Непредвиденный, аномальный и стратегический исходный факт 14 страница

⇐ Назад

Читатели чувствуют, что эта бесполезная книга написана профессором для того, чтобы поставить свое имя на опубликованном тексте.

Бизнесмены могут также попытаться обесценить социальную личность интеллектуала. Среди тех, кто получил недостаточное образование, это может привести к антиинтеллектуализму, и ученая степень становится символом сомнительной репутации. А бизнесмен, получивший высшее образование, когда-то мог прислушиваться к профессорам. В этом качестве он имел возможность понять ценности и стандарты, существующие у профессоров и (в идеальном случае) в определенных отношениях отличающиеся от ценностей мира бизнеса. Но бизнесмен, даже выйдя из стен колледжа, сохраняет черты своего класса и может не принять те бескорыстные ценности, которые он изучал в качестве студента. Он может воспользоваться случаем доказать свою полную эмансипацию, невысоко оценивая своих прежних учителей, и таким образом поменяться с ними ролями. Это очень напоминает типичный семейный конфликт, который возникает, когда для детей заканчивается возраст зависимости и подчинения и начинается взрослая независимая жизнь. Таким образом, нам говорят, что профессора — это «люди, которые потратили годы на обращение к незрелому интеллекту, которые (вследствие этого) нетерпимы к оппозиции». И самым решительным образом провозглашается перестановка ролей, когда профессорам напоминают об их задолженности перед теми, кто дает им выжить: например, в замечании о «так называемых интеллектуалах... которые выходят в основном из колледжей, где у них была привилегия использовать дорогую аппаратуру и другие льготы и которые редко оценивали их стоимость для налогоплательщиков или воздавали должное системе, взрастившей благодетелей, дающих здания, оборудование и постоянное жалованье».

Фрустрации интеллектуалов в бюрократии

На фоне этих образцов конфликтов неудивительно, что интеллектуал обычно испытывает ряд фрустраций, когда он становится неотъемлемой частью бюрократии, которая контролируется теми, кто не может ни ужиться с ним, ни обойтись без него¹³. Медовый месяц интеллектуалов и политических деятелей зачастую короткий и неприятный. Для этого существует вполне понятный социологический базис. Интеллектуал, до того как занять свой бюрократический пост, привычно рассматривает свои интеллектуальные проблемы независимо от требований других реальных людей. Он может считать, что проблема сама по себе заслуживает решения. Когда он оказывается в бюрократии, он понимает, что интеллектуальная задача тесно связана с социальными отношениями в бюрократии. Он должен выбирать проблему для исследования, руководствуясь своими знаниями и мыслями; тем, что он знает о своих заказчиках или будущих заказчиках; его формулировка проблемы, его анализ и отчеты должны зависеть от его взаимодействия с заказчиком. Коротко говоря, в тех вопросах, где раньше он испытывал чувство интеллектуальной автономности (сейчас не важно, реальной или мнимой), он начинает осознавать очевидный контроль над сущностью и направленностью своих исследований. Это ощущение скованности (особенно когда у него нет возможности точно выяснить требования заказчика или когда он, точно зная эти требования, не согласен с ними по существу) свидетельствует о фрустрации. Возникающий в результате конфликт между критериями выбора и анализа проблем часто приводит как независимого интеллектуала, так и бюрократического интеллектуала к разрыву с бюрократией и к бегству в принадлежащее ему царство интеллектуальной независимости.

Частая смена экспертного персонала в государственной бюрократии происходит не просто из-за неудовлетворенности заказчиков или критики со стороны внешних групп (например, Конгрессом). Она возникает часто в результате накопившейся фрустрации, испытываемой интеллектуалами. Ранее они испытывали чувство личной независимости и не в состоянии выносить очевидные ограничения, на-

¹³ Было бы интересно распространить среди американских политиков следующее высказывание Иосифа Сталина: «...ни один господствующий класс не обходился без своей собственной интеллигенции... Задача состоит в том, чтобы не оттирать этих товарищей». И еще: «Спецеедство» всегда считалось и остается у нас вредным и позорным явлением». (Делая вывод из случая Вавилова и Варги, как и из многих других, сталинская политика изменилась опять.) [Примеч. пер. — См.: Сталин И.В. Сочинения. — М., 1951. — т. 13, с. 67—68, с. 72—73]. — Примеч. автора.

