ЛЕКЦИЯ 25. ОБЩЕСТВО КАК ОБЪЕКТ ФИЛОСОФСКОГО АНАЛИЗА
Вопросы:
1. Общество как проблема социальной философии.
2. Социальное бытие общества и его структура.
3. Исторический процесс: формационный и цивилизационный подходы к исследованию общества.
Общество –совокупность людей, объединенных исторически обусловленными социальными формами совместной жизни и деятельности.
К настоящему времени сложился значительный комплекс наук, которые принято называть общественными (социальными). Среди них: социология, политология, демография, социальная статистика, различные экономические дисциплины, социальная психология, теория социального управления, теория государства и права и в целом совокупность правовых (юридических) дисциплин и др. В современном мире роль и значение общественных наук общепризнанны. Более того, развитие социально-научного знания — характерная примета наших дней. Его состоятельность не оспаривается. Однако в свое время потребовался подлинный переворот в научном мышлении для того, чтобы знание об обществе состоялось, причем как знание, отвечающее требованиям научности. Этот переворот происходил начиная с ХVIII в. и завершился только в ХХ в., когда знание об обществе окончательно утвердилось в качестве научно правомерного. В чем состоял этот своеобразный переворот?
Прежде всего надо было признать, что существует особый объект – «общество», которое не сводится к простой сумме составляющих его людей или человеческих индивидов. Объединение людей в большие совокупности порождает новое качество – особый феномен, подчиняющийся иным закономерностям, чем поведение отдельно взятого индивида. Такова важнейшая предпосылка всякой социальной науки. Человеческая жизнь протекает в рамках некоторых совокупностей, которые обладают своей собственной закономерностью, не раскрывающейся в личности. Таким образом, общественная жизнь предполагает некоторую «сверхличную» жизнь – жизнь больших масс людей, взятую как целостность, как система.
Развитие обществознания свидетельствует, что при должной научной трезвости и добросовестности удается выявить общественные регулярности и закономерности. Например, функционирование государственной и вообще всякой организации подчинено определенным законам (правилам), которые должны быть учтены, чтобы она не распалась, а, напротив, успешно решала поставленные перед нею задачи. Можно выявить и характерные черты поведения людей в организациях, особенности групповых ценностей и способы их защиты, законы коммуникативных (информационных) процессов и многое другое.
Вообще говоря, определенное общество с учетом специфических особенностей его жизнедеятельности можно условно (в целях научного изучения) отчасти уподобить живому организму, в котором отдельные части строго согласуются между собой, образуя живое целое. Это живое целое можно изучать подобно тому, как изучается биологический организм. Вместе с тем из всего многообразия общественной жизни наука может целенаправленно выделять определенный аспект – экономический, политический, социальный, культурный и т.д. В этом случае выделяется определенная система общества и подсистемы, ее составляющие. В свою очередь системный подход, как правило, дополняется структурным и функциональным. Научному подходу к социальной реальности служат также методы социальной статистики, позволяющие выявить и зафиксировать определенные регулярности проявлений общественной жизни в различных сферах.
С учетом сказанного можно сделать вывод, что социальные науки в современном мире – это огромное разнообразие научных дисциплин, накопивших богатейший опыт изучения общественных процессов. Возникает вопрос: в каком отношении к социальным наукам стоит социальная философия? Ответ на него предполагает учет нескольких факторов. Во-первых, социальная философия стремится не только обозреть общественную жизнь в ее целом, но и обнаружить смысл существования общественных институтов и общества как такового. Во-вторых, в рамках социальной философии одной из важнейших является проблема отношения личности и общества, поставленная, прежде всего в общем, плане, т.е. в известной независимости от конкретных типов общественной организации. В-третьих, социальная философия задумывается над онтологическими основаниями общественной жизни, т.е. исследует условия, при которых общество сохраняет свою целостность, не рассыпается на изолированные части или на совокупность не связанной никакой общностью индивидов. В-четвертых, в рамках социальной философии осмысливается методология научного познания общественной жизни, обобщается опыт общественных наук. По этим параметрам философское знание об обществе отличается от собственно научного.
Так, в основе научного изучения общества (как и всякого научного изучения) лежит целый ряд особых познавательных приемов. Среди них: прием мысленного упрощения, прием мысленного «вырезания» определенной части реальности, т.е. искусственного изолирования ее от остальных, прием конструирования идеальной модели познаваемого объекта. Ни одна общественная наука не может обойтись без этих приемов, лежащих в основе разнообразных научных методов.
