Пудожскаго узда Олонец. губ

ИЗЪ МАТЕРIАЛОВЪ

СОБРАННЫХЪ СРЕДИ КРЕСТЬЯНЪ

Пудожскаго узда, Олонецкой губернiи.

_______

 

 

С. 1

Изъ матерiаловъ собранныхъ среди крестьянъ

Пудожскаго узда Олонец. губ.

Пудожскiй уздъ являлся до сихъ поръ, если такъ позволено выразиться, пасынкомъ изслдователей Олонецкой губернiи. Большинство изъ нихъ направлялось въ дебри Повнецкаго узда, въ узды Каргопольскiй, Петрозаводскiй и другiе и лишь сравнительно очень немногiе зазжали и въ Пудожскiй уздъ, да и то нкоторые изъ нихъ лишь мимоздомъ. Эта нелюбовь изслдователей къ Пудожскому краю объясняется тмъ, что онъ рзко отличается во многихъ отношенiяхъ отъ сосднихъ съ нимъ уздовъ. Въ то время, какъ въ другихъ

__________

*) Примчанiе: Нижеслдующее есть лишь нсколько распространенный рефератъ, читанный мною въ Отдл Этнографiи Императорскаго Общества Любителей Естествознанiя, Антропологiи и Этнографiи (въ 1888 г.). Будучи лтомъ 1887 г. командированъ Обществомъ для собиранiя этнографическихъ данныхъ о быт населенiя въ Олонецкой губернiи, я, по невозможности познакомиться со всми уздами губернiи, выбралъ райономъ своихъ изслдованiй Пудожскiй уздъ, причемъ, главнымъ образомъ ту часть его, которая лежитъ къ сверу и къ сверо-востоку отъ узднаго города, какъ часть узда наиболе глухую. Знакомясь главнымъ образомъ съ юридическимъ бытомъ крестьянъ, я имлъ лишь немного времени для ознакомленiя своего съ врованiями населенiя. Вотъ почему свднiя, сообщаемыя мною, страдаютъ подчасъ и неполнотою, и отрывочностью. Что касается собранныхъ мною данныхъ о юридическомъ быт населенiя, то они составятъ содержанiе особаго изданiя. Въ настоящемъ сообщенiи я имлъ въ виду представить лишь общую характеристику быть крестьянъ Пудожскаго узда и то, что являлось боле интереснымъ въ ихъ врованiяхъ. Собранныя мною свднiя я дополнилъ свднiями, собранными моей сестрой и спутницей В. Н. Харузиной, за доставленiе[1] которыхъ приношу ей свою благодарность.

 

С. 2

 

мстахъ губернiи, благодаря разнымъ условiямъ, населенiе сохранило въ своихъ взаимныхъ отношенiяхъ цлый рядъ архаизмовъ, сохранило много слдовъ своего стариннаго быта – крестьяне Пудожскiе на первый взглядъ мало чмъ отличаются отъ крестьянъ нашихъ среднихъ губернiй. При боле близкомъ знакомств съ ними приходится лишь убждаться, что это первое впечатлнiе касательно общихъ чертъ быта не было ошибочнымъ. Въ ихъ правовыхъ воззрнiяхъ мало найдешь оригинальнаго, своеобразнаго, архаическаго: всюду видишь ломку прежнихъ устоевъ, ломку, прогрессирующую съ поразительной быстротой. И какой бы отдлъ права ни взялись вы изслдовать – всюду васъ поразитъ какая-то бдность, неопредленность данныхъ, всюду вы замтите усилившееся влiянiе волостныхъ писарей, успвшихъ замнить въ ум крестьянина его праддовскiе обычаи – взглядами на дло статей нашего Свода Законовъ.

Еще недавно преобладающимъ типомъ семьи была, такъ называемая, большая семья, теперь большiя семьи даже въ боле глухихъ углахъ узда встрчаются лишь рдкими оазисами среди распадающихся все больше и больше семей. Еще недавно большинство селенiй узда были, по выраженiю мстныхъ жителей,„загнáно мсто“, гд не было въ употребленiи ни чаю ни кофе – это время помнятъ еще не очень пожилые люди; теперь не только самовары встрчаются во всякой семь, но и употребленiе кофе распространено до того, что нкоторыя бдныя семьи ходятъ подъ окнами, собираютъ подаянiе и, собравъ копекъ 6080, удовлетворяютъ прежде всего своей потребности въ кофе. Нкоторые даже просто просятъ: „подайте ради Христа на кофе“ и т. д.

Прислушаетесь вы къ пснямъ – ясно слышите въ нихъ заводское и кабацкое влiянiе, пойдете на бесёду – увидите крестьянъ, танцующихъ „кандрель“ и

С. 3

 

„ланцьетъ“. Итакъ начиная съ крупныхъ сторонъ быта, кончая такими мелочами – вы всюду увидите, что, такъ называемая, городская культура сказывается съ чрезвычайной силой. Но это лишь одна сторона дла. Въ деревн, гд постоянно вы слышите заводскiя псни, гд молодежь поетъ даже „По синимъ волнамъ океана“ и извстное всмъ „Казъ-Булатъ удалой“ – оказывается, живетъ пвецъ былинъ или сказитель сказокъ, знающiй старину. Подобно тому какъ среди разрозненныхъ семей вы встртите еще, какъ рдкое исключенiе, большую семью, живущую по устоямъ завщаннымъ ддами – можете вы увидть и среди обучавшейся въ школахъ молодежи еще старика грамотнаго, начитаннаго въ апокриическихъ книгахъ, драгоцннаго для него наслдiя его предковъ-раскольниковъ и т. д. и т. д.

Такiя явленiя, какъ пвецъ былинъ, сказитель сказокъ, начитанный въ старыхъ книгахъ человкъ – лишь рдкiя исключенiя, одинокiе столбы, не поддавшiеся еще общему теченiю, охватившему молодежь и людей среднихъ лтъ. Все представляетъ какое-то хаотическое состоянiе, какое-то ниспроверженiе стараго и поспшную замну новымъ, схватываемымъ безъ разбора; все смотритъ какъ будто недодланнымъ, неоконченнымъ, сколоченнымъ наспхъ. Видно, что съ сравнительно недавняго времени произошла эта рзкая перемна въ умахъ, что, разрушивши старый строй, не успли его еще замнить прочнымъ новымъ, выработать себ, въ замнъ старыхъ устоевъ, новое, трезвое мiровоззрнiе.

Не буду подробно касаться на этотъ разъ причинъ, вызвавшихъ такое смшенiе въ умахъ Пудожскихъ крестьянъ, укажу лишь на нкоторыя изъ этихъ причинъ, приводимыхъ самими крестьянами въ объясненiе этого факта. Это – удобства сообщенiя съ Петербургомъ, благодаря недавно проложеннымъ земствомъ дорогамъ

С. 4

 

въ глухiя мста узда, (куда еще лтъ 10–12 вела лишь тропинка изъ Пудожа, по которой съ трудомъ можно было прохать даже верхомъ) и пароходное сообщенiе, сближающее Олонецкую губернiю съ Петербургомъ, уничтожающимъ такiя препятствiя, какъ Онежское и Ладожское озера. Это улучшенiе путей сообщенiя и сближенiе съ Петербургомъ, полезно отразившееся на экономическомъ состоянiи крестьянъ, считается ими одной изъ главныхъ причинъ, вызвавшихъ разрушенiе быта.

Дале къ числу причинъ относятъ крестьяне еще отхожiе промыслы. Каждую зиму въ лсахъ, окружающихъ деревни Пудожскихъ крестьянъ, рубится лсъ, который затмъ весной сплавляется по теченiю ркъ къ Онежскому озеру и дальше идетъ на Петербургъ. Насмотрвшись въ Петербург разныхъ чудесъ, познакомившись съ трактирной жизнью, крестьянинъ приноситъ съ собой въ свое „загнáно мсто“ и новыя псни, и новыя прихоти въ костюм и пищ, и новые взгляды. Наконецъ, въ третьихъ, причиной, разрушающей древнiй бытъ, считается воинская повинность, когда парень, проживъ нсколько лтъ далеко отъ дома, въ совершенно новой для него сфер, возвращается по окончанiи срока службы совершенно новымъ человкомъ, авторитетомъ для своей семьи и подчасъ для всей деревни. Другихъ причинъ пока я касаться не буду. Если мннiя крестьянъ о причинахъ, рушащихъ ихъ бытъ врны, если они не ошибаются, сопоставляя въ причинную связь эти явленiя, то эта ломка быта должна была наступить лишь въ очень недавнее время, такъ какъ пароходство появилось недавно на нашихъ сверныхъ озерахъ; воинская повинность – также явленiе недавнее.

