Парковка сзади», Ларчмонт, Нью-Йорк 17 ноября 2006, пятница
Дин запоздало понял, что вечер мог бы стать еще хуже лишь в одном-единственном случае: если засунуть себе в уши две раскаленные кочерги. Да он бы скорее так и сделал, только бы не слышать больше ни единой ноты от «Скоттсо». В своей жизни старший Винчестер переслушал немало музыки в исполнении откровенно средненьких групп: его доходы автоматически вычеркивали возможность приобрести билет на выступление любимого коллектива, так что приходилось довольствоваться живым звуком в забегаловках вроде этой. Он бывал на выступлениях в придорожных ресторанчиках, в клубах, в перестроенных домах и чуть ли не в сараях. Он слушал блюз в Чикаго, джаз в Новом Орлеане и кавер-бэнды в Ки Весте. Он видел, как университетские группы играют в переоборудованных гаражах, и как гараж-группы играют в университетских городках…
Но «Скоттсо» – в самом наихудшем смысле – затмила их всех.
Это ведь несправедливо! Другие хоть старались компенсировать вокальные данные эмоциями: будучи любителем классического рока, Дин видел, что годы надрывания глотки, пока вены не полезут, сделали, скажем, с Робертом Плантом или Стивом Перри[57], и утешался лишь тем, что в свои последние дни эти неудачники вдосталь намаются с голосовыми связками. И тогда музыкальный мир вздохнет свободно. Но такие группы Дина не особо раздражали: да, они играли полное дерьмо, однако хотя бы свое. Ну и фиг с ними. А вот «Скоттсо», как назло, замахнулась на любимые диновы вещи: «Cocaine», «Ramblin` Man», «Rock On» и даже, прости Господи, «Freebird»[58]. И разделала их похлеще, чем бог черепаху.
Взять хотя бы барабанщика – единственного из группы, кто носил короткую стрижку. Он менял темп каждые шесть тактов, пропускал тарелки и между песнями ударял по ободу барабана, если чья-то реплика казалась ему смешной. А чтобы завершить картину, он носил ярко-красные шорты и тошнотно-зеленую футболку.
Басист, подобно многим своим собратьям, казался таким же бодрым и энергичным, как вековая сосна. Весь в черном, включая ковбойские сапоги, и с черными прилизанными волосами, спадающими на плечи, он стоял на сцене навытяжку и жевал незажженную сигарету. И только его пальцы, бегающие по струнам, да периодические рейды к кружке пива (и как он умудрялся не выронить при этом сигарету?) доказывали, что он все еще жив. В хорошей группе бас и ударные поддерживают друг друга, задавая общий ритм другим инструментам, однако «Скоттсо» не была хорошей группой, и создавалось впечатление, что басист и ударник играют на разных планетах, причем разные песни.
Клавишник, как и Манфред, щеголял сединой в волосах, и волосы эти были стянуты в конский хвост, что только подчеркивало, как катастрофически они поредели сверху – макушка превосходно отражала светомузыку. Он играл виртуозно отвратительно: и не то, чтобы неправильно, напротив, темп он держал куда лучше, чем ритм-группа, но абсолютно без души. Кавер-бэнды могут идти двумя путями: либо присваивать старые песни, либо обыграть оригинал по-новому. Эти же ребята освоили второй путь лишь наполовину – они не обыгрывали, а просто имитировали, да и то абы как.
Манфреда Афири старший Винчестер уважал ровно до того момента, как тот открыл рот на сцене «Парковка сзади». Нет, он практически не фальшивил, хотя вытягивал не все ноты, но – без мощности, без ража, без сердца и души. Если б не микрофон, его потуг скорее всего и слышно-то не было.
