ТЕХНОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ И НАУКА
Произведенные нами описания контрарефлексивной нормировки, а также технологических процессов имманентной и концептуальной апперцепции позволяют глубже понять саму технологию. Технология это не логика, не методология и не алгоритмизация. Технология суть выражение онтологизированных единиц, элементов и способов их связи, а также соответствующих им в мышлении позиций, способов внутреннего нормирования позиций и способов их связи как внешнего их нормирования. Для технологии фундаментальной проблемой является онтологизация структуры и соответствующего структуре мышления.
Онтологизация суть не просто философское требование онтологического осмысления технологии перед лицом праздного любопытства философов. Онтологизация не является избыточным требованием человеческой цивилизации перед лицом возможного вступления в контакт с пришельцами человеческой цивилизации. Онтологизация является требованием перед лицом фундаментально-развитых технологий, в своей практике уже выходящих за пределы антропоцентричных представлений, — например, компьютерная технология виртуальной реальности, сеть Интернет как социальная технология или технологии квантовой физики. В тот момент, когда сама технология выходит за пределы антропоцентричных представлений, онтологизация становится единственным способом понять саму технологию и овладеть ее сутью, чтобы она бесконтрольно не овладела нами.
Так понятая технология позволяет увидеть и фундаментальные уязвимости технологии и сопровождающего ее мышления: 1) онтологическая уязвимость, то есть отсутствие онтологизации технологии, которая овладевает нами без понимания ее сути, без прогнозирования ее путей развития, становящегося для нас стихийным; 2) неадекватное выделение структур реальностей (или позиций в мышлении), которые связывает технология (неадекватная предметность технологии или дирекциональности мышления); 3) неадекватное структурное нормирование каждой из этих реальностей (или содержательности позиций в мышлении), то есть нормирование связности и размерности (неадекватное объектно-атрибутивное содержание технологии или внутренней связности-размерности позиций мышления); 4) неадекватное установление пошагового отношения разных реальностей (или позиций мышления) с точки зрения нормированного их взаимодействия (неадекватный алгоритм технологии или сопровождающего ее мышления).
Едва ли не главная проблема сегодняшнего сильно технологизированного мира в избыточной алгоритизации в ущерб объектному и предметному описанию технологии. Если даже объектность технологии и описывают, то различение объектов, кообъектов и трансструктурных объектов пока технологически описывают слабо. Что же касается предметности технологии, то здесь вообще у нынешней технологии зияет пустое пространство. Более того, самой слабой стороной технологии является нетехнологизированность мышления.
Философские технологии не являются универсальной формой представления философии. Однако философия в технологическом выражении нужна тогда, когда мы пытаемся довести нечто до онтологической универсальности настолько, чтобы это стало использоваться формализовано, технологически, с точки зрения иных целей, нежели цели того или иного текста, представляющего философию. Таким образом конструкт-семиозис «АВ»-моделирования это «язык» технологический, то есть предполагающий его использование не только в логике, но и в технологии, прежде всего — в технологии искусственного интеллекта.
Почему же мы не пользуемся так широко распространенным в философии со времени Декарта и столь фундаментально исследованном в СМДМ понятием «метод»? Метод суть онтологизация, допустимая к воспроизводству, повторению, копированию. Невоспроизводимое не является методом. Неонтологизированное суть недостаточно фундаментально понятое, чтобы быть методом. В тот момент, когда мы ввели сильное различение онтологии с точки зрения онтологической позиции и получили — конструктивную онтологию конструкт-семиозиса «АВ»-моделирования, истолковательную онтологию метасемиозиса как дирекционально-позиционно-структурных понятий, контрафлексивную онтологию Теории Виртуальности как ее целостного выражения — «метод» оказался понятием недостаточно сложным.
Истолкование метасемиозиса допустимо к представлению в методологизации. Однако конструирование это именно то, что метода не имеет ни с точки зрения первоначального создания наобум, ни с точки зрения последующего реконструирования, которое не является воспроизводством, повторением, копированием. Ни один акт конструирования не является повторяемым или копируемым, поскольку не производится из позиции истолкования чего-либо ему предшествующего. Воспроизводство, повторение, копирование допустимо же лишь из позиции истолкования. Конструирование суть изначально производится как разрозненные акты проб и ошибок, включая онтологические переходы между разными онтологическими позициями: конструирование, истолкование сконструированного, реконструкция, истолкование реконструкции и т.д. Более того, каждый шаг технологии не является последовательным, поскольку последовательность шагов в технологии может быть изменена. В алгоритмизации поэтому принято различать последовательность и упорядоченность, где порядок суть лишь шаги, последовательность которых может быть изменена, разветвлена, каждый шаг может быть приостановлен для выполнения иного шага и вновь продолжен.