кладываемые формальной организацией. Так, недавно один психиатр наблюдал эйфорию и оптимизм, возникший у его друзей. Ему было трудно объяснить этот феномен, и первоначально он предположил, что эти чувства возникли в результате победы Объединенных Наций. Только позднее он осознал, что встречался с рядом друзей, которые к тому времени навсегда оставили вашингтонскую бюрократию. Очевидно, они испытывали эйфорическое освобождение от фрустрации. Нечто подобное о своих наблюдениях военного времени сообщает и Стоуффер:

В Вашингтонской военной администрации никто не мог сохранить альпийское беспристрастие, которое было достоинством университетских исследований в мирное время. Фрустраций было много... Все сотрудники, которые работали в области социологии и социальной психологии, например в ведомстве военной информации, в ведомстве стратегических служб, военной разведке и других, испытывали похожие переживания¹⁴.

Полезно рассмотреть некоторые из наиболее обычных типов фрустрации, высшей точкой которых является разочарование, ибо таким образом мы прольем свет на возможности бюрократического интеллектуала влиять на политику и на пределы этого влияния. Эти фрустрации можно подразделить на две основные группы: (1) те, которые проистекают из конфликта ценностей между интеллектуалами и политическими деятелями; (2) из бюрократического типа самой организации.

1. Конфликт ценностей между интеллектуалом и политическим деятелем.

a. Иногда бюрократический интеллектуал оказывается мишенью в
конфликте, возникающем из-за разных типов дискурса политического
деятеля и интеллектуала. Исследования, которые кажутся тривиальны
ми с непосредственной практической точки зрения, могут быть очень
важными для теоретического осмысления и могут позднее прояснить ряд
практических проблем. Интеллектуал должен вовремя улавливать, что
считать важной проблемой.

b. Результаты исследований могут быть использованы для целей, ко
торые противоречат ценностям интеллектуала; его политическими реко
мендациями, основанными на веских доказательствах, могут пренебречь
и проводить противоположную политику.

c. Интеллектуал не станет брать на себя ответственность, если дока
зательства кажутся ему неубедительными, в то время как политический
деятель обязан принять срочное решение.

Samuel A. Stouffer, «Social science and the soldier», American Society in Wartime, ed. ^WF- Ogburn (1943), 116. - Примеч. автора.

d. Специалисты могут испытывать фрустрацию из-за требования работать в области, находящейся вне сферы их компетенции, так как политический деятель иногда не знает точно существенных различий между специалистами.

2. Фрустрации, возникающие из-за бюрократической организации.

a. Поскольку бюрократия организована для практических действий,
интеллектуалам часто задают вопросы, на которые у них нет немедлен
ного ответа. Это провоцирует «невроз предельного срока»; перед интел
лектуалом стоят проблемы, которые не могут быть решены в пределах
выделенного срока. Проблема предельного срока была прекрасно опи
сано Робертом Льюисом Стивенсоном в абсолютно другом контексте:
«Мы не кабинетные ученые, исследующие предмет на совесть; мы тео
ретизируем с пистолетом у своего виска; мы сталкиваемся с новыми об
стоятельствами, в которых мы не более чем за час должны не только при
нять решение, но и начать действовать».

b. Затруднения в общении между интеллектуалом и политическим
деятелем обычно приводят к фрустрациям.

1) Поскольку политический деятель часто не информирует интеллектуалов о ближайших политических проблемах, последним трудно определить, какие данные необходимы именно сейчас.

2) Проблема может заключаться и в том, чтобы существующие исследовательские результаты попали к политическому деятелю, который нуждается в них, в то время как он вынужден сталкиваться с большим числом материалов из различных источников.

3) Персонал, выступающий в роли посредника, может выхолостить или исказить результаты исследований до их поступления к политическому деятелю.

4) В конце концов, существует проблема такой формулировки результатов, при которой наиболее значительные результаты стали бы понятны и привлекли внимание политического деятеля. «Обработка материала» требует упрощения в некоторых пунктах, где отбрасываются некоторые из наиболее сложных и значительных данных.

c. Несмотря на все предосторожности, данные интеллектуалов могут
не использоваться теми, кому они предназначены. Это лишает работу ин
теллектуала рациональных оснований и снижает его интерес к собствен
ной работе, приводит к «неврозу бессмысленности». (Соответственно, даже
случайное использование результатов исследования, даже в ограниченном
контексте, служит для интеллектуала новым моральным стимулом.)