Разъ же признать, что ломка быта началась сравнительно недавно, то a priori уже можно заключить, что въ сред крестьянъ Пудожскаго узда должны

С. 5

 

сохраниться слды прошлаго ихъ быта, которые не успли еще стереться и забыться подъ напоромъ новыхъ идей, что за этимъ слоемъ новыхъ взглядовъ, новой вншней оболочки, должны таиться взгляды, врованiя, воззрнiя боле старинныя, воспоминанiе эпохи предшествующей современному крушенiю прежнихъ устоевъ крестьянской жизни.

Къ таковымъ относятся похищенiе невстъ и обычай катанья свата на борон.

Что касается похищенiя невстъ, то этотъ обычай сохранился въ полной сил на Кенозер. Если парень полюбитъ двушку – онъ посылаетъ сначала къ родителямъ ея сватовъ. Если родители невсты не соглашаются на бракъ, то парень, сговорившись съ ней и 23 товарищами, увозитъ ее къ себ въ деревню и передаетъ ее на руки какой-нибудь баб, которая въ данномъ случа и называется „сватья“. Двушки обыкновенно знаютъ о предполагаемомъ похищенiи своей подруги и провожаютъ ее съ особенной пснью торжественно за ворота. Иногда родители двушки, прослышавъ про похищенiе своей дочери, гонятся за похитителемъ и отбиваютъ ее у него. Похититель, сдавъ двушку на руки сватьи, не долженъ съ нею вступать въ сожительство, до тхъ поръ, пока не помирится съ ея родителями: онъ посылаетъ къ нимъ либо крестнаго, либо родного отца или идетъ самъ „мириться“.

Если родители двушки не помирятся, то похититель обязанъ вернуть двушку. Даже фактъ вступленiя съ ней до примиренiя въ сожительство не обязываетъ родителей ея выдать свою дочь за-мужъ за него. Лишь посл „примиренiя“, внчаются и изъ церкви отправляются къ родителямъ молодой „прощаться“, то есть, просить прощенiя.

Интереснымъ также является обычай свата, не имвшаго успха въ своемъ сватовств, катать на борон по деревн. Этотъ обычай, сохранившiйся до сихъ

С. 6

 

поръ въ нкоторыхъ деревняхъ узда, встрчается до послдняго времени и среди мщанъ города Пудожа. Послднiй извстный мн случай этого рода былъ въ город года 2–3 тому назадъ, когда несчастнаго свата прокатили на борон по всмъ главнымъ улицамъ города.

Если подобныхъ архаизмовъ мы мало и очень мало находимъ въ юридическихъ воззрнiяхъ населенiя, въ его вншней обстановк и быт, то въ области врованiй это не такъ. Легче было разрушить правовое воззрнiе, измнить бытъ, костюмъ, пищу, ввести въ языкъ массу чуждыхъ населенiю словъ, чмъ поколебать, ниспровергнуть врованiя, которыми жила, дышала такъ много вковъ Пудожская земля.

Молодое поколнiе многимъ изъ отцовскихъ врованiй не придаетъ значенiя; затемняются врованiя подчасъ въ головахъ и у среднихъ лтъ мужиковъ, но они живы еще и въ полной сил среди женскаго населенiя узда. Женщины, боле консервативныя и въ своей одежд, и въ своихъ псняхъ, оказались таковыми же по отношенiю и къ врованiямъ. И теперь еще въ праздничные дни крестьянка надваетъ парчевую душегрйку на шелковый сарафанъ, украшаетъ голову повязкой унизанной жемчугомъ, на шею нацпляетъ прабабушкины жемчужныя нитки, а въ уши вдваетъ жемчужныя серьги. Женщина-пудожанка сохранила и древнiя врованiя подобно тому, какъ она сохранила свой древнiй костюмъ и въ настоящее время является по-преимуществу носительницей прежняго культа. Этимъ и объясняется, почему большинство свднiй о врованiяхъ мы слышали отъ крестьянокъ. Мужское населенiе узда мало ихъ умло передать намъ.

Религiозныя врованiя Пудожскихъ крестьянъ, взятыя въ общихъ чертахъ, мало чмъ отличаются отъ врованiй большинства населенiя великорусскаго племени.

С. 7

 

Оригинальныхъ, характерныхъ фактовъ – мы здсь не встртимъ. Т же великорусскiе домовые населяютъ дома, тотъ-же водяной живетъ въ глубин озеръ, тотъ-же лшiй пугаетъ и заводитъ путника въ дремучихъ пудожскихъ лсахъ. Мало оригинальнаго имютъ въ себ и представленiя о молнiи; затемнилось, какъ это мы видимъ почти повсюду, воззрнiе на свтила. Бдно и какъ-то невидно празднуется тутъ Иванова ночь; въ иныхъ мстахъ на Иванову ночь не происходитъ никакого праздника и т. д. Однимъ словомъ, повторяю: эти врованiя, взятыя въ общихъ чертахъ, мало дадутъ намъ новыхъ данныхъ, данныхъ, которыя обогатили-бы наши свднiя о врованiяхъ великоруссовъ.[2]

Но и тутъ по нкоторымъ остаткамъ мы увидимъ, что это лишь обломки нкогда развитыхъ религiозныхъ представленiй, узнаемъ въ нихъ остатки прежняго развитаго культа. Эти робкiя переживанiя сохранились въ народ такъ долго, устояли лучше другихъ въ общей ломк, не поддались напору могучей волны новыхъ идей – главнымъ образомъ потому, что они принаровлены къ быту пудожанина, относятся къ тмъ божествамъ и святымъ, которые явились населяющими и правящими въ той природ, среди которой приходилось преимущественно жить крестьянину этого узда, бороться для охраненiя собственной жизни.

Естественно, что и въ древнiя времена культъ именно этихъ святыхъ и божествъ долженъ былъ боле всего развиться, запечатлться въ умахъ пудожанъ и, разъ запечатлвшись, устоять, сохраниться все-таки цльне, чмъ другiя религiозныя воззрнiя, не имющiя такой тсной связи съ природой и съ главными средствами существованiя пудожанина.

Пудожскiй уздъ, по крайней мр въ сверной и сверо-восточной частяхъ своихъ, покрытъ лсомъ, выросшимъ преимущественно на болотистыхъ низинахъ и отчасти по вершинамъ и склонамъ горъ, песчаная

С. 8

 

почва которыхъ благопрiятствуетъ развитiю хвойныхъ деревьевъ. Среди этихъ дремучихъ лсовъ, растянувшихся подчасъ на десятки и сотни верстъ, раскинуты, словно зеркала, озера, разнящiяся какъ размрами, такъ и глубиной. По берегамъ боле или мене значительныхъ озеръ стоятъ деревни, окаймляющiя ихъ словно изгороди.

Если не большинство, то многiя изъ этихъ деревень (какъ и урощищъ, лежащихъ на всемъ протяженiи узда) сохранили несомннно финскiя имена, какъ напр.: Кулъ-наволокъ, Конза-наволокъ и т. д. Въ именахъ ркъ и озеръ, мы также встрчаемъ явные слды финскаго языка, напр. Водлозеро съ ркой Водла, рка Шала, Саръ-озеро, Тягъ озеро и т. п.

Въ иныхъ мстахъ и самые мстные жители помнятъ, хотя и смутно, свое финское происхожденiе: такъ напр. на Водлозер они сами говорятъ, что одн деревни происходятъ отъ Шведовъ (шведами называютъ здсь финляндцевъ), другiя отъ Чуди, а нкоторыя были заселены бглецами „ворами и разбойниками“ русскими и положили тмъ основанiе русской колонизацiи. Жители дер. Гость-Наволокъ происходятъ, по словамъ крестьянъ, отъ купцовъ, гостей, которые приходили торговать сюда и впослдствiи остались здсь жить. Другiя деревни имютъ чисто русское происхожденiе. Къ такимъ относится большинство деревень и поселковъ, лежащихъ по берегамъ Купецкаго озера, такъ наприм.: дер. Авдевская, Алексевская, Воробьевка и т. п.

