнований.
– Я не просто распишусь, – всхлипнула мама. – Адриан собирается написать стихотворение о принцессе Диане, правда, Ади?
Что я мог сказать? Бедная женщина сражена горем. Пришлось согласиться написать стихотворение и сопровождать маму по многочисленным местам поклонения покойному кумиру. Рози предпочла наслаждаться трауром по телевизору. Сказала, что так «натуральнее».
Среда, 3 сентября
Сегодня утром липкой лентой присобачил листок со стихотворением к дереву в Кенсингтонском парке.
О, Диана!
«О, Диана!» – припев песенки,
Что напевала моя юная мать.
Вместе с Полом Анкой,
Что был невысок и белозуб.
Припев «О, Диана!»,
Что стучит в голове моей мамы.
Пустота, пустота,
И Диана мертва.
Сказал маме, что мне нужно время, дабы завершит стихотворение, но она отказалась ждать. Боялась, что на дереве не хватит места. За нами выстроилась очередь из поэтов. На обратном пути мама сказала:
– Я хочу как-то изменить свою жизнь.
Посоветовал ей бросить Ивана Брейтуэйта.
– Нет, Иван мне поможет, – возразила мама. – Он уже предложил.
Когда в 11 часов вечера я задергивал занавески, видел, как мимо дома прошел все тот же мальчишка, любитель чипсов. Он слишком юн, чтобы гулять в такой час без сопровождения.
Четверг, 4 сентября
Мама до смерти зла на королеву за то, что та не приспустила флаг над Букингемским дворцом и не прибыла в Лондон, дабы поприветствовать и утешить толпы скорбящих, что заполонили парки и улицы, прилегающие к королевским резиденциям. В смерти Дианы винят прессу, и мама грозится аннулировать подписку на «Хелло!»
Иван сегодня за ужином сказал:
– Диана так и не поняла, что нельзя сегодня сниматься для обложки «Вога», а завтра обвинять прессу во вмешательстве в личную жизнь, потому что ты попала на обложку «Сан». Нельзя быть немножко знаменитым.
Иван запросто мог бы выиграть конкурс «Зануда Солнечной системы». Однако меня слегка обеспокоили его слова по поводу славы. Я отхлебнул газировки и заметил:
– Да, передо мной тоже стоит проблема славы. Десятого сентября я выступаю перед нацией.
– Не думаю, что у тебя возникнет проблема со славой, Адриан, – отозвалась мама. – Не знаю ни одного человека, который смотрел бы канал «Миллениум».
Я сообщил ей о зрителях-студентах.
– А, эти придурки не в счет, – отмахнулась она.
Пятница, 5 сентября
Сегодня навестил отца с Таней. Когда я прибыл, Таня как раз демонстрировала отцу способы приготовления вяленых помидоров. От меня не укрылось, как отец подавил зевок, когда Таня повернулась спиной, чтобы натереть пармезан. Она сообщила мне, что сегодня у них на обед пища быстрого приготовления, дабы осталось «максимально возможное время до репортажа о похоронах».
Кажется, отцовская депрессия пошла на убыль. В понедельник он собирается на биржу труда. По-видимому, Таня нашептала отцу, что он «высокоинтеллектуальная личность». Она пообещала помочь ему «реализовать свой потенциал», если он бросит курить. Вот уж воистину, плохо она знает моего отца.
Да он без раздумий обменяет славу и богатство на пачку «Ротманс».
Суббота, 6 сентября
О! На траурном венке карточка. «Мамочке». О!
Одноразовые платки кончились у нас задолго до конца трансляции похорон. Мама углядела в процессии, шествующей за гробом, своих друзей из театральной мастерской «Гроби» – Алана и Аббо. Они выступали представителями Эшби-де-ла-Зухсккого филиала фонда Теренса Хиггинса[64]. Мама сказала, что впервые не видит на их лицах улыбок.
Воскресенье, 7 сентября
За завтраком выслушал еще одну мини-лекцию Ивана о достоинствах новых лейбористов. Я заметил, что по моему, весьма личному, мнению, выступление Тони Блэра на траурной церемонии отдавало театральщиной. Я никак не мог отделаться от мысли, что все эти бесконечные паузы Аластер Кэмпбелл отмеряет по секундомеру.
Мама тут же обвинила меня в «бессердечном цинизме». С тех пор как Иван поселился в нашем обиталище, она в корне сменила свой лексикон, а вместо помады «Эротический огонь» стала пользоваться «Невинным румянцем». На столике возле ее кровати теперь лежит «Путеводитель по интернету для чайников», а рядом – «Как сдать экзамен на водительские права».
