Портрет художника в роли молодого наследника 6 страница
Мими пожала плечами.
– Я знаю о твоих переживаниях на протяжении многих лет, Азраил. Они никогда не доверяли тебе со времен Падения, с момента твоего предательства. Ты все земные столетия тяжко трудилась на Несовращенных. Ради чего? Они по‑прежнему считают тебя одной из нас. Теперь, когда Михаил сгинул, а Габриэлла исчезла в неизвестность, ты – будущий Регис – можешь завоевать уважение и власть, которых жаждала столько лет. Ты возглавишь Падших. Станешь их королевой. Если ты согласишься, о Габриэлле никто и не вспомнит. Да кто она такая? А, одна потаскушка, которая слишком часто беременеет!
Мими не желала показывать, что согласна с Маммоном – а ведь он прав! Она должна сосредоточиться на истинной цели своего путешествия по преисподней. Демон просто отвлекает ее, сбивает с пути.
– Что еще у тебя в запасе?
Маммон нахмурился:
– Мало?
– Конечно.
Красавчик дьявол проницательно взглянул на девушку.
– Отлично. А тогда как насчет возможности прикончить твоего братца?
– Вы можете изловить для меня Джека? – спросила Мими, не в силах скрыть возбуждения.
– Аббадона? Разумеется. На раз плюнуть. Ты только скажи, дорогуша. Ты же знаешь, нам это под силу. Стоит послать за ним Адских Гончих – и его приволокут. – Маммон хищно улыбнулся, и его зубы, острые, словно кинжалы, сверкнули на свету. Демон соскочил с кресла.
Мими передернуло. Мощь и злоба Гончих вошли в легенду.
– Пойдем, пройдемся со мной, – предложил Маммон и протянул девушке руку.
Когда Мими открыла глаза, оказалось, что она стоит у алтаря в одиночестве. Это был как раз следующий день после несостоявшегося заключения уз. Именно тогда Джек бросил ее и улетел во Флоренцию с Шайлер. Мими пришла сюда, чтобы исполнить долг, а Джек сбежал с полукровкой, с этой маленькой Мерзостью! Как мило со стороны Шайлер – не испытывать к ней ненависти. А вот она, Мими, не столь великодушна. Она ненавит девчонку всеми силами своей бессмертной души. Тому есть причина – Шайлер заставила Аббадона презреть узы и позволила ему нарушить Кодекс. Без закона вампиры – ничто! Брат стал непрощенным. Никакая любовь этого не стоит. Шайлер запятнала свои руки кровью Ангелов. Говорили, что дочь Аллегры станет спасительницей Падших. Ни за что!
– Они смеялись над тобой, ты в курсе? – зашептал ей в ухо Маммон. – Когда услышали, что Аббадон бросил тебя прямо у алтаря. Тебя банально кинули. Они говорили друг другу: чего тут удивительного? Азраил? Кто в силах любить ее? А он всегда был влюблен в Габриэллу! Эта же его вечная слабость, тяга к Свету! Они до сих пор смеются у тебя за спиной. Тебя прозвали Азраил Нежеланная.
Мими закрыла глаза и почувствовала, как в ней вскипают слезы ярости. Каждое слово Маммона звучало правдиво. Конечно, она не первая, кого унизили подобным образом. Даже Величайшего бросили в день заключения уз, но тогда Мими не находилась в цикле и не являлась свитетелем события. Зато она слишком хорошо прочувствовала собственный опыт, зная не понаслышке об этой холодной тошноте стыда и отторжения.
– Хельда может все изменить.
Когда Мими вновь открыла глаза, Джек лежал перед ней. Его меч сломался, и юноша смотрел на сестру со страхом. Мими спокойно встала над ним, занося свой клинок, который вошел ему в грудь, прямо в сердце. Тело легко разделилось пополам. Мими прикончила Джека. От жара меча его плоть вспыхнула.
Девушка почувствовала кровь брата на своем лице и ощутила жар темного пламени. Джека не существовало. Ее переполнило могучее ликование.
