Северный край», 1903, № 227 (29 августа)
Внутренние известия
«Русские ведомости» сообщают, что Л. Толстой пишет в настоящее время новое произведение, предназначенное им для одного выходящего в ближайшее время издания благотворительного общества <…> буддийскую сказку/
Обзор печати.
По случаю исполняющегося 28 августа 75-летия со дня рождения гр. Л. Толстого правление общества «Помощь» постановило приветствовать «великого писателя земли русской» и отправило в Ясную Поляну телеграмму следующего содержания: Правление вологодского просветительского общества «Помощь» приветствует Вас с 75-летием вашей славной жизни, чтя в Вас величайшего писателя нашего времени и симпатичнейшего общественного деятеля и мыслителя.
 |
68. «Новое время», 1903, № 9880 (6 сентября)
К 75-летию Л.Н. Толстого
Чем ознаменовала Москва день рождения своего великого обывателя, знаменитого графа Льва Николаевича Толстого, имеющего свой дом в одном из переулков московской окраины, носящей название «Хамовники»? <…>
Несколько лет назад у нас в Москве, был поднял вопрос о чествовании памяти Тургенева, причем, разумеется, предстояло истратить небольшую сумму денег (если не ошибаюсь, речь шла об открытии школы имени этого великого русского писателя). Но среди петербургских гласных нашелся купец Кульков, который сказал приблизительно такое «слово»:
• Как, опять расход? Нешто мало училищев в Петербурге? Вы говорите, что надоть писателя Тургенева чествовать? Для ча нам писатели? Мы их и знать-то не хотим, пущай газетчики их прославляют, а нам никаких ефтих самых Тургеневых не требуется!
Подобное «бо-мо» г. Кулькову даром не прошло и печать того времени, как столичная, так и провинциальная отделала этого изумительного ораторадаже чересчур жестоко, забывая, что гг. Кульковы по своему, как говорят герои Островского, по дикому невежеству сами не ведая, что творят.
Но вот когда становится нестерпимо больно и досадно, если вражду светлому явлению или по крайней мере какое-то сонное равнодушие оказывают даже интеллигентные люди. Петербургская дума, хотя и ознаменовалась монологом Кулькова, но зато в ней все-таки поднимали вопрос самый симпатичный: о чествовании памяти одного из корифеев русской литературы. Было ли что-нибудь подобное в Москве, в ее городской усыпальнице, по отношению к Толстому?
День 28-го августа 1903 года был очень подходящим предлогом для выражения признательности Москвы великому москвичу, Льву Николаевичу Толстому. В этот день наш знаменитый писатель и учитель праздновал 75-летнюю годовщину своей беспримерной, целиком отданной на пользу обществу, жизни. В этот день глубокий старик граф Л.Н. Толстой в праве был ожидать чего-нибудь больше письменных поздравлений и не ахти-каких газетных статей в наших московских изданиях. Впрочем, от некоторых городов или, вернее сказать, от образованной части населения некоторых провинциальных городов в Ясную Поляну были присланы приветствиия и благопожелания первому теперь в целом мире писателю. Отчего же московская городская дума, где столько интеллигентных гласных, которые, конечно, никогда не разделяли и не разделят воззрений гг. Кульковых – отчего эти почтенные деятели и давнишние думские говоруны не заикнулись ни одним словом о том, что 28 августа 1903 года исполнилось 75 лет великому русскому деятелю, москвичу Льву Толстому? За иностранных гениальных людей спорят европейские города, каждый доказывает, что именно в нем-то и родился знаменитый человек. Русский талант, потрясающий и удивляющий современных выдающихся людей Запада, конечно, был бы там в день 75-летия почтен и превознесен свыше меры. Я не хочу сказать, что почет Толстого у нас мал, напротив, вся Россия славит своего писателя. Но где же в день 75-летия корпоративные знаки уважения? Ни одно из московских обществ и учреждений не ознаменовало этот праздник Толстого. <…> А сколько было поводов к официальным приветствиям: помимо своих учено-литературных громадных заслуг, москвич Толстой перенес тяжкую болезнь. Тут-то бы и приветствовать этого великана, радуясь, что Бог хранит его здоровье, драгоценное для всех, кто только дорожит лучшими образцами родной литературы, кто ищет правдивого слова и дивного по ясности и высокохудожественной простоте указания: чем люди живы?.. < …>
В одной из московских газет было напечатано, что граф Толстой резко осуждает затею Пушкинских торжеств <…> Опять мне пришлось ехать за разъяснением к Льву Николаевичу. Я почти уверен был в том, что репортер напутал и Толстой сказал что-нибудь иное. Так и было на самом деле. Узнав, какая цель моего визита, Л.Н. иронически улыбаясь сказал:
• А ну, прочтите, что там у него написано? Интересно мне узнать, что я-то говорил!
Но как только Л.Н. услыхал написанное, он вдруг вскочил, быстро зашагал по комнате и нервно заговорил:
• Да что же это пишут про меня?! Я ведь еще жив, я не могу оставить без протеста подобные небылицы… Вы помните, я когда-то просил вас не писать о том, про что тогда мы говорили? Теперь наоборот, я прошу вас написать, что в газете сведения не верны. <…>
Со всех концов России поклонники таланта Толстого шлют ему свои приветственные телеграммы и письма, а газеты всего мира печатают о нем прочувствованные статьи и восторженные панегирики…
Но по заслугам и честь! Мощный и юный духом 75-летний старец Л.Н. Толстой пожинает теперь роскошные всходы той нивы, которую он засеял «разумным, добрым и вечным»…
Н. Ежов
69. «Одесские новости», 1903, №№ 6069, 6071, 6072 (29 августа, 2,3 сентября)