Понедельник, 8 сентября
Сегодня, проходя мимо ванной, подслушал чудовищный диалог.
– О, Боже, Полин, ты такая красивая, – сказал Иван.
Мама довольно хихикнула и ответила:
– Иви, да ты только взгляни, какой у меня кошмарный целлюлит.
– Полин, малышечка моя, – засюсюкал Иван, – целлюлит – это всего лишь тысяча маленьких ямочек, и я обожаю эти ямочки все до единой.
В приоткрытую дверь ванной я увидел, как он наклонился и поцеловал кусок целлюлита на мамином левом бедре. Может, он и в самом деле ее любит?
Осталось всего три дня до того великого момента, когда имя мое будет у всех на устах. Возможно, мне стоит провести в свою комнату телефон с собственным номером.
Вторник, 9 сентября
Арчи Тейт позвонил из телефона-автомата, чтобы пожелать мне удачи – очень мило, что он помнит. Хотя с чего бы это? Я-то ведь о нем даже не вспоминал.
Среда, 10 сентрября
Рано утром позвонил Зиппо и сообщил, что «Потрохенно хорошо!» показали контрольной группе студентов из Оксфорда.
– Они сказали, что получилась отличная комедия.
Повесив трубку, я задумался над столь нелепой характеристикой.
В «Таймс» появилась рецензия А. А. Гилла.
«Потрохенно хорошо!» получилось потрохенно плохо. Закомплексованный ведущий Адриан Моул запинается и бубнит все двадцать минут этой бредовой передачи. Оцепенев от ужаса, мы наблюдаем, как ведущий готовит бульон из бараньей головы. (Кстати, голова даже не относится к потрохам, так что умники, придумавшие эту передачу, обманывают нас с самого начала.) Спустя двадцать минут нелепый Моул демонстрирует кастрюлю с грязновато-серой жидкостью, на поверхности которой плавает слой пены. Положение отчасти спасает Дэв Сингх, шутки которого превосходны и свежи. Полагаю, я стал свидетелем зачатия, если не рождения, новой телезвезды.
Обе родительские пары пригласили меня смотреть передачу вместе с ними. Я стою перед трудным выбором. В оба дома провели кабельное телевидение – специально, чтобы посмотреть «Потрохенно хорошо!»
Компромисс был найден. Первую половину я смотрел на Глициниевой аллее, во время рекламной паузы прыгнул в машину, мчался как безумный и вторую половину смотрел на Вязовом проспекте. И в том, и в том другом доме программу смотрели в благоговейной тишине. Новому Псу поначалу вроде бы понравилось, но далее он утратил интерес и отправился к себе на подушку.
Я подслушал, как мама прошептала Ивану:
– Не знаю, осмелилась бы я показаться на публике.
Четверг, 11 сентября
Весь день провел в постели, натянув на голову одеяло. Никто не звонил мне с поздравлениями. Члены собственной семьи не осмеливаются смотреть мне в глаза. Следующие пять сред ввергнут меня в пучину страданий.
Пятница, 12 сентября
Позвонил Зиппо и сообщил, что, согласно рейтингу «Потрохенно хорошо!», Ричарду и Джуди «пока еще рано покупать домик для пенсии». По его словам, 55 000 тысяч человек переключилось на «Доброе утро», когда я расколол баранью голову пополам, смотреть осталось 57 000.
Я сказал Зиппо, что Стоут предложил мне опубликовать книгу.
– «Румяная корочка» получает 25 процентов от любого использования передачи.
Я начал было возражать, но Зиппо меня прервал:
– Загляни в свой контракт, Ади.
Заглянул. Он прав.
С тревогой обнаружил, что должен передать рукопись Стоуту 15 октября. Он собирается выпустить книгу к Рождеству.
Понедельник, 15 сентября
Исторический день. Уильям сделал первый шаг к вершинам образования, кульминацией которой явится поступление в Оксфорд или Кембридж. Сегодня он пошел в частный детский сад «Кидсплей», в котором заправляет миссис Парвез, предприниматель и член Местного Совета от либеральной партии.
Меня возмущает, что приходится платить миссис Парвез 9 фунтов в день. Но я больше не в силах мириться с тем, что ребенок весь день висит на моих ногах. У меня есть что делать и куда ходить. (Хотя теперь делать и ходить придется с 9.15 до 15.15.)
Утром имела место весьма эмоциональная сцена – когда Уильям покидал Глициниевую аллею в бордовой толстовке (украшенной лозунгом «Кидсплей»: «Учись, играя»), вельветовых брючках «Гэп» и кроссовках на липучках.
Мама не выдержала и разрыдалась.
– Ему все велико на три размера!