Философское знание об обществе – это знание наиболее общего порядка. Очевидно, что чем более общим является знание, тем менее оно применимо на практике. В чем же смысл существования такого знания? С одной стороны, оно может быть оправдано стремлением получить представление не только о частностях, но и об обществе в целом. Задача вписать «отрывок» в контекст целого всегда актуальна. С другой – только представление об обществе как о целостности позволяет уяснить общую основу всех общественных явлений – иначе говоря, определить фундаментальные условия существования общественной жизни и сохранения ее как единого целого.
Реальная возможность дезинтеграции (распада) доказана событиями ХХ века. Она не очевидна в условиях спокойного существования, однако встает во всей беспощадной силе в периоды кризисов и неурядиц. Некогда целостные общественные единицы – государства, коллективы и разнообразные содружества – подвергаются распаду, на место прежней упорядоченности приходит хаотичное взаимодействие враждебных группировок и кланов. При этом индивид остается в трагическом одиночестве, беззащитным перед лицом разбушевавшейся общественной стихии.
Самое предварительное представление об обществе предполагает, что оно есть объединение многих людей для совместной жизни, что в обществе существует некоторая организованность, определенный порядок, что во всяком обществе есть какая-то власть, которой подчиняются все или большинство и которая обеспечивает единство общей жизни, что в обществе действуют некие общие правила, налагающие на его участников обязанности, а обязанностям соответствуют определенные права и т.д. Очевидно, что общественная солидарность людей покоится на определенных основаниях. Разрушение этих оснований автоматически разрушает тот минимум доверия между людьми без которого невозможна упорядоченная общественная жизнь. Что лежит в основе общественной солидарности и, следовательно, целостности общества как такового, безотносительно к конкретным характеристикам данного общества? – так следует сформулировать одну из наиболее важных социально-философских проблем.
В рамках классической философии, включая философию ХIХ в., с одной стороны, было осознано, что кровно-родственные связи, игравшие значительную роль в доиндустриальную эпоху, утрачивают свое решающее значение (хотя и не исчезают, конечно, полностью). С другой – мыслители ХIХ в. исходили из того, что общение людей будет обеспечено самой необходимостью совместного бытия. Таким образом, предполагалось, что целостность общественной жизни в общих чертах гарантируется, поскольку люди так или иначе осознают необходимость и удобства совместной жизни. Войны, революции, эпидемии, стихийные бедствия и другие катаклизмы рассматривались при этом лишь как эпизоды, не способные разрушить целостность общества, а порой и как-то, что косвенно укрепляло эту целостность. Для классического подхода к обществу было характерно стремление максимально исключить из теоретического рассмотрения субъективный мир отдельной личности. С этой точки зрения представлялось, что общественная реальность есть то, что в своих основаниях не зависит от субъективного произвола, хотя и складывается, конечно, из субъективных действий отдельных индивидов. В этой связи философы стремились обнаружить такую основополагающую общественную структуру, которая в наибольшей степени не зависела бы от субъективного произвола и тем самым явилась бы определяющей для общества в целом.
В рамках классического подхода можно выделить две его разновидности акцентировавшие внимание на разные факторы, обеспечивающие глубинное единство общества. Одни мыслители связывали основополагающую структуру общественной жизни с духовной культурой. Другие обращали особое внимание на экономику, хозяйственную жизнь. Наиболее ярким представителем первой позиции был Г. Гегель. Вторая точка зрения связана в первую очередь с именем К. Маркса.
Культура в качестве цементирующего начала общества трактовалась Гегелем в первую очередь как совокупность ценностей духовного порядка. Духовная культура, с точки зрения немецкого философа, в конечном итоге является объективной, т.е. не может быть отменена или подвержена изменениям по прихоти отдельных лиц. Напротив, каждый отдельный индивид, живя в обществе и усваивая присущие этому обществу ценности духовной культуры, вынужден подчиняться требованиям, налагаемым культурой. Если тот или иной человек не осознает и не понимает смысла общественно обусловленных ценностей культуры, то в этом случае воздействие приобретает неосознанный самим индивидом характер, внешнепринудительный по отношению к нему: «мировой разум» (по гегелевской терминологии, он и есть концентрированное выражение объективных ценностей духовной культуры) действует неуклонно и неумолимо.
