Современная социальная психология
Шихирев П.Н.
М., 1999. 448 с.
В книге анализируется состояние социально-психологической науки в мире. Впервые развитие социальной психологии на Западе (в США и Западной Европе) сопоставляется с отечественным опытом. Автор применяет разработанный им метод парадигмального анализа, позволяющий сравнивать теории, методы и эмпирические исследования по единой системе критериев. Систематизировав и обобщив огромный материал и опираясь на собственный тридцатилетний опыт работы в области социальной психологии, автор прогнозирует ее развитие какнауки о роли психологических и духовных факторов в истории. Работа не имеет аналогов в мире. Книга предназначена для студентов психологических и социологических факультетов вузов, преподавателей и научных специалистов в области социальной психологии и социологии.
Об авторе
Шихирев Петр Николаевич - известный российский социальный психолог, профессор, доктор психологических наук. Автор монографий: "Современная социальная психология США" (1979); "Современная социальная психология в Западной Европе" (1985); "Жить без алкоголя? Социально-психологические проблемы алкоголизма" (1987); "Акулы и дельфины. Психология и этика российско-американского делового партнерства" (1994, в соавт. с Р. Андерсоном), многих статей по проблемам теории и методологии социальной психологии, психологии межэтнических отношений, ведению переговоров и разрешению конфликтов, деловой культуры и этики.
Директор Центра социальных и психологических исследований Высшей школы международного бизнеса АНХ при Правительстве РФ, с 1974 г. - сотрудник ИП РАН. Профессор Калифорнийского и Джорджтаунского университетов (США).
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ. О ЧЕМ, ПОЧЕМУ, КАК И ДЛЯ КОГО НАПИСАНА ЭТА КНИГА
Предварительно на вопросы, вынесенные в заголовок, можно ответить так.
О чем?
О наиболее значимых исследованиях, которые были выполнены на протяжении XX века в области социальной психологии - науки о роли психики в жизни человека, социальной группы и общества.
Знания об этом накапливались людьми с незапамятных времен, и с этой точки зрения социальная психология - весьма древняя область человеческой мысли. Однако как наука, т.е. систематическое, подчиняющееся определенным правилам и критериям исследование, она весьма молода по сравнению, например, с математикой или физикой. Историки науки обычно датой рождения социальной психологии как научной дисциплины называют 1908 г., когда появились первые труды, в которых была предпринята попытка систематизировать существовавшие на то время социально-психологические идеи.
Однако, если взглянуть на общий объем научной продукции, то окажется, что не менее 90% социально-психологических исследований в мире приходятся на последние пятьдесят лет.
Поразительна динамика развития социальной психологии. Полвека тому назад число дипломированных специалистов в мире исчислялось сотнями, а теперь - сотнями тысяч. В настоящее время научные, академические исследования ведут 50 тысяч ученых, еще около 200 тысяч применяют свои знания на практике. Стремительно меняется
6 Введение
география исследований. Еще в 60-е годы социальная психология была практически американской наукой, а некоторые научные центры США - своеобразной Меккой для ученых других стран. И здесь ситуация изменилась. Сейчас уже говорят о трех ареалах развития социальной психологии: по прежнему это США, затем Европа, и, наконец, так называемая третья социальная психология, развивающаяся на других континентах - в Азии, Африке, Латинской Америке. Соответственно меняется географическая пропорция специалистов. Уже около 100 тысяч социальных психологов работают вне США (преимущественно в Западной Европе). Во всем мире растет спрос на социальных психологов.
В СССР в 50-е годы социальная психология игнорировалась и определялась как "буржуазная наука". К моменту распада СССР в нем насчитывалось около 5 тысяч специалистов, считавших себя социальными психологами. В современной России социальных психологов не менее 4 тысяч.
С учетом такого расклада сил говорить о социальной психологии в XX веке, это значит говорить в первую очередь об американской науке, затем - о западноевропейской, и, наконец, о советской (российской), которая внесла свою лепту в мировую социальную психологию главным образом в связи с идеологическими и философскими постулатами советского марксизма.
Соответственно, книга посвящена в основном этим трем вариантам развития социальной психологии или трем ее парадигмам.
Почему?
Ответ на вопрос о необходимости этой книги неразрывно связан с ответом на вопрос о причинах описанного выше взрывного подъема социальной психологии. Собственно, любая наука как род человеческой деятельности есть не что иное как поиск ответов на вопросы, задаваемые обществом самому себе. И это не просто праздное любопытство, хотя любознательность ученого - неотъемлемая и важная часть научного поиска. Общество ставит себе (и тем самым науке) актуальные задачи, имеющие жизненно важное практическое значение. Поэтому проблема развития науки - это, в первую очередь, развитие ее способности давать практические ответы на социально значимые вопросы. От этого зависит многое: финансирование науки со всеми вытекающими последствиями, престиж специалиста и его материальное положение, привлечение наиболее талантливых людей и т.д. и т.п. Для иллюстрации достаточно привести примеры физики, кибернетики, биологии и вот теперь - социальной психологии, которую многие уже называют главной наукой следующего века.
Постановка проблемы. О чем, почему, как и для кого ... 7
Логично предположить, что описанная выше динамика как-то соотносится, связана с динамикой и закономерностью развития общества в целом. Если такой связи нет, то тогда надо оставить всякие попытки усмотреть какую-либо логику в бесконечной смене одних теорий другими: бихевиоризма - когнитивизмом, психоанализа - марксизмом и т.п. Тогда придется взирать на пестрое многообразие исследований в современной социальной психологии как на ковер, лишенный какого-либо рисунка, а критериями выбора объекта, методов исследования, систематизации знаний и данных станут случайные, часто далекие от науки соображения. При такой постановке проблемы теряет смысл и данная работа.
Не вдаваясь в общую дискуссию о степени необходимости или случайности исторического процесса, обратимся к конкретным и одновременно глобальным фактам, касающимся изменений в области организации социального действия на протяжении человеческой истории. Говоря еще проще и схематичнее, посмотрим на то, какими способами один человек или социальная группа могут побудить другого человека или группу делать что-либо. Таких способов всего четыре, хотя их сочетания и пропорции столь же разнообразны как и комбинации четырех исходных компонентов ("букв") генетического кода.
Исторически первый способ - физическое принуждение, насилие, угроза смерти, наиболее яркий пример - рабовладельческое общество, современные концлагеря. Второй способ - политический, с помощью социальных норм, законов, традиций и т.п., также тесно связанных с угрозой насилия. Третий - экономический, мобилизация экономических, материальных потребностей человека, начиная с элементарных и кончая потребностями, соответствующими современным стандартам качества жизни. Наконец, идеологический - с помощью психологического, морального, идейного воздействия, апелляции к этическим нормам, чувствам собственного достоинства, долга, совести и т.п.