Дин встал и направился к бару за пивом – шестым по счету или около того, хотя он не считал, просто знал, что еще недостаточно – надеясь, что на этот раз нарвется на симпатичную барменшу, а не на ее ворчливого напарника. Вообще-то, обычно он просто ждал повода подкатить к хорошенькой девочке, но после экзерсисов «Скоттсо» спиртное вышло на первое место в его хит-параде. Пока оба обслуживали посетителей, Дин вклинился между целующейся парочкой и двумя смахивающими на студентов типчиками и впился взглядом в деревянную стойку, которая выглядела так, будто половина населения земного шара царапала ее годы напролет. Барменша принесла студентикам какое-то девчачье пойло, после чего Дин вообще вычеркнул их из своего кругозора, и подошла к нему. Честно говоря, «девочке» было очень хорошо за тридцать, но выглядела она вполне даже ничего. Каштановые волосы, собранные в хвост, подчеркивали приятно округлую форму лица; глаза у нее были небольшие – в полумраке даже цвета не разобрать – зато пухлым губам Дин дал бы восемь-восемь с половиной баллов по его персональной поцелуйной шкале. Так же, как и ее напарник – высокий тощий мужик лет под пятьдесят – она носила черную футболку с красным изображением бара, только на нем эта футболка сидела просто ужасно, а вот у нее весьма соблазнительно обтягивала все нужные округлости и изгибы.
– Еще пива? – спросила она с сильным местным акцентом.
Надо сказать, нью-йоркский акцент Дин слышал один-единственный раз в полицейском управлении, но барменша разговаривала точно так же.
– Да, еще одно бруклинское светлое.
К чести бара, здесь подавали отличное пиво. В последний раз Дин пил такое в Питтсбурге[59] и обнаружил, что соскучился по нему, к тому же пить пиво в районе, где его и начали выпускать, было отдельным удовольствием. Но порыв перейти на текилу все равно был силен.
Барменша схватила чистый стакан и начала профессионально наполнять его пивом – держа под верным углом и даже не глядя:
– Не видала тебя тут раньше.
Никогда еще старший Винчестер не отказывался от шанса завести беседу:
– Я здесь впервые. Дин.
– Дженнифер, – с ее произношением получилось скорее «Дженнифа». – Я прям удивилась: у нас редко появляются новички.
– Мы не местные, друзья Манфреда.
– Ясненько, – Дженнифер положила на стойку салфетку и аккуратно поставила на нее полный стакан. – Я и говорю, что новенькие у нас в диковинку.
– Остальные завсегдатаи, да?
Она кивнула:
– Приятно увидеть новое лицо.
Дин отхлебнул из стакана:
– А уж мне-то твое как приятно.
– Пять баксов за пиво.
– Как скажешь, – Дин протянул десятку, и барменша отошла к кассе, явив взору старшего Винчестера широкие бедра, затянутые в еще более обтягивающие, чем футболка, джинсы.
Четыре доллара из сдачи Дин оставил на барной стойке:
– Спасибо.
– Тебе спасибо, – она мотнула головой. – Особенно если учесть, что Гарри на чай ты выделил только один.
– На тебя смотреть куда приятнее, чем на Гарри.
Дженнифер звонко фыркнула:
– Да уж надеюсь.
Наконец, «Скоттсо» прекратила издеваться над «Freebird», и Манфред объявил небольшой перерыв.
– Слава тебе господи, – пробормотал Дин, когда местное радио заиграло «Brown-Eyed Girl» Ван Моррисона.
Дженнифер вскинула бровь:
– Тебе не нравится группа?
– Эмм…гитарист хорош.
– Да, Алдо свое дело знает.
Дин не покривил душой: гитарист был единственным лучом света в темном королевстве. Он замечательно справлялся с аранжировками Эрика Клэптона, Джимми Пейджа, Грега Оллмана и Ричи Блэкмора[60]. Только его соло, выбивающееся из унылой какофонии, и хотелось слушать.
«Жаль, что он застрял в такой яме…»
Дженнифер нахмурилась:
– Ты ж, вроде, другом Манфреда назвался.
«Вот засада!»
– Ну, скажем, раньше у него лучше получалось.
Ответом стало еще одно фырканье:
– Пока я здесь работаю, Манфред не выдавил из себя ни одного приличного звука. А я здесь уже десять лет торчу.
Дин с облегчением рассмеялся:
– Боюсь, что так. Я просто пытался быть вежливым.
– И кстати, ты здесь не мог тусоваться десять лет назад. Сколько тебе тогда было, двенадцать?
– Семнадцать, – шутливо возмутился Дин и перешел в наступление: – Ты, кстати, была тогда не старше. И какого черта, скажи на милость, ты гуляла по барам в таком возрасте?
– Очень мило, Дин, но у меня еда в холодильнике старше тебя. И вообще, спасибо за чаевые и комплименты, но для тебя здесь найдется куча более подходящих девчонок.
– Не-а, – Дин отпил еще глоток. – Раз эти девчонки сюда пришли, значит, им здешняя музыка нравится. Я к таким и близко не подойду. Ты, по крайней мере, человек подневольный.