– Мими! Что ты делаешь?!
К ней бежал Оливер с круглыми от страха и тревоги глазами.
– Мими! Остановись! Прекрати немедленно! Ты не хочешь этого!
Девушка стояла над мертвым, изломанным телом Аббадона.
– Нет, хочу! Он бросил меня! Мы долгие века связаны узами. Мы созданы из тьмы и связаны долгом! Он должен умереть!!!
Она направила оружие на Оливера:
– Не смей мне мешать!
– Тебе это не нужно. Тебе необходим Кингсли – помнишь? Мы пришли сюда за ним.
– Выбирай, Азраил! – громовым голосом потребовал демон. – Скажи лишь слово – и Аббадон твой. Все, что ты видела, станет реальностью!
Да. Да! Да!!!
– Мими! Подумай о Кингсли!
Если она примет предложение Маммона, то никогда не получит Кингсли. Она получит власть и возмездие – но не любовь. И когда кровь на лице высохнет, а острие будет вытерто насухо – зачем тогда жить?
– Приди в себя! – взмолился Оливер. – Ты знаешь, почему мы здесь!
– Скажи – и он твой. Смерть брата принесет тебе славу, – прошептал Маммон.
Признание. Месть. Кровь. Насмешки прекратятся. Унижение сгинет. Она вернет себе собственную гордость и имя. Азраил доведет дело до конца и покажет Аббадону, что бывает с нарушителями уз.
Кингсли…
Но когда она думала о Кингсли, то не ощущала ярости и гнева. Она вспомнила его улыбку и голос. Девушку переполнила нежность, которая прохладным покрывалом окутала прежний гнев. Мими осознала все самопожертвование Кингсли. Как много он сделал для нее и для ковена! Она не забыла его слова, сказанные в день заключения уз: «Пойдем со мной к жизни, полной опасности и приключений».
Она пришла в ад за Кингсли и не уйдет из преисподней без него.
– Не катит! – презрительно бросила Мими. – Быстро выпусти меня!
Едва последние слова сорвались с ее губ, видение рассеялось, и будто тяжелый бархатный занавес разошелся на сцене. Они вступили в седьмой круг.
Мими и Оливер стояли на холме, глядя на город с высотными зданиями.
Тартар. Столица ада.
– Странно… – заметил юноша. – На вид прямо как Нью‑Йорк.
Глава 18
Правда и ложь
Шли месяцы. Аллегра вернулась к размеренной жизни в Нью‑Йорке. Картина прибыла с сопроводительной запиской от Ренни: «Спасибо за прекрасный вечер! До новых встреч!» Аллегра порвала лисок в клочья, а холст отправила на чердак, пока Чарльз не заинтересовался покупкой. Осенний светский сезон был в полном разгаре. У обоих нашлась масса дел. Аллегра погрузилась в благотворительность, также она присматривала за ремонтом городского особняка в Верхнем Ист‑Сайде, руководила различными комитетами, из которых состояло сообщество вампиров. «Бессмертная рутина!» – часто думала она. Большая часть собственной деятельности казалась Аллегре декоративной и пустой. Возможно, она мало чем отличается от легкомысленных и пустоголовых светских львиц Красной крови, шествующих сквозь года под флагом филантропии. Она пыталась выбросить Бендикса из головы, и временами ей это удавалось. Юноша делал то, что ему и надлежало. Он женится, обзаведется детьми и будет счастлив. Аллегра не нужна ему. Она принесла бы ему лишь отчаяние и безумие. Как хорошо, что Бену хватило сил выжить после роли фамильяра!
Однажды ясным октябрьским днем Аллегра направлялась домой после посещения Хранилища. Вдруг она заметила белый автофургон, перегородивший боковой вход на Сто первую улицу. Фургон походил на машину «Скорой помощи», но Аллегра не увидела на нем названия какой‑либо больницы. Хотя улица была вполне спокойной, ей требовались две полосы для бесперебойного движения, и вокруг уже собрались зеваки. Люди с любопытсвом глазели, не вывезут ли тело на каталке. Они вынюхивали кровь и бедствия. Алчный интерес отталкивал Аллегру. Но она и сама начала волноваться. Может, с Чарльзом или Корделией что‑то случилось? Аллегра пробралась через толпу и вошла через парадную дверь с чувством растущей тревоги.
