Одно понятие, разные термины 5 страница
Культурная модель престижного потребления: престижное потребление относительно дорогостоящих товаров «означает» (символизирует) обладание достаточным богатством, чтобы «позволить себе» такие траты. Богатство, в свою очередь, почетно. Люди, занимающиеся престижным потреблением, получают удовольствие не только от непосредственного потребления, но и от повышенного статуса, отраженного в отношении и мнениях других людей, наблюдающих за этим потреблением. Эта
59 О разных подходах к функциональному анализу «комплекса романтической любви» см. Ralph Linton, Study of Man (New York: D. Appleton-CenturyCo., 1936), 174— 175; T. Parsons, «Age and sex in the social structure of the United States», American Sociological Review, Oct. 1942, 7, 604—616, особ, на 614—615; Т. Parsons, «The kinship system ofthe contemporary United States», American Anthropologist, 1943,45, 22—38, особ, на 31—32, 36—37, обе переизданы в его Essays in Sociological Theory, op. cit.; T. Parsons, «The social structure ofthe family», в Ruth N. Anshen ed., The Family: Its Function and Destiny (New York: Harper, 1949), 173—201; R.K. Merton, «Intermarriage and the social structure», Psychiatry, 1941,4, 361—374, особ, на 367—368; и IsidorThorner, «Sociological aspects of affectional frustration», Psychiatry, 1943, 6, 157—173, особ, на 169—172. — Примеч. автора.
модель весьма заметна среди праздного класса, т.е. тех, кто может уклониться и уклоняется от продуктивного труда [это статус или компонент роли при описании]. Однако это проникает и в другие слои, которые стремятся подражать такой модели и тоже испытывают чувство гордости при «расточительных» расходах. И наконец, потребление как элемент престижа стремится вытеснить другие критерии потребления (например, «эффективное» расходование средств). [Это явная ссылка на альтернативные способы потребления, которые оказались в тени благодаря тому, что культура акцентирует только модель престижного потребления.]60
Как известно, Веблен далее отводит модели престижного потребления целый ряд функций: повышения статуса, подтверждения статуса, «хорошей репутации», хвастовства финансовой мощью. Эти последствия, испытанные на себе участниками данной типовой деятельности, приносят им удовлетворение и во многом объясняют постоянство этой модели. Ключ к пониманию отведенных функций почти полностью дает описание самой модели, которое включает явн ые ссылки на (1) статус тех, кто дифференцированно воплощает эту модель; на (2) известные альтернативные модели потребления, когда оно осуществляется скорее ради хвастовства и «расточительности», чем ради «глубоко личного» удовольствия от конкретного продукта потребления; наконец, на (3) всевозможные значения, придаваемые в данной культуре престижному потреблению его участниками и наблюдателями.
Эти три компонента описания подлежащего анализу образца никоим образом не являются исчерпывающими. Полное протокольное описание, адекватное дальнейшему функциональному анализу, неизбежно выходит на уровень проблемы непосредственных психологических и социальных последствий поведения. Но эти последствия можно с большей пользой изучить в связи с понятиями функции. Здесь лишь надо повторить, что описание объекта не ведется из прихоти или по наитию. Оно должно включать по крайней мере три характеристики объекта, если мы хотим, чтобы протокольное описание представляло оптимальную ценность для функционального анализа. Хотя еще много предстоит узнать о пожеланиях, касающихся описательной фазы всего анализа, эта краткая презентация дескриптивно-содержательных моделей может послужить указанием на то, что процедуры функционального анализалюжно кодифицировать до такой степени, что в конечном счете социолог, ведущий полевое исследование, получит необходимую для его наблюдений «карту».
Другой пример служит иллюстрацией того, что еще желательно учесть при описании подлежащего анализу объекта:
60Thornstein Veblen, The Theory of the Leisure Class (New York: Vanguard Press, 1928), особ, главы 2—4. — Примеч. автора.