Дженнифер рассмеялась.
– Ну наконец-то, а то я уже подумал, что ты улыбаться разучилась.
– Официантка улыбается, только если она паршиво делает свою работу, – она подмигнула. – Ну или если ее клеит симпатичный мальчик.
– Спасибо, – Дин отсалютовал стаканом.
– Если честно, я эту музыку даже не слышу – привыкла уже.
– Мне бы так, – он сделал глоток побольше.
– Скажу тебе, не похож ты на остальных друзей Манфреда, – сказала Дженнифер. – Шевелюры маловато.
– Эт точно, – Дин вспомнил Эша и улыбнулся.
– А теперь прости, мне работать надо. Зови, если что-то понадобится, ладно?
Дин даже не заметил, как к стойке подошел клиент с заказом на целый столик. Он уже флиртовал с официантками и понимал, что они живут на полученные за шуструю работу чаевые, так что подъезжать к ним нужно в несколько приемов. Вот сейчас он допьет пиво, потом подойдет еще за одним и выяснит, какую же музыку она любит на самом деле. Дженнифер была старовата для него, но все-таки красива, тем более, вроде как, не собиралась требовать чего-то серьезнее чаевых и комплиментов. Дин решил принять это как вызов.
«Еда у нее в холодильнике старше… Очешуеть можно…»
И потом, надо же как-то отвлечься от этой жуткой музыки. Разработав план, Дин протолкался обратно к дальнему столику, который облюбовали они с Сэмом. Вообще-то, уединенных уголков в «Парковка сзади» хватало. Напротив двери справа располагался бар, прямо – кучка столиков, на небольшом возвышении – высокие столы с барными стульями, а еще дальше – сцена с небольшой танцплощадкой. То там, то здесь торчали деревянные колонны, исцарапанные даже похуже, чем стойка. В общем, было куда забиться, но система звукоусиления не позволяла скрыться от музыки со сцены, даже учитывая, что братья заняли самый-самый дальний столик.
Сэм потягивал легкое пиво (вот же слабак!) и изучал царапины на столешнице.
– Слушай, – сказал он подошедшему Дину. – Неужели вот тут кто-то в самом деле вырезал «Килрой был здесь»[61]? Я и не думал, что так по-настоящему делают.
Дин хлопнулся напротив:
– Кажется, я начинаю догадываться, кто такой наш призрак.
– Серьезно? – встрепенулся Сэм.
– Это привидение диджея, в честь которого они назвали свою группу. Оно преследует Манфреда в тщетной попытке заставить их перестать позорить его честное имя.
Сэм хихикнул:
– Ладно тебе, Дин, все не так плохо. В смысле, играют паршиво, но чего ты ждал от кавер-бэнда в пивнушке округа Вестчестер?
– Чувак, ты же слышал, что они сотворили с «Cocaine»!
Но Сэм вновь продемонстрировал дремучее невежество:
– Неважно. Я так понимаю, ты там бармена клеил? – он ухмыльнулся. – Я думал, он не в твоем вкусе.
– Очень смешно, – проворчал Дин и глотнул пива. – Нет, на этот раз я подцепил девушку. Ее зовут Дженнифер, и она разбирается в музыке… Ну, по крайней мере, эта музыка ей не нравится, – он посмотрел на сцену, где какие-то женщины только что не бросались на музыкантов, и добавил: – В отличие от большинства местных цыпочек.
Через пару минут подошел Манфред, волоча за собой повисшую на нем низенькую девицу в толстовке с надписью «КОЛЛЕДЖ СВЯТОГО ИОНЫ»:
– Привет, парни! Нравится здесь?
– Безумно! – выпалил Сэм. – Отличное местечко.
– Тоже люблю этот кабачок
Девица ткнула Манфреда локтем под ребра:
– Фредди, предста-а-авь меня!
– Прости, малышка. Дин, Сэм, познакомьтесь с Джиной.
– Жанин, – она закатила глаза. – Бо-о-оже! Ну почему ты всегда все пу-у-таешь?
Дин Винчестер полжизни представлялся поддельными именами и отлично освоил выражение а-ля морда кирпичом, но даже со всеми своими умениями едва сдержался, чтобы не завопить. К счастью, Сэм спас положение до того, как он ляпнул что-нибудь такое, из-за чего бы пришлось в срочном порядке подыскивать отель.
