Мы уже подъезжали к Освенциму. Когда мы подошли к входу, я посмотрела на надпись «Arbeit macht frei», «Труд освобождает». 5 страница
- И куда дальше? – Оливия все еще не выспалась.
- К нам вроде ездил один автобус, нужно спросить кого-то.
- Извините, вы не подскажете, где здесь можно сесть на автобус? Мы не можем найти остановку, - Джереми поймал какого-то взрослого мужчину.
- Мне жаль, ребят, но автобусы отсюда не ходят из-за снегопада.
- А станция метро где? – в голову Лив пришла светлая идея.
- Метро тоже перекрыли. Простите, не могу помочь.
Я опешила. А еще хуже, все такси были переполнены, видимо, люди договаривались между собой, потому что транспорта катастрофически не хватало. Многие шли пешком.
- Нам придется идти пешком? – до моей подруги все не доходило.
- Да, - я скорчила недовольную рожицу.
- С чемоданами? В твой дом? Пешком? Серьезно?
- Молитесь, чтобы родители не шутили, когда сказали, что не могут нас отвезти. А то никакого праздника не будет, - Джереми взял свой чемодан, забрал наши сумки с Оливией, напялил общий рюкзак и пошел в верном направлении. Мы решили не терять времени, взяли наши чемоданы и пошли следом. Спасибо, друг, что взял на себя большую часть вещей.
- Хоть кто-то из наших настоящий джентльмен, - напоследок сказала Оливия. После мы шли молча. Просто говорить было невозможно.
Снежинки попадали в глаза, нос и рот, если его открыть. Ветер был ужасно сильным, так что мы закрывали половину лица шарфами. Нам было очень холодно, мороз до костей, казалось, что сейчас застынем на дороге, просто примерзнем к асфальту. На щеках образовался сильный румяней, а рук я не чувствовала вообще. Колеса чемоданов постоянно застревали в снегу, так что большинство времени приходилось тащить их вручную. Я и Джереми два раза поскользнулись, чуть не упав, а Оливия успела свалиться прямо в сугроб. Мы потом ее вытаскивали. Представляю, как ей было некомфортно в наполовину промокшей одежде. Но мы не жаловались, мы не могли просто. Все, что нам оставалось – это дойти до дома и там начать выкладывать все свои эмоции. Мне хотелось лечь посреди дороги и заплакать. Но я бы примерзла. Мы уже смогли выйти из самого города с высотными зданиями, приближаясь к нашему району, мы шли по пустой дороге, полностью занесенной снегом и льдом.
Вдруг я почувствовала, как голова начала кружиться, уши закладывать, а ноги подкосились. Я знала, что это значит. Не успев, озвучить происходящее ребятам, я уже упала на дорогу, ударившись головой. Я издала резкий крик, а затем тьма окружила меня.
Я очнулась от небольшой тряски, медленно пытаясь открыть глаза. Сначала я не поняла, что происходит. Но затем до меня дошло. Меня кто-то нес, но все было мутным, я ничего не видела, до меня долго доходило. Я почувствовала резкую боль в руке, дернув ее. Таким образом, я свалилась вниз, повалив за собой того, кто меня нес.
- Вы как? – послышался хруст снега под шагами человека. Это была Лив.
- Лучше не бывает, - Джереми попытался встать. Оливия подала ему руку.
- А ты жива хотя бы? Что ты чувствуешь? Ты соображаешь?
- Эм, ну, как сказать…
- Понятно. Слушай. Ты свалилась. Сначала мы подумали, что ты просто поскользнулась, но нашли тебя без сознания. Мы, на всякий случай, достали необходимые таблетки и лекарства, дали их тебе. Мы бы вызвали скорую, но какой смысл, раз дорога закрыта? Джереми взял тебя на спину, а мне пришлось взять рюкзак на себя, а он тащил два чемодана. Мы очень испугались, ты как?
- Жива. Я, когда падала, головой ударилась. Нужно просто до дома дойти.
- Ты идти-то сможешь? – беспокоился друг.
- Я пока все очень размыто вижу.
