Портрет художника в роли молодого наследника 3 страница
Наконец водитель припарковался, и они вышли из лимузина. Мими заслонила глаза ладонью от слепящего солнечного света и взглянула на величественные постройки. Они поистине огромны, каждый блок – выше самого рослого человека! Мими не забыла, что раньше камни казались намного красивее, ведь их облицевали отполированными плитами белого известняка. Какая жалость, что через тысячелетия все содрали, дабы использовать для других целей! Облицовка сохранилась только на вершине Хаффры – второй по величине пирамиды.
Напротив находилась «Гиццерия», или обычная пиццерия. Во время первого приезда в Каир Мими с Оливером пообедали здесь. У юноши даже сохранилась фотография: яркая эмблема современного ресторана и рядом окно с видом на гробницы. Не нужно быть Голубой кровью, чтобы оценить иронию и свежую горячую пиццу.
Им, конечно, здорово повезло, что они вообще отыскали вход в преисподнюю. Оливер, изучая бумаги в Хранилище, пришел к выводу, что Врата Обетования находятся в Александрии. Но, когда они приземлились в Каире, юноша внезапно передумал. Это случилось после того, как случайный попутчик назвал мегаполис «Большим Манго», что привело к разговору о происхождении названия города. Оливер не сумел скрыть возбуждения, обнаружив, что Каир величали «победоносным». «Город‑победитель на берегу золотой реки» – так объяснил юноша, цитируя свои записи. Впрочем, Мими ни одного слова не понимала во всех этих лингвистических тонкостях. Они решили не ехать в Александрию, поскольку Оливер твердо уверился, что им надо в Каир. Мими просто подчинилась мнению знатока.
Пока они шли по многолюдному базару, Мими размышляла об относительно легком пути в ад. А вдруг это и есть те прославленные Врата, которые разыскивает суженая брата? Из так называемого наследия ван Аленов? Возможно, Джек находится поблизости… Она ощущала отчасти в самом воздухе и в гломе нечто, четко напоминающее «почерк» Джека, но полной уверенности пока не было. Слишком много времени прошло с момента их последнего телепатического общения. Гнев вновь пробудился в девушке, во рту сделалось горько, словно от прилива желчи. Стоило Мими вспомнить о близнеце, как в горле пересыхало, как в пустыне. Она мысленно поклялась, что однажды возьмет жизнь брата. Он задолжал ей суд крови, бой до смерти. Но теперь изгнала из головы все ядовитые намерения. Спуск в преисподнюю требовал полного сосредоточения.
Хотя их путешествие и не требовало прохождения Путем Смерти, оно являлось рискованным предприятием, которое под силу лишь опытному венатору. Он мог притвориться мертвым и сокрыть след духа. В их случае маршрут вообще не предвещал ничего простого. Спутнику‑человеку будет тяжеловато. Мими задумала войти в глом вместе с физической составляющей. По крайней мере, разумы и тела не будут разделены. Мертвые Ходоки способны появиться в любой точке преисподней. Они будут передвигаться гораздо медленнее и окажутся более уязвимы, но деваться некуда. Оливер, будучи человеком, не способен отделить дух от физической оболочки. Мими не рвалась в Мертвые Ходоки. Слишком опасно.
Но сперва нужно добраться до Врат. Лучший способ – верхом, на лошади или верблюде. Практичный Оливер снова проявил себя с лучшей стороны. Он заранее договорился с проводниками, которые привели двух великолепных вороных арабских коней. Мими, выигравшая не одни скачки, припустила рысью. А вот юноша держался в седле неуверенно, с трудом справляясь со своей кобылой.
– Надо было соглашаться, когда мама хотела записать меня вместо бальных танцев на верховую езду! – скривившись, бросил он.
Мими прищелкнула языком:
– Натяни немного поводья. Покажи ей, кто хозяин.
Они проскакали мимо главного входа, неподалеку от великой пирамиды Хуфу (самой большой из трех сооружений) и другой, рядом с которой расположился сфинкс. В отличие от своих каменных соседей, в реальности он выглядел меньше, чем на фотографиях.