– Очень приятно познакомиться.
– Спасибо! Классная группа, правда?
– Я бы выразил это другими словами, – сдавленно проговорил Дин. – Но да, точно.
– Послушайте-ка, парни, – вмешался Манфред. – У нас еще одно выступление, а потом мы переберемся в Йонкерс[62] выпить и подымить. Владелец разрешит выкурить сигаретку прямо в баре, так что мерзнуть не придется.
Дин поблагодарил провидение, что речь идет всего лишь об обычных сигаретах: если эти парни еще и обкурятся, он их точно поубивает.
– Можете присоединиться.
– Иди-и-те! – подбодрила Жанин. – Будет клево!
– Ты тоже пойдешь? – спросил Дин.
Жанин тяжко вздохнула и снова закатила глаза:
– Вряд ли. Моя ду-у-ура мамочка…
– Не смейся над матерью, малышка. Она моя самая любимая двоюродная сестра.
Дин выпучил глаза:
– Сестра?
Он выдохнул с облегчением, потому что представлять, что эта девушка (не старше Сэма, скорее всего) висит на Манфреде из-за сексуальной подоплеки, было весьма неловко. Вот семейные узы – другое дело.
– Ага! Мой дядя Манфред – это не-е-ечто! – она вывернулась из-под руки Манфреда. – А теперь мне надо пи-пи. Я та-а-к рада познакомиться с вами, ребята! – и с этими словами она упорхнула в сторону уборных.
Манфред лучезарно улыбнулся:
– Такая непредсказуемая девчонка! Терпеть не могу, когда она зовет меня «дядя Фредди». Чувствую себя старой развалиной.
Он похлопал Дина по плечу, и старший Винчестер с трудом сдержал порыв вмазать ему.
«Помни о пластинках, Дин, помни о пластинках…»
– Рад, что вам тут нравится, парни, – Манфред поднял глаза и позвал: – Эй, Алдо, подваливай сюда!
Дин на момент подвис, но потом понял, что Манфред обращается к гитаристу. Алдо – он носил такие же длинные волосы, но более ухоженные и без следов седины – приблизился и широко улыбнулся:
– Ну? Чего тебе?
– Алдо, это друзья Эша, о которых я тебе рассказывал. Сэм и Дин Винчестеры. Крутые парни.
– А я думал, винчестер – это винтовка, – ухмыльнулся гитарист.
Дин понимающе хохотнул:
– Спасибо. Кстати, поздравляю, ты тысячный, кто так пошутил.
– ХОХОХО! – от гогота Алдо Дина чуть не смело со стула, а Сэм явственно подпрыгнул. – Отличная шутка!
– Ага, спасибо. Кстати, – Дин порадовался, что не придется лгать, – ты был сегодня на высоте. Соло получилось первый класс.
– Спасибо огромное, Сэм.
– Вообще-то, меня зовут Дин, а Сэм – он.
– А я как сказал? Значит, вы знакомы с Эшем?
– Да, он…
– Чумовой засранец, – кивнул Алдо. – В жизни бы не поверил, что он учился в массачусетском институте. А вы?
Сэм приподнял бровь:
– Ну да, нам тоже это показалось странноватым. Не могу представить, как бы он вписался в тамошнюю обстановку.
– Черт возьми, Дин, я не могу представить, как он вообще может куда-нибудь вписаться.
– Я Сэм.
– А я как сказал? Короче, приятно с вами поболтать, но у меня дела. Понимаете, о чем я? – он похабно пошевелил бровями.
– Понимаем, но только попробуй подкатить к Жанин, – пригрозил Манфред.
– Да-да-да, – и Алдо направился к бару, где тут же подцепил какую-то немолодую дамочку.
– Ладно, мне самому надо отлить. Если что-то будет нужно, зовите, – и, не дожидаясь ответа, Манфред побрел к туалетам.
– Ладно, – помолчав, начал Сэм. – Что бы тут не происходило, оно хорошо спряталось. Я обошел все стены и колонны: никаких сигналов на ЭМП, никаких символов и печатей.
Дин хмыкнул:
– Ты уверен, что «Килрой был здесь» – не потусторонний вызов?
– Не думаю, – в тон отозвался Сэм. – По-любому, это всего лишь предположение. Я почти уверен, что нужная нам вещь привязана к Манфреду напрямую, пусть даже и не имеет отношения к музыке.