- Тогда я тебя снова понесу. И не думай сопротивляться.
Джереми опять взял меня на спину, приказав держаться крепко. Мы уже все были мокрые, все успели попадать, а я перегнала всех в плане целости и сохранности. Мы еще шли очень долго. Потом мне надоело сидеть на шее у Джереми, поэтому я сказала, что в порядке и могу идти спокойно. Кажется, мне поверили, ссылаясь на то, что я не такая глупая, чтобы в дурном состоянии идти по скользкой дороге. Но я была именно такой. В глазах некоторые вещи двоились, а некоторых я вообще не замечала. Но я старалась идти ровно, сама тащила чемодан, по которому и ориентировалась, а еще прислушивалась ко всем звукам.
И наконец-то показались дома. Когда мы подошли к первому, то уже стемнело. У меня очень сильно трещала голова, я не выдержала и свалилась на лед, опустив голову в колени, пыталась перевести дыхание. Оливия подошла ко мне.
- Эй, ты держись! Еще совсем чуть-чуть, мы почти пришли. Мы уже в твоем районе. Мы тут рядышком. Только спокойно, - она пыталась меня привести в чувство, а еще крепко обняла.
- Я устала. У меня все болит. Я не могу уже.
- Давай, опять понесу тебя? – вмешался Джереми.
- Нет, ты и так уже устал.
- Мия, мы можем передохнуть, только чуть-чуть, потому что уже и так отморозили себе все, что можно.
- Не надо.
- Но мы же не можем тебя оставить тут! – Лив беспокоилась за меня.
В конце концов, я поднялась. Подруга обхватила меня одной рукой, а в другой несла свои вещи. Я поступила также. Джереми забрал рюкзак у Оливии. Он пошел вперед быстрее, наверное, хотел позвать кого-то из наших родителей, чтобы нам с ней помогли. Через минут пять Оливия упала еще раз, а я следом за ней. Я встала, струсив снова снег, хотя, наверное, в этом уже и смысла не было. Лив попыталась встать, но снова грохнулась.
- Ты ударилась чем-то?
- Кажется, я повредила ногу.
Джереми молча подошел, я забрала рюкзак, а он взвалил на свою спину подругу. Мне было его жаль. Мне было жаль Оливию. Мне было жаль себя. Мы шли, беспомощные, и ничего не понимали. Нам уже не хотелось ничего. Никакой кроватки, ни зефирок, ни еды, ни обнять близких, просто в тепло, чтобы нам было тепло.
И наконец-то я увидела свой дом, из окна кто-то выглянул, но я все еще плохо видела. В следующую минуту из двери выбежал папа и Рейчел. Она подбежала, чуть не свалив меня с ног, и крепко обняла. Папа забрал чемоданы, а еще спросил, как мы себя чувствуем. Паршиво, пап. Он помог мне и Оливии дойти до дома, Джереми взял за руку Рейчел, чтобы та не упала. Слава Богу, мы дома. Нам резко стало тепло, папа закрыл двери, а сам снял верхнюю мокрую одежду и велел пойти переодеться. Джереми даже разрешил взять свитер самого папы. А мы с Лив пошли в мою комнату. Нам сказали, затем спуститься вниз, где бы нам смогли помочь в плане здоровья. В комнату влетела Рейчел:
- Я так скучала! Вам еще и пришлось по такому холоду самим добираться. Бедные вы мои!
- Сейчас мы в тепле, а это главное. А который сейчас час? – мне вдруг стало интересно, сколько времени мы сюда добирались.
- Без десяти пять.
- Что? – Лив округлила глаза. – Почему мы все еще живы? 11 часов шли сюда! Как так получилось? Мия, кто тебя просил так далеко жить?
- Вообще-то мы еще заходили в одно кафе, чтобы перекусить и согреться, там провели минимум часа три. Потом еще и заблудились, а там потратили часа два. Затем постоянно падали, я еще и в обморок упала. Если собрать все в кучу, то потратили полчаса на это. То есть сюда в целом шли часов пять. Все равно странно.
