Глава II. Легенды о жизни Кабира
СОДЕРЖАНИЕ
Кабир. Грантхавали (Собрание) 4
Гафурова Н. Б., Сазанова Н. М. Кабир.. 5
Глава I. Эпоха Кабира.. 5
Глава II. Легенды о жизни Кабира.. 7
Глава III. "Кабир грантхавали" и проблемы творческого наследия Кабира.. 11
Глава IV. Бхакти Кабира и его поэзия. 17
1. Глава о Божественном гуру (1) 22
2. Глава о поминании (1) [имени Рамы] 27
3. Глава о разлуке (1) [с Рамой] 32
4. Глава о разлуке со знанием (1) 37
5. Глава о знакомстве [с Богом] (1) 39
6. Глава о соке [Рамы] (1) 45
7. Глава о безграничном... 47
8. Глава о неизрекаемом... 48
9. Глава об изумлении.. 49
10. Глава о достижении [Бога] 50
11. Глава о бескорыстной преданности.. 51
12. Глава о предостережении.. 53
13. Глава о душе.. 60
14. Глава об узком пути.. 64
15. Глава о неуловимом слиянии [с Божеством] 65
16. Глава о майе (1) 66
17. Глава о нищенстве (1) 70
18. Глава о слове без дела (1) 73
19. Глава о деле без слов.. 74
20. Глава о чувственном муже.. 75
21. Глава о [состоянии] слияния с Всевышним... 78
22. Глава об истине.. 79
23. Глава об [искоренении] заблуждения.. 82
24. Глава об обличье.. 84
25. Глава о дурном обществе.. 87
26. Глава о [благом] обществе.. 89
27. Глава о лжесвятых.. 90
28. Глава о святых.. 91
29. Глава о свидетельствах святости.. 93
30. Глава о хвале святым... 96
31. Глава о срединном [пути] (1) 98
32. Глава о постижении сути [Бога] 100
33. Глава о размышлении.. 101
34. Глава о наставлении.. 103
35. Глава о вере.. 105
36. Глава о распознании Возлюбленного.. 108
37. Глава о безразличии.. 109
38. Глава о всемогуществе [Бога] 111
39. Глава о злословии.. 113
40. Глава о слове [истинного гуру] 114
41. Глава об умершем при жизни (1) 115
42. Глава о лицемерии.. 117
43. Глава о поисках наставления учителя.. 118
44. Глава о нежности и любви.. 120
45. Глава об отваге.. 121
46. Глава о смерти.. 125
47. Глава о жизни.. 128
48. Глава об ослеплении.. 129
49. Глава о проницательности.. 130
50. Глава о рождении.. 131
51. Глава о милости и дружелюбии.. 133
52. Глава о прекрасной [возлюбленной] (1) 134
53. Глава о мускусной антилопе.. 135
54. Глава о поношении (1) 136
55. Глава о лишенных [благих] качеств.. 137
56. Глава о мольбе.. 139
57. Глава о свидетеле.. 140
58. Глава о лиане (1) 141
59. Глава о неотделимом... 142
Кабир. Избранные стихи.. 143
Учитель. 143
В человека легко ль воплотиться?. 150
Хлеб любви.. 154
Кто же кому поклоняется?. 162
Резкие слова.. 168
Я не знаю куда я приду?. 175
Иметь – это значит гореть. 181
В змеиной коже страсти.. 188
Время простёрлось над тобой.. 190
Где ты ищешь меня, человек?. 196
Кабир. Отрывки сатсангов Шри Харилала. В. Л. Пунджи.. 200
Кабир. Из «Ади Грантх». 203
Кабир. Из книги «Песни Любви». 205
Гуру Арджан. Утренняя молитва сикхов.. 214
Источники.. 230
http://www.vedanta.ru
Кабир. Грантхавали (Собрание)
Гафурова Н. Б., Сазанова Н. М. Кабир
Гафурова Н. Б., Сазанова Н. М.
Посвящаю незабвенному отцу моему Бободжану Гафуровичу Гафурову. Н.Б. Гафурова
Глава I. Эпоха Кабира
Имя великого поэта средневековой Индии Кабира (1440-1518), выдающегося деятеля религиозно-реформаторского движения бхакти, "простого ткача из Бенареса", хорошо известно каждому индийцу, известно оно и за пределами Индии.
Жизнь каждого человека зависит от реалий времени, в котором он живет, от стереотипов современного ему мышления. Поэтому, чтобы правильно понять творчество Кабира, следует представить себе эпоху поэта, печали и надежды его современников.