Кстати, внутри не имелось ничего интересного. По сути дела, это – пустые гробницы и, кроме того, неподходящее место для клаустрофобов. Путь в преисподнюю находился в Менкауре, самой маленькой из пирамид. Путники привязали лошадей к дереву, удостоверились, что проводники обеспечили животных едой и водой, и двинулись к пункту назначения.
– Закрыто! Индивидуальные экскурсии вон там, мисс, – предостерег охранник, преградив им путь и указав на соседнюю пирамиду.
– Мы на минутку, – сказала Мими и, воспользовавшись принуждением, заставила охранника отвести взгляд. Воистину, это оказалось нетрудно – умы Красной крови так податливы! Когда мужчина отвернулся, Мими заклинанием отперла дверь. Оливер начал спускаться по лестнице.
Орден Семерых возвел Врата ада на Путях Мертвецов во времена правления Калигулы, дабы защитить царствие земное от демонов. Сооружение не давало Серебряной крови выйти, но любой другой мог пройти сквозь него в преисподнюю, если, конечно, знал путь. Хотя Красной крови обычно приходилось ждать конца жизни, чтобы добраться до царства мертвых.
Мими втащила Оливера в глом, иной мир, сокрытый от мира материального.
– Как самочувствие? – поинтересовалась она, когда юноша сложился пополам, схватившись за живот.
– Отвратительно. Но жить буду, – отозвался тот, вытирая рот носовым платком.
«Во всяком случае, пока», – подумала девушка.
В отдалении возвышались небольшие металлические ворота, закрытые на крюк и смахивающие на садовую калитку.
– Что, это они и есть? – скептически поинтересовался Оливер. – Выглядят, как ограда у пруда, чтобы туда дети не лазали.
– Ну да. – Мими, пожав плечами, занялась крючком. – Думаю, каждый видит их по‑своему. Например, с обратной стороны они кажутся крепостью. Готов? Ты можешь почувствовать себя нехорошо.
– Еще хуже, чем сейчас? Что ж ты мне раньше не сказала, чтобы я прихватил рвотный пакет? – Оливер вытер пот со лба и несколько раз глубоко вздохнул.
Мими закатила глаза. Она придержала калитку, и они перешагнули через порог вместе. Казалось, будто один шаг равен миле, или семи лигам. Спустя мгновенье они очутились в лимбе, первом круге ада. Это место между мирами походило на земную пустыню, которую они только что покинули. Одинокая дорога вилась среди песков, лишенных пирамид.
– Переходить легче, если лимб выглядит как то место, откуда мы пришли, – пояснила Мими.
Оливер решил, что здешний каменистый и заброшенный пейзаж смахивает на Долину Смерти в пустыне Мохаве. Вдали виднелись пальмы, вдоль дороги цвело перекати‑поле. Стояла гнетущая жара, и юноша взмок в своей безрукавке.
– Идем, – произнесла Мими, звякнув ключами от красного «мустанга» с откидным верхом, который вдруг возник на обочине.
– Садись, я поведу. Я знаю дорогу.
– Еще бы тебе не знать! – хмыкнул Оливер, но подчинился.
Азраил, Ангел Смерти, возвращалась домой.
Глава 6
Портрет художника в роли молодого наследника
На вечеринку Аллегра опоздала. Она слишком долго простояла перед зеркалом, нервничая и размышляя, что надеть. Вещи, которые она взяла в эту поездку из Нью‑Йорка, не годились. Она ненавидела свои наряды. Чарльз, как и намеревался, ушел на открытие выставки. Аллегре удалось убедить его, что сегодня вечером она совершенно не настроена вести беспечную болтовню. Будет гораздо лучше, если она останется и спокойно проведет вечер за книгой. К счастью, Чарльзу настолько не терпелось увидеть редкостную коллекцию произведений искусства доколумбовой Южной Америки, что он не стал настаивать. Он наслаждался водоворотом светской жизни и вниманием ковена, который боготворил юношу. Аллегра знала, что он не будет скучать.