- Девочки, простите за вторжение, но у меня новость. Дело в том, что у меня телефон завис, точнее время на нем. У меня до сих пор показывает четыре часа утра. А на самом деле, когда мы прилетели, было часов девять, так как самолет задержали из-за непогоды. А теперь посчитайте, если мы два часа ехали на автобусе, а пять часов потратили в пустую, то…, - Джереми хотел продолжить мысль, но до Лив дошло быстрее.
- Добрались сюда за полтора часа.
- И кто тут еще далеко живет! – возмутилась я, а затем кинула в Джереми подушку, чтобы он вышел из девчачьей комнаты, а сама продолжила переодеваться.
Вся эта ситуация меня выматывала, я и не хотела даже думать, с какой скоростью мы шли сюда, как близко мой дом рядом с центром, я просто хотела полежать и поесть нормальную еду, а не вспоминать те вафли в кафе.
Когда же мы были согреты, накормлены, только тогда я смогла спокойно выдохнуть. Оливия уснула на диване, свернувшись калачиком, я накрыла ее пледом, а еще Рейчел пыталась выхватить из ее рук плюшевого мишку, но все попытки были тщетны. Бриджит меня все обнимала и извинялась за свою злость, Блэр постоянно спрашивала о моем самочувствии и советовалась с Линдой по телефону. Эндрю пытался отхватить еще кусочек какой-нибудь еды на столе, но получал за это по рукам от моей сестры. Тоби вместе с его родителями убирали со стола. Слава Богу, что у нас большой дом, и мы можем вместить всех, кто сегодня с нами. А когда-то я была в этом доме одна, и все, что делала – читала книги. Если бы не моя болезнь, я бы сейчас была в Токио, а на следующее утро уже бы улетала обратно. Мои друзья сидели бы дома, каждый в своем. Но сейчас мы вместе. Я улыбнулась. Вот, правда, если бы не рак, какая же у нас была скучная жизнь. Мы ведь и дальше жили бы, как жили когда-то. Спокойно и ровно. А я бы училась в колледже, и Джереми тоже…, но вместо этого мы получили бурю разнообразных эмоций. И теперь я даже не знаю, мне радоваться из-за болезни или грустить? Грусть о том, что у меня все забирают. Радость о том, что я получила. Время не беспощадно со мной, как я говорила раньше. Время сначала дает, а только потом забирает. Мне дают много чего, я должна же порадоваться этому, у меня только потом заберут.
***
Как на город быстро напал снегопад, так он быстро и ушел. И теперь в городе было тепло и солнечно, можно было спокойно ходить в расстегнутом пальто. Обожаю наш январь, правда. И все радовались внезапному потеплению, моя семья возила меня в разные места, мы часто ездили куда-то вместе. Я считала, что после долгой разлуки я просто обязана была быть рядом с ними. Рейчел позволили учиться на дому, а в конце учебного года прилететь обратно в Токио и там сдать годовой тест.
С сестрой я старалась проводить больше всего времени. Она заметно выросла, поумнела, научилась много чему. Я гордилась ею. Она не давила на меня, не расспрашивала про рак. Также ей никто не сообщил о центре. Она узнает, когда вырастет, я уж об этом позабочусь, но сейчас ранить ее сердце еще больше мне не хотелось. Она действительно имеет право знать правду. Но ее время еще не пришло. Однажды, мне приснился сон.
Красивая девушка, шатенка, листает какую-то книгу или толстый блокнот. Страницы уже помялись, потеряли свой истинный цвет, будто на блокнот множество раз что-то проливали, его роняли, от чего корешок был перемотан скотчем. Девушка тяжело вздыхала, у нее закладывало нос, а по щекам текли тихие слезы. К ней подошла моя мама:
- Рейчел, прости. Но Мия хотела, чтобы ты узнала все только сейчас.
- Мия умирала, а вы не сказали мне все, что происходило на самом деле! Никто мне не сказал, что у нее не было шансов. Ты видишь это? Она пишет, что Литерман давал ложные обещания, как он извинялся. Ты ведь тоже не знала об этом? Ты думала, у нас намного больше времени было?