Табу на внешний брак: чем выше степень групповой солидарности, тем сильнее чувство неприятия брака с людьми за пределами группы. «Не важно, какая причина заставляет желать групповой солидарности...» Внешний брак означает или потерю члена своей группы в пользу другой, или включение в свою собственную группу таких людей, которые недостаточно подготовлены к восприятию ценностей, мнений и обычаев внутренней группы61.
Здесь содержится указание на четвертый тип данных, которые необходимо включить в описание социального или культурного образца, предваряя функциональный анализ. У всех, кто причастен к изучаемому обычаю, обязательно естънекий набор мотивов для конформизма или для девиантного поведения. Описание должно, насколько это возможно, сообщать об этих мотивациях, но эти мотивы нельзя путать, как мы видели, с (а) объективной моделью поведения и (б) с социальными функциями этой модели. Включение мотивов в описание помогает объяснитьисихо-логические функции, выполняемые моделью, и, как часто оказывается, оно подводит вплотную к социальным функциям.
Пока что мы рассматривали объекты, представляющие собой явно выраженные типовые обычаи или верования — модели, которые признают таковыми сами члены данного общества. Так, члены конкретного общества могут, хотя и в разной степени, обрисовать обряд достижения половой зрелости у Chiracahua, модель миррири у Murngin, выбор супруга на основе романтической привязанности, интерес к престижному потреблению или табу на внешний брак. Это очевидные проявления культуры, и поэтому они в большей или меньшей мере известны тем, кто принадлежит к этой культуре. Однако социолог не ограничивается этими очевидными моделями. Время от времени он раскрывает скрытую культурную модель — ряд обычаев или верований, — которая столь же шаблонна, как и очевидные модели, но которую участники не считают нормативно упорядоченной. Таких примеров множество. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, которая характерна, например, для отношений между неграми и белыми в нашей стране, превалирующая модель смешанного брака (когда он имеет место) — это брак между белой женщиной и негром (а не между негритянкой и белым мужчиной). Хотя эта модель, которую можно назвать кастовой гипогамией, не институционализирована, она сохраняется и является удивительно устойчивой62.
61 Romanzo Adams, Interracial Marriage in Hawaii, особ, на 197—204; Merton,
«Intermarriage...», op. cit., особ, на 368—369; К. Davis «Intermarriage in caste societies»,
American Anthropologist, 1941, 43, 367—395. — Примеч. автора.
62 Ср. Merton, «Intermarriage...», op. cit.; Otto Klineberg ed., Characteristics of the
American Negro (New York: Harper, 1943). — Примеч. автора.
Или рассмотрим другой пример устоявшейся, но явно непризнанной модели. Малиновский сообщает, чтотробриандеры, коллективно занимающиеся технологической задачей построения каноэ, выполняют не только эту явную технологическую задачу, но также устанавливают и укрепляют по ходу дела межличностные отношения между собой. Многие из последних данных по этим первичным группам, называемым «неформальными организациями», относятся к этим моделям отношений, которые наблюдает социолог, но которые не признают, по крайней мере в их полной значимости, участники63.
Все это указывает на пятое пожелание, касающееся протокольного описания: проявления упорядоченности поведения, связанной с номинально главной деятельностью (хотя и не являющейся частью эксплицитной культурной модели), должны входить в протокольные описания, которые ведутся полевым исследователем, поскольку эти неосознанные закономерности часто дают ключ к разгадке отличительных функций всей модели. Как мы увидим, включение этих «неосознанных проявлений упорядоченности» в протокольное описание почти сразу ориентирует исследователя на анализ модели с точки зрения латентных функций, как мы их здесь называем.