1) Иногда политический деятель отказывается от исследований, накопленных в социальных науках, полагая, что его непосредственный опыт дал ему более надежное представление о ситуации, чем может получить интеллектуал. С наибольшей вероятностью это происходит, если результаты исследований предполагают изменения в хорошо знакомой повседневной практике, поскольку интеллектуалу редко удается продемонстрировать большую эффективность предлагаемой системы по сравнению с существующей системой.

Наш экскурс, затронувший один из аспектов роли интеллектуала в нашем обществе, направлен главным образом на формулировку определенных гипотез. Коллекция биографий, дневников и записок интеллектуалов, работающих в государственной бюрократии, непосредственное наблюдение участников и исторические данные могут дать нам надежную и плодотворную основу для исследований в этой области¹⁵.

¹⁵ С того времени, как это было написано, первый шаг в этом направлении был ^сДелан. См.: Julian L. Woodward, «Making government opinion research bear upon operations», American Sociological Review, 1944, 9, 670—677. См. также К.К. Merton, «The role of applied social science in the formation of policy», Philosophy of Science, July '"49, 16, 161 —181. — Примеч. автора.

X. ВКЛАД В ТЕОРИЮ РЕФЕРЕНТНО-ГРУППОВОГО

ПОВЕДЕНИЯ*

В этой главе мы развиваем гипотезу, согласно которой между социальной теорией и эмпирическими исследованиями существует двустороннее сообщение. Систематический эмпирический материал содействует прогрессу социальной теории, когда ставит задачи и дает возможность для интерпретации в новых направлениях. В свою очередь, социальная теория определяет масштаб эмпирических данных и увеличивает их предсказательную ценность, указывая, при каких условиях они имеют силу. Хорошую возможность для исследования взаимодействия социальной теории и прикладных социальных исследований дают систематические материалы «Американского солдата», во всех своих многочисленных вариациях.

Говоря точнее, мы стремились идентифицировать и упорядочить довольно многочисленные исследования в «Американском солдате»¹, которые имеют отношение к теории референтно-группового поведения (благодаря применению эксплицитных формулировок или определенному осмыслению). Теперь мы более подробно рассмотрим эмпирические факты, на которые указывает этот термин. Однако здесь следует заметить, что хотя термин «референтная группа» не используется в этих работах, все же понятия, относящиеся к референтной группе, играют важную роль в объяснительном аппарате, используемом Исследовательским сектором Отдела информации и образования Военного департамента (и даже в большей мере, чем они ктому времени получили признание в словаре социологии в отличие от социальной психологии).

Дважды мы кратко рассмотрим родственные проблемы, которые тем не менее не являются неотъемлемой частью теории референтных

* В соавторстве с Алисой Росси.

¹ Авторы первого тома «Адаптация к службе в армии» — S.A. Stouffer, E.A. Suchman, L.C. DeVinney, S.A. Star, R.M. Williams; авторы второго, озаглавленного «Фронт и его проблемы», — S.A. Stouffer, A.A. Lumsdaine, M.H. Lumsdaine, R.M. Williams, Jr., MB. Smith, l.L. Janis, SA. Star, L.S. Cottrell, Jr. Оба тома изданы в 1949 году (Princeton University Press). — Примеч. автора.

групп. Мы рассмотрим статистические показатели групповых атрибутов и социальной структуры, различным образом включенные в эти исследования, и попытаемся показать, хотя бы очень кратко и прагматично, особую ценность систематического включения подобных показателей в дальнейшее исследование. И, равным образом в кратком виде, мы покажем, какданные, проанализированные Исследовательским сектором с психологических позиций, могут быть дополнены и успешно переработаны с позиции функциональной социологии.

Анализируя материалы «Американского солдата», мы используем общую методику для их теоретического осмысления. Она предполагает тщательное изучение примеров, приведенных в этих томах, чтобы сделать обобщения на более высоком абстрактном уровне. В самих материалах авторы строго (и разумно, по нашему мнению) ограничивают свой анализ интерпретацией поведения солдат и организационного контекста, в котором это поведение встречается. Но, разумеется, анализируемые понятия относятся не только к поведению солдат. Предварительно обобщив эти понятия, мы можем рассмотреть широкое значение этих материалов для социальной теории.