Как только за Чарльзом закрылась дверь, Аллегра ринулась на штурм платяного шкафа. Во время их последней встречи с Беном ей минуло шестнадцать. Тогда ее переполняли юность и энергия. И хотя Аллегра понимала, что пять лет – не слишком большой срок, теперь она чувствовала себя более зрелой, хорошо осознавала собственную красоту и ее воздействие на противоположный пол. Теперь девушка предпочитала короткую, почти мальчишескую стрижку, которую, кстати, Чарльз терпеть не мог. Он обожал длинные золотые локоны Аллегры и любил перебирать это осеннее буйство. Он страшно разочаровался, когда она вернулась из салона красоты с новой прической.
Но Аллегре нравилось новое ощущение свободы. Исчезла тяжесть, обременяющая шею (кроме того, летом ей всегда было очень жарко), пропал постоянный визг тормозов, если она просто переходила улицу. Улетучились назойливые мужчины, которые таращились на нее, когда она шла по тротуару, а ее сияющие кудри развевались, словно парус. Аллегре нравилось, что теперь она стала чуть менее заметной и более обыденной. Ее даже легче забыть, и можно даже вообразить, будто она сделалась кем‑то другим. Но сейчас, пригладив короткие волосы, Аллегра забеспокоилась. А вдруг Чарльз прав и без длинных роскошных прядей она сама на себя не похожа? Вдруг без своего главного украшения она стала невзрачной и неинтересной?
В конце концов Аллегра остановилась на старом испытанном варианте – белая шелковая рубашка, мужские джинсы, широкий кожаный пояс и потрепанные «казаки».
Вечеринку устроили в особняке на вершине холма, в Пасифик Хайтс. Аллегра проскользнула в позолоченные двери и взяла с серебряного подноса у официанта бокал с шампанским. Она миновала богатых, эффектно выглядящих людей – женщины в мехах и бархате, мужчины в костюмах, сшитых в Японии. Центром приема оказалась гостиная – просторная комната со стенами, сплошь заставленными книжными стеллажами и подлинником Моне над камином. Из окон открывался захватывающий вид на Золотые Ворота. Однако, невзирая на антиквариат и выставленные напоказ произведения искусства, гостиная выглядела уютной и приветливой.
– Кажется, я вас видела. Меня зовут Декка Чейз. Добро пожаловать в наш дом. – Одна из самых видных матрон Сан‑Франциско и по совместительству мать Бена улыбнулась Аллегре. – Вы – та самая девушка с картин, правда?
Картин? Так их уже несколько? Аллегра видела в галерее лишь одну.
– Миссис Чейз, – произнесла она, – как приятно снова встретиться с вами!
– Так мы действительно знакомы! – с восторгом воскликнула мать Бена. Она была высокой, как ее сын, и столь же стройной и эффектной. Декка Чейз являлась стопроцентной американкой, облаченной в безукоризненно изящное платье из белого кашемира. Аллегра припомнила рассказы школьных соседок по комнате: миссис Чейз – наследница крупного состояния, а второе имя досталось ему как раз по материнской линии.
– Я училась вместе с Беном. В Эндикотте, – пояснила Аллегра, чуточку побаиваясь гостеприимной хозяйки дома.
– Ах да, конечно! Сын очень обрадуется встрече с давней подругой! – Декка Чейз проплыла через толпу, держа Аллегру за руку, и остановилась перед высоким парнем в потрепанной синей куртке. Он потчевал восторженно внимающую компанию историей, от которой слушатели прямо‑таки фыркали в свои коктейли. – Смотри, кого я нашла! – ликующе заявила Декка.
Аллегра внезапно застеснялась. Лучше бы она пошла с Чарльзом на открытие выставки! Что она здесь делает? Она тут чужая. Мать Бена настолько любезна, что становилось крайне неудобно. Может, лучше потихоньку улизнуть с приема? Никто не вспомнит, что она вообще появлялась в особняке. Но Аллегра словно приросла к полу – Бен поворачивался, чтобы поздороваться с ней.