Дома все было как обычно. Корделия обсуждала меню ужина с персоналом, Чарльз сидел в кабинете и бурно дискутировал с Форсайтом Ллевеллином. Юноша пытался убедить гостя переехать в Нью‑Йорк и войти в конклав. Аллегра недолюбливала Форсайта и предпочла, чтобы Чарльз поменьше полагался на него. Ллевеллин слишком странно посматривал на нее, что заставляло Аллегру нервничать. Он словно знал о девушке какую‑то темную историю или секрет, неведомый ей самой. В нынешнем цикле Чарльз сблизился с Форсайтом. Но Аллегра помнила, что отец всегда терпеть не мог Ллевеллина. Лоуренсу бы это точно не понравилось.
Когда она вошла в комнату, спорщики на мгновение умолкли.
– Чарльз, что за фургон на улице? Он случайно не наш? Машина перекрыла улицу. Вокруг сгрудилось много народа.
– Форсайт, уберешь? – попросил Чарльз.
– Да‑да, конечно! – отозвался тот, вскакивая с кресла. Аллегре показалось, что он нервничает.
– Что происходит? – спросила она у Чарльза, когда Форсайт вышел.
– Ничего особенного, – отозвался чюноша. – Тебе не стоит волноваться, дорогая.
Больше он ничего не добавил. Аллегра начала злиться:
– Ты снова что‑то от меня скрываешь! Ты знаешь, я терпеть этого не могу!
Похоже, ее слова задели Чарльза:
– Вовсе нет! Просто…
Аллегра от досады прикусила щеки изнутри. Она знала, почему он так себя ведет. Все из‑за одного происшествия во Флоренции времен Ренессанса. Тогда она совершила ужасную ошибку и могла все погубить. Она никогда не справится с последствиями. Никогда не простит себя. Воспоминание останется с Аллегрой на всю ее бессмертную жизнь. Хуже всего то, что она даже не знает всех деталей того случая. Конечно, она была в курсе содеянного, но не уверена, что история закончилась благополучно. Чарльз заявлял, что ничего не скрывает от Аллегры и она имеет точные сведения. Сама девушка иногда пыталась подсмотреть, не отыщется ли чего‑нибудь важного в потайных уголках памяти Чарльза, но безрезультатно. Либо юноша хорошенько запрятал мысли, либо действительно говорил правду. Аллегра не знала, что хуже.
Чарльз вздохнул:
– В любом случае ситуация под контролем. Но, если ты спрашиваешь, я расскажу. Несколько молодых вампиров Сан‑Франциско подхватили человеческую заразу. В фургоне фамильяр, умерший от заболевания. Нужно, чтобы врачи изучили Красную кровь.
Аллегра приподняла бровь:
– Ты прекрасно осведомлен, что вампиры не болеют, как люди!
– Возможны исключения, – парировал он.
– Чарльз, ты должен понимать, что это невозможно! Не мели чушь! – Аллегра скрестила руки на груди. – Скажи, что находится в фургоне!
– Ты обвиняешь меня во лжи? – спросил Чарльз спокойным и одновременно напряженным голосом. Аллегра заметила боль в его темно‑серых глазах.
Она понурилась.
– Нет… Ты знаешь, я в тебе не сомневаюсь, – ответила она, идя на попятную. – Просто очень странно…
– Согласен. Именно поэтому мы решили присмотреться к необъяснимому случаю повнимательнее. – Чарльз кашлянул. – Аллегра, почему ты так беспокоишься? После поездки в Калифорнию ты сама не своя. Что случилось? Мне не хочется лезть в твои дела. Я думал, ты сама расскажешь, если стряслось что‑нибудь серьезное.