Я указал ей, что когда-нибудь форменная одежда будет ему впору. Кроме того, попросил маму вести себя сдержанней. А то она бесится, точно Антигона какая.
– Уильям идет в детский сад, а не на ритуальное убийство в качестве жертвы, – сказал я маме.
Когда мы с Уильямом проезжали мимо Вязового проспекта, отец с Таней помахали рукой, словно зеваки на королевской свадьбе. Надеюсь, парень не рассчитывает, что подобные проводы ему светят каждое утро.
По дороге к «Кидсплей» Уильям спросил, где «ошиваются» птицы (это выражение он подцепил у Рози). Я попросил его задать вопрос иначе.
– Где они, когда устают? – спросил он, глядя на небо из окна машины.
– Спят у себя в гнездах, конечно, – ответил я.
«Кидсплей» располагается в бывшей церкви. На задней стене имеется витраж с изображением Иисуса на кресте. Уильям увидел Спасителя и сказал:
– Этот человек у Рози на ожерелье.
Не было времени объяснять, что символизирует модное распятие Рози.
В холл ворвалась миссис Парвез в зеленом сари и показала Уильяму его шкафчик в раздевалке. На каждом шкафчике висит символ какого-то животного в качестве aide-memoire[65]. Уильяму достался муравьед. Я просил миссис Парвез, нельзя ли заменить муравьеда более приятным и милым животным.
Она холодно ответила:
– У меня осталось три: лось, газель Томпсона и бородавочник.
Я оставил муравьеда.
На обратном пути не мог отделаться от ощущения, что произвел не самое лучшее впечатление на миссис Парвез.
Когда я забирал Уильяма, она объявил мне:
– Ты неправду сказал, папа. Миссис Парвез говорит, что птицы не спят в гнездах.
Я пришел в бешенство, эта миссис Парвез подрывает мой родительский авторитет.
– Ни хрена себе! – воскликнул я. – А где же они спят?
– На ветках, – ответил Уильям.
Я презрительно захохотал.
– На ветках! – фыркнул я. – Всю ночь? Нет, сынок. Миссис Парвез тебя дезинформировала. – Увидел, что Уильяма озадачило слово «дезинформировала» и добавил: – Да наврала она.
Дома я продолжил настаивать на своей точке зрения.
– Все птицы спят в своих гнездах, круглый год.
Вторник, 16 сентября
Сегодня днем Уильям пришел домой с запиской следующего содержания.
"Кидсплей"
Замковое шоссе,
Эшби-де-ла-Зух,
16 сентября 1997 г.
Уважаемый мистер Моул,
Уильям известил, что Вы назвали меня лгуньей и поставили под сомнение мое утверждение, что птицы обычно не спят в своих гнездах. Отсылаю Вас к странице 29 книги Кристофера Рена «Птицы в вашем саду», опубликованную в 1979 году издательством «Глауберман и Артур».
Искренне Ваша,
миссис Парвез
P.S. Если у вас есть желание, чтобы Уильям отправился в четверг на экскурсию на Ферму Брауна, прошу вас оплатить до завтрашнего утра 5 фунтов 50 центов.
Среда, 17 сентября
Позвонил в центральную справочную библиотеку Лестера. О произведении мистера Рена там понятия не имеют. Попробовал позвонить в Королевское общество охраны птиц, но меня поставили в очередь и заставили слушать насмешливое чириканье зяблика. Хоть какое-то разнообразие после Вивальди. Наконец ответил мужской сиплый голос.
Я спросил, спят ли птицы в гнездах.
– Одну минуту, это бухгалтерия. Я переключу вас на справочную, – просипел голос. В трубке затихло.
Внезапно раздалось зловещее совиное уханье. Потом женский старческий голос сказал:
– Справочная.
Я снова спросил, спят ли птицы в гнездах. Старушенция ответила:
– Это общая справочная. Переключаю вас на справочную по птицам.
В трубке опять затихло.
Потом истошно заголосил соловей. Его пение прервал автоответчик:
– Добро пожаловать в справочную по птицам. Нажмите «один» для определения вида. Нажмите «два» для вопросов о миграции. Нажмите «три» для вопросов о питании. Нажмите «четыре» для вопросов о среде обитания. Нажмите «пять»…
Я положил трубку, в голове моей звучала цитата из романа «Хауардс-Энд» Э. М. Форстера[66]: «Только свяжись».