Он совершенно не изменился – высокий и золотоволосый, с дружелюбной, беззаботной улыбкой и яркими голубыми глазами. Весь его облик напоминал светлый и солнечный летний день.
– Ножки! – воскликнул он. От старого прозвища и от непринужденного тона Бена Аллегре стало больно. Он радушно обнял девушку и чмокнул в щеку, словно они – одноклассники, и не более… Как будто она никогда не отмечала его, не брала кровь юноши, не делала его своим.
Что нашло на нее нынче вечером? Почему она пришла на прием? Чего боялась? Может, хотела взглянуть, не погубила ли она Бена? Неужели она разочаровалась, увидев, что все совсем не так? Нет. Она правильно поступила, покинув Эндикотт после рокового видения. Видимо, без нее Бену лучше. Он – неизменный прежний Бен, румяный, с ямочками на щеках. Только теперь на нем болтался потрепанный репсовый галстук, а в остальном тот же выпускник. Джинсы, разумеется, искусно разрисованы «случайными» брызгами краски. Но ни притворства, ни расчетливости Аллегра в нем не находила. Бен держался естественно и дружелюбно. Его невозможно не любить. Он был одним из тех парней, которых любят все, именно поэтому Чарльз с самого начала терпеть не мог юношу.
– Привет, Бен, – сказала Аллегра и тоже чмокнула его в щеку, пряча за улыбкой обуревающие ее чувства.
– Меня никто больше так не зовет, – сказал он, глотнув пива и задумчиво глядя на девушку.
– И меня никто не называет Ножки, – еле слышно отозвалась она.
Бен ухмыльнулся:
– Я просто дразнюсь. Величай меня, как хочешь. Или вовсе не зови, – пошутил он. Толпа рассеялась, и стало очевидно, что новая ослепительная девушка (Аллегра могла не сомневаться – с короткой стрижкой она выглядела потрясающе), находится в центре внимания.
– Ну ладно, ребятки, вы пока восстанавливайте знакомство, а я посмотрю, как там твой отец, не умял ли он тарталетки с икрой, – пошутила Декка, удовлетворенно глядя на обоих. Аллегра успела позабыть о присутствии миссис Чейз. Они с Беном наблюдали за женщиной – вот она подталкивает локтем одного, смеется над шуткой другого – идеальная хозяйка приема.
Рядом появился официант и заново наполнил бокал Аллегры шампанским. Девушка обрадовалась поводу отвлечься. Она не знала, о чем говорить с Беном. И перестала понимать, что делает. Знала лишь, что возникла возможность снова увидеть Бена, и моментально ухватилась за нее, как тонущий – за соломинку.
– У тебя классная мама. Ты никогда не говорил, что она такая.
Аллегре вспомнились слова Бена о том, что родителям вечно некогда им заниматься. Возможно, теперь они пытались наверстать упущенное, устроив эффектную вечеринку.
– Просто к слову не пришлось, – ухмыльнулся он. – Ах да! Тогда я разыгрывал пьесу о несчастном богатом мальчике!
Аллегра рассмеялась. Бен всегда умел развеселить ее, девушка очень скучала по временам их непринужденного товарищества.
– Красивый дом, – заметила она, указав взглядом на картину Пикассо над обеденным столом.
Бен возвел глаза к потолку.
– Родители, – пожаловался он. – Знаешь, что хуже всего в больших деньгах? Не быть мне нищим голодающим художником!
– А что, это настолько плохо? – насмешливо поинтересовалась Аллегра.
– О, ужаснее быть не может! – в тон отозвался Бен. – Мне приходится хорошо есть, а мама использует связи, чтобы заставить всех писать обо мне или покупать мои работы. Настоящий кошмар, честно говорю!
Аллегра улыбнулась. Окружение Бена было с ним, начиная с самого рождения. Но, естественно, тут нет его вины!