Кабир жил в эпоху, когда Делийский султанат, бывший когда-то сильным государством, приходил в упадок. Надвигались смуты и беспорядки, а вместе с ними вечные спутники политической нестабильности – тревожные слухи, эпидемии, голод. Закат Султаната начался с падения Мухаммада Бин Туглака (1325-1351), недальновидного и жестокого властителя. Его преемнику, Фируз Шаху Туглаку (1351-1388), несмотря на попытки проводить более мягкую, гуманную политику, не удалось предотвратить бедствия, обрушившиеся на страну. Все это не могло не ослабить военную мощь Султаната. И поэтому, когда в Северную Индию в 1398 г. вторгся Тимур – Железный Хромец, делийские правители не смогли оказать ему достойного сопротивления. Дели был разграблен, жители его вырезаны, каждый шаг завоевателя сопровождался убийствами, насилиями, грабежами.
После ухода Тимура правление страной ненадолго захватили афганские династии Сайидов (1414-1450) и Лоди (1451 – 1526), власть которых реально ограничивалась только Дели и его ближайшими пригородами. Можно представить себе, в какой обстановке жили родители будущего поэта. Безумные прорицатели бродили из деревни в деревню, на дорогах кишели шайки разбойников, брахманы посылали "нечестивым" смертоносные проклятия, каждый маленький князек воображал себя владыкой Индии. Непрекращающимся гонениям подвергалась традиционная религия индусов: разрушались храмы и святыни, избивались брахманы, практиковалось насильственное обращение индусского населения в ислам.
Множество бедняков, в основном представители низших каст, принимали ислам, желая избавиться от имущественного и духовного гнета. Принимая веру Мухаммада, человек избавлялся от джизии, налога на иноверие, и из парии – представителя низшей касты – превращался в равноправного члена общества, так как ислам не знал кастовых различий. Целые поколения ткачей Северной и Восточной Индии, среди которых жили традиции сект натхов и сиддхов, не признававших ортодоксального индуизма, становились мусульманами.
Афганские правители, несмотря на попытки удержать власть в Делийском султанате, не смогли изменить ход истории. У порога уже стояли новые завоеватели – то были воины Бабура, Великого Могола из Ферганы. Судьбу преемника и сына Сикандара Лоди, Ибрагима Лоди, решила битва при Панипяте, в которой Бабур одержал победу.
Более терпимая, тонкая и последовательная политика новых правителей изменила духовною атмосферу в Северной Индии. Отношения между хинду и мусульманами стали принимать мирный характер, между ними наступило известное взаимопонимание. В Индии в XV – XVI вв. возникает индо-мусульманская культура. Вполне естественно, что две великие культуры, вступившие в близкий контакт, должны были воздействовать друг на друга во всех областях – религиозной, философской, литературной, художественно-изобразительной. Многолетнее cocvществование ислама и индуизма обогатило эти разные культурные традиции во всех сферах жизни Индии той эпохи, что привело к возникновению интересного и своеобразного феномена культуры – индо-мусульмапского синтеза [119, 137]. Движение бхакти ("любовь к Богу") было одной из форм проявления этого синтеза. "В Индии мусульмане победили на политической арене, но в области культурной и духовной жизни победителями вышли и мусульмане и индусы, достигнув тесного и далеко идущего сотрудничества. Истинная история Индии в средние века – это история попыток синтеза и сотрудничества между индусами и мусульманами в тысяче областей. Сразу же на ум приходят имена Рамананды, Кабира, Нанака, Чайтаньи" '[44, 22].
Учение бхакти зародилось в глубокой древности. Уже в упанишадах (важнейшей в философском отношении части ведического канона) мы можем проследить зарождающиеся элементы этой системы. Дорога к Божеству через любовь к нему и к каждому отдельному человеку – структурная основа индуистской этики. Бхакти – один из основных, практиковавшихся в индуизме способов постижения высшей истины и достижения освобождения, включающий путь знания – джнянамарга (jnanamarga), путь соединения – йогамарга (yogamarga) и путь преданности – бхактимарга (bhaktimarga). Последний предполагает установление эмоционального контакта верующего с Богом. Для бхакта необязательно знать священные тексты и совершать обрядовые действия, чтобы постигнуть Бога. В этом смысле путь бхакти оказывается наиболее открытым и демократичным [31]. Основное развитие концепции бхакти дает "Бхагавадгита", и центре этических проблем которой – пути спасения и освобождения души индивидуума с помощью бхакти. "Бхагавадгита" служит источником развития этого учения философами раннего и позднего средневекового периодов Индии.