Анализ истории только в одной сфере человеческой деятельности - в экономике - показывает, что человечество по мере развития средств производства и их усложнения неумолимо движется от внешних форм побуждения внутрь, к мотивационному ядру личности, ее базовым ценностям, все более вовлекая их в деятельность. В любой культуре и стране в наиболее продвинутых сферах деятельности хороший и искомый работник ныне должен не просто выполнять работу, он должен ее любить и относиться к ней творчески.
На очередном рубеже веков и тысячелетий все более очевидной становится древняя истина, что человек является мерой всех вещей в мире, что так называемый "человеческий фактор" есть главное изме-_"-'-&й
8______________________ Введение
рение и главный ресурс любой деятельности в любой социальной системе. Одновременно, вместе с растущим осознанием значимости этого измерения, все более настоятельно заявляет о себе практическая потребность общества в понимании не только закономерностей мира внешнего, предметного, но и мира внутреннего, душевного и духовного.
Книга, таким образом, есть шаг навстречу этой объективной потребности, попытка выполнить этот социальный заказ. Важно еще раз подчеркнуть, что она является сложным продуктом двух встречных тенденций: развития общества и развития самой социальной психологии. Никогда еще они не совпадали столь сильно, как в настоящее время.
Если взглянуть на путь, пройденный социальной психологией в XX веке, то мы выявим практически ту же самую закономерность движения, что и в смене упоминавшихся выше способов побуждения к действию. Речь идет о движении научного исследования от изучения сугубо внешнего поведения, через включение опосредующих переменных в виде установок, когнитивных схем и т.п. ко все более глубоким уровням человеческой сущности: ценностям, жизненным смыслам, идеалам, потребности трансцендировать за пределы эмпирической реальности.
Этот вывод сделан не умозрительно и не априорно, а в ходе систематического мониторинга, анализа тех событий, которые происходили на моих глазах в течение десятилетий в социальной психологии в России и в мире. Собственно, все содержание книги представляет собой доказательство высказанного выше тезиса о наличии логики в эволюции современной социальной психологии. Остановимся на этом моменте несколько подробнее.
Рефлексия науки - необходимое условие ее саморазвития. Без этого она рискует превратиться в деятельность по простому воспроизводству устоявшихся принципов и приемов исследования, что ведет к избыточному количественному накоплению данных и фактическому снижению качества научного знания, утрате его практической дееспособности.
В социальных науках импульс к такому самоанализу задают два главных фактора: невозможность объяснения новых фактов в рамках старых подходов и социальный заказ на новые знания, необходимые для решения практических, злободневных проблем, возникших перед обществом. Такая ситуация особенно характерна для периодов глубоких социальных перемен. В качестве примера из прошлого социальной психологии можно привести положение, сложившееся в конце 60- х годов в США и Западной Европе, когда среди других факторов массовое движение американцев против войны во Вьетнаме и молодеж-Постановка проблемы. О чем, почему, как и для кого ... 9
ное движение в Западной Европе подтолкнули западных социальных психологов к дискуссии о состоянии своей науки. Другой пример - дискуссии о путях развития социальной психологии в СССР, развернувшиеся в конце 50-х - начале 60-х годов под влиянием процесса либерализации советского общества, потребностей научно-технического развития.
Еще более драматично положение в настоящее время, когда фундаментальные изменения происходят уже не в отдельном регионе, но глобально: и в капиталистическом мире и в странах бывшего коммунистического блока. Экологический кризис, этнические конфликты, духовный кризис с сопутствующими ему коррупцией, наркоманией, преступностью в совокупности представляют для человечества не меньшую угрозу, чем когда-то - мировая ядерная война.
Попытки теоретически осмыслить и принять практическое участие в решении подобных проблем обнаружили недостатки и ограничения имеющихся у социальных психологов средств: теорий, методов, практических социальных технологий. Они оказались недостаточно пригодными для исследования тех аспектов социально-психологической реальности, которые в данный исторический момент предъявили себя науке и практике. В первую очередь - того аспекта, который принято называть духовным, нравственным.
Особенность ситуации, сложившейся к настоящему времени в социальной психологии, видится в том, что именно этот аспект психологии социального взаимодействия занимал на протяжении многих веков вплоть до начала XIX в. центральное место в произведениях подавляющего большинства выдающихся мыслителей мира, признаваемых основоположниками современной социальной психологии. Достаточно вспомнить систему Конфуция, "Никомахову этику" Аристотеля, "Теорию нравственных чувств" А. Смита, которая в его концепции дополняла представление о "невидимой руке рынка".
Показательны и такие факты. Основатель позитивизма О. Конт планировал завершить свою систему наук дисциплиной, названной им la morale, т.е. наукой о нравственном духе; крупнейшие социологи Э. Дюркгейм и М. Вебер завершали свою научную деятельность исследованиями проблем религии и нравственности.
Казалось бы, социальная психология - наука о психологическом аспекте человеческого поведения - должна была сохранить и развить этот интерес в своих исследованиях. Он же, напротив, на многие десятилетия почти исчез и вновь возрождается лишь в последние годы, демонстрируя тем самым неполноту сменявших друг друга в социальной психологии представлений о человеке как существе, "реагирующем", "думающем", "экономическом" и т.п.
10 Введение
Важнейшей и актуальной задачей в этой связи становится ответ на ряд следующих вопросов: существует ли обозначенная выше логика саморазвития объекта социально-психологического исследования, некая закономерность, которая пробивается сквозь смену изучаемых аспектов, или же они в такой последовательности (может быть даже случайно) задаются общественной практикой, зависят от личных склонностей и судеб исследователей; какова их иерархия, внутреннее взаимоподчинение? Если такой логики нет, то тогда исследования биологического, психофизиологического, общепсихологического, социологического и других аспектов поведения оказываются равнозначными, рядоположенными и каждый из них может претендовать в будущем на роль ведущего. Если же такая логика есть, то необходимо ответить, в чем она состоит и куда ведет, каково значение в ее свете ранее полученных результатов, какие объекты и постановки проблем являются наиболее перспективными для социально-психологической науки и ее практического применения.
Следует подчеркнуть при этом, что речь идет не об искусственном построении нормативной, однолинейной схемы развития знания, а о постижении, усмотрении в изобилии фактов и подходов объективной, т.е. независимо действующей закономерности, о раскрытии самодвижения внутренней логики исследуемого объекта, которая под давлением общественной практики реализуется во всем многообразии проб и ошибок, "маятниковых" колебаний и спиралевидного возвращения к "хорошо забытому старому".