– Но должны же мы проверить все теории, – Дин глотнул пива. – Если осмотрим все сегодня, не придется возвращаться завтра.
«Хотя, если на смене будет Дженнифер…»
– Кстати, я тут подумал, – проговорил Сэм. – После призрака поедем к дому на Вебб-авеню.
– Сегодня? – удивился Дин. – В смысле, разве нам Каспера[63] мало? И потом, кто знает, сколько займет это «выпить и подымить».
Сэм проникновенно посмотрел на него и прошептал:
– Если собираемся влезть в дом, лучше сделать это ночью.
Дину пришлось признать его правоту:
– Убедил. Но сначала займемся призраком.
– Конечно. И я очень надеюсь, что там что-нибудь найдем, потому что на Камбреленг было пусто. Ах да, и с тебя десять баксов.
– С чего это?
– Ну ты же втирал, что я найду что-нибудь, что упустили копы. Я все облазил, но улица чиста…даже слишком для Нью-Йорка. Полиция забрала все.
– Сэм, я же тебе говорил… – Дин потянулся за стаканом.
– Чувак, неважно, что они пытались найти. Помнишь Фриду в зоопарке? В дело вовлечены все, от копов и репортеров и до университетских адвокатов. Погибли студенты Фордхэма, а значит, колледжу грозят крупные неприятности. Бьюсь об заклад, они заставили полицию там каждый сантиметр языками вылизать. И все, что копы там нашли – независимо от того, важно оно для расследования или нет – уже лежит в какой-нибудь лаборатории.
Дин заглотал пиво и шумно опустил стакан на столешницу:
– Отлично. Тебе лучше знать об университетской администрации и ее извращенных привычках. Но нужно еще проверить дом, – он ненадолго задумался. – И вот еще…возможно, мы и там ничего не найдем…
– Отлично, – перебил Сэм. – Десять баксов, считай, у меня в кармане.
– Нет, ты не понял, Сэмми. Смотри, возможно, это вообще не наше дело. То есть, мы же знаем, что ритуал фальшивый.
– Да ну?
Дин взглянул на брата, который успел нацепить Упрямое Лицо. Это выражение старший Винчестер на дух не переносил, потому что именно с таким лицом Сэм обычно с ним пререкался.
«Для ссор с папой, помню, у него было другое выражение – Злое Лицо…»
– Ну да.
– Это потому что отец так считал? А что, если он ошибался? Помнишь, он утверждал, что вампиров не существует? А потом в Монтане – фьють! – вампиры[64].
Дин покачал головой:
– Папа знал про вампиров, просто думал, что они все перевелись.
– Суть в том, что всего мы знать не можем, Дин. Папа знал куда больше нас, но тоже не все. Вполне возможно, этот Сэмюэлс попробовал свой ритуал всего пару-тройку раз, а потом его сразу арестовали. Откуда нам знать, что он не сработал? Или не сработает?
– Ладно тебе, Сэмми. Этот чертов ритуал проводил только Сэмюэлс, причем взял его невесть откуда, и никто его не использовал ни раньше, ни потом.
– Насколько мы знаем.
Дин сердито взглянул на брата:
– Да он даже ни на чем не основан! Обычное мошенничество!
– Ладно-ладно, – Сэм примирительно вскинул руки. – Пускай мошенничество. Но нельзя же сидеть сложа руки. Мы знаем, когда произойдет следующее убийство, и примерно знаем где. Причины все-таки сверхъестественные, а значит, наша работа.
– Нет, – возразил Дин. – Мы убиваем только настоящих чудовищ.
– А я бы, – понизил голос брат, – я бы сказал, что тот, кто убил троих и собирается убить еще, и есть самое что ни на есть настоящее чудовище.
Дин вздохнул, вынужденный признать, что его братишка прав:
– Ну, мы можем просто доложить копам.
– И ты всерьез думаешь, что они нам поверят? Чтобы им все объяснить, придется рассказать про ритуал, а если мы расскажем про ритуал, они решат, что мы спятили. А потом прогонят нас через базу и…
– Да понял я, – Дину не надо было лишний раз напоминать, что он в розыске.
Сначала ситуация его даже позабавила, но потом новизна ощущений повыветрилась, а серьезная угроза осталась.
– Пойду еще пива возьму. Принести тебе что-нибудь?