Аллегра покачала головой. Она и хотела бы рассказать ему, но не желала скандала. Внезапно девушка поняла, что снова отдалилась от Чарльза.
– Я видела Бена, – призналась она, собравшись с духом и готовясь встретить неодобрение Чарльза. – Не думай, ничего такого… он женится… – выдохнула Аллегра. – Но дело не в этом. Я имею в виду… ты понимаешь…
Чарльз отнесся к известию спокойно. Он лишь задумчиво кивнул.
– Прости, что расстроил тебя. Я знаю, ты переживаешь.
У Аллегры словно гора с плеч свалилась. Она присела рядом с близнецом и прижалась лбом к его руке.
– Тебе нехорошо? – мягко спросил Чарльз.
– Нет, теперь нормально. Просто… встреча с ним меня напугала. После того, что произошло в прошлый раз…
Она и забыла, насколько они близки. Чарльз – ее лучший друг, с которым она делилась всеми тайнами. Она доверяла ему. Только он знал Аллегру лучше всех. Они оба словно две стороны одной монеты. Они вместе проходили через циклы бессмертного существования. Бессчетные воспоминания уходили в самую глубь времен, к тому мигу, когда они впервые заключили узы крови. Ей нечего скрывать.
Чарльз привлек Аллегру к себе:
– Не бойся.
Вернулся Форсайт, вертя в руках ключи.
– Готово. Я нашел отличную стоянку на Риверсайд.
Чарльз неохотно выпустил Аллегру из объятий.
– Дорогая, ты не могла бы ненадолго оставить нас? Нам следует уладить одно дело.
Аллегра закрыла за собой дверь. Теперь, признавшись Чарльзу, она почувствовала себя лучше. Чарльз действительно никогда не обманывал ее. Но умолчание – не лучше лжи. Аллегра ничего не могла с собой поделать. Она была уверена, что история с фургоном – явно не из простых. Чарльз что‑то скрывает от нее, и Аллегре необходимо это выяснить.
В принципе, Аллегра никогда не слышала, чтобы вампир страдал от человеческого недуга. Конечно, простыть или подцепить грипп они вполне могли, но обладали невосприимчивостью к серьезным заболеваниям. Изначально вампиры созданы из того же вещества, что и Красная кровь, за исключением одного принципиального отличия. Когда цикл завершался и подходило время отдыха, «смерть» являлась для Падших обычным крепким сном, который длился вплоть до пробуждения сангре азул в новой оболочке. Проблемы вроде рака или сердечно‑сосудистых заболеваний не существовало.
Неужели Чарльз солгал? Лишь от одной мысли Аллегре стало грустно. Она доказывала, насколько они отдалились друг от друга. Аллегра не доверяла ему, но Чарльз в этом не виноват.
Девушка решила успокоиться и переоделась в спортивную одежду. Она любила пробежки в парке – после них голова становилась ясной.
– Я пошла! – крикнула девушка, но никто на ее слова не отреагировал.
Аллегра трусцой спустилась с холма. Она планировала пробежаться вдоль излучины реки, до пруда с лодками. По пути попалось несколько бегунов, пара роллеров, велосипедисты и молодые мамаши, катившие модные прогулочные коляски. На обратном пути к дому Аллегра неожиданно наткнулась на фургон. Форсайт припарковал его на углу Риверсайда и Девяносто девятой улицы. На мгновение она заколебалась, но любопытство и скептицизм победили. Девушка направилась к фургону. Улица пустовала, а открыть замок не составило особого труда. Аллегра отворила заднюю дверцу и тихонько забралась внутрь.
На полу лежал черный мешок, в таких обычно перевозят трупы. В нем, по словам Чарльза, находилось тело злополучного фамильяра.