Интересно то, что даже для человка, не занимающагося антропологiей, бросается въ глаза, что въ большинств селенiй, носящихъ финскiя имена, типъ населенiя носитъ явные признаки финской расы (такъ напр., рдкость бороды, небольшой ростъ, блокурость и т. д.) и наоборотъ въ тхъ деревняхъ, которыя носятъ русскiя названiя, типъ у жителей совершенно другой. Это

С. 9

 

по преимуществу люди высокаго роста, съ густой бородой, цвтъ волосъ преимущественно темно-русый или черный. Особенно бросается это въ глаза, когда направляешься къ Купецкому озеру.

Не дозжая 15 верстъ до послдняго, вы прозжаете Сарозеро съ деревней того же имени. Еслибъ не русскiй языкъ, которымъ говорятъ сарозеры, можно было-бы ихъ принять за несомннныхъ финновъ, прiзжаете въ дер. Авдевскую и вы чувствуете себя въ другой мстности. Типъ крестьянъ похожъ въ общемъ на типъ жителей бломорскаго побережья.

Загнанный въ свои лса и дебри пудожанинъ поддерживаетъ свое существованiе рыболовствомъ, хлбопашествомъ и скотоводствомъ. Значенiе двухъ первыхъ изъ этихъ занятiй колеблется по мстностямъ. Въ иныхъ мстахъ главное занятiе крестьянина рыболовство, и хлбопашество отходитъ до извстной степени на второй планъ; въ другихъ наоборотъ, хлбопашество является главнымъ занятiемъ, и рыболовство иметъ лишь субсидiарное значенiе. Что всегда идетъ параллельно – это хлбопашество и скотоводство.

Гд боле развито хлбопашество, тамъ развивается и скотоводство. Это и понятно: земля у пудожанина очень плоха, она даже при хорошемъ удобренiи не можетъ обезпечить крестьянина на годъ, а безъ удобренiя почти что ничего не даетъ. Этой неплодородностью и объясняется необходимость имть больше скота, чтобы какъ ни-какъ а обработывать землю. Неплодородностью земли объясняется также необходимость обращаться къ такъ называемому лядинному, подсчному хозяйству, которое, доставляя мстнымъ жителямъ много трудовъ и лишенiй, которыя являются подчасъ не выносимыми даже для привыкшаго ко многимъ невзгодамъ пудожанина, даетъ ему все-таки возможность обезпечить себя хлбомъ на круглый годъ.

Итакъ, борьба съ лсомъ, съ бурными озерами поглощаетъ

С. 10

 

главнымъ образомъ дятельность крестьянина.

Неудивительно поэтому, что изъ разрушившихся врованiй наиболе уцлли т, которыя стоятъ въ связи съ лсомъ, съ озерами и со скотоводствомъ, какъ главнымъ подспорьемъ въ хозяйств крестьянина.

Начну съ описанiя врованiй, связанныхъ съ лсомъ; врованiя эти наиболе цльно сохранились до сихъ поръ, такъ какъ все-таки подсчное хозяйство встрчается въ разныхъ степеняхъ на всемъ протяженiи узда.

Лсовикъ, обитатель лса, представляется не одинаково. Обыкновенно, впрочемъ, онъ представляется ростомъ съ дерево, является людямъ то въ вид военнаго, то въ вид плохо одтаго старика. У лсовика свои собачки, маленькiя, пестрыя, которыхъ, однако, увидть не легко. Въ народномъ представленiи онъ является то добрымъ, то злымъ. То онъ заводитъ людей въ чащахъ, держа ихъ у себя по нсколько дней, то наоборотъ оказываетъ заблудившимся благодянiя. Повстрчаться съ лсовиковой свадьбой обыкновенно считается опаснымъ. Такъ, разсказываютъ въ Авдевской, что одинъ мужикъ, повстрчавъ лсовику свадьбу, сдлался, по выраженiю крестьянъ „глупенькимъ“… „Цлый вечеръ, прости Господи, просмялись надъ нимъ, передавала разскащица: говоритъ, Богъ знаетъ что: Я въ окошко пойду, да на Вытегру попаду“. Но по мннiю другихъ, „лсовикъ праведный, такъ безъ причины не подшутитъ“. И если кто будетъ имть несчастiе повстрчаться съ его свадьбой, того онъ оборонитъ. Вотъ разсказъ одной крестьянки о томъ, какъ двушка повстрчала лсовикову свадьбу, похавъ въ лсъ.

„детъ ихъ много, много, какъ люди точно, только что почерне нашихъ будутъ. Старикъ одинъ соскочилъ и отвелъ ея лошадь въ сторону. Такъ и держалъ все – а они хали. Кто помоложе изъ нихъ зашучивалъ

С. 11

 

даже съ двушкой-то, – теребятъ ее. А какъ прохали вс, вывелъ старикъ ея лошадь на дорогу и ухалъ самъ.“ Вотъ это-то представленiе о лсовик, какъ о существ благодтельномъ, получаетъ полное развитiе и ясность въ представленiи о лсномъ цар. Лсной царь – есть глава и управитель лсомъ; онъ съ своей женой, лсной царицей, правитъ въ своемъ царств и ему повинуются вс остальные духи (лсовики, боровики и моховики *). Этотъ лсной царь является по существу своему добрымъ, но согршившихъ по отношенiю къ нему онъ караетъ. Его, однако, можно смягчить просьбами и жертвами.

Вотъ что передавала одна баба изъ собственной жизни (Купецкое оз.): въ жаркiй лтнiй день, утомившись въ лсу отъ работы по приготовленiю мста для лядины, эта баба выкупалась въ лсномъ прудик, отъ чего она скоро заболла. За помощью она обращалась и къ мстному фельдшеру и къ знахарк; но ни лкарства, даваемыя фельдшеромъ, ни тайныя слова, произносимыя знахаркой, нисколько ей не помогали. Знахарка, наконецъ, убдила больную идти къ прудику, гд послдняя выкупалась, „прощаться“ т. е. просить прощенiя. Придя къ прудику, знахарка велла разскащиц повторить громко за нею слдующiя слова: „Царь лсòвый и царица лсòвая и лсòвыя малыя дтушки, простите меня въ чемъ я согршила.“ Она повторила эти слова три раза и посл каждаго раза он клали по земному поклону. Посл третьяго раза послышался около нихъ шумъ, словно выстрлъ. Об вернулись домой. Знахарка стала лчить больную и въ скоромъ времени ей удалось вылчить ее.

__________

*) Примчанiе: Дятельность этихъ божествъ почти тожественна; представленiя о нихъ у крестьянъ обыкновенно смшиваются, разнятся они другъ отъ друга лишь ростомъ: лсовики самые большiе, моховики самые маленькiе.

 

С. 12

 

Это лишь частный случай. Но разскащица не представляла исключенiя изъ общаго уровня бабъ и мужиковъ. Очень часто, если кто захвораетъ въ лсу, то, приписывая болзнь лсовику, больная отправляется въ лсъ. Она несетъ яйцо и, ставъ на перекрестк, кладетъ яйцо на лвую руку и въ лсу произноситъ слдующую молитву: **)

„Кто этому мсту житель, кто настоятель, кто содержавецъ – тотъ даръ возмите, а меня простите во всхъ грхахъ и во всхъ винахъ, сдлайте здраву и здорову, чтобы никакое мсто не шумло, не болло.“ Яйцо оставляется на перекрестк. Если лсовикъ услышитъ эту мольбу – болзнь пройдетъ.

Но будучи по существу добрымъ, этотъ лсной царь наноситъ не мало вреда мстнымъ жителямъ, похищая у нихъ скотъ, либо самъ для себя, либо насылая дикаго медвдя на стадо. Иногда порученiе похитить скотину у мужика лсной царь передаетъ одному изъ подчиненныхъ ему духовъ. Взявъ къ себ скотину, онъ однако поддается извстнымъ просьбамъ потерпвшихъ и иногда возвращаетъ взятое имъ. Для этого нужно рано утромъ на зар пойти къ лсу и на перекрестк принести жертву, о которой я скажу ниже, для того чтобы лсовой царь вернулъ похищенную у

__________

**) Примчанiе. Считаю долгомъ отмтить, что упомянутое обращенiе къ лсовику самими крестьянами называется молитвой. Дло въ томъ, что населенiе въ обращенiи своемъ къ духамъ, населяющимъ природу, длаетъ рзкое различiе между молитвой и заговоромъ, который называется просто „слова“. Послднiй иметъ обязательную силу: заговоръ, произнесенный безъ ошибокъ, обязываетъ къ совершенiю или несовершенiю извстныхъ дйствiй духа, къ которому заговоръ относится. Молитва иметъ лишь просительное значенiе. Къ такимъ относится и воззванiе къ лсовику. Оно не обязываетъ лсовика ничмъ: онъ воленъ или неволенъ исполнить просьбу просителя. Этого отдленiя заговора отъ молитвы, установленнаго самими крестьянами, я буду придерживаться и въ дальнйшемъ изложенiи.