Подведем итоги; протокольные описания, таким образом, должны, насколько это возможно, включать:
1) локализацию участников модели в пределах социальной структуры, их дифференцированное участие;
2) рассмотрение альтернативных способов поведения, исключенных из-за акцентирования наблюдаемой модели (т.е. концентрации внимания не только на том, что происходит, но также и на том, чем пренебрегают из-за существующей модели);
3) эмотивные и когнитивные значения, придаваемые данной модели участниками;
4) различие между мотивациями участия в модели и объективным поведением при данной модели;
5) закономерности поведения, не осознаваемые участниками, но тем не менее связанные с главной моделью поведения.
Вполне вероятно, что список этих пожеланий относительно протокольного описания, выполненного наблюдателем, далеко не полон. Но он все же является пробным шагом в направлении тонного определения
61 Повторное открытие первичной группы учеными, изучающими социологию промышленности, было одним из главных стимулов для функционального подхода в недавнем социологическом исследовании. Здесь мы ссылаемся на работы Элтона Мэйо, Рутлисбергера и Диксона, Уильяма Уайта и Берли Гарднера и многих других. Безусловно, сохраняются интересные различия в интерпретации, которую допускают эти данные. — Примеч. автора.
объектов наблюдения, что облегчает последующий функциональный анализ. Эти пожелания отличаются большей конкретностью по сравнению с рекомендациями, которые обычно даются при общей характеристике этого метода, — такими, как совет наблюдателю чутко улавливать «контекст ситуации».
Явные и латентные функции
Как уже говорилось в прежних разделах, разграничение явных и латентных функций было введено с тем, чтобы предотвратить неумышленное смешение, часто характерное для социологической литературы, осознанныхмотиваций социального поведения и егообъек-тивных последствий. Наше тщательное изучение современных терминологий функционального анализа показало, как легко и как неудачно социолог может отождествлять мотивы и функции. Далее указывалось, что мотив и функция меняются независимо друг от друга, и если не отразить этот факт в принятой терминологии, это способствует неумышленному смешению социологами субъективных категорий мотивации и объективных категорий функции. Этим мы главным образом и руководствовались, когда пошли на то, что не всегда считается похвальным, а именно — на введение новых терминов в быстро растущий технический словарь социологии; многие неспециалисты считают это вызовом, брошенным их умственным способностям, и оскорблением интеллекта вообще.
Нетрудно заметить, что я позаимствовал термины «явный» и «латентный» из другого контекста, где их применял Фрейд (хотя Фрэнсис Бэкон давно еще говорил о «латентном процессе» и «латентной конфигурации» в связи с процессами, находящимися «за порогом» внешнего наблюдения).
К самому же различию исследователи поведения человека приходили постоянно и регулярно в течение многих столетий64. Мы бы, безусловно, пришли в замешательство, если бы обнаружили, что различие, рассматриваемое нами как центральное в функциональном анализе, не было отмечено никем из широкого круга лиц, кто фактически принял функциональную ориентацию. Достаточно упомянуть хотя бы некоторых из тех, кто за последние десятилетия счел необходимым в своих конкретных интерпретациях поведения разграничить планируемые цели и функциональные последствия действия.
64 Ссылки на некоторые наиболее значительные из этих прежних упоминаний данного различия см. в Merton, «Unanticipated consequences...», op. cit. — Примеч. автора.
Джордж Г. Мид65: «...это враждебное отношению к нарушителю закона обладает уникальным преимуществом [читай: латентной функцией] объединения всех членов общности в эмоциональной солидарности в агрессии. В то время как самые превосходные гуманные устремления, безусловно, расходятся с индивидуальными интересами многих членов общины или же им не удается затронуть интересы и воображение большинства, оставляя общину разделенной или безразличной, крик «держи вора» или «хватай убийцу» находит отклик в глубоких комплексах, находящихся гораздо глубже, чем противоборствующие индивидуальные устремления, и граждане, которых разделяло расхождение в интересах, смыкают ряды, чтобы противостоять общему врагу».
В схожем анализе социальных функций наказания Эмиль Дюркгейм66 также в большой степени сосредоточивает внимание на латентных функциях (последствиях для общины), а не ограничивается явными функциями (последствиями для преступника). .