- Да, думала. Я надеялась. Я верила. Но она ничего нам не сказала. А доктор сказал нам только потом. И я прочитала в этом дневнике. Мне так жаль, дорогая. Я думала, что мы все сможем исправить. Что этот кошмар для нее закончится.
- И он закончился именно так, как ей и говорили. Запись обрывается на ее идее пойти и отрепетировать собственные похороны. Боже, начиталась книг. Но это так на нее похоже. Почему она ушла? Она обещала, что будет рядом! Я помню, что обещала. Почему она мне пообещала, а Блэр сказала правду? Почему не предупредила, что я могу ее забывать? Мам, почему? – Рейчел душили слезы. Мама подошла к ней, сев рядом, и обняла. Моя сестра плакала и не могла остановиться, сжимая в руках дневник.
На этом сон прекратился.
Я проснулась, а потом заметила яркие лучи солнца, поняла, что я жива, а то был всего лишь сон, хотя все казалось настолько реальным. Но это же идея! Дневник, который позволит узнать всем всю правду, понять меня и ход моих мыслей. Я смогу поделиться с ней всем. Может, ей это поможет во многом.
В этот же день я поехала в магазин канцтоваров. Рейчел и мама поехали вместе со мной, ибо сестре нужны были вещи для учебы. Пока они выбирали альбом и карандаши для рисования, я застряла среди стеллажей с блокнотами. Мама дорогая, господи, я хотела получить все. Каждый мне нравился чем-то, они были все красивые. В клетку, в линию, пустые листы. С однотонной обложкой, с узорами, со знаменитостями. И какой же выбрать? Я понимала, что главное – это содержание. Но все же блокнот должен был напоминать меня. Я сузила круг до тех, где были пустые листы. Потому что я подумала, было бы неплохо иногда рисовать забавные рожицы и зарисовывать предметы. К тому же, зная свой почерк, я все равно не впишусь в рамки блокнота в линию или в клетку. Мне казалось, что я все равно не вижу очевидного, что мой, тот самый, блокнот где-то здесь есть. Просто невнимательно смотрю. Я вспомнила фразу из одного из моих любимых сериалов «Доктор Кто», смотреть краешком глаза… Я попыталась так сделать и нашла. У меня получилось. Я подошла к стеллажу, опустилась на корточки и увидела в самом низу блокнот лилового цвета, он был сделан под старину, будто его уже изрядно помучили. В нем были пустые листы. А на обложке красовалась птичка, сидевшая на узорах из цветов. Еще была надпись «Свободная птица». Я поняла, это именно то, что нужно мне. Это мое.
- Ты уже выбрала? Нам просто уже пора, звонил отец, он ждет на парковке.
- Да. Выбрала, - я сказала это с улыбкой, радуясь покупке.
Приехав домой, я взяла ручку и попыталась начать. Но…как? Начать всегда труднее всего. Наверное, нужно просто говорить от сердца. Нужно написать со всей душой, чтобы Рейчел смогла понять меня, чтобы она знала правду.
«Рейчел, я начну свою историю с самого начала. С мая. Это началось именно тогда, но из вас об этом никто не узнал. Я скрывала все, что со мной происходило, сама не хотела признаваться в том, что все плохо. Но мне пришлось… Этот дневник расскажет тебе всю историю. От начала и до конца. Жаль, что у меня осталось ужасно мало времени. Но я постараюсь все успеть! Даже и не сомневайся. Хочу предупредить: здесь будет спрятано много секретов, и вряд ли они тебе понравятся»
***
Мы сидели у меня дома с друзьями, решили устроить пижамную вечеринку. В моей комнате эти слоны устроили настоящий бардак. Господи, как я это убирать буду? Еще Эндрю не мог успокоиться целый час, когда играл с Рейчел. Они оба смеялись без конца, дурачились и так далее. Потом наконец-то пришла моя мама, дала Эндрю подзатыльник и забрала мою сестру. Оливия то и дело кидала разные подушки в Блэр, а та в свою очередь пыталась заплести волосы, поэтому била ее по плечу расческой. Мы нормальные, честно. Были когда-то. Пока не встретили друг друга. Нам, конечно, было очень весело, но я была рада, когда все успокоились и уснули.