 

С. 13

 

крестьянина скотину. Хотя, по убжденiю населенiя, идти къ лсу съ этой цлью тяжкiй грхъ, хотя ему и становится страшно при принесенiи такой жертвы, такъ какъ лсной царь не всегда является милостивымъ къ просителю, тмъ не мене рдкiй крестьянинъ, изъ неутратившихъ еще праддовскiя врованiя, способенъ противостоять искушенiю. Скотина ему слишкомъ дорога, слишкомъ большое подспорье въ его хозяйств, требующемъ отъ него такъ много хлопотъ и жертвъ, чтобы не ршиться совершить ради нахожденiя ея и грхъ, чтобы не побороть свой страхъ, который онъ испытываетъ, подходя къ лсу, съ цлью жертвоприношенiя лсному царю.

Понятiе о лсномъ цар очень часто смшивается съ понятiемъ о простомъ лсовик; вотъ почему въ тхъ мстахъ, гд мсто лснаго царя занимаетъ лсовикъ жертвоприношенiе совершается этому послднему. Во всякомъ случа этотъ видъ отношенiя крестьянина къ лсовику или лсному царю заслуживаетъ вниманiя оттого, что это одинъ изъ рдкихъ остатковъ, прежде быть можетъ и боле развитаго культа.

Да и въ настоящее время, когда христiанство заставило поблднть прежнiя представленiя о духахъ, населяющихъ лсную чащу, крестьянинъ все-таки относится къ лсовику съ прежнимъ суеврнымъ страхомъ своихъ отдаленныхъ предковъ: это жертвоприношенiе не является, такъ сказать, симпатическимъ средствомъ, способствующимъ нахожденiю скотины, обрядомъ, перешедшимъ отъ далекихъ временъ, значенiе котораго не вполн ясно крестьянину. Напротивъ того онъ вруетъ въ дйствiе этой жертвы также сильно, также убжденно, какъ вровали его, быть можетъ, не просвщенные христiанствомъ предки.

Какъ ни могущественъ лсной царь или лсовикъ, но противъ козней его существуютъ средства, которыми можно его сдлать безсильнымъ. Это особый заговоръ.

С. 14

 

Каждый хорошiй пастухъ знаетъ его. И одно изъ условiй, которое предъявляютъ крестьяне при найм пастуха – это знанiе заговора. Когда около Николина дня отпускаютъ скотъ на пастбище, пастухъ три раза обходитъ скотъ съ заговоромъ. Этотъ заговоръ называется „отпускомъ“.

Если онъ не грамотенъ, то достаточно молча обойти съ отпускомъ стадо. Посл этого зврь не тронетъ скота. Приведу заговоръ, который намъ удалось достать въ узд: „Выйду въ чистое поле, въ широко раздолье, обойду около широкаго двора и обнесу свой приданный образъ и свою зажженную свчу воскòвую около своего широкаго двора, около своей милой береженной скотинушки, около любимыхъ конюшекъ, около своихъ дойныхъ коровушекъ, около своихъ маленькихъ овечушекъ, чтобы черные медвди и срые волки, злыя россомахи, чтобы они на мою милую боженую скотинушку, чтобы они глазомъ не глядли и ухомъ не слышали, вонью не воняли, носомъ не слышали; около моей скотинушки будь огненна рка и камена стна и желзный тынъ и Миколинъ замòкъ, чтобы эта скотинушка была бы цла и сохранна, а вы, черные медвди и срые волки и злыя россомахи, идите къ синему морю, у синяго моря бейте и копайте черный сонотливый пень и черную глиную колоду и отъ нын бы и до вку и отъ вку и до по вку. Аминь.“

Другой заговоръ, оказывающiй то же дйствiе, гласитъ такъ: „Стану я, рабъ Божiй, благословясь, выйду я, перекрестясь, изъ избы дверьми, изъ сней воротами, въ чистое поле, принимая милый скотъ, крестьянскiй животъ, на свои на блыя руки и пойду около своего скоту и около своего стада и за тотъ ли желзный тынъ, замкну тридевять замками, тридевять ключами и снесу эти ключи Пречистой Божiей Матушк. – Пречистая Божiя Матушка, Пресвятая Богородица, закрой своей ризой нетлнною мой милый скотъ и крестьянскiй

С. 15

 

животъ отъ звиря широколапаго и кажись мой милый скотъ, крестьянскiй животъ, дубьемъ-колодьемъ и срымъ каменьемъ, и какъ народъ сходится, сбирается въ одну Божiю Апостольскую Церковь, такъ солнце пойди на западъ, какъ весь милый скотъ и крестьянскiй животъ, сходись, сбирайся къ своему двору и кто буде завидовать, осужать переговаривать, и тому лсы считать и съ лсъ хвоя вырубать и въ мор воду вынимать и около моря песокъ вызубать.“

Позволю себ привести еще одинъ видъ заговора скота, доставленный мн учителемъ Водлозерскаго училища, при Ильинскомъ погост, М. С. Стратонниковымъ, и найденный имъ у Водлозеровъ. Это старинная рукопись, находящаяся въ большомъ употребленiи у мстныхъ жителей. Заговоръ носитъ на себ несомннные слды раскольничьяго влiянiя. Привожу заговоръ буквально: слова, которыя за ветхостью рукописи нельзя было разобрать, отмчены точками.

„Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Стану я, рабъ Божiй, пастырь (имя рекъ) благословясь, пойду перекрестясь, отцомъ своимъ прощенъ и матерью благословенъ, выду на блый свтъ, стану на мать сырую землю на востокъ лицемъ и на западъ хребтомъ, помолюсь я, рабъ Божiй пастырь (имя рекъ), Господу Богу Саваофу Исусу Христу Сыну Божiю и Приснодвы Марiи, Iоанну Предтечу Крестителю Христову, Михаилу Архангелу, грозному воевод небесныхъ силъ, Петру и Павлу, верховнымъ апостоламъ, и святому Николаю Чудотворцу, преподобнымъ отцамъ Зосим и Савватiю, соловецкимъ чудотворцамъ, и святому великому мученику Георгiю храброму и святому священномученику Власiю, епископу Севастинскому и всмъ небеснымъ силамъ со умиленiемъ припадаю молюся Вамъ, Господи, пособите и помогите и благословите и на путь спроводите меня, раба Божiя пастыря (имя рекъ), съ моимъ милымъ скотомъ, съ крестьянскимъ

С. 16

 

животомъ, съ коровьимъ стадомъ почти….. во все теплое лто и до блое снгу, закройте и защитите и заградите и закрпите святыми своими божественными ризами ходячи волови по скотин посеку по тропамъ и поухожамъ моимъ меня, раба Божiя пастыря (имя рекъ), и мой милой скотъ крестьянской животъ, коровъ и быковъ, кладенныхъ и не кладенныхъ ……. и малыхъ и подтелковъ комолыхъ и рогатыхъ, домокормленыхъ и новоприведенныхъ, блыхъ и черныхъ, бурыхъ и красныхъ, и пестрыхъ и всякую разношерстную скотину, отъ чернаго звиря и отъ бураго звиря широколапаго мидведя, отъ опрокидня отъ пакостнаго отъ перехожалаго отъ волка и отъ волчицы рыскучей и отъ всякой змiи скорпiи и отъ всякаго злого и лихого человка пытощика и порченника, отъ пострлу ……… и повтрiя и отъ всякаго ….. силы дьявольскаго нечистаго духа отъ ….. тущаго отъ постигающаго ….. видящаго отъ пола отъ старца отъ мужа отъ жены отъ парня отъ двки отъ черноволоса отъ бловолоса отъ всякаго разнаго чина людей и отъ всякаго дьявольскаго нечистаго духа, и закрплю я, рабъ Божiй ….. (имя рекъ), и заговорю свое вышеписанное коровье стадо, сколь крпко и твердо основанiе земное и ничто съ мста двинути не можетъ и коль крпко гробъ Господень на воздусе во святомъ град Iеросалим и сколь крпокъ и жестокъ синiй камень въ окiян мор не крошится и не колется и не родится и не котится и не родится и столь крпокъ и жестокъ сей мой буде вышеписанный заговоръ кругомъ моего вышеписаннаго коровья стада вкъ по вку. Аминь, аминь, аминемъ заключается, о пречистая госпоже Богородице Мати Христова, какъ заграждала закрывала сына своего господа Исусо Христа въ граде Вилiем Iудейстемъ отъ Ироды …. безбожнаго и такъ закрой и защите и загради и закрпи Святой Своей ризою нетлнною меня, раба Божiя пастыря (имя рекъ), и мой милый скотъ, крестьянскiй