Вторую передачу из цикла «Потрохенно хорошо!» («Требуха») я смотреть не стал. Позвонил Арчи Тейт и оставил сообщение: «А хорошо сделано». Этот человек – посторонний, почему его так волнует моя карьера? Сегодня вечером нашел в кармане куртки Уильяма следующую записку:
Уважаемый мистер Моул,
Уильям пока еще не принес 5 фунтов 50 пенсов на завтрашнюю экскурсию на Ферму Брауна. Если Вы желаете, чтобы Уильям принял участие в этой поездке, пожалуйста, постарайтесь исправить положение к завтрашнему утру. Если этого не произойдет, Уильяма придется оставить на попечении сторожа мистера Льюиса, который не обладает должной квалификацией для выполнения искусственного дыхания.
Искренне Ваша,
миссис Парвез.
Четверг, 18 сентября
Уважаемая миссис Парвез,
Меня весьма обеспокоили слова Уильяма, что сегодня во время посещения Фермы Брауна его упаковку с едой преступно похитила коза (Нора). По всей видимости, скотина съела не только содержимое коробки, но и саму коробку. Уильям известил меня, что он был голоден и расстроен, но не получил от Вас никакого утешения (и никакой пищи взамен!). Я неоднократно пытался связаться по телефону с фермером Брауном, но попадал на автоответчик, который сообщал, что фермера нет на рабочем месте (!).
Мне кажется, что коза Нора представляет серьезную угрозу и должна содержаться в полной изоляции.
Надеюсь на Вашу поддержку в этом вопросе.
Искренне Ваш,
А. А. Моул
P.S. Согласно сведениям, полученным из интернета, существует по крайней мере несколько видов птиц, которые ночуют в гнездах. Некоторые для удобства выкладывают свои обиталища перьями и пухом, аналогично тому, как мы набиваем одеяла и подушки.
Пятница, 19 сентября
«Кидсплей»
18 сентября 1997 года
Уважаемый мистер Моул,
Я отправила фермеру Брауну электронное письмо по адресу FarmerBrown@Foobar.co.uk, и вот что он мне ответил.
«Видеокамера слежения, расположенная рядом с загоном для коз, зафиксировала, как темнокожий мальчик в красном джемпере и брюках из коричневого вельвета, перебросил через ограждающую цепь, натянутую на высоте в 1 метр, коробку для завтрака с Почтальоном Патом на крышке».
Искренне Ваша,
миссис Парвез.
Суббота, 20 сентября
Уильям сказал, что он так поступил, потому что коза Нора выглядела холодной и голодной. Мой малыш такой отзывчивый. Но надо признать, что он еще и отъявленный лжец. Я объяснил Уильяму, что такое ложная тревога. А еще поведал ему, что если он и впредь будет плохо себя вести, его непременно заберет человек по имени Джек Стро и посадит в тюрьму.
Сегодня мальчик играл во дворе. Я постучал в окно и попросил его перестать обрывать ягоды с куста бирючины. Уильям сердито посмотрел на меня и спрятал руки в карманы.
В 8.30 вечера я сел за письменный стол и начал работать над литературным произведением «Потрохенно хорошо!».
В 11.37 встал из-за письменного стола, ничего не написав. Ни единого слова.
Воскресенье, 21 сентября
Пандора выдержала политическую бурю, и ее выдвинули на какой-то пост у какого-то человека из министерства сельского хозяйства, о котором я никогда не слышал. Сегодня утром Пандора позвонила нам – сообщить новость своему отцу, словно мы еще об этом не знали! Средства информации только о ней и твердят. По телефону Пандора известила меня, что «совместное ведение хозяйство» ее матери и моего отца определенно превратилось в полноценную сексуальную связь. Похоже, сегодня утром она звонила Тане и застала ее в постели.
– Я отчетливо слышала, как твой отец прошептал: «Я поставлю чайник, Таня».
Еще Пандора уверяла, что слышала его прокуренный кашель, когда он открывал дверь спальни.
– Так что у них там определенно завелись шуры-муры.
Я поинтересовался, как она относится к тому, что наши родители обменялись партнерами.
– С одной стороны, я зачарована синхронностью случившегося, но с другой, меня переполняют ужас и отвращение.
Типичный ответ политика.
Лично меня ужасает отец. Воистину очевидно, что он намеренно лгал относительно свой потенции. Надеюсь, мама не узнает о том, что ее бывший партнер снова сексуально активен.
Спросил Пандору, «застала» ли она «ПХ!»
Ответила, что в палате общин только и разговоров о «Потрохенно хорошо!» По ее словам, Ассоциация мясников «МЯСО» опубликовала восторженный отзыв. А бараньи головы «расхватывают, как горячие пирожки». По всей стране студенты заполонили мясные лавки и супермаркеты. Отчетливо наметился мясной дефицит, и правительство в срочном порядке организовало экстренные поставки из Новой Зеландии. Общество «За достойную бедность» также превозносит передачу до небес.