Наиболее детально учение бхакти было освещено в трудах философов школы "адвайта-веданты", и в первую очередь Рамануджи, религиозного реформатора, жившего в XI-XII вв. на юге Индии. "Всеобъемлющей философии, которая отстояла права и обязанности свободной души, Рамануджа придал религиозную форму, что дало простор для выражения духовных эмоций. Идея бога, внутренне присущая помыслам и деяниям любого человека, открывала возможности безграничной терпимости, опрокидывавшей барьеры каст и верований" [28, 200].
Среди причин, вызвавших появление бхакти, можно назвать распространение в Индии буддизма, демократической направленности и этике которого не мог удовлетворить традиционный брахманизм с его громоздким культом жертвоприношений и каст. Возникла необходимость реформации, проводниками которой стали в VII-VIII вв. тамильские поэты-бхакты, последователем которых был ачарья Рамануджа. "Люди в сансаре, согласно доктрине этого философа, похожи на островитян, живущих, не замечая моря" [28, 633-34].
Основой поэзии, выражавшей идеи бхакти, явилась многовековая традиция почитания заступника простых людей, справедливого и любящего бога Вишну в двух его земных аватарах-воплощениях – пастуха Кришны и царя Рамы, о многочисленных и добрых деяниях которых рассказано в пуранах и мифах, а также в древнеиндийском эпосе "Рамаяна". В средние века поэты-бхакты, отказавшись во многом от канонов классической санскритской литературы, переосмыслили традиционные сюжеты мифологии, писали на народных языках.
В эпоху расцвета бхакти (XV-XVI вв.) поэтов привлекает не Кришна-царевич, а Кришна-пастушок, который выбирает себе в возлюбленные пастушку-Радху. Любовь Радхи к Кришне в этот период явилась нравственным идеалом бхакти, ибо она символизировала слияние человека со своим божеством. Культ любви к Кришне способствовал возникновению трогательной и лиричной кришнаитской поэзии на брадже, представленной знаменитыми поэтами-бхактами Сур Дасом (1478-1582), Мира Баи (1499-1547) и другими.
Среди движений вишнуитского бхакти большую популярность получает сагун-бхакти (почитание Бога в образах Кришны и Рамы) и особенно рамаитское движение, героем которого был Рама. Сказание о Раме широко распространено в Индии, пользуется огромной любовью народа. Вот почему идеология бхакти охотно обращалась к нему в целях пропаганды своего учения. Персонаж "Рамаяны" и многочисленных народных сказаний о Раме Вальмики был могучим, благородным и способным на великие подвиги героем древнеиндийского эпоса. С течением времени происходит постепенное обожествление Рамы, его наделяют сверхъестественными чертами и поступками. Впервые в "Вишну-пуране" (очевидно, IV век) четко фиксируется определение Рамы как аватары Вишну. Ярчайшим представителем рамаитского бхакти был великий поэт Тулси Дас (1532-1634).
Воззрения упоминавшегося выше Рамануджи оказали огромное влияние на развитие именно народного этического сознания в средневековой Индии. Это объясняется не только доступностью основных идей мыслителя, отсутствием эзотеризма в его требованиях к обыкновенному человеку, но и демократической, антикастовой направленностью религиозного учения.
Учение Рамануджи воспринял и развил индийский философ и проповедник Рамананда (1400-1470). Переселившись на север страны, он организовал религиозную общину "Рамананда-сампрадай", куда имели доступ все желающие, не исключая женщин. Рамананда учил, что все люди – индус или мусульманин, мужчина или женщина, пария или аристократ – достойны уважения и любви перед лицом единого Господа. Свое учение Рамананда распространял повсюду от юга до севера Индии – это придало новый импульс движению бхакти по всей стране.
Поэты-бхакты Южной, а потом и северной Индии переходят на диалекты и народные языки, ставшие впоследствии национальными языками. Демократизация литературы неминуемо влекла за собой и демократизацию самого учения. Его все чаще начинали проповедовать представители не только брахманских, но и низших каст, основываясь не на традиционном авторитете, а на личном почитании. Среди них был Кабир – ткач, Раи Дас – сапожник, Нанак – торговец, Дхана – крестьянин из касты шудров и другие. В основе проповедуемого ими бхакти лежала возможность спасения путем любви и преданности Богу, которая противопоставлялась догме "джняны" – "знания" ортодоксального индуизма.