А ко мне сон никак не мог прийти. То мне было холодно, то жарко, то неудобно. В конце концов, я вышла из комнаты и села на кухне, поставив чайник. На кухне я забыла свой ноутбук. Ко мне вдруг пришло вдохновение и захотелось написать что-то в дневнике для Рейчел, но он был наверху, поэтому я решила написать на компьютере, а потом перенести в свой блокнот. Я сидела на стуле, сложив ноги по-турецки, и не могла оторваться. Вдохновение так и лилось ручейком, мне хотелось писать еще и еще. Внезапно я услышала звук шагов, а потом стук об дверь. Я подняла глаза и увидела Джереми.
- Ты можешь хоть один день не удариться?
- Конечно, нет. А что ты делаешь здесь?
Я посмотрела на него так, будто только одумалась, а затем оглянулась. Чайник до сих пор не закипел. Я сидела сонная, не накрашенная, с синяками под глазами, с пучком на голове, писала что-то в ноутбуке, сутулившись, наверняка не выглядела самой привлекательной девушкой на свете.
- Я? Я тут пишу дневник для Рейчел и жду, когда закипит чайник, чтобы сделать чай. Мне вообще не хочется спать.
- Ага. И поэтому ты раза три зевнула.
- Но я не могу уснуть.
- Господи, женщина, тебя, наверное, полмира не поймет. Спать – это самое прекрасное, что может быть.
- Я тебе мешаю?
- Нет.
- Тогда какие проблемы? Если не нравиться на меня такую смотреть, тогда иди и занимайся самым прекрасным.
- Мне надоело смотреть на единорогов.
- Тебе сняться единороги?
- А ты что-то имеешь против единорогов?
- Эм, их не существует.
- И что? Они же мне сняться, - друг выключил чайник и принялся делать нам чай. – Да и куча картинок, рисунков, мультфильмов с единорогами. Они существуют, просто в наших снах и на бумаге. По сути, можно даже потрогать единорога, когда рисуешь. А еще узнать об их культуре, жизни из книг.
- Но это же животное, а я не могу прийти в зоопарк и потрогать его.
- Это мифическое животное. Оно существует, только в немного другом формате, понимаешь? У меня в детстве был воображаемый друг, и ты хочешь сказать, что его не было? Но я же его представлял, я его видел. Да, он исчез, да, это плод детских фантазий. Но он же был!
- Что ты несешь?
- Ох, не знаю, наверное, устал. Но все равно ты подумай над моими словами.
Я посмотрела на него как на съехавшего с катушек. Покачала головой, а потом снова принялась описывать происходящие со мной события для сестры. Параллельно я пила чай и чувствовала прикованный взгляд Джереми. Наконец я не выдержала и спросила:
- Что? Почему ты прожигаешь меня взглядом?
- Я думаю, почему ты не веришь в единорогов.
- Потому что их нет.
- Кто тебе сказал эту чушь?
- Их никто никогда не видел.
- Это не значит, что их нет. Может, они просто прячутся.
- Серьезно?
- Да. Может, они не хотят выходить к людям? В этот страшный и замученный мир.
- Да у них фанаты по всему миру.
- Этого недостаточно.
- Ты еще скажи, что персонажи из мультика тоже реальны.
- Они не реальны, они просто тоже существуют.
- Иди спать, ради Бога.
- И ничего ты не понимаешь.
Вскоре Джереми надоело сидеть на кухне, и он снова пошел спать. А я все никак не могла успокоиться и думала над его словами. А ведь в некоторой степени он прав. Нет, единороги не гуляют ночью по городам, но они по-своему существуют в книгах, мультфильмах, видеоиграх, рисунках. Все-таки наш мир очень странный. И те мысли, которые к нам порой приходят тоже.