Сэм снова нацепил Упрямое Лицо:
– То есть, мы все-таки берем это дело, так?
– Да, мистер Заноза-в-заднице, берем. Сегодня проверим дом, а завтра отправимся за Пимом.
– Хорошо. Закажи мне джин с тоником.
Дин, успевший встать, замер и уставился на брата:
– Чувак, я такое заказывать не буду. Я принесу тебе водку с апельсиновым соком, виски с содовой…черт, да я тебе хоть бокал красного вина приволоку, но только не джин с гребаным тоником!
Сэм таращился на него с приоткрытым ртом:
– Но я люблю джин с тоником! За это теперь расстрел положен?
– ДА, – Дин махнул рукой. – Ладно, забей. Хлебай свои бабские напитки, а я возьму пиво.
Он сгреб пустой стакан и протиснулся к бару.
– Снова ты, – приподняла бровь Дженнифер (на лбу у нее проступила испарина).
– Собственной персоной и во всей красе, – подмигнув, выпалил Дин.
– Точно подмечено, – немного развязно и весьма, на взгляд Дина, привлекательно усмехнулась Дженнифер. – Еще пиво?
Старший Винчестер кивнул:
– Я тут спросить хотел… так какая музыка тебе действительно нравится?
Дженнифер подставила под краник стакан и помотала головой:
– Лучше не спрашивай.
– Почему? – нахмурился Дин.
Дженнифер передернула плечами, причем ее рука со стаканом осталась неподвижной:
– Потому что ты со мной заигрываешь, это мило, и мне это нравится. А как только я тебе отвечу, ты тут же сбежишь.
– Да ладно! – отмахнулся Дин. – Чего тут может быть страшного? Ты же явно не любительница мальчуковых групп и прочей попсы, так?
Она поставила полный стакан на стойку и промолчала. У Дина отвисла челюсть:
– Нет!!!
Дженнифер выставила перед собой ладони:
– Я сама не знаю, почему, ясно? Я уже лет на двадцать с такими увлечениями опоздала, но ничего не могу с собой поделать. Мне нравится! Музыка, танцы и, блин, мальчики красивые, в конце концов, – она жестом приказала вскинувшемуся Дину промолчать. – Ни слова, Дин! Я уже достаточно наслушалась от своих детей.
У Дина снова отвисла челюсть:
– Детей?
– Ну да. Десятилетняя девочка с острым язычком и восьмилетний мальчик с неважным характером.
– Наверное, они сейчас дома с папой.
Дженнифер рассмеялась:
– Дин, тебе никто не говорил, что ты проницательный, как радиация? Нет, я, как сейчас это называют, мать-одиночка. По ночам за моими детьми присматривает подруга, а днем, когда она на работе, я смотрю за ее детишками, – она фыркнула. – Завтра, например, мне надо отвезти Билли на футбол.
Дин поднял стакан:
– Так ты настоящая мамочка-наседка?
– Чертовки верно. Прости-ка, – Дженнифер отошла к другому клиенту.
Дин посмотрел ей вслед и подумал, что сейчас она кажется еще привлекательней. Но какая теперь разница? Дин не увлекался примерными мамочками, не особо любил детей, а мальчуковые группы и вовсе считал исчадиями ада.
«Что бы я не услышал, а в этой футболке она просто огонь…»
Тем временем раздался голос Манфреда:
– Ладненько, чуваки и чувихи! «Скоттсо» снова с вами!
Дин повернулся и обнаружил, что члены группы собираются на сцене и готовят инструменты. Потом они начали играть вступление к «Rock On» Дэвида Эссекса[65], и, к тому времени, как Манфред абсолютно по-жуткому вывел: «Эй, ребятки, рок-н-ролл!», Дин почти что осушил стакан.
– Эй, ты же Дин?
Дин оглянулся и увидел Жанин. Только теперь он разглядел, как низко на ее бедрах сидят обтягивающие джинсы, и насколько короткая на ней толстовка, и как в тусклом свете мерцает голубой камешек пирсинга у нее в пупке.
– О… ты ведь Жанин?
– Ты меня запомнил! – она посмотрела на сцену, где барабанщик вступил совершенно не вовремя, и воскликнула: – Боже, ка-а-кие они крутые!
И тогда Дин понял: чтобы хоть как-то примириться с ситуацией, не хватит никакого пива.
ГЛАВА 9