Особое значение Гегель придавал современной ему западноевропейской культуре. С его точки зрения, именно распространение культуры европейского происхождения со временем сотрет резкие границы между странами и континентами, объединит мир в единое целое. Следует принять во внимание, что характер эпохи, установившейся в Западной Европе начиная с XVII–XVIII вв. резко раздвинул горизонты общения европейского человека. Развитие торговли способствовало расширению контактов между народами. Великие географические открытия позволили европейцам открыть для себя иные культурные миры, в той или иной мере развернуть освоение всей планеты. Однако для XIX столетия в целом характерна недооценка своеобразия культур иного, отличного от западноевропейского типа. На этой недооценке основывалось, в частности, представление о «культурной миссии европейского человека». Все культуры, не принадлежащие по своим истокам к западноевропейской, заведомо рассматривались как стоящие на более низшей ступени развития. Так, у Гегеля все неевропейские народы были отнесены к так называемым «неисторическим», т.е. к народам, неспособным к реализации сколько-нибудь значительной миссии всемирного масштаба. Высокий уровень западной культуры в более и менее отдаленном будущем неизбежно поставит все остальные народы перед необходимостью принять ее, отказавшись от своей собственной, которая, впрочем, по Гегелю, и не представляет собой какой-либо самостоятельной ценности.
В XX веке происходит постепенный отказ от идеи единства всемирного человечества на основе ценностей западной культуры. Об этом, в частности, свидетельствует появление концепций О. Шпенглера и особенно А. Тойнби. Речь идет о концепциях локальных цивилизаций. Немецкий философ
О. Шпенглер (1880–1936) впервые в западноевропейской философии поставил вопрос об обоснованности существования культур, отличных от западной, но столь же (по-своему) значительных и неповторимых. Более глубокую проработку этот вопрос получил в трудах английского историка и философа А.Тойнби (1889–1975). И хотя концепция А.Тойнби подверглась серьезной критике, сам факт ее появления нельзя не признать знаменательным. Он свидетельствовал, в частности, о том, что западная мысль постепенно приходила к выводу о важности значение «не своего», «иного», отличного оттого, что в рамках привычной для западного европейца культуры представляется естественным и очевидным. С другой стороны, появление на карте мира в XX в. новых независимых государств, освободившихся от колониальной зависимости, говорило о том, что народы не намерены отказываться от своей традиционной культуры, как бы она не выглядела в глазах европейцев.
А. Тойнби выявил в составе мирового целого множество цивилизаций, каждая из которых наделена своеобразными чертами, проходит собственные стадии развития. В свете данной трактовки задача обеспечения единства человечества предстала как гораздо более сложная, чем виделось ранее. Она предполагала учет особенностей иных, незападных культурных миров, иных цивилизаций. Следовательно, если предположить, что культура действительно может стать онтологической основой общественной жизни, то она обязательно должна учесть многообразие культурных миров, быть способной не только к монологу, но и к диалогу.
К. Маркс (1818–1885) выдвинул в качестве основополагающей структуры общественной жизни экономические отношения. В основе концепции К. Маркса лежал тот факт, что индустриальное общество середины ХIХ в. со все большей очевидностью обнаруживало, что производство материальных благ является необходимой предпосылкой общественной жизни. Если доиндустриальный этап общественного развития был основан по преимуществу на приспособлении человека к природе, то индустриальный – на активно-преобразующем воздействии на природу. На основе научно-технических достижений человек создал особую общественную структуру – производство. Она включает в себя огромное множество предприятий и организаций, чья общественная функция состоит в активном воздействии на природу, переработке ее ресурсов с целью производства полезных продуктов. Организация процесса производства с неизбежностью порождает специализацию: отдельное предприятие занимается созданием лишь определенной продукции. Тем самым специализация резко расширяет сферу обмена товарами, услугами и т.д. Взаимообмен ведет к тому, что общение людей по поводу хозяйственных вопросов занимает все большее место: движимые потребностями экономики, люди вступают во взаимные контакты в силу необходимости функционирования производства и обеспечения возрастающих потребностей. Связь с развитием производства и обеспечением потребностей людей делает экономические отношения такой же необходимой и важной частью общественной жизни, как и само производство. Отсюда Маркс сделал вывод о том, что онтологическая основа общественной жизни заключена в производстве и связанных с ним экономических отношениях.
При этом следует признать, что экономические отношения не реализуются автоматически, независимо от мотивов, желаний и устремлений людей. Экономика, будучи необходимой предпосылкой общественной жизни, для своего нормального функционирования нуждается в соответствующих условиях — условиях гуманитарного порядка.
