Если бы ты мне открылся, Христос
Если бы ты мне открылся Христос
(литературная композиция по стихам В.Брюсова)
Если бы ты мне открылся, Христос,
Нынче бы шел я и счастлив и бос,
Только бы не был я громким пророком;
В сердце моем — уж давно одиноком -
Скрылась бы новая тайна моя,
И не сказал бы, что верую я.
19-20.08.1895.Г.
Истина, Благо и Мир встали в таинственной мгле.
Сладко и больно пахнуло в душу забытым и близким.
¨ ¨ ¨
Давно ли в моем непокорном уме
Сияли, как светоч, победные мысли,
Но время настало, и тени повисли,
И бродит сознанье во тьме.
¨ ¨ ¨
При трепетных вспышках, в томительном блеске
На миг озаряется мир темноты,
Мелькают картины, фигуры, черты,
Погибших времен арабески...
Но долог ли этот мерцающий свет?
Таинственных замыслов смутные знаки
С последним величием гаснут во мраке
И дня воскресенья — им нет.
30.06.1895.г
¨ ¨ ¨
Наследники атлантов, мы храним
Лишь память о божественных прозреньях,
Нам тайну застит перелетный дым,
Мы путаемся в бесконечных звеньях.
1914 г.
¨ ¨ ¨
Мрачен путь и неподвижны тени,
Мрачен путь в предвечной бездне ада,
Вверх, во мрак, уходят стен громада,
Вниз, во мрак, спускаются ступени.
Кем я в этот страшный мир закинут?
Кто со мной блуждает в тьме могильной?
Что за люди там сидят бессильно?
Что за трупы здесь лежат и стынут?
Где дорога к небесам и свету?
Вниз иду ли, всхожу ль ко сводам?
Память ль вижу или день за входом?
Есть ответ ... но верить ли ответу?
2.09.1895 г.
¨ ¨ ¨
Завет нарушен отреченья,
И снова шумная толпа,
Самодовольна и тупа,
Вломилась в храм уединенья.
26.01.1896 г.
¨ ¨ ¨
Силы бесьи по поднебесью
Мечут стрелы, множат выстрелы.
Позвать ко мне на крестины
Забыли злобную фею, -
И вот, ее паутины
Распутать я не умею.
Скользя в свободной гондоле,
Себя я чувствую в склепе,
Душа томится по воле
И любит звучные цепи.
Провидя лучшие сферы
Я к ним умчаться пытаюсь ...
И что ж! — Без крыльев и веры
В земной пыли пресмыкаюсь.
2.09.1895 г.
¨ ¨ ¨
И понял я, что здесь царил кумир единый;
Обычной внешности. Пред искренностью страх
Торжествовал и в храме и в гостиной,
В стихах и вере, жестах и словах.
Жизнь, подчиненная привычке и условью
Елеем давности была освящена.
Никто не смел — ни скорбью, ни любовью
Упиться, как вином пылающим, до дна;
Никто не поднимал с лица холодной маски,
И каждым взглядом лгал и прятал каждый крик;
Расчетом и умом все оскверняли ласки
И берегли свой пафос лишь для книг.
¨ ¨ ¨
Но нет не избежать мучительных падений,
Погибели всех благ, чем мы теперь горды!
Настанет снова бред и крови и сражений,
Вновь разделится мир на вражьи две орды.
Борьба, как ярый вихрь, промчится по Вселенной.
И в бешенстве сметет, как травы, города.
И будут волки выть над опустелой Сеной.
И стены Тауэра исчезнут без следа.
Во глубинах души, из тьмы тысячелетий,
Возникнут ужасы и радость бытия,
Народы будут хохотать как дети,
Как звери грызться, злобы не тая.
И все, что нас гнетет, снесет и свеет время,
Все чувства давние, всю власть заветных слов,
И по Земле войдет неведомое племя.
И будет снова мир таинственен и нов.
В руинах, звавшихся парламентской палатой,
Как будет радостен детей свободный крик,
Как будут весело дробить остатки статуй
И складывать костры из бесконечных книг.
Освобожденье, восторг великой воли,
Приветствую тебя и славлю из цепей!
Я — узник! Раб в тюрьме, но вижу поле, поле ...
О, солнце! О, простор! О, высота степей!
1900-1901 гг.