Так мышление, сопровождающее технологию, тоже нас начинает интересовать не с точки зрения метода, но его технологии. Поэтому контрарефлексивная нормировка — технология мышления. Сложные технологии требуют сложного мышления. Высокотехнологичные процессы требуют высокотехнологичного мышления.
С точки зрения вышеописанного различения имманентной и концептуальной апперцепции (здесь мы переходим на четвертый уровень нормирования по отношению к самой технологии) — технологии тоже должны быть описаны как имманентные (технологии-наобум, изобретательство) и концептуальные технологии. Конечно нужны и те, и другие. Однако изобретенные технологии нуждаются в их обязательной онтологизации перед их широким социальным применением. Если же изобретенная технология выходит за пределы эпохальной онтологии, то это означает необходимость реонтологизации, то есть создания новой онтологии для таких технологий. Так мы начинаем различать актуальные технологии, которые естественное содержание заменяют искусственным, и виртуальные технологии, которые естественное и искусственное содержание заменяют инаковым.
Что же касается вышеописанных технологических процессов апперцепции, то они для нас суть установленная технологическая карта как основание для создания искусственного интеллекта. Мы понимаем, что это только начало, и что каждый технологический шаг нуждается в самом строгом описании его алгоритма. Однако, на наш взгляд, это как раз то, что хорошо умеют делать сегодняшняя логика и компьютерное программирование. В этом случае данные технологии выступают не только как текст, но и описание изобретения.
Подытоживая описанные нами технологические процессы апперцепции, мы должны описать морфологическое конфигурирование. Как мы видели, конфигурирование является релевантной взаимосвязью уровней нормирования так, что технологический процесс апперцепции как морфологическое нормирование конфигурирует предыдущие уровни нормирования: онтологический, — превращая реальности в объектно-атрибутивные структуры, континуумный, — делая референтность стадиальным отношением и собственно функциональный, — разграничивая имманентное и концептуальное сужения базовой структуры реальности для соответствующего процесса апперцепции.
Таким образом у нас появляются все компоненты для наших общих теоретических инноваций относительно понимания «науки», произведенных в ходе технологических процессов имманентной и концептуальной апперцепции[109]. Эти инновации таковы:
1) сложное (сложенное из многих шагов) понимание апперцепции допустимо лишь с точки зрения описания его онтологии, которая не только должна быть понята, но и смоделирована в искусственном интеллекте как работающая технология;
2) континуум-апперцепция суть изначально произвольный выбор имманентной или концептуальной апперцепции, но это такой выбор, который влияет на способы исследования-преобразования мира;
3) технологические процессы имманентной и концептуальной апперцепции позволяют различить предметизацию и предметирование, объектификацию и объективирование;
4) «наука» и «традиционная технология» продолжают заниматься предметизацией и объектификацией, а предметированием и объективированием претендуют заниматься «концептуальная технология» и «конструктивизм», отсюда различие — научная теория и конструктивная теория. ТВ — ненаучная конструктивная теория.
Для традиционной науки мы уточняем: более фундаментальный характер предметизации по отношению к объектификации как континуум-апперцепцию; сообщаем более произвольный характер предметизации с точки зрения базовой структуры реальности; расширяем апперцептивные границы объектификации до базовой структуры реальности (бывает не один, а шесть типов объектов); сообщаем более произвольный характер объектификации с точки зрения актуальности объектов для исследования-преобразования в имманентной апперцепции; производим критику объективности как критерия независимости объекта от субъективной позиции познающего-исследующего, ставя вопрос на уровне онтологии, которая суть должна быть независима от онтики и являться основоположением объективности, субъективности и субъект-объектности в зависимости от цели познающего-исследующего. Сегодня концептуализация, даже когда она присутствует в научной теории, остается все еще феноменологической, то есть с позиции «сознания», и феноменологически-апперцептивно-функциональной, то есть с точки зрения традиционных объектификации, субъективации и предметизации.