***
Моя мама решила, что нам нужно хоть иногда приобщаться к культуре, поэтому купила билеты на балет. Говорят, что там очень крутое шоу и выступает одна из лучших балерин мира. Только я никак не могла выучить, как ее зовут, хотя и заходила на ее страничку в Википедии. Она прожила довольно сложную жизнь. У нее погибли родители, у нее был не очень удачный опыт в любовных делах. О ней было известно довольно много, потому что балерина написала собственную биографию. Я решила прочесть книгу, и очень сильно была потрясена. Порой мне хотелось плакать, порой это действительно случалось, она такая сильная, такие эмоции пережила, а как же прекрасно все написала. Мне уже не терпелось посмотреть на нее вживую, а еще больше хотелось с ним пообщаться. Спросить, как же она справилась?
В театре мы очень сильно хотели побыстрее пройти в зал и начать наслаждаться шоу, но время тянулось почему-то очень долго. Маму кто-то окликнул, мы все повернулись на звук. Это оказались мистер и мисс Муви.
- Портеры! Как мы вас рады видеть, тоже пришли на шоу? – спросила радостная мисс Муви, обняв мою маму, а затем меня.
- Да, а как ваши дела? – наверное, мама озвучила всеобщий вопрос.
- Модельное агентство процветает. Хотя многие спрашивают о тебе, Мия.
- Я была бы счастлива вернуться на небольшой срок.
- Правда?
- Конечно.
- Так это же замечательно. Думаю, мы еще обсудим детали, а сейчас нам пора наслаждаться шоу, - мистер Муви кивнул в сторону входа в зал, где уже проверяли билеты.
Я села на свое место, в зале образовалась тишина, и потух свет. Я увидела ту самую балерину. Как же она двигалась! Ее движения были аккуратными, отточенными, грациозными, совершенными, просто идеальными. У меня перехватывало дыхание от ее танца. Она настолько шикарно исполняла свою работу. Она становилась одним целым с музыкой и сценой. Казалось, что она нас не замечает, ибо совершенно не стеснялась показать в танце свою душу. Танец был о взлетах и падениях человека, она парила в воздухе, как птица, а иногда падала вниз, словно ей подрезали крылья. Она была такой нежной, такой захватывающей, будто все в зале проникались ее историей, каждый мог найти себя в ней. Она показывала всю ту боль, когда приходится сдавать, как сложно порой снова встать на ноги и снова порхать, как бабочка. Она была невероятной. Ее ноги, напряженные мышцы, ведь это так сложно собрать себя в кучу, быть натянутым, при этом легким. У меня возник только один вопрос: «Как?». Как ты это делаешь? Сердце бешено билось, когда я смотрела на нее. Меня всю разрывало от эмоций. Это действительно был словно сон (именно так называлось шоу). Я будто спала, видела самый чудесный, самый потрясающий сон в своей жизни. Я понимала, что она хотела показать, что все в этом мире так запутано, мы все живем нашими мечтами, а иногда ведь и вправду хочется забыться. Я не могла дышать от такой красоты. Она закончила свою исповедь, а весь зал встал, хлопал все сильнее, кричал комплименты и слова обожания. Я смотрела на нее как зачарованная, а затем сама присоединилась ко всем остальным, кто кричал. Браво, Эми Картер Уильямс.
Мы с семьей вышли из зала, потрясенные таким событием.
- Мия, у меня есть сюрприз. Я еще взяла билет за кулисы. Он оставался только один, я хотела отдать его тому, кому больше из нас понравится шоу. Думаю, он именно для тебя.
- Правда? Мам, я тебя обожаю! – я кинулась на нее, зажав в объятьях, а затем взяла билет и побежала в нужном мне направлении.
Меня пустили, а я ждала своей очереди, когда можно будет пообщаться с известной балериной. Ведь помимо меня были еще люди. Я была последней. Мне не терпелось высказать ей все слова восхищения, но я готова была подождать. Вскоре я смогла пройти к ней в гримерку.
- Здравствуйте! – я не могла сдержать эмоций, поэтому стояла с огромной улыбкой на лице.
- Ой, что ты! Мне все-таки не шестьдесят лет, поэтому можно просто Эми.
- Эми, ты потрясающая. У меня просто пропал дар речи, я не могу выразить словами, насколько сильно я прониклась твоей историей. Я нашла в ней себя. Точнее в танце.