Я осведомился, откуда ей обо всем этом известно, и Пандора ответила:
– Порыскала в Сети, разумеется.
Я был очень тронут. Пандора явно ко мне неравнодушна.
Спросил, когда она приезжает в Лестершир.
– Сегодня в 3 часа ночи приеду на Вязовый проспект. Попроси, чтобы пришли моя мать и твой отец.
Спросил Пандору, должен ли присутствовать кто-нибудь из Семейной консультации.
– Ни в коем случае! – отрезала она.
Понедельник, 22 сентября
Огромная ошибка – выставить на эту встречу в верхах пять бутылок вина. В какой-то момент мне даже показалось, будто я участвую в особо желчной постановке пьесы «Кто боится Вирджинии Вулф?». Способности Пандоры примирять были сметены, когда пятидесятилетки разошлись не на шутку и едва не передрались. Они кричали друг другу кошмарные слова. Иван желает продать дом на Вязовом проспекте, а вырученную сумму поделить. Услышав это, Таня завопила:
– Вязовый проспект – моя жизнь! Я никогда не расстанусь с садом.
– Именно поэтому наш брак и распался, Таня, – крикнул в ответ Иван. – Ты ночами ковырялась в саду с шахтерской лампой на башке, а я лежал в постели и ждал тебя.
Таня завопила еще громче:
– Надо же было убить слизней!
В ее голосе мне послышались угрожающие нотки фанатизма.
– И как ты можешь жить с женщиной, чей сад зарос вьюнком, Иван? – вопросила Таня.
Иван пересек комнату, оказался в курящей половине (которую занимали моя мать, мой отец и Пандора) и обнял мою мать. После чего повернулся к жене и заявил:
– В саду Полин я люблю каждый кустик крапивы, каждый одуванчик, каждый лютик.
Отец прошаркал в некурящую часть и обнял трясущиеся плечи Тани.
– Не волнуйся, Таня. Теперь я с тобой и помогу убивать этих сукиных слизней.
Это было неприкрытое признание в любви. Моя мать немедленно пустилась в клеветнические измышления по поводу сексуальной потенции отца. Мы с Пандорой извинились и вышли посидеть на скамейке под яблоней. Я поскользнулся на подгнившей падалице и испачкал свои лучшие ботинки. Пандора сказала, что не одобряет бахвальства моей матери потенцией Ивана. Я со своей стороны признался, что возмущен отказом отца проводить Диану в последний путь двухминутным молчанием.
Тренькнул мой мобильник – звонил Зиппо. Он снова в Лондоне. Сообщил, что рейтинг «Потрохенно хорошо!» поднимается, как «рыба в ведре». Еще он сказал, что у Дэва «потрясающая» почта. Я осведомился, нет ли писем от моих поклонников.
– Да, мы переправим их тебе, когда наберется достаточно количество, чтобы заполнить конверт формата А4, – ответил Зиппо.
Все ночь трудился над книгой «ПХ», но особо похвастать пока нечем. Не смог интригующе описать рецепт приготовления свиных ножек.
Четверг, 25 сентября
Вчера показали серию со «сладким мясом»[67] ягненка, политого соусом из черной фасоли. Смотрел в удручающем одиночестве: у остальных домочадцев оказались более важные дела. Кто я? Высококвалифицированный телеведущий или зажатый любитель? Не знаю ответа. И нет на свете человека, на чей добрый и непредвзятый совет я мог бы положиться. Мне срочно нужен агент. Позвонил Брику Иглбергеру. Ответил бостонский автоответчик.
– Это Адриан Моул из «Потрохенно хорошо!» Вы ведь мне перезвоните?
Силой заставил себя проглотить слово «пожалуйста». Самоуверенность теперь входит в набор хороших манер.
Через пятнадцать минут перезвонил сам Брик.
– Охрененное шоу! – загрохотал он. – Я чуть не обоссался, когда бараньи яйца выпали из котелка. Адриан, ты самый балдежный клоун!
Я озадачился. «Сладкое мясо» – это вроде бы не яйца.
Когда Брик закончил гоготать, я объяснил, что мне позарез требуется агент.
– У тебя он есть! – объявил Брик.
Завтра я обедаю с ним в Лондоне, чтобы обсудить свою карьеру, свою рекламу, свои писательские планы, свои финансовые перспективы, свой развод и свои налоги. Свою жизнь.
Пятница, 26 сентября
Брик похож на гангстера, начитавшегося Марселя Пруста. Громадиной он навис надо мной, а его рукопожатие чуть не перекрыло мое кровообращение. Я почти уверен, что его черная шевелюра – искусный парик. Он постоянно жует незажженную сигарету. Мы отправились в «Плющ».