¨ ¨ ¨
И мне никогда не понять почему
Люблю я так ночь и беззвездную тьму,
И мысль повторяет о радостях дня,
И мысль убеждает минутно меня,
Но сумрак наляжет немощно-немой,
И снова я счастлив свободною тьмой,
И снова со звоном спадают с меня
Бессильные цепи ушедшего дня.
4.11.1896 г.
Моя душа — великая могила
Мелькнувших встреч и клятв и страстных слов.
И никому не знать всего, что было,
Всей дрожи мною прожитых часов.
И вы, со мной делившиеся страстью!
В обломках вам давалось то, что мне.
Во всем объеме ужаса и счастья,
В многообразности и глубине.
1.08.1901 г.
¨ ¨ ¨
Пусть другие, смелые, на пиру вселенной
Занимают первые лучшие места!
Им бы только тешиться тщетою мгновенной,
Во дворец покрепче бы запереть врата.
¨ ¨ ¨
Слава — лишь дерзающим, к вечным переменам,
Вольно увлекающим неустанный стяг!
Иль они предчувствуют, иль им явно стало,
Что грозит крушением каждый шаг вперед?
Чаша переполнена, будет капли малой,
Чтоб, восстав, потребовал их на суд народ.
Что ж! Тогда- тем более! Дерзко бросьте жребий:
Лавры и бессмертие, иль в борьбе конец!
Слышите разведчиков! Зарево на небе!
Может быть, в том пламени сходит к вам —
венец!
1903 г.
¨ ¨ ¨
Слово, пьянящее радостным хмелем,
Пьяное слово: Свобода!
Снова ли путь к упоительным целям
Мы бесполезно устелим?
1907 г.
¨ ¨ ¨
Да! Не бывает этого в наш век.
Забыли мы, что значат волхованья,
На будущее смотрит человек
С тупой и гордой слепотой незнанья.
Мы голос Бога, весть грядущих бед
В зловещих снах разгадывать отвыкли,
Нас не страшит в кругу других планет
Багряный Марс на дальнем эпицикле.
И на треножник освященный сев,
Пьяна предчувствием и хмелем серным,
Не предрекает нам одна из дев
Войны нависшей и победы верной.
1910 г.
Среди укоров и приветствий,
Простертых рук и злобных слов -
Ты мне нужней, чем прежде, в детстве,
Звезда волхвов.
8.06.1895 г
¨ ¨ ¨
Я в мире знал блаженство,
Как раб и как король, -
Сознанье совершенства
И униженья боль,
Холодный дым ущелий,
Свободу высоты,
И крик, и вопль веселий,
И тишину мечты...
1904 г.
¨ ¨ ¨
И вот стою я у предверия,
В тиши рассветной темноты ,
И понимаю в полной мере я,
О,Петр! О чем заплакал ты!
Но мне пример- твое раскаяние !
Ты стал наместником Христа.
И ныне там, на бреге чаянья,
Хранишь эдемские врата...
29.09.1905 г.
¨ ¨ ¨
Где леса ,где ветер свежий
На священной вышине?
Те же травы, дали те же
Наяву, как и во сне.
И, подобно многим смелым,
Не дойдя , я упаду.
Черный прах на камне белом
“...Боже ,Милый! Я иду!...”
¨ ¨ ¨
Здравствуй, Солнце! В час кончины,
Над извивами дорог!
Вы небесные равнины!
Ты, открывшийся мне БОГ.
1902.06
¨ ¨ ¨
Земных оков упали с тела звенья:
Зло ,ненависть, волнения и мученья.
Без прошлого , без страсти, без греха.
Гляжу, как даль, вся в золоте, тиха;
И, крылья пробуя в эфире чистом,
Душа- как белый снег на склоне льдистом.
И, сбросив все, что тяжело — она,
Как звезд мерцаньем , нежностью полна.
Но выше , выше все ведет мой путь.
Как утром тень, все станет сном бесплодным,
А воздух стал прозрачным и холодным.
Но выше , к Солнцу все ведет мой путь:
Нет в вечности конца, чтоб отдохнуть!...
Д.Андреев. ГОТИМНА.
Садом Судеб высоких значится
Этот слой
в словаре миров,
И, о нем помышляя, плачутся
От бессилья созвучья строф...
Вот — Готимна благоухающая,
Не Земля и не Небеса.
Исполинских цветов вздыхающих
Наклоняющиеся леса;
Речью сладостной,
чуть щебечущей;
Каждый — братом нам стать готов,
А меж ними зияет блещущая
Даль сквозь даль-
девяти цветов:
Не семи-
девяти ликующих,
Из которых мы знаем семь,
Семь прекрасных,
едва проструивающихся
В нашу плотную, злую темь.