В памяти Аллегры всплыло воспоминание, когда она была венатором во Флоренции. Тогда ее звали Томазия. Она вместе с другими членами команды ночи напролет скакала по крышам, охотясь на Серебряную кровь, оказавшуюся отрезанной по ту сторону Врат. Венаторы переловили и перебили всех Кроатанов, остававшихся на Земле (во всяком случае, они полагали, что ни одного больше нет на свете). Аллегра, как и Чарльз, надеялась, что Голубая кровь в безопасности. Но позже случилось то происшествие в Роаноке. Они потеряли целую колонию. Корделия с Лоуренсом считали, что Серебряная кровь не была разбита до конца. Они опасались за ковен и подозревали измену. Чарльз не обращал на их заявления никакого внимания. Он твердо верил в силу Врат. Но что, если Лоуренс с Корделией правы, а Чарльз ошибается?
А здесь… Что же находится в мешке?
Аллегра расстегнула молнию. Сердце лихорадочно билось. Она сама толком не понимала, что делает. Ей доводилось видеть безжизненные тела вампиров, подвергшихся полному Потреблению. Она слышала собственными ушами, как Серебряная кровь говорит голосами погибших друзей, выпитых и превратившихся в часть чудовища. Их бессмертные души оказались навеки заперты в ловушке, прикованы к демонской сущности. Но случай Роаноке стал последним. Чарльз даже решил, что пропавшая колония ушла в подполье, хотя пришпиленная к дереву записка утверждала обратное. С той поры любые упоминания о Серебряной крови вычеркнуты из исторических хроник. Чарльз не желал, чтобы старые страхи отравляли их жизнь в Новом Свете.
А теперь… Возможно ли это?
Аллегра не хотела озвучить свои страхи.
Наконец она раскрыла мешок.
Там была человеческая девушка. Кожа приобрела сероватый оттенок. На шее – два крошечных шрама. Она действительно служила фамильяром.
Что за болезнь ее постигла? Аллегра замерла… Умереть такой молодой и одинокой… Как жаль! Жизнь Красной крови слишком коротка.
Аллегра застегнула мешок. Она боялась признаться себе в том, что ожидала обнаружить здесь невозможное – мертвого вампира. Какое облегчение! Чарльз все‑таки сказал правду.
Глава 19
Последний венатор
Джек вернулся из Джезиры поздно вечером и первым делом осмотрел рану Шайлер. Он снял бинты и изучил результаты трудов Махруса. Кожа по‑прежнему бугрилась, но краснота сошла. Оставался заметный, но не уродливый шрам.
– Боевая рана, – сказал Джек. – Я горжусь тобой. Ты храбро сражалась.
Шайлер застегнула рубашку и уселась на гостиничной кровати, скрестив ноги. Она уже начала чувствовать себя как дома, невзирая на то что портье продолжал посматривать на обоих с подозрением.
– У меня не было выбора, – отозвалась девушка. – На моем месте ты поступил бы так же.
– Мне следовало быть рядом, – сказал Джек. Он выслушал рассказ Шайлер, не перебивая и сохраняя невозмутимый вид. Но постепенно юноша понял, что он мог лишиться любимой. Шайлер видела: Джеку стоит немалых трудов совладать со своими эмоциями.
– Не волнуйся, любимый. – Она улыбнулась и погладила мужа по щеке. – Я чувствовала, что твоя сила со мной. Без тебя я бы не справилась. Ну а ты… обнаружил на северном берегу то, что мы ищем?
Джек сердито покачал головой.
– Когда мы пришли на место встречи, Нефилимы уже скрылись. Я думаю, они намеревались ввести нас в заблуждение. Братья Леннокс наведались в храм, но им сказали, что никакой жрицы по имени Зани там отродясь не было.
– Может, у Махруса имеются новости, которые могли бы помочь? – предположила Шайлер.
– Если он на самом деле долго работал в этом регионе, надеюсь, он в курсе событий, – согласился юноша. Они собирались встретиться с венатором после возвращения Джека, чтобы обменяться информацией и обсудить дальнейшую стратегию. Братья Леннокс отправились следом за Дэмин и Дэхуа. Китаянки продолжали поиски оставшихся членов египетского ковена и собирались передать вампирам души крови.