А. А. Гилл увидел, как я вхожу и приветственно вскинул руку, словно мы с ним ровня! Он что, забыл, какие гнусные гадости писал обо мне в своих рецензиях?
Я не знал, как достойно ответить Гиллу, поэтому ограничился скорбной улыбкой и вздергиванием бровей. Чуть позже, зайдя в мужскую комнату, я повторил этот трюк на бис перед зеркалом – склонясь над раковиной. Признаю, выглядел я в точности, как клоун Коко, которого всегда не выносил.
Брик уговорил меня сначала выпить четырех «белых дам»[68], а затем в течение двух с половиной часов слушал, как я рассказываю о себе. На его лицо ни единого разу не набежала скука, за исключением того мгновения, когда он подписывал счет. Я согласился пожизненно отдавать ему 20 процентов своих доходов.
Суббота, 27 сентября
Купил сегодня «Гардиан» в магазине при заправке «Бритиш петролеум» и с изумлением обнаружил на первой странице фотографию Дэва Сингха, подпись под снимком извещала об интервью на четвертой странице седьмой тетрадки. Я сел в машину и прочел статью. Меня упомянули только раз: «Искрометное остроумие Дэва и его натуралистичные эскапады, вызывающие гомерический хохот, являют разительный контраст с кислой физиономией Адриана Моула, педанта из Средней Англии».
По возвращении домой обнаружил приглашение от Лестерского Черепахового общества на открытие Рождественской ярмарки в субботу 1 ноября. Мое первое публичное выступление.
Воскресенье, 28 сентября
Как обухом по голове! Сегодня мама объявила, что не сможет смотреть за Уильямом, когда я снова займусь делом! Иван предложил ей вместе скитаться по миру.
– Адриан, я ведь должна поехать, правда? – вопросила она. – Не могу же я отказать всему миру.
Я предложил ей прихватить малыша с собой. Путешествие расширит его кругозор.
– Ты что, не понял, эгоист ты несчастный? – закричала мама. – Затрахало меня возиться с ребенком.
– А как же Рози? – осведомился я.
– Рози достаточно выросла, чтобы дотянуться до плиты, холодильника и гладильной доски, а кроме того, у нее есть отец, – ответила мама.
Понедельник, 29 сентября
Иван и моя мать завалили весь кухонный стол картами, путеводителями и буклетами. Сказали, что намерены объехать земной шар на велосипедах. У них очевидная folie a deux[69]: до сегодняшнего дня если кто-нибудь из них что и объезжал, так лишь окрестные магазины.
Получил открытку от Артура Стоута. На одной стороне открытки – фотография норвежской крестьянки, оседлавшей свинью. На другой написано:
Прошу прислать подтверждение, что Вы приступили к работе над книгой.
Ваш, А. Стоут.
P.S. Новый крайний срок – 21 октября.
11.30 вечера.
Сегодня вечером ко мне в комнату завалилась Рози. Потребовала, чтобы я поклялся жизнью Уильяма, что унесу в могилу тайну, которую она собирается мне поведать. Поклялся.
Она на третьем месяце беременности.
Я поступил традиционно – воскликнул: «Боже мой!», хлопнул рукой по лбу, вскочил и заметался по скудному пространству между кроватью и окном.
– Как это случилось? – спросил я.
– Обычно. Типа меня посетил не дух божий, – цинично усмехнулась моя сестра. – Мы и занимались-то этим всего четыре раза.
– Без контрацепции, полагаю? – уточнил я.
– Ты говоришь, как Джек Стро, – обиделась Рози.
Оскорбление я пропустил мимо ушей. Спросил, уверена ли она.
– А то. Уверена, конечно. Сказала папику, что мне срочно нужны кроссовки «Найк», а это шестьдесят фунтов, а сама купила каку-то дешевку, остальное спустила на тест на беременность.
Я слегка позавидовал Рози – как легко она вытянула из отца шестьдесят фунтов. Всегда была его любимицей. Что ж, новость о ее беременности может вновь погрузить его пучину депрессии.
– Папа сойдет с ума, когда узнает.
– Да не узнает он, – раздраженно отозвалась Рози. – Он же понятия не имеет, как выглядят кроссовки «Найк».
Спать я лег раньше обычного, лежал в темноте и предавался мыслям о Рози и крошечном младенце-головастике, который теперь живет у нее внутри. Хотелось бы считать себя цивилизованной личностью, но меня снедало страстное желание броситься к дому Аарона Майклвейта, вытащить его на улицу и избить за ту подлость, что он сотворил с моей младшей сестрой. Он, конечно, крупнее меня, но полагаю, неожиданный и своевременный удар изданием «Войны и мира» в твердой обложке собьет его с ног.