Юноша повнимательнее посмотрел на нее.
– Ты подстриглась, – нахмурившись, произнес он.
– Захотелось перемен, – отозвалась Аллегра, стараясь храбриться. О господи, ему не нравится прическа! Зачем она это сделала?! Чем думала?!
– Тебе очень идет, – одобрительно кивнув, заявил Бен. – Кстати, в салоне сказали, что ты купила картину.
– Да, – Аллегра кивнула. Она заметила, что несколько гостей находятся поблизости, ожидая, когда Бен закончит беседу, чтобы снова уцепиться за него.
– Отлично. Деньги мне нужны.
– Врун. – Она кивнула на толпу обожателей: – Похоже, я мешаю твоим поклонникам.
– Забей на них. – Бен улыбнулся. – Ужасно рад тебя видеть, Ножки, – тепло произнес он. – Приходи завтра ко мне в студию? Посмотришь парочку других работ. Честное слово, я не стану пытаться впаривать их. Во всяком случае, все сразу.
Сердце Аллегры забилось сильнее. Он хочет увидеться с ней!
– Почему бы и нет? – Она небрежно пожала плечами, будто приняла приглашение просто так.
Бен просиял:
– Здорово! Попрошу, чтобы из салона тебе прислали адрес.
Но одному из гостей, джентльмену средних лет с аккуратно подстриженной бородкой, надоело ждать окончания разговора:
– Стефан, простите, что вмешиваюсь, но вам необходимо встретиться с одним из наших лучших клиентов. Он в восторге от ваших произведений и желает приобрести коллекцию целиком.
– Секунду, – бросил Бен агенту. – Извини, пожалуйста, – обратился юноша к Аллегре. – Труба зовет. Но ты оставайся здесь! Повеселись. Тут найдутся ребята из старой гвадии – компания пейтологианцев, например. Они выпивают у бара. Старые привычки, ничего не поделаешь.
А потом он ушел, увлекаемый прочь гостями, которые явились в особняк отпраздновать успех молодого дарования.
Бен оказался весел и дружелюбен. С ним все в порядке. Аллегра твердо решила, что рада за него. Кстати, она довольна, что поступила правильно, когда пресекла их романчик (или нечто большее) в самом зародыше. Она двинулась к бару, поискать прежних друзей, и поймала себя на том, что улыбается. Бену понравилась ее стрижка!
Глава 7
Зеркальные отражения
Похитители вывели их с рыночной площади. Шайлер втолкнули в автомобиль, который стремительно понесся по ухабистой дороге. Девушке показалось, что она ощущает присутствие Джека, но не могла быть в этом уверена. Мешок, наброшенный на голову, не позволял сориентироваться. Здесь использовалась не обычная темная ткань, а специальная, подавляющая вампирское зрение, – очередное оружие из арсенала венаторов. Шайлер не знала, сколько времени прошло, но наконец ее вытащили из машины и куда‑то повели – очевидно, в помещение. Шайлер начал терзать страх, но она хотела оставаться сильной.
«Как ты? – услыхала она мысленный голос Джека. – Если они причинили тебе боль, я их на части разорву».
Значит, Джек здесь. Шайлер захлестнуло облегчение.
«Я в порядке. Где мы? Кто нас поймал?» Она лихорадочно перебирала варианты. Венаторы из Нью‑Йорка? Перегруппировавшиеся силы графини?
Прежде чем Джек успел ответить, с Шайлер сняли мешок. Вместо него к горлу девушки приставили нож, и неизвестный так сильно потянул ее за волосы, что шея оказалась уязвима. Шайлер увидела Джека. Он сидел прямо напротив нее, скрученный подобным же образом, со связанными руками. Прозрачные зеленые глаза горели гневом, но юноша сдерживал свою устрашающую силу. Он мог уничтожить врагов одним словом, но его снова подловили бы на слабости – любви к Шайлер. Когда под ударом оказывалась она, Джек становился бессилен, и девушке становилось тошно от того, что ее можно использовать для контроля над ним.
