Да что же это за тайна такая?
Я уже рассказал все что мог.
Мне сегодня приходить ночевать в «Цирк Проклятых»? Будем ставить фургоны в круг?
Он помолчал, потом ответил:
Нет, не надо.
Ты не слишком уверен.
Я думаю, что очень было бы нехорошо, если бы ты сегодня спала со мной, ma petite. Секс и сны — в это время убираются щиты, и ты можешь узнать то, что узнавать никак не должна.
Ты хочешь сказать, что мы не увидимся, пока не решится этот вопрос?
Увидимся, ma petite, но не сегодня. Я обдумаю нашу ситуацию и к завтрашнему вечеру выберу для нас образ действий.
Образ действий? А каковы возможности?
Я не решаюсь говорить.
Нет уж, черт возьми, Жан-Клод, говори!
Я слегка разозлилась. Но под ложечкой у меня свернулся ком не от злости — от страха.
Если все обойдется, ты никогда его не узнаешь, этого секрета.
Но это нечто такое, что совет мог послать убить Малькольма и уничтожить его церковь?
— Я не могу ответить на твои вопросы.
Не хочешь.
Нет, ma petite, не могу. Тебе не приходило в голову, что это может быть заговор наших врагов с целью дать им перед вампирским законом повод нас уничтожить?
Вдруг мне стало холодно.
Нет, я об этом не подумала.
Подумай теперь, ma petite.
Ты хочешь сказать, они кого-то прислали, чтобы — если ты мне об этом скажешь, — он, оно или они могли бы нас убить. Ты думаешь, что в совете кто-то поставил на нашу тесную метафизическую связь, которая не даст тебе сохранить от меня что-либо в секрете. А если я его узнаю, то убьют тогда не только Малькольма, но и нас тоже.
Разумная мысль, ma petite.
Очень извилистая и коварная мысль.
Вампиры очень любят мыслить извилисто, ma petite. А насчет коварной — они скорее назвали бы ее остроумной.
Пусть называют как хотят. А по-моему, так поступают трусы.
О нет, ma petite. Совсем нам не надо, чтобы кто-нибудь из членов совета посвятил нам все свое внимание в форме вызова мне. Это было бы очень, очень нехорошо.
Так что? Я сегодня иду на свидание с Натэниелом и делаю вид, что этого разговора не было?
Нечто вроде этого, ma petite.
Я не могу притвориться, будто не знаю о прибытии в город кого-то большого и страшного.
Если эта сущность не охотится за нами, скажи спасибо и не копайся в этом. Я тебя умоляю, Анита, ради всех, кого ты любишь: не ищи ответа на эту загадку.
Он назвал меня настоящим именем, а это всегда плохой признак.
Я не могу просто притвориться, будто ничего не происходит, Жан-Клод. Ты меня даже не попросишь быть осторожнее обычного?
Ты всегда осторожна, ma petite. Я никогда не боюсь, что какая-нибудь пакость тебя застанет врасплох. Одна из граней твоего очарования для меня — что ты способна сама о себе позаботиться.
Даже против того, что способно так напугать и тебя, и Малькольма?
Я тебе доверяю, ma petite. Доверяешь ли ты мне?
Вопрос был непростой, но я все же сказала:
Да.
Ответ неуверенно прозвучал почему-то.
Я тебе доверяю, но… Я не люблю секретов, и я не доверяю совету. И у меня ордер на ликвидацию вампира, который скорее всего невиновен. А завтра придет еще один ордер. Оба вампира — члены Церкви Вечной Жизни. Пусть я не согласна с философией Малькольма, но его последователи обычно от убийств держатся подальше. Если я на этой неделе получу третий ордер на прихожанина Малькольма, значит, это подстава. Писаный закон, Жан-Клод, мне тут очень мало оставляет простора для виляния.
На самом деле простора для виляния у тебя очень много, ma petite.
Много-то много, но если я не выполню ордер в отведенные сроки, меня могут попросить к ответу. Я теперь федеральный маршал, и меня запросто можно вызвать на ковер и потребовать объяснений.
Такое уже делали с новыми федеральными маршалами?
Пока не было. Но если у меня на руках будет ордер, а убийства с тем же почерком будут продолжаться, мне нужно будет суметь объяснить, почему я не убила Салли Хантер. Полиция — любое полицейское ведомство — не удовлетворится объяснением «это секрет».