С. 17

 

животъ, любимое мое коровье стадо коровъ и быковъ и не телей и малыхъ подтелковъ, комолыхъ и рогатыхъ кладенныхъ и не кладенныхъ, домокормленныхъ и недокормленныхъ и новоприведенныхъ, бурыхъ и красныхъ и пестрыхъ и всякую . . . . . ходячи въ мiр и по скотамъ и тропамъ и по ухожамъ моимъ отъ чернаго звиря отъ благо звиря широколапаго мидведя . . . . . пакостника переходня и отъ волка и отъ волчицы рыскучей и отъ всякой змiи скорпiи и отъ всякаго злаго и лихаго человка . . . . и отъ всякаго дьявольскаго нечистаго духа . . . . по вку Аминь Аминемъ залчуся . . . . . О пречистый царь Господи, сошли, Господи, съ небесъ святаго пророка Божiя Илiю на огненной колесниц съ громомъ и молнiею и со стрлою кременною, чтобы жгло и ранило и стрлою отстрливало изъ моей поскотины, и отъ моего вышеписаннаго коровья стада чернымъ и дивнымъ и разнымъ разношерстнымъ зврямъ и мидведямъ моего вышеписаннаго коровья стада вкъ по вку не видать. Аминь, Аминь Аминемъ заключается. О пресвятый царь Господи, нашли, Господи, злыхъ лютыхъ тридевять мяеденскихъ кобелей – съ вострыми ногтями съ желзными зубами чтобъ прогоняли . . . . . . отъ скотины и осеку отъ моего . . . . . . . коровья стадо старожили . . . . и разныхъ разносильныхъ и разношерстныхъ зврей и мидведей . . . . . синемъ мор на дикой лсъ тамо . . . . . . . зеленую ту рку . . . . . болотную воду сломайте и ворочайте пенье . . . . . и дикое каменье, а у меня, раба Божiя пастыря имя рекъ, въ моей поскотин и осеку нтъ вамъ килатую кидяры вкъ по вку а кажись мой милый скотъ . . . . . . . вышеписанное мое коровье стадо въ моей поскотин и осеку по тропамъ и по ухожамъ моимъ чернымъ и дикимъ и различнымъ зврямъ и мидведямъ . . . . . лсомъ, при гор горой, при камени каменемъ, при трав травой, при вод водой, при грязи грязь вкъ . . . . Аминь Аминь Аминемъ заключается.

С. 18

 

Сбирайся, милъ народъ православный, къ звону колокольному къ пнью церковному, къ отцу духовному и какъ собираются муравьевы дти во вс четыре стороны къ всякой ночи къ Царю своему Муравью, служатъ ему и слушаютъ его всегда, и какъ летаются медовые пчелы по гнздамъ своимъ и къ дтямъ ко всякой ночи и гнздъ своихъ не забываютъ и дтей своихъ не покидаютъ и какъ стекаются . . . . . источники со всей святой русской земли въ одно синее море и такъ бы мой вышеписанный скотъ любимый мое коровье стадо . . . . . меня раба Божiя пастыря имя рекъ шли-бъ . . . . . и въ одно мсто стекалися . . . . . и на трусья . . . . изъ лсовъ, изъ мховъ, изъ болотъ и ркъ, изъ ручьевъ . . . . черныхъ грязей . . . . вковце въ ветхъ въ переходное мсяца и въ меженные дни и во всякое время шли-бъ дружка отъ дружку не останаваючись безопасно . . . . ко всякой ночи къ домамъ, къ хозяевымъ и къ дткамъ своимъ, вкъ по вку аминь, аминь, аминемъ заключается. Да будетъ на меня, раба Божiя пастыря имя рекъ, и на мой милый скотъ, крестьянскiй животъ, любимое мое коровье стадо какой злой и лихой человкъ подумаетъ зло лихо . . . . . . или какое врождевное и у того бы порченника . . . . . языкъ воротило, жилы со лба спрыгнулибъ и подколнное жилье рвало, что бы ему супостату порченнику и пытащику въ день покоя а въ ночь усыпу не было и до смертнаго его часу буди, Господи, во вки вковъ аминь, аминь, аминьемъ заключается, о пресвятый Господи . . . . . съ умиленiемъ припадаю . . . . постави, Господи, меня, раба Божiя пастыря имя рекъ, и около моей по скотин и около моего милаго вышеписаннаго коровья стада и коровъ и быковъ и нетелей и малыхъ подтелковъ, комолыхъ и рогатыхъ и домокормленныхъ и новоприведенныхъ, блыхъ, черныхъ, бурыхъ и красныхъ и пестрыхъ и околь всякой разношерстной скотины и около всего

С. 19

 

моего вышеписаннаго закрпною . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . вору . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . постави еси стну каменную глубиною три сажени въ землю а вышиною до небеси а кругомъ стны завали, Господи, землею матерью а кругомъ валу землянаго проведи, Господи, рку огненную глубиною . . . . . и повели, Господи, т вышеписанныя . . . . . и стну каменную и замкнуть заложить стну . . . . . . Петру златыми его ключами да нести . . . . ключи къ самому Господу Исусу Христу Сыну Божiю на престолъ, подъ святую его нетлнную одежду и какъ сего замки . . . . . . люди не видятъ въ моей поскотин и осеку моего вышеписаннаго коровья стада чернымъ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Этотъ обычай обходить скотину съ отпускомъ очень распространенъ среди крестьянъ Олон. губ., не только Пудожскаго, но и другихъ уздовъ. Такъ, въ узд Вытегорскомъ, по словамъ В. Реброва *), пастухи покупаютъ отпускъ и тщательно хранятъ его, чтобы чужiя руки не коснулись этой рукописи: вслдствiе такого прикосновенiя отпускъ можетъ потерять свою силу. Они прячутъ его либо въ своей свирли, либо въ фуражк, либо въ глубин дремучаго лса, вмст съ шерстью отъ каждой головы пасомаго ими скота.

Само чтенiе этого отпуска сопровождается еще лишнимъ обрядомъ: скотъ окропляютъ водой, взятой изъ трехъ ключей. Если пастухъ безграмотенъ, то въ Вытегорскомъ узд приглашается для этого грамотный, который и обходитъ стадо, читая заговоръ, и окропляетъ скотъ. „По прочтенiи молитвы **) и окропленiи стада, пастухъ принимаетъ остатки воды и рукопись отъ

__________

*) „Олонецкiй Сборн.“, вып. 1886 г.

**) В. Ребровъ не длаетъ различiя между заговоромъ и молитвой.

 

С. 20

 

чтеца и въ свою очередь тоже кропитъ его водою, боясь, чтобы онъ чего-либо не похитилъ изъ молитвы, удаляется въ лсъ и тамъ прячетъ принадлежащую ему молитву, гд вздумается; остатки же воды или выпиваетъ, или же изливаетъ на землю подъ камень“.

Этихъ интересныхъ подробностей мн не удалось узнать въ Пудожскомъ узд. И обычай окропленiя скота водой, взятой изъ трехъ ключей, и боязнь, что чтецъ, не окропленный той же водой, какъ и обойденный имъ скотъ, можетъ похитить часть силы молитвы, дышатъ такой отдаленной эпохой, такими свжими воспоминанiями того времени, когда вода считалась священной, что какъ-то невольно переносишься въ гораздо боле отдаленныя отъ насъ времена; эти обряды рисуютъ случайно сохранившееся переживанiе очень далекаго отъ насъ быта и я поэтому позволилъ себ подробне остановиться на нихъ.