Нож у горла держала красавица китаянка в форме венатора – три вышитых креста на воротнике указывали на высокий ранг.
– Постой. Он один из нас. – Товарищ китаянки, коренастый парень с открытым лицом, указал на Джека. – Генерал Аббадон. Какая неожиданность! Дэмин, разве ты не узнаешь?
– Раджиэль, – произнес Джек, назвав венатора по ангельскому имени, и осторожно, но умело избавился от пут, словно от тонких нитей. – Я и не в курсе, что Западные Ветра связались с предателями. Значит, ты с братом теперь выполняешь приказы Друзиллы? Я разочарован.
– Мы не изменники! – возмутился Сэм Леннокс. – Графиня прибрала европейский ковен к рукам – но мы ей не служим. И не работаем больше на твою сестру.
– Отлично, иначе ты улетел бы отсюда ближайшим рейсом, – буркнул Тед.
– Тогда не будете ли вы так любезны попросить вашу подругу, чтобы она отпустила мою жену? – поинтересовался Джек. – Если нам действительно нечего делить, к чему пустая враждебность?
Китаянка вопросительно взглянула на Сэма. Тот кивнул, она убрала нож.
Шайлер перевела дух.
– Меч моей матери. Где он?
Другая девушка – внешне точная копия венатора‑китаянки – бросила ей меч. Шайлер ловко поймала оружие и, подождав, пока он не уменьшится, спрятала клинок в карман.
От китаянки и близнецов Ленноксы было глаз не оторвать. Похожие, словно зеркальные отражения, они прекрасно дополняли друг друга и двигались грациозно и ловко, словно хорошо смазанный механизм, притиравшийся не одну сотню лет. Вид они имели закаленный, но усталый.
Джек перехватил инициативу в свои руки. Старшинство по рангу он принял как нечто само собой разумеющееся и галантно представил всех присутствующих друг другу.
– Шайлер, это Сэм и Тед Ленноксы, они же братья Раджиэль и Рагуэль, Ангелы Западного Ветра. Хорошие солдаты. Когда‑то, очень давно, они входили в мой легион. Насколько я понимаю, они последние, кто остался из работавшей в Рио команды Кингсли Мартина. Если я не ошибаюсь, очаровательные леди – Дэмин и Дэхуа Чэнь. Я вас запомнил по Балу Четырехсот. – Он указал на Шайлер: – А это – Шайлер ван Ален. Моя суженая.
– Знаменитый Джек Форс, – презрительно произнесла Дэмин. Близнецы Леннокс считались с мнением Джека, своего старого командира, но, очевидно, он не внушал подобного уважения Дэмин. Она выглядела более свирепой, чем ее сестра, Дэхуа, – та вела себя мягче. Шайлер не сомневалась, что Дэмин перерезала бы ей горло без малейших колебаний.
– Я тоже тебя помню, – заявила Джеку Дэмин. – В Нью‑Йорке говорили, что ты сбежал с Габриэлевой Мерзостью и разорвал узы с Азраил. Я не верила, что это правда. – Она взглянула на Джека с таким отвращением, что Шайлер впервые во всей полноте осознала неимоверность поступков Джека, совершенных ради нее. Юноша отказался от высокого положения в обществе, пожертвовал гордостью и древнейшим миром вампиров. В глазах девушки‑венатора он был презренным трусом, который нарушил обет, данный на небесах.
– Поосторожнее! Мне плевать на слухи и обвинения, но я не допущу, чтобы мою жену оскорбляли подобным образом! – негромко и угрожающе произнес Джек.
– Да! – воскликнула Дэмин. – Ошибка Габриэллы сама по себе достаточно плоха, но ты сделал еще хуже, нарушив клятву и связавшись с отродьем!
Джек вскочил.
– Немедленно извинись! – приказал он.
Дэмин вскинула голову с надменностью китайской императрицы.