Данный вывод нашел свое выражение в социальной философии ХХ в., составив одну из ее характерных особенностей. С учетом этого вывода, людские контакты в сфере экономики (как и в иных сферах) для своего нормального осуществления предполагают минимум доверия и солидарности между людьми. Известный отечественный философ С. Франк (1877–1950) приводил следующие примеры, иллюстрирующие их значение: Что может быть более механическим, чем организация армии, основанная на жестокой чисто внешней дисциплине, поддерживаемой суровыми карами, – организации, в которой совершенно исчезает внутренняя жизнь личности, ее своеобразие и человек есть только один из многих экземпляров, из огромной массы «пушечного мяса»? Но никакая, самая суровая дисциплина не могла бы создать армию и заставить ее сражаться, если бы солдаты не были спаяны внутренним чувством солидарности, не сознавали интуитивно себя членами единой нации. Патриотизм, как чувство внутренней принадлежности единой родине, – это единство соборно-духовного бытия – есть основа, на которой только и может быть утвержден и внешний механизм армии. Другой пример: отношение между продавцом и покупателем или между капиталистом и рабочим в современном обществе приводится обычно как образец холодно-утилитарного, чисто внешнего общения, в котором один человек служит для другого только «контрагентом», только источником извлечения личной выгоды, совсем не существуя для него как «ближний», как человеческая личность. Но даже эти наиболее холодные и внешние отношения были бы совершенно невозможны, если бы они не опирались на хотя бы элементарную внутреннюю связь. Без элементарного доверия к покупателю как честному человеку продавец не впустил бы его в свою лавку из боязни, что он может быть им просто ограблен; без доверия к добросовестности рабочего – доверия, которого не может заменить никакой контроль, капиталист не мог бы поручить ему никакой работы, ибо при безусловно враждебных или индифферентных отношениях возможен со стороны рабочего тот «саботаж», против которого бессильны все внешние меры.
Таким образом, внешние отношения – будь то в сфере экономических отношений или любой другой – предполагают внутреннюю связь между людьми, ту связь, в которой люди не отдают порой себе ясного отчета. Тем не менее, она существенна для общественной жизни. В ее отсутствие все общественные отношения были бы разрушены, поскольку даже самая мимолетная внешняя встреча двух людей предполагает возможность взаимного понимания между ними. Даже внешне утилитарное и принудительное объединение предполагает усмотрение в другом «себе подобного». Оно предполагает «все ту же молчаливую встречу двух пар глаз, в которой обнаруживается и пробуждается в исконное чувство их внутренней сопринадлежности».
Данные размышления вплотную подводят нас к особенностям социальной философии ХХ в., в частности к характерному для нее новому образу социальной реальности, отличному от классического. Прежде всего, в социальной философии ХХ в. отчетливо проявился феномен, который следует характеризовать как поворот к человеку. Речь идет о рассмотрении социальной реальности сквозь призму отдельной личности, отдельного индивида. В этой связи характерной стала критика философами ХХ столетия тех концепций, которые отстаивали приоритет общественного целого перед отдельной личностью. К числу последних относятся и упомянутые выше концепции К. Маркса и Гегеля.
Постклассический образ социальной реальности складывался по мере осознания упрощенности идущего от Просвещения понимания взаимоотношения общества и личности, а также по мере более глубокого понимания природы человека, с позиций которого тезис о «радикальном добре в человеческой природе» все более представлялся благим пожеланием, отнюдь не безобидным, поскольку настраивал на благодушие, притуплял бдительность и чувство опасности. В этом смысле постклассический образ социальной реальности не только более сложен, но и гораздо более драматичен по сравнению с классическим.
Любое из известных истории обществ характеризуется своей организацией, т.е. определенным способом упорядочения общественной жизни, включающим в себя структуры общественного производства, социально-классовую и политическую структуры, формы организации власти и многое другое. В ХХ в. в полной мере сложились предпосылки для создания универсальной типологии общественной организации, которая смогла бы охватить все многообразие существующих обществ, классифицировать их в соответствии с определенными признаками. Потребность в такого рода типологии обусловлена прежде всего тем, что в ХХ в. всемирная связь стран и народов в масштабах всей планеты стала особенно тесной. В развитии стран, независимо от присущих им особенностей, выявились общие черты и тенденции, характерные для развития общества в планетарных масштабах.
Особую роль в формировании общемировых тенденций играют научно-технические достижения. Достижения науки и техники, распространяясь по всему миру, вызывают к жизни определенные социальные последствия, приблизительно одинаковые во всех странах и регионах. Поэтому не случайно, что универсальная типология общественной организации в большинстве случаев строится с учетом того, на какой стадии освоения передовых научно-технических достижений находится та или иная страна или группа стран. Данный подход представлен в получившей широкую известность теории постиндустриального общества, автором которой стал американский социолог Д. Белл.