В целом есть основания полагать, что смена парадигм в социальных науках происходит менее резко и более сложно, нежели в естественных науках. Даже тогда, когда в общественных науках появляется новая доктрина, быстро завоевывающая авторитет среди ученых, это совершается гораздо медленнее и отнюдь не исключает параллельного существования ранее господствовавших подходов. Они, часто временно, просто отходят на второй план. Именно по этой причине представляется более целесообразным говорить об эволюции, а не о полной смене, революции парадигмы в современной социальной психологии, хотя термин "революция" довольно часто применяется в дискуссиях, например, о смене в общей психологии бихевиористской парадигмы на ког-нитивистскую. Еще чаще о революции социального знания говорилось применительно к марксизму. Однако и в этом случае оценка зависит от избираемого масштаба времени и точки отсчета.
Современная ситуация, сложившаяся в отечественной социальной психологии, не только не снижает, но, напротив - повышает актуальность предлагаемого сравнительного анализа, поскольку в нем не только сопоставляются западные парадигмы между собой.
Постановка проблемы. О чем. почему, как и для кого ... II
Они соотносятся с опытом развития отечественной социальной психологии.
Книга задумана как пособие, своеобразный путеводитель в море современной социально-психологической информации, где главной проблемой становится не столько поиск информации вообще по какому-либо вопросу, сколько информации конкретной и, главное - качественной. В современной российской ситуации, когда книгопечатание стало прибыльным делом, и одновременно не только идеологическая цензура, но и обычный экспертный контроль исчезли, уровень информационного "шума" необычайно возрос, превысив все разумные "децибелы". В области социальной психологии это особенно касается прикладных проблем. На читателя двинулся настоящий оползень переводной и собственной продукции на тему "как": руководить, жениться, развестись, решить конфликт, быть счастливым, выиграть выборы, обмануть, не быть обманутым и т.д. и т.п. до бесконечности.
Опытный специалист без труда определит за любой обложкой реальную ценность книги, однако и он нуждается в помощи: методологической, теоретической, справочно-методической наконец. При современном темпе роста (далеко не равноценных и равно полезных) знаний она становится незаменимой. Отсюда возрастание потребности в различного рода справочных, аналитических, обзорных работах: энциклопедиях, словарях, руководствах и т.п.
Классическим примером может служить систематическое издание знаменитого многотомного "Руководства по социальной психологии" под редакцией Г. Линдзея и Э. Аронсона (1954, 1968, 1985 г.г.), которое далеко не всем доступно не только в России, но и в мире. Но даже и в нем нужно уметь ориентироваться, сохраняя способность критического восприятия. Ведь, что греха таить, и до сих пор российский читатель часто подпадает под влияние "магии печатного слова", тем более, если она обрамляется всеми достижениями современного полиграфического искусства. Читатель, беря в руки такую книгу, становится жертвой "эффекта ореола": красивая, большая, дорогая, да еще "импортная" - книга воспринимается как основательная, глубокая, необходимая. И лишь с опытом, порой печальным и трудоемким, приходит умение не подчиняться очарованию формы.
Прочтя эти строки, тот же читатель вправе поинтересоваться у их автора, каков его собственный опыт и дает ли он основания претендовать на весьма обязывающее право экспертной оценки. В качестве таких оснований можно назвать: тридцать пять лет работы в области социальной психологии, из них не менее двадцати, отданных критическому анализу зарубежной науки, сотни тысяч страниц, прочитан-12 Введение
ных на нескольких языках, многочасовые дискуссии с ведущими отечественными и зарубежными исследователями, наконец, опыт исследований и преподавания в России и за рубежом.
Как?
Весь этот огромный материал был организован следующим образом.
В качестве методологической базы для решения поставленной выше проблемы - выявления логики эволюции социальной психологии в обозначенный период был использован накопленный в современной науке, и в психологии в том числе, разнообразный арсенал способов: парадигмальный анализ [Т. Кун, 1962], категориальный анализ [Ярошевский, 1972], ориентационный анализ [G. Allport, 1954, 1968; Г. Андреева, Н. Богомолова, Л. Петровская, 1979] и другие.
В данной работе применяется системный, комплексный подход, позволяющий учесть преимущества каждого из перечисленных выше способов анализа. В самом общем виде предлагаемый подход может быть определен как сравнительный, анализ выделяемых определенным. образом, парадигм. Термин "парадигма" понимается как образец, стандарт, т.е. имеет содержание более широкое, нежели то, которое вкладывал в него Т. Кун. В данной работе оно служит определением системы специально для социальной психологии выделенных элементов (характеристик, индикаторов, критериев), которые отличают одну парадигму от другой, и по совокупности которых можно дифференцировать, соотносить как отдельные элементы между собой внутри одной парадигмы, так и сравнивать аналогичные элементы различных парадигм. Несмотря на столь специфическое понимание парадигмы, оно, тем не менее, не является чисто условным, поскольку включает в качестве элементов и ряд тех признаков, которые входят в парадигму в классическом куновском смысле. Оно не произвольно также потому, что выявленные парадигмы существуют реально.
Научный результат (теория, эмпирический факт) в значительной степени зависит от ряда решений по ключевым проблемам данной конкретной науки. Большая часть из них принимается исследователем сознательно или неосознанно в процессе профессионального становления. Работая самостоятельно, он может их менять и предлагать собственные, новые, но первоначальная их база закладывается в ходе обучения. Поэтому учебники, специальные справочники, руководства, отобранные методом экспертной оценки, обычно служат эмпирическим материалом для систематизации и анализа научной дисциплины.
Многолетний мониторинг наиболее известных, неоднократно пере-издаваемых публикаций этого рода, их экспертная оценка ведущими социальными психологами позволили выделить систему следующих
Постановка проблемы. О чем. почему, как и для кого ... 13
выборов, делая которые ученый усваивает определенную парадигму и затем развивает ее в своих исследованиях.
Выбор первый: базовая дисциплина. В настоящее время примерно 2/3 социальных психологов мира готовятся на психологических факультетах. Оставшаяся 1/3 делится между социологией (около 60% этой части), философией, антропологией, этнографией и другими дисциплинами.
Выбор второй: позиция по вопросу о специфике наук о человеке по сравнению с науками о природе. Преобладающая часть курсов, в первую очередь на психологических, но и на социологических факультетах тоже, исходит из принципа "объяснения", в соответствии с которым: а) основная задача любой науки - добывать верифицируемые данные о причинно-следственных связях исследуемых объектов; б) будучи объектом материального мира, человек и его связи должны и могут успешно исследоваться так же, как и любые другие объекты, в) имеющаяся специфика несущественна.
Меньшая часть курсов, и чаще на социологических факультетах, придерживается принципа "понимания", обоснованного так называемой "понимающей традицией", заложенной в социальных науках В. Дильтеем, М. Шелером, Э. Шпрангером, М. Вебером и их последователями как в психологии, так и в социологии. В соответствии с этим принципом: а) человек - особый объект, и поэтому б) наука о нем исследует закономерности особого рода, следовательно, в) социальная наука - наука особая.