– Ты забыл? Мы больше тебе не подчиняемся! Азраил свою честь сберегла. А где твоя?
– Показать? – Джек улыбнулся и извлек меч из ножен.
В мгновение ока они скрестили клинки, и от небесной стали полетели искры.
– Не смей угрожать моей сестре! – предупредила Дэхуа и достала меч. Братья Ленноксы последовали ее примеру.
– Осторожнее, Аббадон! – произнес Сэм. – Мы не враги тебе, но будем защищать своих.
Конфликт зашел слишком далеко. Шайлер бросилась между поссорившимися ангелами, раскинув руки, и они вынуждены были опустить оружие.
– Джек, успокойся! Дэмин, ты не знаешь меня, но я надеюсь, мы сможем как‑нибудь договориться. На кону стоят вещи гораздо более важные, чем любой из нас, – произнесла Шайлер. – Пожалуйста! Если мы начнем драться друг с другом, то потеряем все!
Дэмин смерила девушку сердитым взглядом, но Джек отступил.
– Ты, как всегда, права, – сказал он Шайлер, и лицо его смягчилось. Он повернулся к своей противнице: – Я предупреждаю тебя, Куань Инь, я буду настаивать, чтобы с моей женой обращались исключительно уважительно. Но я приношу извинения за слова и угрозы.
Оружие скрылось в ножнах, и пары вновь воссоединились. Сэм с Дэмин и Тед с Дэхуа инстинктивно очутились рядом. Они настороженно смотрели на новоприбывших, плохо понимая, что делать.
– Отлично, – произнес Джек, будто ничего не произошло. – Если вы не собираетесь тащить меня к графине или моей сестре на суд крови, зачем вы напали на нас?
– Мы охотимся на Нефилимов, – объяснила Дэмин. Она указала мечом на Шайлер, и той показалось, что сейчас вспыхнет новая схватка. Однако венатор пояснила: – Ее почерк в гломе смазанный – смесь Божественного и человеческого, как и у них. Мы подумали, что она – одна из них.
Глава 8
Контрольно‑пропускной пункт «Чарли»[3]
Оливеру вспомнилось путешествие в пустыню Мохаве. Одна из тех поездок, что случаются внезапно. У его родителей были давние друзья – семейная пара, проживавшая в Палм‑Спринг. Их отпрысками являлись двое избалованных калифорнийских тинэйджеров с нечесаными волосами и дорогими игрушками. Они‑то и предложили Оливеру прокатиться с ними и посмотреть Долину Смерти. Предлагалось искать заброшенный город‑призрак. Оливер сразу ухватился за приглашение – все лучше, чем торчать на лужайке, пока взрослые выпивают и обсуждают теннисные турниры.
Но позже Оливер засомневался – может, он зря согласился? Грунтовые дороги в каньонах размыло ливнем, и путешествие, замышлявшееся как двухчасовая поездка, превратилось в восьмичасовую одиссею и сущий кошмар. К счастью, инициаторы оказались ребятами добродушными. Они не дулись и не ныли, а даже искренне радовались. Им было в диковинку пробираться через бескрайнюю пустыню, изрядно смахивавшую на лунную поверхность, унылую и дикую.
– А раньше все выглядело так же? – спросил он Мими, таращась в запыленное окно машины.
– Нет. Каждый раз по‑новому. Думаю, сейчас местность такая именно из‑за твоего присутствия. Здесь используются понятия из твоего разума, которые ты можешь обработать.
Оливер повертел тюнер на приборной доске, но на волнах слышался только Вагнер.
– Хельда, как она есть, – сказала Мими. – Забавляется. Отдохни немного. Мы пока туда не попадем.
– Сколько мы уже пробыли в аду?
– Время в этом месте другое, – объяснила Мими. – В преисподней нет ни прошлого, ни будущего – только настоящее. Мы доберемся тогда, когда нужно. Обычное испытание на терпеливость. Можем вечно ездить по кругу, в наказание.
– Боже милостивый!..