Въ Пудожскомъ узд, въ нкоторыхъ его частяхъ, по крайней мр, соблюдаются при обход скота слдующiе обряды: въ тхъ мстностяхъ, гд читается первый изъ приведенныхъ мною заговоровъ, наблюдаются при обход скота слдующiя формальности: скотъ загоняютъ во дворъ или въ загородку и съ иконой и зажженной восковой свчей въ рукахъ обходятъ скотъ по солнцу 3 раза. Затмъ изъ свчи длаютъ три шарика и, по прочтенiи заговора, приклеиваютъ изъ за воротъ, затмъ бросаютъ.

Тамъ, гд употребителенъ второй заговоръ, пастухъ также длаетъ три шарика изъ воска и приклеиваетъ ихъ къ икон; за иконой же хранится и отпускъ. Въ иныхъ случаяхъ каждая домохозяйка длаетъ это для себя и своего скота. Въ шарики закатывается подчасъ немного шерсти, срзанной отъ каждой выгоняемой на пастьбу коровы. Эти восковые шарики домохозяйки хранятъ за иконами и, по окончанiи пастьбы, спускаютъ либо въ рку, либо въ озеро. Тамъ, гд шарики катаетъ

С. 21

 

самъ пастухъ, спусканiе шариковъ въ воду производится имъ самимъ по окончанiи пастьбы.

Когда читаютъ третiй видъ заговора, то, по словамъ рукописи, слдуетъ при прочтенiи отпуска „взять отъ всякой скотины изъ уха сры въ чистый воскъ закатать да ключъ съ замкомъ, да съ муравейника земли, съ которой четыре дороги, и около скота… да кругомъ обойти… трижды по солнцу на все на то наговаривать трижды; воску положить на об стороны воротъ, ключъ на сторону: на другую – замокъ, на об стороны воротъ земли положить: на сторону воротъ; на другую ножикъ… (конецъ рукописи испорченъ).

Хотя въ этихъ обрядахъ мы и не видимъ тхъ архаизмовъ, какъ въ обрядахъ, употребляемыхъ въ Вытегорскомъ узд, такъ какъ здсь влiянiе христiанства повидимому отразилось сильне на измненiи суеврныхъ обрядовъ населенiя, тмъ не мене и здсь мы замчаемъ также остатокъ мышленiя первобытнаго человка: вра въ то, что собранная часть шерсти, закатанная въ шарики изъ воска и сберегаемая за иконой, спасаетъ все стадо, что отданная подъ непосредственное покровительство иконы pars pro toto, что шарики и шерсть, сберегаемые и отъ дурного глаза и влiянiя злого человка самой иконой сохраняетъ достоянiе крестьянина, дышитъ такимъ архаизмомъ, такой далекой эпохой, что какъ-то странно встртить его среди сравнительно развитого населенiя Пудожскаго узда.

Какъ отдаленное воспоминанiе культа воды, сохранился обрядъ бросанiя этихъ шариковъ, по окончанiи пастьбы, въ воду. Это можетъ быть, впрочемъ, объяснено двумя способами: либо какъ вещь священную, лежавшую за иконами, шарикъ нельзя выбросить просто на улицу и во дворъ, гд его могутъ попирать ногами; либо эти шарики являются предметомъ, съ которымъ связано какое-либо суеврное представленiе. Взглядъ,

С. 22

 

что вещь священную нужно уничтожить либо посредствомъ огня, либо воды, либо погребенiя въ землю, однимъ словомъ, при помощи такъ назыв. „чистыхъ стихiй“, какъ извстно, очень распространенъ въ народ. Извстно, что, напримръ, испортившiяся иконы не бросаютъ, а либо сожигаютъ, либо погребаютъ, либо спускаютъ въ воду.

Объ обыча пускать старую ненужную икону упоминаютъ и древнiе писатели о Россiи. Въ самой Москв этотъ обычай сохранился до послдняго времени. Тоже длаютъ съ просфорой, высохшей и неудобосъдаемой: ее даже въ Москв до послдняго времени бросали въ колодцы. Подобно тому, какъ во всхъ этихъ обрядахъ сохранилось, какъ переживанiе, темное воспоминанiе о вод, которая наиболе достойна принять священный предметъ, такъ, быть можетъ, это же воззрнiе лежитъ въ основанiи обряда бросанья упомянутыхъ восковыхъ шариковъ въ озеро.

Быть можетъ и другое соображенiе обусловливаетъ вышеупомянутый обрядъ: извстно по народнымъ поврiямъ, что для того, чтобы „испортить“, погубить человка или животное, нужно, чтобы желающiй погубить имлъ въ своихъ рукахъ кусокъ одежды обрекаемой на погибель жертвы, или вообще что-нибудь, что составляло-бы необходимую принадлежность данной личности или животнаго. Естественно, что человкъ, находящiйся на низкой степени развитiя, боится, что, если шерсть животнаго или кусокъ одежды или часть волосъ кого-либо, порчи котораго онъ не желаетъ, попадется въ руки человка, могущаго „навести порчу“, что такимъ образомъ все его достоянiе, самое дорогое изъ всего его имущества, даже, онъ самъ, можетъ подвергнуться опасности быть испорченнымъ. Отсюда и обычай сожигать или бросать въ воду, напр. срзанные волосы, ногти и т. д.

Будучи брошены въ воду, они затериваются и для

С. 23

 

колдуна, для человка злого нтъ возможности получить ихъ. Этимъ, быть можетъ, также объясненъ обычай бросать шарики съ шерстью отъ коровъ въ воду, чтобы никто не могъ ихъ найти и заклятiями и заговорами надъ ними, причинить вредъ находящемуся въ дом скоту.

Какъ-бы то ни было, но ни молитва, которой начинается „отпускъ“, ни такiя предосторожности, какъ положенiе отпуска и шариковъ за иконы не считаются жителями Пудожскаго узда достаточными, чтобы „оберечь“ свой скотъ отъ лсовика или лсного царя. Маленькая упущенная формальность, случайно неврно произнесенное слово можетъ уничтожить всю силу заговора, и лсной царь, гнваясь на лицъ, желавшихъ силой заговора и обрядовъ ограничить его власть надъ скотомъ, нашлетъ намренно больше дикихъ зврей на стадо и большее количество коровъ заведетъ въ глубину лса, къ себ. Поэтому-то лучше дружить съ лснымъ божествомъ. Благодаря этому, пастухи предпочитаютъ заключать договоръ съ лсовикомъ, по которому ему предоставляется право взять къ себ извстную часть скота (обыкновенно, впрочемъ, не больше одной, двухъ коровъ).

За это лсовикъ обязанъ оберегать стадо. Этотъ договоръ съ лсовикомъ считается очень грховнымъ, но и на него соглашаются крестьяне, лишь бы ихъ стадо оставалось цлымъ. Договоръ заключается при посредств строго опредленной формулы – заговора, изъ котораго нельзя выкидывать ни слова.

Дйствительно не вс пастухи знаютъ какъ это сдлать; а т, которые знаютъ, хранятъ эту тайну и не всегда ршаются говорить объ этомъ односельчанамъ. Нкоторые крестьяне также знаютъ слова заговора, но боятся разсказывать его. Этимъ-то страхомъ сообщить вещь, которая считается столь грховной, и объясняется, что до сихъ поръ этотъ заговоръ не проникалъ

С. 24

 

въ печать; этимъ-же объясняется, что крестьяне, сообщавшiе намъ объ этомъ договор съ лсовикомъ, вс, поголовно, отзывались незнанiемъ словъ заговора, ни за что не соглашались открыть намъ слова его.

Въ виду возможности заключить съ лсовикомъ подобный договоръ и является существенно необходимымъ при пропаж скота изъ стада узнать, пропала-ли она по „шалости“ лсовика или была пропавшая скотина ему завщана. Чтобы узнать это, обращаются къ лицамъ, которыя, по мннiю населенiя, „знаются съ лсовикомъ“, „есть такiе люди“, прибавляютъ обыкновенно при этомъ.