В рамках этой теории выделяются три типа общественной организации, которые одновременно являются и тремя последовательными этапами мирового развития: доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный. Доиндустриальный тип господствует сегодня в большинстве стран Африки, ряде стран Латинской Америки и Южной Азии. Для него характерно преобладание земледелия, рыболовства, скотоводства, горнодобывающей и других видов промышленности, связанных с непосредственной эксплуатацией и утилизацией природных ресурсов. В этих сферах деятельности занято около 70% работоспособного населения. Определяющим принципом жизнедеятельности людей доиндустриального общества является состязание человека с нетронутой, не преобразованной человеком природой.
Индустриальный тип общественной организации характерен для ряда стран Европы, государств бывшего СССР. Он основан на развитии промышленности, в частности тяжелой индустрии, на которую расходуется значительная часть имеющихся в распоряжении общества энергии и ресурсов. Целью такого общества является развитие производства товаров народного потребления для обеспечения относительно невысокого уровня жизненных удобств и комфорта. Производство характеризуется преобладанием механизации над автоматизацией стандартностью и массовостью. Согласно Д. Беллу, основным принципом индустриального общества является состязание человека с уже освоенной природой.
Постиндустриальный тип общества начинает складываться в последние десятилетия ХХ в. в США, Японии, ряде стран Западной Европы. Главным звеном в системе общественного производства становится труд, направленный на получение, обработку и хранение информации В силу широкого внедрения автоматизации в сферу материального производства в последней оказывается занятым значительно меньшая (по сравнению с индустриальной эпохой) доля работоспособного населения, но возрастает доля занятых в сфере услуг. Для постиндустриального общества характерно целенаправленное усовершенствование техники на основе развития фундаментальных наук. В рамках постиндустриального типа общественной организации коренным образом меняется основной принцип общественной жизни – впервые взамен отношений человека с природой на первое место выходят отношения между людьми. Это означает, что теперь от характера и качества межчеловеческих отношений зависят отношения с природой, а не наоборот, как это было в доиндустриальную и индустриальную эпохи.
Близка теории постиндустриального общества получившая известность концепция американского социолога О. Тоффлера, в которой утверждается, что в настоящее время человечество, прежде всего в лице развитых стран, вступило в эпоху третьей технологической волны (две предыдущие пришлись на ХIХ – первую половину ХХ в.).
Третья технологическая волна связана с широким использованием автоматики, электроники и компьютерной техники. Она предоставляет возможность в значительной мере отказаться от конвейерного и вообще массового, стандартизированного производства и перейти к производству современных продуктов в индивидуальном исполнении, учитывающем потребности и заказ конкретного потребителя. Экономика периода третьей волны требует от человека не столько простой исполнительности, не умения подчиняться, смирения с пожизненным однообразным трудом (как это было в эпоху второй технологической волны), сколько творчества, способности быстро реагировать на изменения, инициативности, коммуникабельности, разностороннего развития. В обществе, вступившем в третью волну, резко возрастает значение образования, повышается статус широко образованных и культурных людей. В нем особое внимание уделяется проблемам воспитания, детства и старости, здравоохранения.
Таким образом, объективные законы развития общества, исторического процесса выступают в конечном счете как законы деятельности людей и их общественных отношений. Ведь различные виды деятельности и общественных отношений составляют основное содержание исторического процесса и определяют его направленность. Их объективная и закономерная заданность определяется прежде всего тем, что они направлены на удовлетворение объективных потребностей людей, используя для этого те способы и средства, которыми располагает общество. При этом ситуация постоянно повторяется. Изменяя мир ради удовлетворения своих потребностей, люди создают новые ситуации, в которых появляются новые потребности, а также новые средства и способы их удовлетворения на ряду с прежними. Так что весь этот процесс носит необходимый, существенный и повторяющийся, то есть закономерный, характер. При чем, творцами всех происходящих в обществе изменений выступают сами люди, действующие сознательно или под влиянием инстинктивных побуждений. Люди сами делают свою историю. Они выступают как субъекты исторического процесса. Речь идет о разного рода социальных группах, прежде всего классах, интеллигенции, национальных общностях, а также о политических партиях, других общественных организациях и отдельных личностях. Но следует сделать еще одно уточнение. В исторический процесс прямо или косвенно включены все люди, так как они включены в процесс общественного производства, а также в политическую и духовную жизнь общества. В этом отношении они все являются участниками исторического процесса. Но его субъектами они становятся лишь в той мере, в какой действуют сознательно, – осознают свое место в обществе, социальное значение своей деятельности и направленность исторического процесса.
Литература
1. Барулин В.С. Социальная философия. М., 1999.
2. Канке В. А. Философия. Исторический и систематический курс: учебник для студентов вузов. М., 2006.
3. Крапивенский С.А. Социальная философия. М., 1995.