Выбор третий: основной метод и позиция по вопросу об отношении теории и метода. Он тесно связан со вторым выбором. Принятие принципа "объяснения" предполагает ориентацию на "жесткие" методы точных наук: физики, математики и т.п. и предрасполагает к индуктивному ходу исследования. В соответствии с этим принципом теория следует за методом, приоритет принадлежит ему.
Выбор принципа "понимания" предполагает ориентацию на более "мягкие" методы наук о культуре: этнографии, лингвистики и т.п. и предрасполагает к дедуктивному ходу исследования. В этом случае приоритет отдается теории, метод подчиняется ей.
Выбор четвертый: модели человека, общества и отношения между ними. Он еще более сложен в силу привходящего влияния конкретной культуры, идеологии, жизненных обстоятельств и философских концепций, принятых в данном научном сообществе. Наличие и регуляторная роль этих моделей в социальных науках была убедительно доказана специальными исследованиями [Chapman, Jones, 1981]. Эти модели непременно, явно или имплицитно, содержатся в господствующих школах и подходах.
14 Введение
Выбор пятый: понимание предмета социальной психологии и основные категории, в которых он определяется. Этот выбор в значительной степени зависит от предыдущих, а также от выбора конкретного авторитетного ученого, главы данной школы, и его основного исследования в качестве образца.
Выбор шестой: ведущее отношение при исследовании системы отношений: "индивид"-"группа"-"общество", а также объектов, на которых это отношение изучается. Он предопределяется еще больше предыдущими, но особенно - пониманием предмета.
Выбор седьмой: позиция по вопросу о роли социального психолога в обществе и способ практического применения полученных данных. При определении данной позиции ключевое значение имеет решение дилеммы: сциентизм - гуманизм, проблемы ценностей как регуляторов исследования, оценка общественного значения своей деятельности и ее результатов. Два крайних полюса решения: позиция этически нейтрального социального технолога, реализующего цель заказчика и этически пристрастная позиция ученого - гражданина, соотносящего цель заказчика с собственным пониманием общественных интересов.
Каждый из перечисленных выше выборов составляет основу соответствующего критерия, индикатора парадигмы. В совокупности они образуют систему, характеризующую содержание парадигмы. Их необходимость и достаточность обосновываются следующими аргументами. Во-первых, они включают ряд параметров, которые уже успешно применялись для решения аналогичных задач [см., например: Ярошевский, 1974]. Во-вторых, они реально существуют в социальной психологии и их значение признается социальными психологами. В- третьих, они фактически охватывают большинство характеристик, избираемых специалистами для систематизации социально-психологических исследований и самими учеными для определения своего места и роли в развитии социальной психологии.
Главное отличие развиваемого в книге подхода заключается в системности анализа, применения этих критериев в их взаимосвязи и взаимозависимости. По существу последующее изложение представляет собой одновременно доказательство правомерности и адекватности предлагаемого способа решения этой задачи.
С помощью системы перечисленных критериев были выделены и проанализированы: одна ведущая - парадигма объяснения и три частных парадигмы (или квази-парадигмы) - "понимания", "раскрытия" и "преобразования". Частными они были названы потому, что в настоящее время заметно уступают ведущей парадигме по реальному, фактическому (а не декларируемому) влиянию и признанию среди социальных психологов мира, а также потому, что некоторые
Постановка проблемы. О чем, почему, как и для кого ... 15
отдельные составляющие их элементы пока менее развиты по сравнению с соответствующими элементами ведущей парадигмы и менее тесно связаны между собой.
Наконец, еще одно принципиальное пояснение касается широко обсуждаемой ныне проблемы о принципиальной возможности появления парадигмы в куновском смысле в социальных науках - так называемой проблемы "монизм-плюрализм" [F. Munne, 1989]. Согласно плюралистической точке зрения, в общественных науках наличие различных парадигм неизбежно и непреодолимо. Монисты же считают, что наблюдаемое многообразие парадигм свидетельствует лишь об определенной стадии развитии данной науки.
Авторская позиция по данному вопросу состоит в том, что в общественной науке дихотомию плюрализм - монизм можно на современном этапе частично снять введением деления парадигм на "ведущую", более развитую, и "частные", менее развитые, "квази-парадигмы", каждая из которых в определенных условиях могла, либо может, выдвинуться на роль ведущей, будь-то самостоятельно или в результате синтеза с другой частной парадигмой. Общая же тенденция развития современной социальной психологии состоит в росте взаимного влияния и конвергенции парадигм, определяемых логикой развития как объекта социально-психологического исследования, так и самого социального процесса.
Сформулированные выше методологические соображения определили структуру книги.
Во Введении дан краткий исторический очерк тех идей, которые возникли в различных социальных науках до XX века и в той или иной мере оказали влияние на социальную психологию.
Необходимость такого экскурса усматривается в том, что он позволяет установить связь между современными поисками и интеллектуальным наследием прошлого, показать, что некоторые проблемы по ряду причин являются вечными и уклониться от их решения невозможно.
Первый раздел посвящен анализу парадигмы объяснения, реализованной наиболее последовательно в американской социальной психологии.
Во втором разделе рассматривается западноевропейский опыт, выразившийся в попытке построения парадигм "понимания" и "раскрытия .
Третий раздел - это анализ парадигмы "преобразования", основанной на постулатах марксизма и развивавшейся в СССР, а также странах Восточной Европы.
16 Введение
Все разделы построены по единой схеме. Вначале дается общая характеристика парадигмы. Затем отдельно и последовательно анализируются ее элементы, сгруппированные в главы о методологических и теоретических основах, главных темах и объектах исследования, методах и практическом приложении добытых знаний.
Тем самым впервые в книге критический анализ зарубежной науки будет непосредственно сопоставлен с положением в отечественной социальной психологии. Это позволит прояснить и обеспечить связь отечественной и мировой науки, будет стимулировать эффективные теоретические и прикладные исследования. Можно с уверенностью утверждать, что аналогов подобной работы в современной социальной психологии не существует.
Четвртый раздел, завершающий всю работу, посвящен прогнозу дальнейшего движения современной социальной психологии. Это краткий очерк ее возможных перспектив.
В приложении даны рекомендации по использованию этой книги в учебных курсах.
Для кого?
Предыдущие мои монографии ("Современная социальная психология США" и "Современная социальная психология в Западной Европе") были в свое время включены Высшей аттестационной комиссией в список рекомендуемой литературы для сдающих кандидатский минимум по социальной психологии. Данная книга, будучи основанной на существенно переработанном и дополненном материале этих монографий, так же может быть использована как пособие и по курсу социальной психологии и по курсу зарубежной социальной психологии. Книга рассчитана в основном на студентов, аспирантов и преподавателей. Она адресована исследователям взаимодействия человека и общества, а также практикам, стремящимся выйти за рамки повседневного, рутинного опыта. Более широко, она для тех, кого интересуют проблемы, сформулированные выше, тех, кто, прежде, чем изобретать велосипед, интересуется: как это раньте делали другие и почему они его сделали именно таким.