У.Г. Самнер67: «...с первых действий, которыми человек пытался удовлетворить свои потребности, каждое из них существует само по себе и не направлено ни на что, кроме непосредственного удовлетворения. Из повторяющихся потребностей возникают привычки для индивида и обычаи для группы, но эти результаты являются последствиями, которые никогда не были сознательными, никогда не предвиделись и не планировались. Их не замечают, пока они не просуществуют достаточно долго, и пройдет еще больше времени, прежде чем их оценят». Хотя здесь и не определено место латентных функций стандартизированных социальных действий для обозначенной социальной структуры, тут явно присутствует разграничение планируемых целей и объективных последствий.
P.M. Макивер68: вдобавок к непосредственным воздействиям институтов «есть и другие воздействия через контроль, находящийся за пределами непосредственных целей людей... этот реактивный контроль... может, хотя и непреднамеренно, сослужить большую службу для общества».
65 George H. Mead, «The psychology of punitive justice», American Journal of Sociology,
1918, 23, 577—602, особ, на 591. — Примеч. автора.
66 Как уже указывалось в этой главе, Дюркгейм принял функциональную ориен
тацию во всей своей работе и оперирует, хотя зачастую явно этого не отмечает, поня
тиями, тождественными понятию латентной функции во всех своих исследованиях.
Ссылка в тексте на данный момент на «Deux lois de 1'evolution penale», L'annee
sociologique, 1899—1900,4, 55—95, и на Division of Labor in Society (Glencoe, Illinois: The
Free Press, 1947). — Примеч. автора.
67 Это одно из его многочисленных наблюдений такого рода взято, конечно, из
W.G. Sumner, Folkways (Boston: Ginn & Co., 1906), 3. Его коллега Дж. Келлер сохра
нил это различие в своих собственных трудах; см., например, Social Evolution (New
York: Macmillan, 1927) на 93—95. — Примеч. автора.
68 Это специально взято из ранних работ Макивера, Community (London: Macmillan,
1915). Различие приобретает еще большую важность в его поздних работах, стано-
* * *
У.И. Томас и Ф. Знанецкий69: «Хотя все новые [польские крестьянские кооперативные] институты созданы с определенной целью удовлетворения конкретных потребностей, их социальная функция никоим образом не ограничивается их внешней и сознательной целью... каждый из этих институтов — коммуна или группа сельскохозяйственных прроиз-водителей, кредитный и сберегательный банк или театр — не просто механизм для поддержания бережного отношения к определенным ценностям, но также ассоциация людей, в которой предусмотрено, что каждый ее член участвует в общих мероприятиях как реальный конкретный индивид. Каким бы ни был преобладающий официальный общий интерес, на котором основан институт, ассоциация как конкретная группа личностей неофициально включает много других интересов; социальные контакты между ее членами не ограничиваются их общим устремлением, хотя последнее, конечно, представляет собой и основную причину, по которой создана ассоциация, и наиболее постоянную связь, которая держит их вместе. Благодаря этому соединению абстрактно-политического и экономического или скорее рационального механизма удовлетворения особых потребностей с конкретной социальной группой новый институт является также лучшей промежуточной связью между крестьянской первичной группой и вторичной национальной системой».
Эти и многие другие социологи, таким образом, время от времени проводили различие между категориями субъективной диспозиции («потребностями, интересами, целями») и категориями не общепризнанных, но объективных функциональных последствий («уникальными преимуществами», «никогда не осознаваемыми» последствиями, «непреднамеренным... служением обществу», «функцией, не ограниченной сознательной и явной целью»).