11 ноября 1982 года я находился в родильной палате, когда на свет появилась Рози. Я вовсе не намеренно очутился там, поскольку был всего лишь мальчиком, но обстоятельства сложились столь вычурным и кошмарным образом, что мне пришлось смотреть и слушать, как рожает моя мать. Ну и видок! Ну и звуки! Несколько раз я пытался удариться в бегство, но мама намертво вцепилась в мою правую руку (которая до сих пор дает о себе знать при перемене погоды). Мама непрестанно кричала: «Не покидай меня, Адриан», – в те дни они с отцом жили раздельно. Моя бабушка Эдна Мэй Моул распространяла слухи, что с отцом Рози дело нечисто. Она так и скончалась в убеждении, что отец Рози – вовсе не Джордж Альберт Моул, человек, чье имя указано в свидетельстве о рождении моей сестры, а гад Лукас – человек, который развратом заманил маму в Шеффилд.
Насколько мне известно, Рози совершенно не в курсе, сколь драматично было ее появление на свет, сколь плотная завеса тайна покрывает ее зачатие. Я наблюдал ее в те мгновения, когда она уже покинула тело матери, но еще не успела сделать первых вдох. Наполовину лысая, с сердитым взглядом, жутко похожая на нашего отца. Она совсем не походила на гада Лукаса, но ведь зубов у нее тогда не было. Это я первым взял ее в руки, после того как с нее соскребли слизь, и это я научил ее собирать кубики «Лего». До двенадцати лет Рози ходила за мной по пятам, словно маленькая тень, но потом с ней произошла чудовищная метаморфоза, и моя сестра обратилась в демона.
Знаю, я обещал хранить ее тайну, но у меня такое ощущение, словно этот секрет разрастается во мне, подобно абсцессу. Даже Аарон Майклвейт не знает, что породил зародыша.
Сегодня вечером зашел к Рози и спросил, хочет ли она ребенка.
– Возможно, – ответила она.
Меня ее слова поразили. Рози никогда не проявляла ни малейшей тяги к материнству. Весьма непочтительно обращалась с куклами. Кромсала им волосы и ресницы, черкала по их лицам ручкой и ставила над ними жуткие эксперименты, используя содержимое отцовского ящика с инструментами. Рози больше походила на подмастерье палача, чем на юную мать. Я счел своим долгом предупредить ее, что лейбористы крайне неодобрительно относятся к родителям-одиночкам, и уж если она решила ступить на подобную жизненную стезю, то пусть не удивляется, если путь окажется «каменистым, с кочками и рытвинами».
– Тони Блэр вынудит тебя пойти работать, Рози. Если ты мечтаешь кормить ребенка грудью, глядя в телевизор, то это так и останется мечтой.
– Я ненавижу Денизу Ван Аутен[70], – сказала Рози, – и я не стану кормить грудью ни под каким видом.
В висках у меня запульсировало. Я посоветовал ей обратиться к дипломированному специалисту, но Рози отказалась.
Так мы и сидели в молчании. Я оглядел ее комнату и заметил, что всех кукол Барби она повернула лицом к стене.
Спросил, обучают ли их в школе родительским навыкам.
– Ага, типа, учат, как, типа, заполнить заявление на пособие для родителя-одиночки.
С тем я и удалился в ночь.
Как Рози может иметь ребенка? Она сама еще ребенок.
Вторник, 30 сентября
Мы с Уильямом ехали в детский сад, и тут я услышал, как по местному радио какая-то женщина рассказывает о подростковой беременности. Я как раз вовремя увеличил громкость, чтобы услышать: «…и эти куклы совсем как живые, они весят четыре килограмма. Они запрограммированы плакать, их нужно регулярно кормить и переодевать. Подростку нужно либо носить такую куклу всюду с собой, либо найти сиделку».
Сдав Уильяма, я быстро позвонил на радиостанцию и узнал номер факса компании, торгующей фальшивыми младенцами.
Заказал одну такую куклу напрокат – на две недели. Резиновый малыш будет доставлен завтра к десяти утра, если посылочная служба сдержит свое обещание.
Сегодня Рози сказала, что если она решит оставить ребенка, то не одолжу ли я ей денег, чтобы лазером вывести татуировку с живота.
– К тому времени, когда я попаду в родильную палату, моя маленькая обезьянка превратится в Кинг-Конга, – пожаловалась она.
Среда, 1 октября
Все хотят знать, что в посылке. Пришлось солгать, сказал, что начал закупать подарки к Рождеству. Мама закатила глаза и обменялась с Иваном изумленными взглядами. От меня не укрылось, как ее губы сложились для произнесения слова «задница».