Кофейню наводнили студенты, болтливые старики и шумные семьи. Через портативные колонки лилась франко‑арабская музыка. Джек с Шайлер заняли столик в дальней части помещения, откуда хорошо просматривался вход. К счастью, Нефилимы не наносили удары в местах проживания Красной крови. Похоже, они полностью сосредоточились на вампирских оплотах. Но лучше не терять бдительности и оставаться начеку. Красавец Махрус прибыл точно в условленное время. Внешность венатора была настолько притягательна, что многие посетители кофейни оборачивались вслед юноше.
Джек поднялся со стула, приветствуя гостя, и пожал ему руку.
– Я в долгу перед тобой – ты спас Шайлер жизнь. Благодарю тебя, целитель. Я никогда не смогу сполна расплатиться с тобой, но только скажи, и мой меч – твой меч, даю слово.
Махрус поклонился:
– Это честь для меня, Аббадон.
Подошла официантка с чашечками горячего кофе по‑турецки, и пару минут они просто наслаждались вечерним воздухом, потягивая крепкий напиток.
– Я не слышал о жрице Зани, – сообщил Махрус. – Если она известна своей святостью, то стражи должны знать о ней. Я спрошу.
– Мы думаем, что это и есть Катерина, – пояснила Шайлер.
– Любопытно, – отозвался Махрус. – Не исключено. Я думал обнаружить сестру в Каирском музее. Она любит египетскую историю и искусство. Но я заблуждался.
Юноша рассказал им о годах, проведенных в Иордании. Покинув Рим во время царствования Калигулы, он отправился на восточную границу и обосновался в отдаленном поселении в бывшей Оттоманской империи.
– Мы являлись мирным ковеном, – сказал Махрус. – На протяжении столетий мы существовали в гармонии, пока…
– Продолжай.
Взгляд венатора затуманился.
– Все происходило медленно и исподтишка. Поначалу мы ничего не заметили. Мы не чувствовали угрозы, а ковен нас не предупредил. Нью‑Йорк не подавал вестей. Нам не сообщили о трагедиях в Париже и Рио. Если бы мы знали, то смогли бы подготовиться, – с горечью произнес он. – Но мы оказались легкой добычей.
Шайлер взволнованно сжала руку Джека под столом. Махрус продолжал:
– Сначала стали пропадать смертные девушки. Типичная проблема Красной крови, решили мы, но начали приглядываться. Потом обнаружили гнездо Нефилимов. Мои венаторы вступили в сражение, но тайные Кроатаны нашего конклава воспользовались случаем и также нанесли удар.
Махрус погрустнел.
– Все члены моего ковена мертвы. – Он закрыл глаза. – Остался я один. Последний венатор. – Он вздохнул. – Я жив только благодаря товарищам.
– Вы имеете в виду Дэмин и Дэхуа? И Сэма с Тедом?
– Да. Они сражались с Нефилимами. Это – единственная поддержка, пришедшая извне. Они направлялись в Каир по следам нового роя демонского отродья. Я отправился с их отрядом. Я знал, что здесь находится моя сестра, и хотел предупредить ее. Есть нечто поважнее и ковена.
– Вам известно, что Катерина входила в Орден Семерых?
Махрус кивнул:
– Да. Я присутствовал при возведении Врат в Лютеции.
– Как вы думаете, именно поэтому Нефилимы собрались в Каире? – спросила Шайлер.
– Уверен. В каждом городе они действуют по одинаковой схеме. Наносят удар сперва по молодежи, затем по старейшинам, а в конце уничтожают нерожденных. Нефилимы осведомлены о слабых местах Дома Циклов. Отродья злобны и сильны, но мы не сидим без дела. Я полагаю, кто‑то должен направлять их ненависть. Вероятно, тут замешан Кроатан – могущественный союзник Люцифера. Он укрывал Князя Тьмы, сохраняя его дух живым. Я считаю, что Кроатан методично уничтожил все ковены, начиная с нью‑йоркского.