Таким образом, наше обсуждение выходит за рамки внутреннего анализа любого из рассмотренных в данных томах предметов исследования, для которых авторы используют в качестве поясняющей переменной некоторые понятия, относящиеся к референтной группе. Целью сравнения этих примеров является определение проблем, которые требуют развития теории референтно-группового поведения (данное развитие можно осуществить с помощью новых стратегически направленных исследований). В отдельных случаях мы делаем попытку представить, как эти теоретические приложения могут быть включены в проекты новых эмпирических исследований, которые, следовательно, будут основываться на данных, полученных Исследовательским сектором. Таким образом, здесь могут существовать условия для последовательного взаимодействия между кумулятивной теорией и новыми исследованиями.

Индуктивное рассмотрение данных примеров также позволяет нам объединить относящиеся к ним понятия теории референтных групп с другими понятиями, которые распространены в социальной психологии и социологии, но обычно не связаны с теорией референтно-группового поведения. В той степени, в которой нам удается установить подобные взаимосвязи, материалы «Американского солдата» выступа-ютвновойдля эмпирическихисследованийроли: предварительно объединяют разрозненные в настоящее время фрагменты теории.

В соответствии с этим мы попытались показать связь между теорией референтных групп и понятиями функциональной социологии.

Ясно, что они обращаются к различным аспектам одного предмета: теория референтных групп концентрируется на процессах, через которые люди соотносят себя с группой, а свое поведение — с ценностями этих групп; функциональная социология концентрируется на значении процессов, главным образом для социальных структур, но также для личностей и групп, включенных в эти структуры. Будет установлено, что теория референтных групп и функциональная социология адресуют различные вопросы к одному и тому же феномену, но эти вопросы имеют взаимную релевантность.

Следовательно, наш очерк направлен на извлечение из «Американского солдата» тех данных, которые соответствуют современному состоянию теории референтных групп и связанных с ней теоретических проблем. Мы разделяем трчку зрения, что развитие социальной теории требует гораздо больше последовательности, чем коллекционирования самодостаточных и якобы определенных результатов. И это означает, что наша переработка некоторых материалов из «Американского солдата» сама по себе всего лишь предварительная фаза в непрерывном развитии, а не заключительная точка. Мы не считаем, конечно, что все без исключения приложения теории референтных групп, предложенные здесь, окажутся действительно верными; как любые формы человеческой деятельности, теоретизирование имеет свою долю риска. На самом деле именно тогда, когда каждая рабочая гипотеза, выдвинутая на определенной стадии развития дисциплины, выглядит подкрепленной, теоретик имеет основания для тревоги, поскольку достижение неизменного успеха может свидетельствовать скорее о несовершенном и чрезмерно подогнанном аппарате подтверждения, чем о безупречно проверенной теории.

Понятие относительной утраты

Среди различных понятий, используемых авторами «Американского солдата» для интерпретации своих многообразных материалов, есть одно, которое занимает значительное место. Это понятие относительной утраты. Его центральное значение в какой-то мере подтверждается тем, что оно является одним из двух понятий, на которые специально обращено внимание читателей в главе, служащей вступлением к двум томам «Американского солдата». Как полагают сами авторы (после краткого упоминания концепций различного профиля): «Ради упорядочения иным способом несопоставимых эмпирических данных вводятся другие концептуальные средства, и прежде всего теория относительной утраты» (I, 52).

Хотя понятие относительной утраты часто используется на страницах этих томов для интерпретации разнообразных установок различных категорий людей, отличающихся, например, по возрасту, образованию и семейному положению, оно нигде не находит формального определения. Однако, как мы сейчас покажем, основные черты этого понятия постепенно выявляются из разных примеров, в которых оно используется. Например, уже в самом первом случае такого использования авторы обращаются к природе теоретической полезности данного понятия и его возможного сходства с другими установившимися понятиями социологической теории:

Идея [относительной утраты] простая, почти очевидная; и хотя она нужна для согласования данных (особенно в последних главах), ее пригодность не слишком очевидна в начале. Эта идея, очевидно, имеет сходство с такими хорошо известными социологическими понятиями, как «социальная система референтных координат», «образцы ожиданий» или «определения ситуации», и она отчасти включает в себя эти понятия (I, 125).