- Да? А можно услышать историю?
- Конечно, - я мигом почувствовала, что ей можно доверять. – Я больна раком, я покину этот свет совсем скоро. И у меня тоже частенько бывают взлеты и падения. То в этом мире жить невозможно, настолько боль заполняет меня, то я обожаю эту жизнь и хочу выжать из нее все, что только смогу.
- Как мне жаль! Ты такая хорошая, милая, я не сомневаюсь, что ты тоже потрясающая.
- Но такова моя судьба, хотя я вовсе запуталась, что мне делать. Иногда хочется, чтобы все закончилось прямо сейчас.
- Мия, - она взяла меня за руки. – Ты даже и не думай сдаваться! Понимаешь, жизнь у нас одна, а тратить время на сомнения нельзя. Я потратила много часов на это, столько думала, гадала, а в итоге я здесь. И я так счастлива, что меня привели к этому моменту в моей жизни. Ты ведь можешь справиться. Я помню, как однажды крикнула себе: «Ты все можешь!». Ты тоже все можешь. У тебя все получиться. Бери от жизни все, даже то, что она от тебя прячет. Радуйся, наслаждайся каждый моментом, даже болью. Если бы я не научилась получать радость от боли, то точно бы не стала балериной. Но я это сделала! Я даже не хочу говорить, что это было сложно, тяжело, трудно и так далее. Нет, это было легко. Я никогда не признаюсь, что на самом деле было, и было ли это «на самом деле». Потому что я счастлива, я делаю любимое дело, рядом любимые люди. Мне все равно на то, что было. Сейчас все более чем просто хорошо. Мия, главное, никогда не сдаваться, даже если сейчас ты посчитаешь это банальщиной. Но это правда. Никогда не сдавайся. Ты все можешь.
Я опять получила от нее заряд энергии, будто она пробудила во мне надежду и передала свое счастье мне. Спасибо, правда. Она открыла мне глаза, она действительно потрясающая. Эми также пригласила меня с семьей на завтрашнее шоу, ведь оно последнее в туре. А я согласилась, ибо чувствовала, что хочу еще раз проникнуться этой атмосферой. Что мне нужно еще!
Я вернулась к своей семье другой. Я хотела абсолютно все время, которое мне дали. Я хотела всего. Но мне это не позволят. Ну и что? Я хочу летать, я хочу быть свободной, я хочу быть словно огонь, который сжигает все на своем пути. Я позволю времени сначала дать, а потом забрать. Я смогу убежать от боли и страданий. Я буду сходить с ума, как захочу. Я все могу. Я действительно могу. Я смогла это почувствовать. Смогла почувствовать надежду и веру.
Глава 10
«Мы с тобой свободные птицы»
Я была в предвкушении еще одного шоу. Оно являлось последним в туре Эми, поэтому должно стать особенным. Обещали в два раза больше танца, много вдохновения и настоящую «исповедь» Эми. Повезло ей с рекламным агентом. По всему городу можно было встретить афиши, билеты на последнее шоу были распроданы через полчаса после их появления в интернете. Многие отчаянно пытались найти билеты, перекупить их в три раза дороже, но лишь бы попасть на шоу. Мне же досталось все бесплатно. Благодаря ей. Я не знаю, чем так ее зацепила, что она решила сделать для меня такой подарок. Но Эми повлияла на меня очень сильно. Я не спала всю ночь, ибо ждала выступления больше, чем ребенок Санта Клауса в декабре. Все же мама заставила меня уснуть, чтобы утром не замазывать мне синяки под глазами. С утра у меня вдруг появилось плохое предчувствие. Знаете, когда так грудь сжимает, будто клубок тьмы растет там? Или еще болит живот, его сводит, тебе немного тяжело дышать, а по коже пошли мурашки? Вот и у меня такое было. Я чего-то боялась, мне было неспокойно, но от чего же? Моя радость пропала бесследно, я так распереживалась, что у меня трусились руки. Мама дала мне таблетку, думая, что это от болезни:
- Ох, малыш, слушай, а ты помнишь, что сказала Линда, когда ты лежала в центре?