Пока Уильям находился в «Кидслпей», а Иван с матерью тренировались перед кругосветным путешествием, я позвал Рози к себе в комнату, и мы распаковали куклу-младенца. Младенец выглядел настолько реалистично, что нам стало неуютно – очень уж он напоминал Уильяма Хейга, посимпатичней разве. На псевдомладенце были желтые ползунки, а на шее болтался ярлык.
Привет, мне пять недель, я вешу пять килограммов, и меня нужно кормить каждые четыре часа в сутки. Меня запрограммировали плакать в самое неподходящее время. Если со мной грубо обращаться, будет включена оглушительная сирена, которая может беспокоить ваших соседей.
Предупреждение!Не пытайтесь испортить мои аккумуляторы, работающие от солнечной энергии. Меня нельзя купать. Не проглотите мои глаза.
Комплектация
Кукла
Электронная бутылочка
Рюкзачок-кенгуру
Раствор для мытья бутылочки
Шесть подгузников
1 пустышка
Я расстегнул ползунки. Кукла оказалась неопределенного пола. Рози была разочарована, она рассчитывала на девочку.
Вчера вечером мне потребовался час, чтобы уговорить ее в течение двух недель ухаживать за девочкой. В конце концов, подкупил ее обещанием, что подарю ей накладные волосы из салона «Тони и Гай».
Рози переодела куклу и сказала:
– Назову ее Эшби.
Она посадила Эшби в рюкзачок и отправилась в школу. Маме мы решили сказать, что Рози принимает участие в исследовании. Для школы мы не стали придумывать никакой легенды. Там готовятся к инспекции из отдела образования и потому вряд ли заметят.
Мама с Иваном вернулись домой лишь с наступлением темноты. Большую часть дня они потратили на то, чтобы проехать до Коулвилла и обратно – семь миль соврешенно плоской местности. Они были tres[71] шокированы, обнаружив Эшби, лежащую на сушке для посуды, куда Рози закинула ее, когда кормила Нового Пса. Позже я втихомолку пообщался с Рози. Подчеркнул, что если она не будет придерживаться правил, я не изыщу средств для ее накладных волос. Смотрел вместе с семьей и Иваном видеозапись третьей передачи «Потрохенно хорошо!» (рубленый ливер по-бельгийски). К сожалению, Эшби все время вопила. Я находился в постоянном раздражении, хотя и не в таком, как Рози, которая в конце концов, выскочила из комнаты, бормоча:
– Она сведет меня с ума.
Уильям весьма возмутительно вел себя перед сном. Метался по комнате, словно маленький лорд Фаунтлерой[72]. Пришлось прикрикнуть на него. Мама тут же просунула голову в дверь:
– Не будь с ним слишком строг, это естественная реакция на нового ребенка.
Слышал, как Рози дважды вставала среди ночи, чтобы проведать Эшби.
Четверг, 2 октября
Сегодня утром мои домочадцы (и соседи) проснулись в 6.15 утра от звука, весьма напоминающего сирену, которой пользуются для вызова спасательного катера. Это была Эшби. Рози отрицала, что грубо обращалась с куклой, но я-то знаю правду. Через сухую штукатурку, которая разделяет наши спальни, слышал, как она рычит на Эшби. Сирена прекратилась только тогда, когда я взял младенца на руки и походил с ним взад и вперед по лестничной площадке. Уильям стоял в дверях спальни и смотрел на нас; лицо его было красным от ревности.
Пятница, 3 октября
Позвонил Зиппо. В связи с последней передачей «Потрохенно хорошо!» их засыпали жалобами от многочисленных бельгийских организаций гомосексуалистов[73].
Я позвонил мистеру Пожизненно-Двадцать-Процентов и попросил совета у его автоответчика. Брик перезвонил мне лично, но я как раз кормил Эшби, поэтому пришлось его попросить перезвонить еще раз. Если вставить электронную бутылочку в рот Эшби не под тем углом, она отказывается «есть».
Брик посоветовал мне прибегнуть к способу, который рекламщики называют «полный подхалимаж». Он набросал следующий пресс-релиз:
Адриан Моул искренне сожалеет, если в своей передаче он кого-нибудь оскорбил, независимо от национальности, цвета кожи, вероисповедания или сексуальной ориентации. Он хотел бы заметить, что его лучший друг Найджел является гомосексуалистом.
Рубленый ливер по-бельгийски – это традиционное блюдо, рецепт которого взят из книги «Поваренная книга для рабочего класса», составленной Чарльзом Элмом Франсателли, шеф-поваром ее величества королевы Виктории.