Отсутствие формального определения относительной утраты не является большой помехой. Во всяком случае, авторы избежали укоренившейся традиции в работах по социологической теории — они насыщены бесчисленными определениями, которые остаются неиспользованными. Вместо эксплицитного определения понятия мы можем систематизировать множество разрозненных случаев, приведенных в этих материалах. Мы можем понять действительный операционный характер понятия, имея дело с различными, на первый взгляд никак не соизмеримыми типами ситуаций, в которых авторы используют это понятие.

Следующий перечень представляет, хотя в слишком сокращенной форме, каждое исследование, в котором какая-либо версия понятия относительной утраты (или похожего понятия, такого как относительный статус) явным образом используется авторами «Американского солдата»:

1. О призванном в армию женатом мужчине: «Сравнивая себя со своими неженатыми товарищами в армии, он мог считать, что призыв в армию требует большей жертвы от него, чем от них; а сравнивая себя со своими женатыми гражданскими друзьями, он мог считать, что ему предложили принести такие жертвы, которых они избежали совершенно» (I, 125).

2. Обычный выпускник средней школы или колледжа являлся наиболее очевидным кандидатом для призыва; связанные с профессиональной занятостью пограничные ситуации гораздо чаще возникали в груп-

пах с более низким образовательным уровнем. Как правило, не имеющий среднего образования человек, который был призван в армию, мог указать на многих своих знакомых, которые имели не больше прав на отсрочку, чем он сам, но тем не менее получили отсрочку на профессиональной почве; когда они сравнивают себя со своими гражданскими друзьями, то скорее всего считают, что от них требуют принести жертвы, от которых другие подобные им люди были освобождены» (I, 127).

3. «Понятие относительной утраты особенно подходит для оценки роли образования в удовлетворенности статусом или работой, а также для некоторых аспектов одобрения или критики в армии. Более образованный человек, обладая более высоким уровнем притязаний, чем менее образованный, должен больше потерять в своих собственных глазах и в глазах своих друзей из-за неуспеха в достижении определенного статуса в армии. Следовательно, если цель, которой он добивается, не была достигнута, то фрустрация будет больше для него, чем для других...» (I, 153)

4. «...понятие дифференцированной утраты и вознаграждения... может помочь нам понять некоторые из психологических процессов, относящихся к этой проблеме. В общем, это, конечно, верно, и то, что солдаты, находящиеся за рубежом, страдают из-за большого отрыва от домашних привязанностей и от многих удобств жизни в Соединенных Штатах, к которым они привыкли. Но также верно, что по сравнению с фронтовиками солдаты, находящиеся за рубежом в тылу театра военных действий, испытывают намного меньшую утрату, чем действительно сражающийся человек» (1, 172).

5. «Понятие дифференцированной утраты могло бы привести нас к исследованию причины, по которой действительно испытавшие больше лишений группы солдат выглядят не слишком требовательными по сравнению с теми, кто испытал меньше лишений... чем меньше различие между офицерами и солдатами в обладании скудными привилегиями (крайний случай — это реальный бой), тем меньше вероятность критики офицеров солдатами и тем легче для солдата принять неизбежность утраты» (1,181).

6. «Как и следовало ожидать, те солдаты, которые продвигаются по службе медленнее по сравнению с другими солдатами, проходившими службу в армии в течение такого же срока, были наиболее критичны к армейским возможностям продвижения по службе. Но относительная оценка продвижения по службе может быть основана на различных стандартах в различных группах армейского личного состава. Например, окончивший начальную школу человек, который стал капралом после года службы, имел бы более высокую оценку продвижения в сравнении с большинством своих друзей на том же образовательном уровне, чем человек, окончивший колледж, который также через год получил то же самое звание. Следовательно, мы могли бы ожидать, что более образованные сол-

даты (в данном звании и с данной выслугой) скорее, чем другие, будут выражать неудовлетворенность медленным продвижением по службе. Сходные феномены проявляются при исследовании различных родов войск» (I, 250).

7. «Исходя из обследования военнослужащих, представленного ранее в этой главе, можно было бы ожидать, что отношение офицеров к продвижению по службе, как и у тех военнослужащих, будет отражать некоторое взаимоотношение между их уровнем ожиданий и их уровнем достижений по сравнению с уровнем их знакомых. Таким образом, мы можем ожидать, что капитан, который был произведен в звание через больший промежуток времени по сравнению с другими капитанами, будет менее удовлетворен продвижением по службе, чем лейтенант, получивший звание в относительно короткий срок» (I, 179).