Глава 20
Ночной клуб «Край света»
Оливер ошибался. Когда они шли по оживленным улицам, он изменил свое мнение на противоположное. Тартар вовсе не похож на его родной Нью‑Йорк. Город «Большого Яблока» был энергичным, честолюбивым, воодушевленным и страстным. Мегаполис имел элегантный архитектурный план. Сеть улиц покрывала его целиком, за исключением очаровательного местечка, где ранее пролегали тропинки и пастбища. Теперь там раскинулся Вест‑Виллидж. В Нью‑Йорке главенствовали порядок и логика. Оливер верил, что никогда не заблудится в городе, и любил его. Подрастая, он изучил множество укромных уголков. Он знал Манхэттен как свои пять пальцев и гордился этим. Подобно многим ньюйоркцам, Оливер и представить себе не мог, что можно жить где‑либо еще.
Тартар же оказался мертв. Он гнил изнутри и кишел червями. Здесь находилась не просто столица мертвецов, но и сам труп города, приготовленный к погребению и выложенный на стол в морге. В удушающе жарком и влажном Тартаре не светило солнце. Толпы сновали повсюду. Обессиленные и изнуренные люди вяло передвигались по улицам. Детей не было. Никогда прежде Оливер не видел столь тоскливого места, лишенного надежды. Везде царила гнетущая атмосфера. Город вонял, словно помойка, и кишел огромными мухами, наверняка разносящими разные болезни. Оливер сроду не встречал подобных насекомых, которые пикировали очень проворно.
Глядя на извилистые улочки, Оливер подумал, что в них можно пропасть навсегда. По словам Мими, в аду нет ни прошлого, ни будущего – одно настоящее. Тартар являлся сборной солянкой, безобразным лоскутным одеялом из зданий, тротуаров и проезжей части. Сплошная какофония, ни порядка, ни эстетического замысла. Отдельные районы напоминали торговые ряды, раздутые на стероидах, – мигающие огни, витрины нелепых магазинчиков с облезшей краской и афишами дрянных фильмов. Встречались и десятки заброшенных мест. Практически все, включая фасады, ограды и дороги, покрывали глубоко въевшиеся грязь и сажа.
– Идем! Это обычные окраины. Нам нужно в центр, – сказала Мими, увлекая Оливера к строению, напоминающему вход в метро.
Поезд, расписанный граффити, с ревом ворвался на станцию. Сиденья перекошены, а окна исцарапаны. Когда заработал динамик, оттуда раздался невнятный треск. Путешественники запрыгнули в вагон. Мими, похоже, знала, что делает. Юноша положился на ее способность прокладывать путь в преисподней. Платиновые волосы девушки – самое яркое пятно в темном Тартаре – привлекли несколько пристальных взглядов пассажиров. Но путников быстро оставили в покое. Никто не угрожал Оливеру, не проявлял интереса или любопытства. Окружающим было на них наплевать. Массовое безразличие витало в воздухе и почти обрело плоть. С таким враждебным равнодушием Оливер столкнулся впервые. Парня бросило в дрожь.
Поезд, пошатываясь, двинулся вперед. Миновало несколько станций, и наконец они добрались до места назначения.
– Вперед! – скомандовала Мими.
Оливер заметил над выходом из подземки плакат: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[6].
И снова Оливер удивился, подумав: «Что я делаю в аду? Здесь не место человеку, тем более живому».
Они очутились в настоящем пекле. Толпа на улицах увеличилась. Стоял запах тлеющих угольев, дышать становилось все труднее. Оливер заметил троллей с серебряными ошейниками. Они работали таксистами, официантами и подметали замусоренные улицы. Парень узнал и злобных угрюмых демонов с красноватыми лицами и небольшими рожками надо лбом. Но страшнее всех оказались существа с лицами столь прекрасными, что на них трудно было смотреть. Их пустые глаза сияли холодом, а безразличие обжигало, словно лед.
– Кроатаны! – прошептала Мими.
Оливера передернуло. Демоны – просто грубые и уродливые, но Серебряная кровь, бывшие ангелы, стали извращением самой идеи красоты. Оливеру будто привиделись живописные полотна, измазанные экскрементами.