Она, я надеюсь, будет интересна и всем тем, кто стремится лучше понимать себя и других, чтобы не сгинуть в пучине всеобщей войны всех против всех: человека - с самим собой, людей, классов, народов и цивилизаций - Друг с другом. Проще говоря - чтобы по возможности уменьшить объем зла и сумму страданий в своей и чужой жизни.
ГЛАВА 2
ИДЕЙНОЕ НАСЛЕДИЕ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ: ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ С ПОЗИЦИЙ НАСТОЯЩЕГО
Широко известен весьма справедливый афоризм: "Новое - это хорошо забытое старое". Поучителен в качестве иллюстрации результат исследований, который в свое время (1928 г.) получил один из столпов американской социологии, а в прошлом - наш соотечественник Питирим Сорокин. Проанализировав наиболее авторитетные работы в области социальных наук, Сорокин пришел к выводу о том, что все уже говорил Конфуций. Комментируя этот факт, другой выдающийся американский социолог - Р. Мертон поставил вопрос о сомнительной пользе так называемого "адумбрационизма" или поисков идейных источников, предвосхитивших современные постановки проблем. В самом деле, какова современная польза от того, если мы установим, что первым сказал "а" не Х в 1998 году, а У в VI в. до н.э.?
Представляется, что проведение интеллектуальных раскопок имеет помимо той же ценности, что и археологические раскопки, дополнительный смысл. Начнем с того, что иногда в далеком прошлом можно обнаружить необычный ход мысли, оригинальную аргументацию, постановку проблемы. Наконец, действительно заметить, что тот или иной вопрос уже давно, но так же сильно волновал исследователей, живших в иную эпоху, в иной социокультурной среде. Это означает, что стоящая за вопросом причинно-следственная связь сохранила свое значение на протяжении веков и, следовательно, имеет характер устойчивой закономерности. Но ведь наука и есть деятельность по обнаружению таких связей, т.е. законов, будь то законов природы, или законов общества, в нашем случае - законов поведения людей в системе отношений социальных субъектов: индивидов, групп, общества, человечества.
В настоящее время в социальной психологии сложились несколько способов организации того огромного материала, который представляет историческую ценность в указанном выше смысле. Один из них - наиболее распространенный - выявление значимых для социальной психологии идей и тем в различных науках, а также причин
18 Введение
их появления в философии, социологии, психологии, этнографии, антропологии (Андреева, Кузьмин). Другой - анализ развития предшествующих и релевантных социальной психологии разработок в отдельных, преимущественно европейских странах на определенных исторических этапах. Как правило, здесь речь идет о Древней Греции, средневековой Европе и Франции, Англии, Германии, Италии XIX веке. Иногда можно встретить попытки соединить оба способа. Тогда, как это делает, например, американский исследователь У. Саакян, мы получаем "пролог к социальной психологии", представленный социальной наукой за период от глубокой древности (обычно Древней Греции) до эпохи Возрождения, затем следует период до начала XX века, представленный вкладом различных стран, плавно переходящий в историю американской социальной психологии. Примерно та же схема выдержана и в авторитетном "Руководстве по социальной психологии" под редакцией Г. Линдзей и А. Аронсона.
Еще один возможный вариант - хронологическая последовательность: от эпохи к эпохи, от века к веку.
В данной работе используется описанный выше парадигмальный анализ. Это означает, что историческое интеллектуальное наследие социальной психологии рассматривается с точки зрения вклада в разработку элементов, впоследствии сформировавшихся в XX веке в определенные парадигмы. Тем самым развитие социальной психологии будет исследовано в методологическом и категориальном ключе, едином для прошлого, настоящего и, возможно, будущего. В определенном смысле историческое будет здесь подчинено логическому (прием тоже хорошо разработанный в методологии науки).
Напомним, что в качестве элементов парадигмы были выделены - 1) выбор базовой науки в качестве дисциплинарной матрицы; 2) позиция по вопросу о специфике социального исследования; 3) позиция по вопросу об отношении теории и метода и ведущий метод; 4) модели человека, общества и отношения между ними; 5) понимание предмета социальной психологии и базовые категории, в которых он определяется; 6) главное исследуемое отношение в системе отношений: "индивид" - "группа" - "общество" и основные объекты, на которых оно изучается; 7) позиция по вопросу о роли социального психолога в обществе и сфера практического применения полученных данных.
Добавим также, чтобы не создавать возможных ожиданий, что все эти элементы будут рассмотрены в исторической части весьма суммарно, "скороговоркой", поскольку подробный их исторический анализ - особая, весьма объемная задача, требующая (и вполне достойно) отдельной книги.
Идейное наследие современной социальной психологии ... 19
Итак, первый элемент - выбор базовой науки в качестве дисциплинарной матрицы. Здесь важно отметить следующие два момента. Если обратиться к самым древним и наиболее влиятельным дошедшим до нас письменным памятникам - таким, как Библия или Махабхарата, т.е. появившимся три и более тысячелетия тому назад - то, разумеется, ни о каком выборе речи не может быть. И в этих памятниках, и на протяжении последующих веков, вплоть до эпохи Возрождения все, что могло бы представить интерес для современной социальной психологии, вписывалось в мифологию, теологию, натурфилософию. Человек, его поведение, его связи с окружающим миром не выделялись из общей картины мироздания. Однако нельзя не заметить, что когда речь шла о человеке в рамках этой широкой картины, то главным предметом рассуждения был его этос, правила и нормы должного поведения, согласующиеся с неким высшим законом, независимым от воли людей. Это мог быть закон Моисея, переданный через него Богом, или Дао - закон правильного течения событий в системе Конфуция. Их ядром была этическая система норм, правил отношений человека с другими людьми, в группе, с другими группами и обществом, соотнесенная с общим законом.
Этот лейтмотив весьма характерен для таких великих философских систем как системы, построенные Платоном и Аристотелем и впоследствии развитые их последователями в Средние века как в Европе, так и в арабском мире, Средней Азии. Достаточно здесь назвать имена Августина Блаженного, Фомы Аквинского, Авиценну (Ибн Сина). В этот период воззрения на психологию и этику были слиты воедино. Эта слитность сохранилась вплоть до XVII века, когда бурное развитие политической жизни в Европе на первый план выдвинули взаимосвязь этики и политики, занимавших немалое место и в учении Конфуция.
Предшественниками современной политической, т.е. социальной психологии, стали Н. Макиавелли и Т. Гоббс. В отличие от Конфуция, для которого хороший политик - это в первую очередь высоконравственный, справедливый человек, оба европейских мыслителя трактовали традиционные гражданские добродетели скорее "от противного" , либо как препятствие на пути к власти (Н. Макиавелли), либо как навязанные гражданину насильственно, под страхом наказания.