8. «...вероятно, негры, как северных, так и южных штатов, при размещении на Юге могут в значительной мере находиться под влиянием совсем иной психологической компенсации; их установки можно понять, если мы рассмотрим их ситуацию как ситуацию относительного статуса.

Солдат-негр обладает положением сравнительного благополучия и достоинства по сравнению с большинством негритянских граждан, которых он видит в городах южных штатов (I, 563).

9. Проще говоря, психологическая ценность армейской жизни для
солдат-негров в южных штатах (по сравнению с гражданскими неграми-
южанами) намного превосходит психологическую ценность армейской
жизни для солдат-негров в Северных штатах (по сравнению с гражданс
кими нефами-северянами» (1, 564).

Эти девять отрывков содержат существенные утверждения, в которых понятие относительной утраты или родственные понятия были прямо использованы для объяснения казавшихся аномальными или противоречивыми данных². К этому явному употреблению понятий мы позднее добавим несколько примеров, которые не интерпретировались авторами с точки зрения теории референтных групп, но которые кажутся тем не менее объяснимыми в пределах этой теории.

Следует отметить, что во всех этих случаях понятие относительной утраты служит одной и той же теоретической цели: оно используется как объясняющая опосредующая переменная. Исследования

² Когда у нас появится возможность подробнее рассмотреть влияние эмпирических исследований на теорию, то станет ясно, что понятие относительной утраты вырастает из того, что мы назвали «моделью серендипити», а именно «из широко распространенного опыта наблюдения неожиданных, аномальных и стратегических данных, которые дают возможность для создания новой теории или расширения существующей теории». См. главу V. — Примеч. автора.

были запланированы для изучения мнений и установок американских солдат: например, их отношения к призыву на военную службу или их оценки возможностей для продвижения по службе. Эти установки обычно воспринимаются как зависимая переменная. Анализ данных показывает, что эти установки различны среди солдат с различным статусом: например, более старшие по возрасту и женатые мужчины высказывают большее возмущение по поводу призыва в армию, чем молодые и неженатые; те, кто обладает статусом выпускника средней школы или колледжа, были не слишком оптимистичны по отношению к своим перспективам продвижения по службе в армии. Эти атрибуты статуса, в общем, рассматриваются как независимые переменные. Когда взаимосвязь между независимыми и зависимыми переменными установлена, проблема заключается в том, чтобы объяснить, почему более образованные люди обычно менее оптимистичны по поводу своих возможностей продвижения по службе в армии или почему женатые мужчины выражают большее возмущение по поводу своего призыва на военную службу. В этом пункте объяснения вводится понятие относительной утраты. Структура анализа выглядит так: женатый человек (независимая переменная) чаще спрашивает о законности своего призыва в армию (зависимая переменная), поскольку он оценивает ситуацию в референтной системе координат (независимая переменная), возникающей благодаря сопоставлению себя с другими женатыми мужчинами, по-прежнему ведущими гражданский образ жизни, которые избежали призыва полностью, или благодаря сравнению с неженатыми военнослужащими, чей призыв в армию не вызвал жертв, достойных сравнения. Таким образом, мы можем определить основную функцию понятия относительной утраты как функцию предварительного понятия, объясняющего «свершившиеся факты». Оно стремится объяснить различия в установках солдат, обладающих различным социальным статусом. И поскольку объяснение «свершившихся фактов» играет особую роль для дальнейшего развития теории, позднее мы подробнее рассмотрим эту характеристику понятия относительной утраты³.

³ По этому вопросу необходимо, между прочим, заметить, что слишком преждевременно предполагать, что ex postfacto объяснения в принципе невосприимчивы к эмпирической проверке, устанавливающей их недействительность. Отстаивать это (как поступает Натан Глезер, чересчур торопливо отклоняя понятие относительной утраты) — значит не понимать взаимодействие между теорией и эмпирическими исследованиями в историческом развитии дисциплины. Как мы увидим, нет оснований для утверждения Глезера, что понятие относительной утраты нельзя мыслимым образом фальсифицировать: «Следовательно (по отношению к понятию относительной утраты), немного воображения — и мы сможем предусмотреть любой возможный результат...» И позднее он утверждает, что это понятие «не может быть опровер-

⇐ Назад