Садом Судеб высоких кличется
Слой Готимны,
взойдя куда,
Больше дух наш не обезличится
Маловерием
Никогда.
Здесь раздваивается восхождение:
Тропка,
узенькая как шнур,
Кажет праведнику
или гению
Путь к вершинам
метакультур.
Спуск обратно, на землю дальнюю
Мажет даться другой душе.
Ноша подвига добровольного
В стольном граде
иль шалаше.
И пройдет он
-псалмами, рухами
Или гимном святой борьбы,
К нам , помазан в Готимне духами,
Вольный пленник своей судьбы.
В.Брюсов. Маг (к искушениям)
Я принял свой неумолимый жребий,
От всех соблазнов , от последних благ,
Я за звездой, меня ведущей в небе,
Пошел покорно, как восточный маг.
И в третий месяц странствия в пустыне,
Когда я спал, усталый ,под шатром,
Предстал мне Дьявол, древний дух гордыни,
И искушал коварным языком.
Он говорил: ”Как ты призванью верен,
Ты, бросивший величие дворца!
Твой путь в песках обдуман и размерен,
И ты гордишься ликом мудреца!
Но мудрость только —в беспокойной думе,
Но вера только — в яростной борьбе.
Иди за мной, в шумящий вихрь безумий,
Иди за мной, чтоб плакать о себе.
Ты здесь вершаешь подвиг бесполезный,
Чтоб принести свой дар Царю Царей.
Но лучший дар лежит во глуби бездны:
Сойди туда, его обресть умей!
Что золото, что ладан или смирна
Пред красотой раскаянной души! —
Ее не знать тому, кто ищет мирно,
Ее не встретить в ласковой тиши.”
И встав во тьме, я вопрошал пытливо
Себя, кто прав,- и разрешить не мог.
Смеялся подле Дьявол горделиво,
Был сумрак ночи двойственен и строг.
Я вышел из шатра; в померкшем небе
Одна звезда кропила небосклон.
И вдруг я понял, что люблю свой жребий,
Что спор — не нужен, что мой путь — решен!
1.02.1906 г
В.Брюсов. Пророк.
Он шел в полях и дни и ночи,
Спал в ямах, отдыхал во рвах,
Он, в силу тайных полномочий,
Взывал к народу: “Стыд и страх!
Стыд всем, забывшим правду Бога,
Страх всем, взлюбившим в жизни грех.
Бог медлит, но карает строго
Всех суемудрых, гордых всех!”
Он воинам гласит: “Вам горе!
Вы взяли меч, вас меч пожрет!”
И морякам: “Вам сгибнуть в море,
За небреженье к мощи вод!”
Торговцам: “Вы взалкали злата,
Средь злата вас изгложет глад”
Царям:” Болезнь и ужас — плата
Вам за года земных услад!”
И пастухам:” Блюдете стадо,
Но жизни вы не соблюли!”
И земледельцам: “Много ль надо
Для ям могильных вам земли?”
Он проповедал в темных пущах,
Вопил на рынках в суете,
Гласил о временах грядущих
И на зоре и в темноте.
Он под дождем стоял; при громе
Вопил; под градом из камней
Пророчил; позабыв о доме
Шел в лес, в поля и в глушь степей.
И в ночь, на диком перекрестке
Встал некий Ангел перед ним.
Его глаза- огонь на воске -
Горели светом голубым.
Он произнес: “ Не ты ль был гордым?
Не ты ль был суемудр в речах?
Пребудь в сей миг последний твердым,
Прими отмщенье: Стыд и Страх!”
И Ангел пламенной десницей
Взмахнул. Пал на землю пророк.
И вспыхнул голубой зарницей
Над новым мертвецом восток.
А.С. Пушкин. Пророк
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,-
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими, как сон,
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас во мне воззвал:
“Восстань, пророк, и выждь, и внемли,
Исполнись Волею Моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей”.
М.Ю.Лермонтов. Пророк.
С тех пор, как Вечный Судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот, в пустыне я живу.
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробирался торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
“Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что Бог гласит его устами!
Смотрите ж , дети на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!
Т.Г.Шевченко. Пророк
Неначе праведних дiтей,
Господь, любя отих людей,
Послав на Землю їм пророка;
Свою любов благовiстить!