Поскольку ситуации, когда надо проводить это различие, возникают очень часто и поскольку цель концептуальной схемы — направить усилия наблюдателя на наиболее важные элементы ситуации и
вясь основным элементом в Social Causation (Boston: Ginn & Co., 1942), особ, на 314— 321, и пронизывает большую часть его The More Perfect Union (New York: Macmillan, 1948). — Примеч. автора.
m Единственный отрывок, процитированный в тексте, один из множества, благодаря которым The Polish Peasant in Europe and America заслуженно описывают как «социологическую классику». См. стр. 1426—1427, 1523П". Как будет позднее замечено в этой главе, открытия и концептуальные особенности, содержащиеся лишь в этом отрывке, — а есть и многие другие, подобные ему по богатству содержания, — были забыты или вообще никогда не были замечены теми социологами, изучающими промышленность, кто недавно разработал понятие «формальной организации» в промышленности. — Примеч. автора.
не дать их упустить из виду, нам кажется, мы были бы вправе обозначить это различие с помощью соответствующего набора терминов. Это и есть разумное основание для различения явных и латентных функций: первые относятся к тем объективным последствиям для определенной единицы (человека, подгруппы, социальной или культурной системы), которые способствуют регуляции или адаптации и для этого и предназначались; вторые относятся к непреднамеренным и неосознанным последствиям того же порядка.
Есть признаки того, что, получив признание, это различие может служить эвристической цели, если его включить в четко сформулированный концептуальный аппарат, помогая тем самым систематическому наблюдению и затем анализу. В последние годы, например, это разграничение явных и латентных функций применялось в анализе расовых смешанных браков70, социальной стратификации71, аффективной фрустрации72, социологических теорий Веблена73, преобладающих американских ориентациях в отношении России74, пропаганды как средства социального контроля75, антропологической теории Малиновского76, черной магии навахо77, проблем социологии знания78, моды79, динамики личности80, мер национальной безопасности81, внутренней
70 Merton, «Intermarriage and the social structure», op. cit. — Примеч. автора.
71 Kingsley Davis, «A conceptual analysis of stratification», American Sociological Review,
1942, 7, 309—321. — Примеч. автора.
72 Thorncr, op. cit., особ, на 165. — Примеч. автора.
73 А.К. Davis, «Thorstein Veblen's Social Theory», Harvard Ph.D dissertation, 1941 and
«Veblen on the decline of the Protestant Ethic», Social Forces, 1944, 22, 282—286; Louis
Schneider, The Freudian Psychology and Veblen's Social Theory (New York: Kings Cross
Press, 1948), особ. Chapter 2. — Примеч. автора.
74 А.К. Davis, «Some sources of American hostility to Russia», American Journal of
Sociology, 1947, 53, 174—183. — Примеч. автора.
75 Talcott Parsons, «Propaganda and social control», в его Essays in Sociological
Theory. — Примеч. автора.
76 Clyde Kluckhohn, «Bronislaw Malinowski, 1884—1942», Journal of American Folklore,
1943, 56, 208-219. - Примеч. автора.
77 Clyde Kluckhohn, Navaho Witchcraft, op. cit., особ, на 46—47 и ff. — Примеч. ав
тора.
78 Merton, глава XIVданной книги. — Примеч. автора.
"Bernard Barber and L.S. Lobel, «Fashion in women's clothes and the American social system», Social Forces, 1952, 31, 124—131. - Примеч. автора.
80 О. H. MowrerandC. Kluckhohn, «Dynamic theory of personality», в J.M. Hunt, ed.,
Personality and the Behavior Disorders (New York: Ronald Press, 1944), I, 69—135, особ.
Ha 72. — Примеч. автора.
81 Marie Jahoda and S.W. Cook, «Security measures and freedom of thought: an
exploratory study of the impact of loyalty and security programs», Yale Lav/ Journal, 1952,
61, 296—333. — Примеч. автора.
6 Мертои «Counajn.li. теория»
социальной динамики бюрократии82 и великого множества других социологических проблем.
Само разнообразие этих тем указывает на то, что теоретическое различение явных и латентных функций относится не только к поведению человека. Возникает огромная задача: обнаружить, какое конкретное применение может получить это различие, и этому мы посвящаем оставшиеся страницы данной главы.