Эти люди обыкновенно отправляются въ лсъ, становятся на перекрестк и свищутъ. Лсовикъ приходитъ на свистъ. „Человкъ, который знается съ лсовикомъ“, спрашиваетъ его, что пропавшая скотина была ему завщана или нтъ. Если она была завщана, то хозяину пропавшей скотины остается лишь примириться съ своимъ горемъ: ничто не можетъ помочь ему вернуть скотины (корову или лошадь), уведенную лсовикомъ. Другое дло, когда лсовикъ похититъ у него скотину ему не завщанную.

Потерпвшiй, узнавъ отъ того, „кто съ лсовикомъ знается“, что онъ можетъ вернуть пропавшую скотину, такъ какъ она лсовику завщанной не была, совершаетъ то жертвоприношенiе, о которомъ я уже говорилъ выше. Хозяинъ пропавшей скотины, взявъ завернутое въ тряпку или бумажку яйцо, отправляется въ лсъ на перекрестокъ и, положивъ на лвую руку яйцо (иногда и ржаныя лепешки), произноситъ слдующiя слова: „Кто этому мсту житель, кто настоятель, кто содержавецъ тотъ возьмите даръ, возьмите и домой скотинку спустите, нигд не задержите, не за рками, и не за ручьями, и не за водами“; онъ оставляетъ яйцо на перекрестк для лсного царя. Скотина посл этого должна найтись.

С. 25

 

Таковъ въ общихъ чертахъ культъ лсного божества. Не останавливаясь на нкоторыхъ чертахъ лсовика, которыя мы можемъ встртить почти во всхъ мстностяхъ, населенныхъ великорусскимъ племенемъ, отмчу лишь то, что въ наиболе развитой форм этотъ культъ является среди жителей, населяющихъ берега оз. Купецкаго и въ близъ лежащихъ отъ него деревняхъ. Этотъ культъ сохранился здсь наиболе цльнымъ не оттого что лса, окружающiе это озеро, боле дремучи, чмъ въ остальныхъ частяхъ узда, не оттого, что городская культура здсь оказала меньшее дйствiе, чмъ въ другихъ деревняхъ. Напротивъ того, во многихъ частяхъ узда лсъ заполонилъ большее пространство земли, боле дремучимъ растянулся онъ по берегамъ озеръ и по кряжамъ горъ. Городская культура боле чмъ въ большинств другихъ частяхъ узда оказала свое дйствiе. Врне будетъ искать причину сохраненiя культа лсовика въ самой жизни крестьянина, поселившагося издревле на Купецкомъ озер.

Главное занятiе его хлбопашество; рыболовство уступаетъ ему первенство, такъ какъ само Купецкое озеро съ прилежащимъ къ нему Тягозеромъ не велики (первое 45 в. шир. и приблизительно такой-же длины; второе 67 вер. длины) и не въ состоянiи обезпечить жителей рыбой. Хлбопашество, какъ я уже сказалъ, требуетъ отъ мстнаго крестьянина усиленной борьбы съ лсомъ. Проводя почти все лто въ лсу, крестьянинъ невольно сживается съ нимъ. Дло въ томъ, что въ виду того, что лядины отстоятъ иногда верстъ за 1520 отъ деревни, крестьяне, запасшись провизiей на недлю, отправляются утромъ рано въ понедльникъ, пробываютъ въ лсу цлую недлю и лишь въ субботу вечеромъ возвращаются домой. И такъ почти все лто.

Неудивительно поэтому, что лсъ долженъ былъ оказать наиболе сильное влiянiе на воображенiе крестьянина

С. 26

 

данной мстности, что изъ духовъ, населяющихъ, по врованiямъ крестьянъ землю, лсовикъ, какъ наиболе близкiй, долженъ былъ пользоваться и наибольшимъ почетомъ, что культъ его наиболе развился.

Понятно поэтому также, что въ иныхъ мстахъ, гд рыболовство занимаетъ первое мсто въ экономическомъ быту крестьянина, гд ему приходится не столько проводить время въ лсу, сколько на волнахъ озеръ, что въ такихъ мстностяхъ культъ лсного духа долженъ былъ отойти на второй планъ.

Къ такимъ относятся жители береговъ оз. Водлозера. Близость этого послдняго, имющаго 60 в. длины и 40 в. шир., изобилующаго при этомъ рыбой, должно было повлiять на занятiя мстныхъ жителей, которые и являются съ давнихъ временъ рыболовами, и лишь отчасти хлбопашцами. Поэтому естественно, что культъ духа лснаго не могъ здсь развиться, но за то также естественно, что именно здсь, гд большая часть дня крестьянина проходитъ на озер, которое, какъ и вс озера свера, крайне непостоянно, долженъ былъ развиться культъ втра и духа воды. То стоитъ тишь и ловъ идетъ удачно, то вдругъ подуетъ сверикъ и рыбы не станетъ. „Сверикъ подуетъ – изъ котла рыбку повынетъ“, говорятъ водлозёры, желая указать зависимость главнаго источника ихъ дохода отъ случайныхъ перемнъ втра.

Поэтому здсь, на Водлозер, является антропоморфизацiя втровъ, если и не всхъ, то, по крайней мр, главнаго и самаго опаснаго для крестьянина-сверика. Это старикъ, и старикъ суровый. Втры то помогаютъ, то препятствуютъ плавающему на озер рыболову. Они дутъ на тройкахъ и дуютъ, поднимая то попутный, то встрчный втеръ. Употребительно у водлозёровъ заклинанiе втра, которое мн не приходилось встрчать въ другихъ мстностяхъ Пудожскаго узда. Если втеръ попутный, но дуетъ слишкомъ вяло, такъ что парусъ

С. 27

 

не надувается, водлозёры произносятъ слдующее заклинанiе:

Сивушки-бурушки,

Вщiе вороняюшки

Пособите, дружки,

Помогите.

Какъ моего ддушку слухали,

Какъ моего батюшку слухали

Послужите и мн

Врою-правдою, силою крпкою.

Если попутный втеръ дуетъ слишкомъ сильно, то начинаютъ его просить дуть потише: „перестань, ишь разгулялся: что ты! потише!“ Снимаютъ шапку, просятъ и, если втеръ случайно не ослабетъ, грозятъ ему кулакомъ и грозно прибавляютъ: „Говорятъ теб перестань! не смй.“

Но гораздо страшне для водлозёра водяной. Въ отношенiяхъ къ божествамъ воды слдуетъ также отличать водяного царя отъ простого водяного. Этотъ послднiй стоитъ въ тхъ же отношенiяхъ къ царю водяному, какъ простой лсовикъ къ лсному царю. Онъ также подвдомственъ ему. Но понятiе о лсномъ цар гораздо опредленне, чмъ представленiе о цар водяномъ. Первый господствуетъ надъ лсомъ, окружающемъ селенiе, водяной же мене опредленъ. То онъ является главнымъ начальникомъ и управителемъ озера, которому служатъ и котораго слушаются водяные ркъ и ручьевъ, втекающихъ въ это озеро, и водяные мелкихъ озеръ, сообщающихся посредствомъ ркъ съ большимъ озеромъ. То въ одномъ озер ихъ оказывается нсколько. Нечего и говорить, что понятiе о водяномъ цар подчасъ смшивается съ понятiемъ о простомъ водяномъ. Простыхъ водяныхъ часто видаютъ: они выходятъ на берегъ, гд сидя у воды расчесываютъ

С. 28

 

себ волосы. При появленiи человка они обыкновенно бросаются въ воду.

Въ общихъ чертахъ водяной, царь водяной, въ отношенiи своей дятельности, въ отношенiяхъ своихъ къ людямъ мало чмъ отличается отъ водяного нашихъ среднихъ губернiй. Въ виду этого, я на немъ останавливаться не буду. Отмчу лишь тотъ фактъ, что въ Водлозёр живутъ, по преданiю, два водяныхъ: одинъ у Пречистенскаго погоста, другой у Ильинскаго.