– Им плевать, что мы здесь, – сказала Мими. – А если мы наткнемся на самого Князя Тьмы, реакция будет все та же.
– Поэтому они рвутся завладеть землей? – спросил юноша.
– Да. Ад мертв, и в нем ничего не растет, – отозвалась Мими. – Так было не всегда. Просто мир разделился на заре времен. Свет наверху, тьма внизу.
– А где Люцифер? – поинтересовался Оливер.
– Наверное, ниже девятого уровня.
– А что там?
– Ядро, – ответила девушка. – Центр преисподней. Место, где создавались Темные Ангелы. Там никому не дозволено находиться. Кстати, нас и на седьмой еле пустили.
Мими объяснила ему иерархию. На самой вершине – Кроатаны – Люцифер и Серебряная кровь. Затем идут демоны огня и пламени, живущие в преисподней. Далее следуют погибшие души – люди, осужденные на пребывание в Царстве Мертвых. Они обречены навеки оставаться в аду. За ними – обузданные ошейниками тролли – не ангелы, не демоны и не люди. Это особые создания, о которых никто ничего не знает наверняка, кроме того, что они выполняют желания демонов. Тролли находятся на самом дне общества. Низший класс, каста неприкасаемых.
– Ну, еще, конечно, Адские Гончие, – добавила Мими. – Но их редко встретишь. Возможно, они внизу, в девятом круге, вместе с Люцифером. После того как они восстали и выступили против нас в Риме, Князь подчинил Гончих себе. Габриэлла надеялась, что когда‑нибудь сумеет вновь привлечь их на нашу сторону, но суждено ли этому сбыться?
Оливер вернулся к прежнему мнению. Если Тартар – Нью‑Йорк, то сейчас они, похоже, в Нижнем Ист‑Сайде, каким он был до того момента, пока его не застроили модными винными барами и шикарными отелями с хипстерами‑завсегдатаями. Не хватало лишь уютных итальянских кафе с мафиози в спортивных велюровых костюмах, играющих в карты у входа.
Центром района, где они находились, являлось темное здание, перед которым сгрудилось много народа. Из дверей неслась монотонная странная музыка. Оливер заметил, что зеваки с волнением чего‑то ждут. Красивая демоница с сексуально‑заостренными рожками восседала над аудиторией на высоком стуле стиля «спасатель на пляже» и презрительно посматривала вниз. Время от времени она указывала на кого‑то хвостом, и дюжие тролли – здешние вышибалы – грубо проталкивались вперед, орудуя локтями. Они помогали немногим избранным достичь входа, перегороженного бархатной веревкой.
Оливер этот порядок знал прекрасно. Исполнители именовали его «фейс‑контроль», или «работать на двери». Негласные правила основывались на отказе и унижении наряду с низкой самооценкой. Настоящий ад. Оливер решил, что пора прекратить думать об этом. А вдруг все превратится в клише? Возможно, скоро он застрянет в лифте в компании незнакомцев.
Мими тем временем пробиралась через плотную, волнующуюся толпу.
– Эй, ты идешь? – обернувшись, окликнула она Оливера и заметила, что юноша нерешительно бредет позади.
– Да, – смирившись, отозвался он. Может, благодаря Мими им не придется стоять здесь вечность.
– Это место нам годится, оно не хуже любого другого. Видит бог, Кингсли любит ночные клубы, – сказала девушка. – Теперь надо добиться, чтобы эта дьявольская сучка меня заметила.
Мими сунула два пальца в рот и громко, пронзительно свистнула.
Все резко обернулись, включая самодовольную демоницу. Она и Мими долго буравили друг друга взглядами. На мгновение Оливер почувствовал себя мелким и глупым подростком. Ему снова четырнадцать, он пытался пробраться в «Мумбу» и обломался. Но вдруг демоница указала на них взмахом хвоста.
Мими надулась от гордости. Создания ада расступились, словно Красное море, вышибалы забрали их двоих, и спустя секунду они очутились в клубе.