Для «онтологического конструктивизма» мы предлагаем предметирование, объективирование, дистанционную референтность, трансструктурность, неимманентные измерения мира и концептуальное технологизирование. Поскольку в конструктивизме мы применяем технологические процессы апперцепции, нам нет необходимости, как это было в традиционной науке, выяснять что здесь первично — предмети-зация (-рование) или объекти-фикация (-вирование), потому что мы можем менять любой шаг этой технологии по своему усмотрению. Это означает, что вместо объективности как критерия независимости от субъективности познающего-исследующего-экспериментирующего-конструирующего мы предлагаем требования расширенной новой онтологии (см. главу «Фундаментальная онтология ТВ»), где уже мы получаем допустимость говорить не только об объективности, субъективности и субъект-объектности, но и о кообъективности, косубъективности и концептуальной субъект-объектности. Тем самым предметом конструктивизма оказывается онтологическое равновесие сложности, подвижное вследствие рефлексивного трафика и свободного содержательного движения между онтологией и онтикой с одной стороны, и между конструкт-семиозисом и метасемиозисом с другой стороны.
Кроме того, мы впервые получаем возможность объяснить наше представление о том, что всякая теория создает свой тип практики, в рамках которой она неопровержима. Это означает, что всякая теория является двойственной: с одной стороны она описательна, то есть создается в рамках имманентной апперцепции, с другой стороны она концептуальна, то есть создается в рамках концептуальной апперцепции. Мало того, к каждой теории ТВ предъявляет требования четкого понимания и разграничения этой ее двойственности, проведение четкой феноменологически-апперцептивной границы. Если такая граница не проведена, то мы получаем нечто, что можно назвать «ненормируемый феноменологически-апперцептивный трансфер теории» — когда из имманентной описательной части теории (теоретизации) переходят к построению концептуальной ее части (теоретизированию), то есть на основании вывода о верификации имманентной части теории делают вывод об эмпирической адекватности концептуальной ее части, а затем практически применяют концептуальную часть теории как якобы успешно прошедшую этап фальсификации, принимая практику концептуальной теории за такую практику, которая должна служить критерием истинности (верифицируемости) теории.
Таким образом, каждая теория порождает свой тип практики, не соответствующий, а иногда и вступающий в противоречие с другой теорией. Теория преодолевается не только другой теорией, то есть не только в теоретической области. Теория преодолевается также тем, что создается иная теория с иной практикой, и уже эта практика на практическом уровне преодолевает практику изначальной теории, а затем предъявляет первоначальной теории требования, которые в ней ранее отсутствовали. Такое опосредованное практикой преодоление теории теорией мы называем «эмпирически адекватным практическим предолением теории».
Концептуальная апперцепция ТВ позволяет показать более основательно наш тезис о том, что всякая теория создает свой тип практики, в рамках которой она неопровержима. Отсюда позитивистская верификация допускается лишь для преимущественно описательных теорий имманентной апперцепции. В то время как фальсификация как экспериментально же построенный способ опровержения теории допускается для концептуальной апперцепции. Концептуальная апперцепция, создавая концептуализирующие теории, подлежит не только верификации, она подлежит проверке по Ван Фраассену на эмпирическую адекватность с уточнением, что мы допустимо имеем дело с коэмпирической адекватностью.
И когда, например, Зигмунд Бауман различает «законодирующий» и «интерпретативный» разум в социологии, то он указывает скорее на собственно феноменологически-апперцептивные различия, нежели на разные традиции теоретизирования. ТВ осуществляет переход от понимания «разум» к пониманию «интеллект». Разум суть практическое, социализированное, продуктивное знание. А интеллект суть порождающее новую практику, новую социализацию и конструктивные продукты представление. Разум может все понять, включая априорно-синтетическое содержание, и применить свое понимание практически. Но только интеллект способен к усложнению понимания, не основанного на проблемах или антиномиях разума, к выходу за пределы имманентно понимаемого, к созданию новых концептуальных структур понимания безотносительно не только к их наличию в действительности, но даже безотносительно к их наличию в синтетических априорных конструкциях разума.
Здесь оказывается важным определить критерии коэмпирической адекватности для социального содержания: никакая концептуализирующая социальная теория в рамках антропологической онтологии не должна допускать смерть людей как средство достижения своих целей. В терминах ТВ это можно выразить более точно — концептуализированные социальные теории, даже создавая коэмпирическую социальную реальность, имеют имманентные критерии эмпирической адекватности — жизнь индивида, жизнь рода, существование отдельной культуры, существование человеческой цивилизации. Искусственный интеллект — преодоление антропологической онтологии.
Спорное сегодня утверждение — человеческая цивилизация продолжается в искусственном интеллекте, даже если это уже не вполне привычный для нас человек[110]. Отсюда искусственный интеллект — коимманентный критерий коэмпирической адекватности концептуализированных теорий развития человеческой цивилизации.