Дло въ томъ, что все населенiе, освшееся по берегамъ и островамъ Водлозёра, длится въ церковномъ отношенiи на два прихода: Пречистенскiй (ближе къ южному берегу озера) и Ильинскiй въ 15 верстахъ отъ перваго (по озеру), ближе къ сверному берегу. О построенiи церквей въ томъ и другомъ погост ходятъ у жителей сказочныя преданiя, впрочемъ того характера, который очень распространенъ по всмъ мстностямъ Россiи. Разсказываютъ, что Ильинскую церковь хотли прежде построить на другомъ мст и привезли для этой цли лсъ на мсто, предназначенное для постройки церкви. Невидимая сила снесла его на островъ; лсъ снова привезли на мсто, предназначенное для постройки; но невидимая сила вернула лсъ снова на тотъ островъ, гд онъ былъ найденъ посл перваго раза. И такъ нсколько разъ. Посл этого жители ршили, что самъ Богъ назначаетъ мсто, угодное Ему для постройки храма. И церковь во имя Св. Ильи была воздвигнута на томъ остров, гд она стоитъ до сихъ поръ. Такое же преданiе, съ незначительнымъ лишь варiантомъ, ходитъ и о построенiи церкви въ погост Пречистенскомъ.

Хотя этого рода преданiя очень распространены въ народ, но на этотъ разъ, касаясь положенiя водлозерскихъ церквей, они останавливаютъ на себ вниманiе. Дло въ томъ, что тотъ и другой погостъ расположены на островахъ, причемъ узкiй проливъ отдляетъ

С. 29

 

Пречистенскiй погостъ отъ материка, а Ильинскiй погостъ отдляется узкимъ проливомъ отъ другого острова. Въ проливахъ, по преданiю жителей, помщаются водяные.

Впрочемъ для Пречистенскаго погоста водяной иногда помщается и въ другомъ пролив, отстоящемъ отъ погоста въ нсколькихъ верстахъ и называемаго желзными воротами. Одинъ водяной называется поэтому пречистенскимъ, а другой – ильинскимъ. Это обстоятельство, именно что мстожительство водяныхъ означается около погостовъ, заставляетъ думать, что сами церкви построены на мстахъ, на которыхъ въ давнiя времена, быть можетъ, стояли священныя рощи, остатки которыхъ сохранились и до сихъ поръ въ разныхъ мстахъ Пудожскаго узда; о нихъ я буду имть случай говорить ниже.

Какъ бы то ни было, но на мой взглядъ, сближенiе жилища водяного съ мстомъ нахожденiя церкви едва-ли случайное. Вроятне, во всякомъ случа, что христiанская святыня лишь замнила собой языческую, и освятила своимъ присутствiемъ мсто, гд прежде, быть можетъ, приносились жертвы языческимъ божествамъ; что мста, на которыхъ въ настоящее время стоятъ церкви были прежде языческими святилищами, и вновь прибывшее христiанство лишь замнило божество языческое храмомъ Св. Илiи, измнило, такъ сказать, предметъ, но не мсто поклоненiя… Во всякомъ случа можно предположить, что культъ водяного здсь очень древенъ и, быть можетъ, даже унаслдованъ русскими отъ финновъ. Постройка же церквей на этихъ мстахъ тмъ боле вроятна, что, какъ извстно, вообще постройка церквей на всхъ тхъ мстахъ и урочищахъ, съ которыми соединялись древнiя религiозныя представленiя населенiя – была въ большомъ ходу въ древней Россiи, такъ напр., городище подъ Москвой въ Кунцев, называемое обыкновенно проклятымъ мстомъ.

С. 30

 

Окрестные жители, какъ извстно, и теперь еще питаютъ къ этому мсту суеврное уваженiе и бросанiе въ рку внковъ въ семикъ производится именно противъ городища, хотя многимъ деревнямъ приходится для этого идти нсколько верстъ. На этомъ мст стояла нкогда церковь, упраздненная по свднiямъ И. Е. Заблина въ XVII столтiи.

Въ настоящее время, когда оба эти проливы освящены присутствiемъ церквей, мсто жительство водяныхъ все-таки указывается именно около нихъ. Ни сила православнаго креста, ни близость церкви не были въ состоянiи изгнать, по преданiю живущаго именно здсь, водяного; онъ только утратилъ часть своей силы, но все-таки остался и не убоялся креста. Это можетъ объясняться отчасти консерватизмомъ народныхъ представленiй, отчасти и тмъ, что по понятiямъ водлозеровъ водяной и не особенно злой духъ.

Онъ дйствительно подчасъ и утащитъ человка къ себ, но въ общемъ онъ не золъ: мирно сидитъ онъ себ въ своемъ пролив и рдко безъ нужды вредитъ людямъ. Видъ его опредляется различно: по однимъ – онъ является совсмъ схожимъ съ человкомъ; по другимъ, онъ похожъ на человка, лишь, какъ и лсовикъ, „почерне нашихъ будетъ“; третьи, наконецъ, рисуютъ его снабженнымъ гусиными руками и ногами. Вс эти представленiя сходны въ одномъ – водяной старецъ. Объяснить то обстоятельство, что въ то время какъ въ другихъ извстныхъ мн мстахъ каждое озеро находится подъ управленiемъ одного водяного или водяного царя – на Водлозер ихъ два – я не ршаюсь. Но въ качеств предположенiя можно было-бы объяснить это слдующей причиной. Тутъ, на Водлозер столкнулись два племени или, быть можетъ, два рода, быть можетъ еще до заселенiя края русскими.

За рдкими исключенiями вс деревни на Водлозер носятъ финскiя названiя, какъ и само озеро и вытекающая

С. 31

 

изъ него рка Водла. Нтъ невроятнаго, что два племени или два рода, быть можетъ, еще финскiе столкнулись здсь: одно, шедшее съ свера къ югу, другое, направляющееся съ юга на сверъ; причемъ каждое изъ этихъ племенъ имло свое святилище: одно въ современномъ Пречистенскомъ погост, другое въ современномъ Ильинскомъ погост. Быть можетъ, что рода, изъ которыхъ одинъ былъ оттсненъ другимъ дальше на сверъ, или наоборотъ къ югу перенесъ свое святилище и обособилъ свой культъ. Не вдаваясь въ догадки, укажу лишь на то, что смутное преданiе о происходившей здсь на Водлозер борьб сохранилось до сихъ поръ среди водлозеровъ.

Какъ я указалъ уже выше среди жителей сохранилось довольно ясное воспоминанiе о своемъ происхожденiи: одни называютъ себя потомками шведовъ (т. е. финляндцевъ), другiе – русскихъ насельникахъ, третьи – Чуди. Сохранилось на ряду съ этимъ и преданiе о панахъ, которые приходили и къ берегамъ Водлозера, причемъ у деревни Конза-наволокъ происходила большая битва съ ними, и нкоторыя семьи считаются потомками пановъ; наконецъ, разсказываютъ, что одинъ Каргопольскiй князь, отправившись за данью на Водлозеро изъ Повнца, приказалъ для прозда въ лодкахъ зимой пропешить ледъ, но, благодаря непогод, потонулъ въ озер со всей дружиною.

Какъ видно изъ этого у мстныхъ жителей лучше, чмъ во многихъ мстностяхъ Россiи, сохранились воспоминанiя о прошлой ихъ исторической жизни: въ памяти ихъ сохранились не только упомянутыя воспоминанiя о своемъ происхожденiи и принадлежности, какъ данниковъ къ Каргопольскому княженiю, но даже и воспоминанiя о сраженiяхъ и спорахъ, бывшихъ въ давнее время у жителей разныхъ селенiй между собою. Эта-то живучесть воспоминанiй объ историческомъ прошломъ и заставляетъ съ бóльшимъ доврiемъ относиться

С. 32

 

къ сохранившимся среди Водлозеровъ преданiямъ о населявшей нкогда берега и острова озера – Чуди, съ которой предки ихъ вели жестокую борьбу.

До сихъ поръ показываютъ Кингъ-островъ, на которомъ, по преданiю, были уничтожены остатки разбитой Чуди, спасшейся на этотъ островъ; тутъ и легла вся Чудь *). Этотъ островъ считается священнымъ: онъ поросъ лсомъ и рубить этотъ лсъ считалось грховнымъ и опаснымъ, такъ какъ, если сама убитая Чудь и не вступится непосредственно за свои права, то она впослдствiи такъ или иначе должна была отомстить оскорбившему ея святыню. Какъ ни украшено это преданiе о Чуди поэтическими арабесками, все-таки, за рядомъ вымысловъ, мы можемъ замтить, что основанiемъ этого разсказа послужило воспоминанiе о бывшей здсь нкогда битв, и вроятно битв съ народомъ мало знакомымъ съ предками современныхъ водлозеровъ, такъ какъ остальныя воспоминанiя о битвахъ деревни с