Исторически проблема выбора научной дисциплины была обусловлена прогрессирующей дифференциацией социального знания и формированием в XIX веке двух социальных наук: социологии и психологии. Она связана, соответственно, с именами французского социолога О. Конта, считающегося основателем современной социологии, и немецкого психолога В. Вундта, первым предпринявшим фундамен-20 Введение
тальную попытку исследовать роль психологических явлений в жизни не только индивидов, но и целых народов.
В реальной жизни психологические и социальные факторы, детер-минирующие поведение, неразделимы. Их можно анализировать отдельно лишь в абстракции. В любом из этих случаев одна из сторон присутствует либо как фигура, либо как фон. Эта неразрешимая дилемма была блестяще обоснована в работе С. Московичи. Результатом того или иного выбора оказываются в одном случае - социологическая (скорее социологизированная) психология, в другом - психологическая (скорее психологизированная) социология. Оба этих варианта будут подробно рассмотрены в рамках соответствующих парадигм.
Как уже отмечалось, наука есть деятельность по установлению всеобщих, универсальных, устойчивых причинно-следственных связей: законов и закономерностей. Если социология и психология с самого начала были ориентированы на поиск, в первую очередь, универсалий человеческого поведения, то другие науки, внесшие свой вклад в социальную психологию, - этнография и антропология в центр внимания ставили различия между людьми. В специализированной форме они тем самым следовали древнегреческому постулату о принципиальном различии между греками и всеми остальными народами, называвшимися "варварами" или "степняками". Забегая вперед, скажем, что антропологии и этнографии потребовалось почти полтора века на то, чтобы перейти к исследованию и того, что является универсальным для различных культур и этносов.
Важнейшим итогом, с которым социальные науки подошли к XX веку, явилось оттеснение этического аспекта человеческого поведения на второй, а то и на третий план. Его сменили в качестве ведущих экономические, политические, психологические и социальные факторы.
Второй элемент - позиция по вопросу о специфике наук о человеке по сравнению с науками о природе. В истории социальной мысли она теснейшим образом связана с двумя основными философскими традициями: идеалистической и материалистической. Их противостояние и различие настолько хорошо известны российскому читателю, что не требуют подробного описания. Напомним лишь, что с точки зрения идеализма первично сознание, психика, дух, а материальный мир вторичен, он - продукт творчества неизвестной нам силы: Логоса у древних греков, Бога или его аналога в мировых религиях, Абсолютного Духа и т.п.
Духовная реальность подчиняется своим законам, а человек - в той степени, в какой он не только природное, но и духовное существо - подчиняется им же. Он - специфический объект, качественно отличный от природных объектов.
Идейное наследие совре.чениоН социальной психологии ... 21
С точки зрения материализма, первична материя, природный мир, а все так называемые идеальные сущности, в том числе сознание, мысль, дух суть продукты эволюции природы. Отсюда знаменитый тезис: "Бытие определяет сознание". И следовательно, человек мало чем отличается от прочих природных объектов, представляя собой лишь определенный этап их развития.
Иронизируя по этому поводу, великий русский философ Вл. Соловьев заметил: "Человек есть обезьяна и потому должен полагать душу свою за ближнего". Так же реагирует другой выдающийся русский мыслитель С. Франк на слова материалиста М. Горького "Человек - это звучит гордо!": "...почему именно должно "звучать гордо" имя существа, принципиально не отличающегося от обезьяны, существа, которое есть не что иное, как продукт и орудие слепых сил природы?" [Франк, 1992, с. 415].
Отметим, что исторически предшественники современных социально-психологических идей, начиная с глубокой древности и вплоть до середины XIX века, преимущественно были идеалистами при всем том, что и материалистическая линия в той или иной мере в этот период существовала, будучи оттесненной на второй план. Важный поворот в развитии взглядов в сторону материализма на роль идеальных факторов, в том числе психики, в жизни человека и общества произошел во второй половине XIX века. Он был обусловлен, главным образом, успехом естественных наук, их поразительными открытиями и все новыми развенчаниями человека. Н. Коперник, Ч. Дарвин, К. Маркс и 3. Фрейд убедительно показали человечеству, что Земля, и ее обитатели не являются ни центром мироздания, ни его вершиной, а всего лишь случайным эпизодом, действительно "игрушкой слепых сил": космических, биологических или экономических. Стандарты познания и преобразования всего, что для этого намечалось, были заданы теми науками, которые приняли тезис о принципиальном сходстве человека и природных объектов, разработали соответствующие методы исследования и изменения действительности, доказали их эффективность, создавая новые машины, материалы, открывая новые источники энергии, делая материальные условия жизни все более и более комфортными для все большего числа людей. Слово "прогресс" стало магическим к началу XX века, в прогресс верили больше, чем в Мессию.
В этой ситуации все прозрения и догадки мудрецов прошлого казались смешными и примитивными заблуждениями. "Бог умер", - провозгласил Ф.Ницше одновременно с рождением новой, светской веры в могущество науки и ее метода, названного позитивным. Наступила эпоха "формирования нового человека", "на научной основе", без апелляции к иной, помимо материальной, реальности.
22 Введение
Констатация этого поворота подводит нас к третьему элементу парадигмы: соотношению метода и теории.
Любая наука в своем развитии проходит четыре основных фазы развития: описания своего объекта, объяснения его природы и связей с другими объектами, предсказания на этой основе его изменения и, наконец, целенаправленного управления им. Результативность четвертой, прикладной фазы считается одновременно критерием адекватности предыдущих трех.
До начала XX века социальная психология по большинству оценок ее историков находилась в первой фазе, приблизившись ко второй. Она была описательной, умозрительной, спекулятивной и т.п., поскольку обладала фактически двумя методами - наблюдения (созерцания) и размышления (рассуждения). Объяснения и предсказания были случайными и ненадежными, в качестве материала для этого использовали наблюдение и осмысление естественного, неконтролируемого хода событий. Поэтому ведущее положение в паре "теория - метод" занимали теоретические построения.
Стремление перенять оказавшийся успешным практически стандарт естественнонаучного исследования было так сильно, что отношение теории и метода полностью перевернулось. Более того (как это часто случается в мире людей) маятник в сторону новой моды качнулся столь далеко, что квалификация исследования как теоретического стала восприниматься как определение его неполноценности, второсортности. Критерием высокой квалификации стало получение данных с помощью номологического эксперимента, лишь одного из многих методов все тех же естественных наук, в частности физики, не говоря о математике, науке по преимуществу "созерцательной".
