РУБЛЕЙ ПО ПОДЛОЖНОЙ АССИГНОВКЕ 10 страница
Приставша, кстати сказать, – препикантная брюнетка, вначале робевшая, выпив несколько бокалов шампанского, вспомнила, видимо, о своих женских чарах и не без жеманства принялась беседовать.
Темой своего разговора она выбрала стихи августейшего поэта К. Р. – моего «царственного родителя», по ее выражению.
Я почувствовал себя отвратительно, так как в поэзии вообще ничего не смыслю, а стихов К. Р. не знаю вовсе. К счастью, выручил пристав. Ему пришла в голову мысль провозгласить тост. Ну, и загнул же он, г. начальник, нечто исторически витиеватое! Начал с призвания Романовых, скользнул по Петру Великому, вспомнил и Отечественную войну, и крамольное восстание декабристов в царствование моего «державного венценосного прадеда», и о заслугах на Кавказе «моего деда, блаженной памяти великого князя Константина Николаевича» и пр., и пр., и пр. Я поразился было глубине его познаний, впрочем, университетский значок на его мундире объяснял несколько обширность этих исторических сведений.
По мере того как опустошались бутылки, я все более и более входил в свою роль и к концу завтрака я и на самом деле чуть не вообразил себя императорской особой. Изредка я ронял фразы вроде: «Мой прадед император Николай Павлович придавал большое значение полиции» или «императрица‑мать с большим вниманием следит за деятельностью учреждений ее ведомства».
Благодаря хозяев за отличный завтрак, я сказал: «Мне бы хотелось оставить вам память о своем сегодняшнем пребывании, а посему я прикажу заведующему моим двором прислать вам, сударыня, бриллиантовую брошь, ну, а вам, г. пристав, золотые часы с гербом и соответствующей надписью».
Услышав это, приставша просияла и сделала мне, как ей казалось, придворный реверанс; а пристав, обалдев от душившего его восторга, кинулся вдруг и прильнул губами к моей «ручке». Ну тут, г. начальник, и я даже растерялся. Однако, оправившись, я стал соображать:
«Все это прекрасно, завтрак был, конечно, на славу, но хорошо бы перехватить и деньжат». Вынув новенький бумажник и раскрыв его, я деланно изумился: «Ах, какая досада! Эта вечная привычка платить за все не лично, а через контору, – в результате когда требуются деньги, то под рукой их не оказывается».
– Помилуйте, ваше императорское высочество, не извольте беспокоиться! – воскликнул пристав, хватаясь за бумажник. –
Сколько прикажете?
– Ну, что же! Буду вашим должником, – сказал я, снисходительно улыбнувшись. – Я беру у вас 100 руб. и прикажу прислать их с часами.
И свалял же я дурака, г. начальник! Мог бы и тысячу выудить, да как‑то язык сболтнул не ту цифру.
– Эти деньги я хочу, уходя, раздать вашей прислуге, – сказал я приставу и спрятал сторублевку в карман.
Между тем слух о моем пребывании распространился, и когда я выходил от пристава, то застал у подъезда целый наряд полиции; тут же был приготовлен и автомобиль.
Вдруг откуда‑то вынырнула женщина с ребенком на руках, и не успели городовые опомниться, как она бросилась к моим ногам.
– Тебе что, голубушка? – сказал я ей ласково.
– Ваше величество, явите Божескую милость, не оставьте сирот, – взмолилась она, – не дайте погибнуть!
– Да что тебе нужно? Кто ты такая?
– Да я жена стражника Михаилы Ворошилова. Он, изверг, бросил и меня и ребенка. Деваться некуда, хоть помирай с голоду.
Заставьте век за вас Бога молить!
– Послушайте, г. пристав, запишите ее имя. Я по приезде в Петербург поговорю с его высочеством принцем Александром Петровичем и, надо думать, устрою ее ребенка в один из приютов. Да, кстати, составьте, пожалуйста, список полицейских чинов сегодняшнего наряда!
Я желаю пожаловать околоточным надзирателям серебряные часы, ну, а городовым – хотя бы медали «за усердие».
Желая соблюдать инкогнито, я отказался от автомобиля и, благословляемый всеми, пешком направился к Соломенной Сторожке, где, усевшись в конку, отбыл в город.
Вот и все, г. начальник, какое же тут мошенничество?
– Самое настоящее, и я даже сказал бы, квалифицированное, так как для выполнения вашей преступной проделки вы воспользовались именем высочайшей особы. Ну, вот что. Суд разберется в этом деле; что же касается вашего незаконного пребывания в Москве, то обещаю вам сократить трехмесячный срок заключения до одного месяца, но при условии, что вы в точности повторите ваш рассказ в присутствии пристава К.
– Ох, г. начальник, избавьте меня от этой тягостной сцены!
– Как вам угодно, я сказал вам мои условия, а там ваше дело.
Александров поколебался немного, но заявил:
– Что ж, раз это необходимо, – я согласен.
На следующий день я вызвал к себе пристава К. Явился он в мундире и, не без некоторой тревоги, вошел ко мне в кабинет.
– Садитесь, пожалуйста. Скажите, правда ли, что князь Иоанн Константинович на днях посетил Петровско‑Разумовское?
– Как же‑с, г. начальник, я был удостоен высочайшего посещения, – сказал не без самодовольной улыбки пристав.
– Ах, вот как?! Какая, право, досада, что я вовремя не узнал о приезде его высочества.
– Да, конечно, но великий князь соблюдал строжайшее инкогнито.
– Скажите, всем ли он остался доволен, не было ли замечаний.
– О, нет! Все прекрасно обошлось, и даже его высочество изволил у меня откушать.
– Да что вы говорите?!
– Так точно, г. начальник, и более того: великий князь обещал пожаловать мне золотые часы, а жене бриллиантовую брошь.
– Вот как?! А не обещал ли великий князь пожаловать вас гофмейстером?
– То есть как это – гофмейстером?
– Эх вы, доверчивый человек! – и я, позвонив, приказал ввести Александрова.
При его появлении К. сначала подпрыгнул, а затем, упав в кресло и раскрыв рот, бессмысленно на него уставился.
– Расскажите, Александров, как было дело.
И Александров подробно принялся за рассказ. Пристав, то краснея, то бледнея, внимательно слушал его, не шевелясь, точно в столбняке. Но когда рассказчик добрался до «ручки», то он не выдержал:
– Ну, уж нет! Вот это он врет! Ничего подобного не было, не верьте ему, г. начальник!…
Александров в административном порядке был выслан в Пермскую губернию.
Но коварная судьба решительно преследовала несчастного К.
Надо же было случиться, что вскоре после истории с «великим князем» главноуправляющий земледелия А. В. Кривошеин пожелал посетить Петровско‑Разумовское. И каково было удивление градоначальника Андрианова, когда на его телефонное распоряжение приставу он услышал от последнего в ответ:
– Иди ты к черту со своим главноуправляющим! Раз поймали – и будет! Стара шутка!
Конечно, история разъяснилась, и К. отделался лишь понижением по службе.
Много позднее, уже в Крыму, во времена Врангеля, я встретил бедствующего К. и устроил его помощником начальника охраны одного из крымских городов. Я спросил его:
– Скажите по совести, теперь – дело прошлое, – целовали вы «ручку» или нет.
К. и тут принялся отнекиваться, но я, грешный человек, склонен думать, что не обошлось тогда без «лобзания длани».