Святую правду возвiстить!
Неначе наш Днiпро широкий,
Слова його лились, текли
I в серце падали глибоко!
Огнем невидiмим пекли.
Замерзлi душi. Полюбили
Того пророка, скрiзь ходили
За ним i сльози, знай лили
Навченi люди. I лукавi!
Господнюю святую славу
Розтлили... i чужим богам
Пожерли жертву! Омерзились!
I мужа свята ... горе вам!
На стогнах каменем побили.
I праведно Господь Великий,
Мов на звiрей тих лютих, диких,
Кайдани повелiв кувать,
Глибокi тюрми покопать.
I, роде лютий i жестокий!
Вомiсто кроткого пророка...
Царя вам повелiв надать.
Н.С. Гумилев
И ныне есть еще пророки,
Хотя упали алтари.
Их очи ясны и глубоки
Грядущим пламенем зари.
Но им так чужд призыв победный,
Их давит власть бездонных слов,
Они запуганы и бледны
В громадах каменных домов.
И иногда в печали бурной
Пророк, непризнанный у нас,
Подъемлет к небу взор лазурный
Своих лучистых, ясных глаз.
Он говорит, что он безумный,
Но что душа его свята,
Что он в печали многодумной,
Увидел светлый лик Христа.
Мечты Господни многооки,
Рука Дающего щедра.
И есть еще, как он, пророки -
Святые рыцари добра.
Он говорит, что Мир не страшен,
Что Он — зари Грядущей Князь...
Но только духи темных башен
Те речи слушают, смеясь.
¨ ¨ ¨
Иногда Я бываю печален,
Я, забытый, покинутый Бог,
Созидающий в груде развалин
Старых храмов — грядущий чертог.
Трудно храмы воздвигнуть из пепла,
И бескровные шепчут уста:
Не на век ли сгорела, ослепла
Вековая, Святая Мечта.
И тогда надо мною неясно
Где-то там, в высоте голубой,
Чей-то голос порывисто-страстный
Говорит о борьбе мировой
Брат усталый и бледный, трудися!
Принеси себя в жертву Земле,
Если хочешь, чтоб горные выси
Загорелись в полуночной мгле.
Если хочешь ты яркие дали
Развернуть пред больными людьми,
Дни безмолвной и жгучей печали
В свое мощное сердце возьми.
Жертвой будь Голубой, предрассветной
В темных безднах беззвучно сгори...
И ты будешь звездою обетной,
Возвещающей близость зори.
Леся Украинка
Я песнею стать бы хотела
В тот миг, что светает светло,
Чтоб вольная птица взлетела,
Чтоб эхо ее разнесло.
Под самые звезды бы взвиться
Напевом звенящим моим,
На волны бы им опуститься
И слиться с простором морским.
Пускай бы звенели мечтанья
И счастья заветного сны –
Яснее, чем звезд трепетанье,
Звучнее, чем рокот волны.
25.02.1871 г.- 1.08.1913 г.
¨ ¨ ¨
Эта тихая ночь — чаровница
Покрывалом спокойным, широким
Распростерлась над сонным селом.
В небесах просыпалась зарница,
Будто в озере тихом, глубоком
Лебедь всплескивал белым крылом.
С каждым всплеском тех крыл лебединых
Сердце билось, в тоске сиротело,
Замирало в тяжелой борьбе.
Истомил меня злой поединок,
И мне песню пропеть захотелось —
Лебединую песню себе.
1893-94 гг.
Рабиндранат Тагор. Отречение
В поздний час пожелавший отрешиться от мира сказал:
“Нынче к Богу уйду я, мне дом Мой обузою стал.
Кто меня колдовством у порога держал моего?”
Бог сказал ему :” Я”. Человек не услышал его.
Перед ним на постели, во сне безмятежно дыша,
Молодая жена прижимала к груди малыша.
“Кто они — порождения майи?” — спросил человек.
Бог сказал ему:” Я”. Ничего не слыхал человек.
Пожелавший от мира уйти встал и крикнул:”
Где ты, божество?”
Бог сказал ему: “Здесь”. Человек не услышал его.
Завозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал.
Бог сказал: “ Возвратись.” Но никто его не услыхал.
Бог вздохнул и воскликнул: “ Увы! Будь по-твоему, пусть.
Только где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь”.
7.08.1861-1941 гг.
В.Брюсов. Колумб
(Сен Жермену-Пр.с.)