О том, к чему привело это "новообращение" мы вернемся в разделах, посвященных конкретным парадигмам. Здесь напомним лишь притчу о слепых мудрецах, ощупывавших слона. Применявшийся ими индуктивный метод привел к различным теоретическим определениям слона, как "змеи", "колонны" и т.п. Лишь зрячий, т.е. способный видеть, созерцать слона в целом, мог бы определить его правильно. Но возможно ли в принципе абсолютно "слепое ощупывание" в социальной психологии, сфере знания, столь насыщенной разнообразными представлениями об объекте уже до начала исследования?
Ответ на этот вопрос составляет существо характеристики четвертого элемента парадигмы в социальной психологии: моделей (образов) человека, общества и их взаимодействия, явно или имплицитно содержащихся в социально-психологическом исследовании.
Идейное наследие современной социальной психологии ... 23
Можно с полным основанием утверждать, что эти образы присутствуют и могут быть реконструированы из материала любого, более или менее полного исследования, касающегося человека. В известных философских теориях и концепциях их авторы, как правило, специально разрабатывали такие модели, излагая свои взгляды на природу человека и общества.
Некоторые из них будут рассмотрены в разделах, посвященных конкретным парадигмам.
В зависимости от того, какими моделями руководствуется социальный психолог, зависит и следующий элемент парадигмы - понимание предмета своей науки, ее differentia specifica, особый аспект той реальности, которую изучают и многие другие социальные науки.
Вплоть до середины XX века определение предмета мало занимало социальных ученых в силу слитности самого социального знания. Практически каждый исследователь был волен создавать свою собственную науку, определяя ее сферу своим собственным пониманием того, что нужно, или интересно, исследовать.
Потребность в определении предмета возникает в связи с дифференциацией знания, необходимостью междисциплинарного размежевания, специализацией методов и превращением науки в самостоятельный социальный институт.
В наше время ее существование детерминируется обычными для социальных институтов особенностями: структурой, методами управления, типом отношений власти и подчинения, принадлежностью к "партии власти", господствующей точке зрения по ключевым вопросам или "оппозиционной школе", предлагающей альтернативные решения. В реальной жизни весьма часто начинающий исследователь, помимо чисто научного интереса и познавательного импульса, в не меньшей степени вынужден учитывать и эти, привходящие факторы. Поэтому нередко свобода выбора у него весьма ограничена выбором научного руководителя, принадлежащего к определенной школе. От него он получает парадигму, набор заключенных в них правил, систему понятий, методов и прочие средства научного производства.
Поэтому без ответа на вопрос о предмете науки: "Что изучать ?" в наше время сфера знания, претендующая на статус научной дисциплины, лишается теоретической самостоятельности, практической дееспособности и социального статуса со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Приняв какое-либо определение предмета и заняв тем самым методологическую позицию на континууме "индивидуализм - холизм", социальный психолог тем самым предопределяет выбор главного изу-24 Наедсиче
чаемого отношения в системе отношений "индивид - группа - общество". В свою очередь этот выбор очерчивает сферу объектов, подлежащих изучению. До формирования социальной психологии в относительно самостоятельную науку, как это видно из предыдущего изложения, такая проблема мало волновала исследователей.
Кроме того, само их число было настолько незначительным, что конкуренции практически не было. Не было и других, ныне жизненно важных проблем: авторского приоритета, потребности публиковаться и других, опять же связанных с институционализацией науки. В качестве примера, свидетельствующего о кардинальном изменении в этом плане, можно привести такой: Иммануил Кант с количеством своих публикаций до 45 лет не мог бы рассчитывать на статус старшего научного сотрудника по американским стандартам. В настоящее время, когда господствующим стал принцип "publish or perish" ("публикуй или пропадай"), писать 25 лет одну книгу, даже такую, как "Критика чистого разума" - недопустимая роскошь. Это можно было делать в эпоху, когда главным критерием была истина, вплоть до XIX века определяемая как соответствие знания действительному положению вещей (правило корреспонденции, сформулированное еще Аристотелем). По мере развития человеческого общества наряду с этим критерием постепенно утверждался и другой - практичность, практическая эффективность знания, его способность быть инструментом целенаправленного изменения объекта. Здесь тон задавали естественные науки, по которым равнялись и науки социальные. Однако они столкнулись с проблемой, малозаметной в исследовании природных объектов - проблемой влияния ценностей, субъективной пристрастности исследователя. Она коренится в простом, фундаментальном и неустранимом факте его "человечности", родовой принадлежности к тому самому объекту, который он должен изучать. Этот момент практически исключает отстранен-ность, нейтрализацию предубеждений и пристрастий, более возможную при изучении природы.
Надо сказать, что до середины XIX века эта проблема почти не возникала. Мыслители либо сами участвовали или стремились участвовать в политической жизни и преобразованиях общества (Конфуций, Платон, Аристотель, Макиавелли), либо были склонны считать, что истина, если она такова, не зависит от личных пристрастий ученого, будучи частью мира идеальных сущностей: идей и понятий (Гегель).
Весьма надуманной показалась бы в это время и проблема гражданской позиции ученого, его ответственности за получаемые знания и даваемые рекомендации. Мечтой многих мыслителей была идея о просвещенном государе, философе-императоре и т.п.
В XX веке проблемы роли ценностей в социальном исследовании и гражданской позиции ученого встали перед социальной психологией как никогда остро. Главной причиной явилось возрастание роли масс, социальных движений. Соответственно возрос и спрос на знания об управлении ими. По аналогии с естественными науками правители всех уровней требовали от социальных наук скорейшего перехода к фазе управления. В связи с тем, что социальная психология казалась наукой наиболее пригодной для исследования роли идей, мотивов, потребностей в детерминации поведения, ей этот социальный заказ и был обращен в первую очередь.
Однако и в этом случае чисто технологический подход натолкнулся на сопротивление со стороны того самого фактора, который необходимо было исследовать, а именно - фактора человеческого, обусловленного принадлежностью исследователя к роду человеческому, вклю-ченностью в социальную жизнь с ее (и его же) проблемами. Помимо этого в эталонных естественных науках изобретение средств глобального уничтожения заставило задуматься над теми же дилеммами.
Подведем некоторые итоги краткому экскурсу в интеллектуальное прошлое социальной психологии. Она вышла из лона натурфилософии, где человек выделялся из окружающего мира своим этосом, отсюда центральная роль этической проблематики при анализе проблем личности и общества.
На протяжении большей части своей истории социально-психологические идеи вызревали на основе идеалистической трактовки мира и человека в нем.
Ответ на вопрос "как исследовать" зависел от ответа на вопрос "что исследовать", метод (в основном наблюдение и созерцание) был подчинен теории.
По своему предмету социальная психология не дифференцировалась от философии и как самостоятельная наука не существовала.
По содержанию главным исследуемым отношением в системе социальных субъектов было отношение "индивид" - "общество", опиравшееся на многообразные их модели, в том числе модели взаимодействия.