– Скорее нет, – ухмыльнулась Мими. – Но ты – не мертвец, а я – не человек. Думаю, Хельда просто играет с нами.
– Кто такая Хельда, о которой ты постоянно твердишь?
– Она, можно сказать, тут всем рулит. Хелем заправляет.
– Ага, ясно.
Оливер несколько раз вздремнул, но, поскольку время исчезло, он уже не понимал, что творится и кто он сам. Проголодался ли он? Позавтракал действительно капитально, но переход через глом дался нелегко. Интересно, в преисподней ланч подают? Может, стоило прихватить с собой перекусить? С чего бы это он вдруг принялся размышлять о хлебе насущном? Оливер чувствовал себя уставшим и сбитым с толку. Все смахивало на ощущения после перелета через несколько часовых поясов (они, кстати, тоже еще давали о себе знать). Юноша надеялся: Мими знает, что делает.
Он согласился пойти с ней. После окончания школы он медлил ответить на приглашение из Гарварда. Тогда Мими и предложила ему стать Проводником. Он согласился. Родители пытались отговорить Оливера, хотели, чтобы сын остался работать в Хранилище как в более безопасном месте. Но тамошних клерков не интересовало ничего, кроме хранения и архивизации. Они уже готовились к возможному роспуску ковена. Служба нагоняла уныние. Оливер плохо представлял, что будет, если вампиры уйдут в подполье. Разумеется, родители тоже не имели об этом представления. Компания Мими сулила одни приключения, а Оливер хотел оставить работу. Инвентаризация сутки напролет – явно не для него.
Кроме того, юноше стало ясно, что Мими не в состоянии справиться с регентством в одиночку. Она нуждалась в поддержке Кингсли, чтобы лидерствовать в ковене, который лихорадило. Оливер серьезно относился к своим обязанностям Проводника. Он не мог допустить развала ковена и твердо намеревался исполнить долг перед Голубой кровью. Юноша вознамерился помочь Мими во что бы то ни стало. Пусть она получит то, что необходимо регенту для защиты и сохранения ковена. Неважно, каких жертв потребует от него адский путь.
Помимо прочего, он считал Мими другом. Они пришли к взаимопониманию, и Оливер не уставал поражаться тому, как хорошо они вместе ладят. Юноша осознал, что под маской принцессы скрывается древнее (но практичное) создание, и зауважал Мими. Когда девушка предложила отправиться в преисподнюю, Оливер быстро ухватился за такую возможность – из чувства долга, любопытства и стремления приглядеть за Мими. Действительно, она устрашающий Ангел Смерти – но даже у Мими есть сердце, которое можно разбить. Оливер не хотел, чтобы она осталась в одиночестве, если попытка спасти Кингсли провалится. Ей понадобится друг. А ему терять нечего. Он уже лишился Шайлер.
Однако они тащились на «Мустанге», похоже, не один час. Милю за милей по радио упорно передавали «Полет валькирий», поднадоевший после сотого или трехсотого повторения. Оливер чувствовал, что Мими начинает закипать. Когда они добрались до примитивного контрольно‑пропускного пункта, который состоял из выставленных поперек дороги козел для распиливания дров и небольшой заправки, он облегченно вздохнул.
Рядом находились два человека. Разумеется, это были не человеческие существа, просто вначале Оливеру так показалось. Они заговорили с Мими на неизвестном языке. Выглядела пара странно – рост каждого составлял почти девять футов, а массивные тела покрывал свалявшийся бурый мех. Лица грубые, с искаженными чертами, сплющенными носами и желтыми глазами‑бусинками. На шеях надеты жутковатые ошейники из серебряной колючей проволоки.
Мими издала серию странных, ворчащих звуков. Существа отошли посовещаться с надсмотрщиком.
– Это кто? – шепотом поинтересовался Оливер.
– Тролли. Они здесь работают… на демонов.
– Уродливые твари. – Оливер поежился. – Да и ошейники…
– Это единственное, что помешало им напасть на нас, – буднично произнесла Мими.