С могучей верою во взоре
Он неподвижен у руля
И правит в гибельном просторе
Покорным ходом корабля.
Толпа — безумием объята —
Воротит смелую ладью,
С угрозой требует возврата
И шлет проклятие вождю.
А он не слышит злобной брани
И, вдохновением влеком,
Плывет в безбрежном океане
Еще неведомым путем.
В.Брюсов. Поклонение Волхвов
1.Посвящение /Деве-Матери/.
Аз, недостойный, — аз инок смиренный,
Подвиг сей, Господа ради, приял,
Да поклонюсь чистоте неистленной,
Чреву, из коего свет просиял
Ныне свершу я весь путь многотрудный,
Ваш Мельхиор, Валтассар и Гаспар,
В град Иудейский, затвор многолюдный,
Свой принося безискуственный дар,
Се — он: не злато, не ладан, не смирна,
Но умиленный и сладкий и тропарь:
Той, что воссела в юдоли эфирной,
Деве, о ней же ликует вся тварь,
Стих мой да будет блистающ, как злато,
Стих мой да будет густой, как елей,
Стих мой, как ладан, полон аромата -
Сладость и петь и помыслить о ней.
О перевоплощениях.
Н.С.Гумилев
И тут я проснулся и вскрикнул:
“Что если
Страна эта истинно Родина мне:
Не здесь ли любил я? И умер не здесь ли?
В зеленой и солнечной этой стране?
И понял, что я заблудился навеки
В пустых переходах пространств и времен,
А где-то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен...
¨ ¨ ¨
Пять могучих коней мне дарил Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо
Я увидел бездонность глубинных пещер
И прозрачных долин молодое лицо.
Принесли мне вина, струевого огня,
Фея гор и властительно-пурпурный гном.
Я увидел, что Солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин, на кольце золотом.
И я понял восторг созидаемых дней,
Расцветающий гимн мирового жреца.
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.
Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но восторг мой прожег голубой небосклон.
Я на выси сознанья направил свой бег
И увидел там деву, больную, как сон.
Ее голос был тихим дрожаньем струны,
В ее взорах сплетались ответ, и вопрос
И я отдал кольцо этой деве Луны
За неверный оттенок разбросаных кос.
Но, смеясь надо мной, презирая меня
Распахнул мне врата Люцифер в полутьму...
Люцифер подарил мне шестого коня
И отчаянье было названьем ему.”
3.04.1886-25.08.1921
Н.С.Гумилев Память
Только змеи сбрасывают кожу,
Чтоб душа старела и росла,
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под узцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
¨ ¨ ¨
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле.
Я возревновал о Славе Отчей,
Как на небесах, — и на Земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет, —
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо; но все пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я, но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи.
Мы меняем души, не тела.
А.Блок
Холодный ветер от лагуны.
Гондол безмолвные гроба.
Я в эту ночь — больной и юный -
Простерт у львиного столба.
На башне, с песнею чугунной,
Гиганты бьют в полночный час.
Мрак утопил в лагуне лунной
Узорный свой иконостас.
В тени дворцовой галлереи,
Чуть озаренная Луной,
Таясь, проходит Соломея
С моей кровавой головой.
Все спит — дворцы, каналы, люди,
Лишь призрака скользящий шаг,
Лишь голова на черном блюде
Глядит с тоской в окрестный мрак.
¨ ¨ ¨
Слабеет жизни гул упорный.
Уходит вспять прилив забот.
И некий ветр, сквозь бархат черный
О жизни будущей поет.
Очнусь ли я в другой отчизне,
Не в этой сумрачной стране?
И памятью об этой жизни
Вздохну-ль когда-нибудь во сне?
Кто даст мне жизнь? Потомок дожа,
Купец, рыбак, иль иерей
В грядущем мраке делит ложе
С грядущей матерью моей?
Быть может венецейской девы
Концоной нежный слух пленя,
Отец грядущий сквозь напевы
Уже предчувствует меня?
И неужель в грядущем веке
Младенцу мне — велит судьба
Впервые дрогнувшие веки
Открыть у львиного столба?
Мать, что поют глухие струны?
Уж ты мечтаешь, может быть,
Меня от ветра, от лагуны
Священной шалью оградить.
Нет! Все, что есть, что было — живо!
Мечты, виденья, думы — прочь!
Волна возвратного прилива
Бросает в бархатную ночь!
26.08.1909 г.
¨ ¨ ¨
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.