Немногочисленные ученые и мыслители обычно активно участвовали в жизни общества.
Последующее развитие социальной психологии как отдельной науки привело к значительным изменениям основных, описанных выше про-тоэлементов ее протопарадигмы. Первая парадигма социальной психологии - парадигма объяснения сформировалась в ином для себя регионе - Новом Свете. Общим принципом этого процесса стало отрицание или игнорирование прошлого интеллектуального опыта.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОПЫТ США: ПАРАДИГМА ОБЪЯСНЕНИЯ
ГЛАВА 3
ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПАРАДИГМЫ
Методологическую основу парадигмы объяснения составляют принципы экспериментальной психологической социальной психологии. В соответствии с предложенной выше системой критериев ее можно кратко характеризовать следующим образом.
В качестве базовой, "родительской" дисциплины она выросла из общей экспериментальной психологии, причем определенной ее разновидности, сформировавшейся в социокультурных условиях США первой четверти века. Как известно, американская психология с самого начала ориентировалась на парадигму естественно-научного знания. Это, в свою очередь, означает отрицание специфики исследования человека, подчеркнуто негативное отношение к теоретической деятельности как "спекулятивному", "кабинетному занятию", признание приоритета метода перед теорией и предпочтение индуктивного хода исследования дедуктивному, принятие номологического лабораторного эксперимента в качестве главного метода.
В значительной степени такой выбор социальных психологов объясняется реакцией на затянувшееся и преобладающее теоретизирование, которое было характерно для западной социальной психологии вплоть до начала 30-х годов. По мере того, как возрастал спрос на конкретные знания о поведении конкретных людей, социальных групп в конкретных ситуациях, обнаруживалось, что эти знания и
Предпосылки формирования и общая характеристика парадигмы 27
соответствующие практические рекомендации не могли быть непосредственно выведены из социально-философских постулатов о природе человека и общих теорий, строившихся по принципу выделения первичного элемента (например, чувства, инстинкта и т.п.), аналогичного клетке в биологии или атома в физике. Выбор был сделан в пользу индуктивного, постепенного, но эмпирически надежно накапливаемого верифицируемого знания. Физика осталась эталоном в другом плане - как образец подлинно научного, экспериментального метода. Стремясь как можно лучше соответствовать этому стандарту, социальный психолог, работающий в парадигме объяснения, обычно: а) абстрагируется, насколько возможно, от всего " мета"- физического в объекте исследования; б) изучает его в максимально очищенной от влияния посторонних факторов обстановке, позволяющей выявить определенную и недвусмысленную связь между зависимой и независимой переменными; в) старается полностью эту связь контролировать, точно измерить и описать так, чтобы она могла быть верифицирована. Лабораторный эксперимент и поныне, несмотря на всю критику, остается главным методом ведущей парадигмы.
Он же задержал и ее развитие. Многолетний опыт применения этого метода вскрыл его ограничения, которые опять же связаны с банальной истиной: человек - система не только и не столько физическая, сколько мета-физическая, функционирующая к тому же на нескольких уровнях.
Выбор метода оказал весьма существенное влияние на остальные параметры парадигмы. Характерно, во-первых, что основным объектом лабораторного экспериментирования в течение почти тридцати лет, основными испытуемыми для социальных психологов были животные. Это обстоятельство отразилось в том, что первое издание "Руководства по социальной психологии", вышедшее даже в 1954 г. на одну треть было представлено исследованиями поведения животных. Показательно в этом плане и следующее, еще более позднее пояснение разницы между предметом психологии и общей психологии: "Если мышь, двигаясь по лабиринту, предпочитает левый коридор правому, потому что в левом лежит пища, то это поведение изучает психолог. Если же мышь поворачивает налево, потому что в правом коридоре сидит другая мышь, то таким поведением должен заниматься социальный психолог" [Zajonc, 1968].
Модель "человека реагирующего" - главная модель первого этапа развития парадигмы объяснения - таких различий не имеет. Синтезировав ее из ряда наиболее авторитетных источников, мы получим следующий образ.
28 Olihini CI/IA: парадигма ооъясчения
Человек - это "в сущности огромная сложная система рефлекторных дуг" [Allport F., 1924], организм, реагирующий рефлекторно на внешние раздражители, обладает способностью к научению, может имитировать других людей, ассимилируя тем самым их опыт, его психическая энергия представляет собой функцию от уменьшения драйва или функционального подкрепления, направленность энергии объясняется привычками. Может вступать во взаимодействие с другими людьми (организмами). Его поведение при этом представляет "функцию от вознаграждения; тип и объем человеческого поведения зависят от типа и объема вознаграждения и наказания, которое оно доставляет" [Homans, 1961].
В бихевиористском варианте парадигмы объяснения модель "человека реагирующего" дополняется моделью бесконфликтно развивающегося общества, заимствованной из структурного функционализма, а в модели взаимодействия индивида и общества последнее предстает как скульптор, работающий с весьма податливым, пластичным материалом. Функцию резца в данном случае выполняет система целенаправленных поощрений и наказаний. Наиболее ярко эта позиция сформулирована в широко известных работах Б. Скиннера.
Вместе с принятыми моделями (человека, общества и их взаимодействия) функцию призмы, преломляющей видение изучаемой реальности, выполняют понимание предмета и категории, в которых он определяется. В качестве типичного можно привести следующее определение: "Социальная психология - это подраздел психологии, связанный с конкретным научным изучением поведения индивидов как функции социальных стимулов" [Jones, Gerard Н., 1967].
Бихевиористская разновидность парадигмы объяснения оказалась не в состоянии уловить подобным концептуальным аппаратом существо социально-психологической реальности. Рано или поздно подобные результаты должны были вызвать сомнения в бихевиористской методологической основе парадигмы. В настоящее время эта ее разновидность представляет собой весьма пеструю картину. В теоретическом плане можно выделить по крайней мере три основных направления: конвенциональный (или обычный) бихевиоризм, радикальный, лидирующий ныне социальный (или социального научения) бихевиоризм.
60-е годы для парадигмы объяснения - время вынужденного признания ею специфики человека. Объект исследования буквально навязал свою логику бихевиоризму в социальной психологии, лишая постепенно его одной опоры за другой, ставя перед неизбежностью выбора: внести в модель механического человека изгнанный ранее "мен-тализм", так называемые опосредующие переменные, познавательные процессы - или уступить место другому подходу, способному интег-Предпосылки формирования и общая .гпрактеристика парадиг.мы 29
рировать все эти свойства. Реально осуществился второй вариант и парадигма объяснения, сохранив ряд прежних своих характеристик, эволюционировала в сторону более углубленного изучения своего объекта. Это ярко отразилось в первую очередь в смене моделей человека, а также в понимании предмета социальной психологии и системе категорий, в которых он определяется.