- Она много чего говорила.
- Ладно, забудь.
Я поняла, что хотела сказать мама и на что намекала. Она пыталась выяснить про коляску, но я помнила, а еще я запомнила слова Литермана. Январь уже подходил к концу, а состояние ног ухудшалось с каждым днем. Мне казалось, вот-вот и я упаду, а затем окажусь на больничной койке и первое, что попадется мне на глаза, - инвалидная коляска. Но я не хотела об этом думать, это вовсе не беспокоило меня сейчас. Меня намного больше волновало это мое «плохое предчувствие».
***
Я стояла напротив зеркала в прихожей, еще раз проверила все ли необходимое со мной, проверяла свой внешний вид, пыталась понять выгляжу ли я безупречно или нет. Я сделала очередной тяжелый вздох, в уголках глаза постоянно мелькали мама, папа, Рейчел, которые пытались быстро собраться. Я всегда могла одеться очень быстро, так что никогда и никуда не опаздывала, а вот моя семья не могла похвастаться таким даром.
Я решила надеть черную пышную юбку, теплые колготки, темно-красный свитер, еще мама накрутила мне локоны, а также дала маленькую кожаную сумочку, которую носят через плечо. При этом мне велели обуть туфли на каблуках, а учитывая то, что у меня жутко болят ноги, я постоянно падала, приходилось держаться за стены.
- Мы готовы! – мама накинула на себя шубу, а мне протянула пальто, которое недавно заказала в интернет-магазине. – Чего ты так хмуришься?
- Просто, не знаю.
- Не переживай ты так. Все же хорошо. Не волнуйся, я поддержу тебя, и ты не свалишься с каблуков! – папа улыбнулся мне и протянул свою руку.
Мы прошли к входной двери, а я последний раз взглянула на дом. Мне казалось, что это последний раз, когда я вижу все это. Я смотрела во все глаза, чтобы запомнить все в подробностях, а затем отвернулась и вышла из дому. И почему у меня такое ощущение, что я попрощалась со всем этим и отпустила? Почему?
***
Весь зал аплодировал стоя. Все громче и громче люди выкрикивали: «Браво! Еще! Невероятно!», я еще со всех сил кричала: «Спасибо!», я отчаянно хотела, чтобы Эми услышала меня. Она стояла на сцене со всеми остальными танцорами. Люди постоянно подходили и дарили цветы, игрушки, всевозможные подарки, а Эми светилась словно звездочка. Из нее так и лился этот позитив, эта радость, которые она получала. Каждый в зале остался довольным, получил от нее эту энергетику. Все люди, которые стояли рядом с ней в тот момент на сцене, излучали гордость. Все они улыбались самыми искренними улыбками, на которые только были способны.
Внезапно все будто происходило в замедленной съемке. Улыбки зрителей медленно затухали, счастливый блеск в глазах исчезал, яркий свет на сцене становился невыносимым. Я увидела, как некоторые танцоры бросились вперед, чтобы помочь. Я заметила обеспокоенные взгляды. А моя интуиция закричала: «Я же говорила! Помоги сейчас же». Эми упала. Она упала посреди сцены, из ее рта потекла на пол маленькая струйка крови, красная жидкость также сочилась из носа своеобразным фонтаном. При этом на ее лице все равно оставалась улыбка. Ее подруга подбежала к ней. Кто-то называл адрес театра для скорой помощи. Некоторые пытались поддержать ее голову, чтобы Эми не задохнулась. Я кинулась к ней. Она что-то тихо говорила, но в зале воцарилась такая тишина, что ее отчетливо было слышно. Некоторых людей увели отсюда.
- Все хорошо. Все будет хорошо, - шептала Эми. – Ты справишься, пообещай мне, что ты справишься.
Она крепко сжала руку подруги, а из ее глаз обжигающим ручьем текли слезы. А подруга просто кивала, ей было тяжело говорить, рыдания душили ее, у нее сморщилось лицо. Вдруг Эми повернулась ко мне.