В этот же период (XV-XVI век) получает распространение и учение ниргун-бхакти, т. е. любовь к невоплощенному Богу – Абсолюту. Поэзия ниргун-бхакти примыкает к поэзии индийских суфиев и связана с учением религиозных сект натхов, сиддхов и тантрических буддистов, среди которых господствовала идея поклонения абстрактному Божеству, включающая отрицание внешней обрядности и ритуала.
Идея любви к Богу также нашла свое яркое проявление в суфийской поэзии XV-XVI вв. – в литературах урду, пенджабской, синдхи, кашмирской, персоязычной и др. Ортодоксальный ислам рассматривал связь души (духа) и Бога как отношения слуги и господина, и поэтому в основе религиозной этики лежала идея почитания, подчинения адепта божеству. Но поэты-суфии, провозгласив единство души человека с душой Господа, заменили категорию почитания аллегорической любовью противоположных полов: мужчины и женщины. В свою очередь, и исламский пантеизм оказал воздействие на поэзию бхакти. Таким образом, поэзия суфиев и бхактов развивалась и взаимообогащалась, и уже к XV в. формируется синтез индусских и мусульманских традиций, идей бхакти и суфизма. Подобное слияние двух различных традиций наблюдалось по преимуществу в демократической, близкой к народной, литературе идейно не связанной с ортодоксальным индуизмом и исламом. Эстетическое приобщение человека к миру божественному духовно поднимало человека средневековой Индии, заставляло его задуматься над смыслом бытия, своего места и назначения на земле.
Поэзия ниргун-бхакти, вобравшая в себя гуманистические идеи философии веданты, демократическую идеологию сект сиддхов и натхов, идеи мистической любви суфизма, – явление глубоко народное, и в то же время синкретическое по своей сути.
Духовным центром ниргун-бхакти стал Бенарес (Каши), священный центр индуизма на берегу Ганги. Именно там, по преданию, жил и творил Кабир.
Глава II. Легенды о жизни Кабира
Имя Кабира связано со множеством легенд. Согласно индуистской традиции (1), Кабир был сыном вдовы брахмана, которая, чтобы скрыть позор, бросила его на берегу Ганги, где его нашли ткач-мусульманин Ниру и его жена Нима. Они-то и взяли к себе на воспитание мальчика – будущего известного поэта. Существуют и другие версии, дающие совершенно удивительные и сверхъестественные сведения о его рождении. Однако имена Кабира и Рамананда всегда в них упоминаются рядом. Так, одно из преданий гласит.
Говорят, что однажды гуру Рамананд, проходя мимо озера Лахар Талаб (на окраине Бенареса), увидел странное сияние, исходящее от поверхности воды. Рамананд изрек, что такое сияние может исходить лишь от ребенка, которому суждено стать великим сантом (т. е. святым). Мусульманская чета ткачей – Ниру и Нима, пришедшие на берег озера, увидели прекрасного малыша, плававшего на листе лотоса. После некоторых сомнений они решили усыновить младенца, так как сами были бездетны. Ребенок изрек, что он послан семейству ткачей из-за благих деяний доброго Ниму в предшествующей жизни, и сам он явился в мир, дабы еще раз попытаться спасти человечество от нескончаемых страданий иллюзорного бытия – круга сансары.
А может быть, все случилось иначе, как сообщает другая легенда, основанная на мусульманской традиции (2). Один брахман привел к Рамананде свою дочь-вдову, и великий сант, несмотря на ее вдовство, предрек ей рождение сына. Вскоре у брахманки родился прекрасный мальчик, и она, боясь позора, отнесла младенца на берег озера Лахар Талаб и оставила его там. Проходившие мимо Нима и Ниру взяли подкидыша на воспитание. Чтобы наречь ребенка, они пригласили кадия (мусульманского богослова). Кади открыл Коран и нашел там сразу четыре имени: Кабир, Акбар, Кибра и Кибулия, все они означают "великий" и служат только для прославления величия Господа. Кади казалось невероятным назвать сына бедняков-ткачей таким возвышенным именем. Он стал перелистывать Откровение в поисках иного имени, но, увы, везде он читал: Кабир, Акбар, Кибра и Кибулия. Ниру, приемный отец ребенка, был очень смущен, но мальчик утешил родителя, сказав, что происходит не от грешной плоти, а от света божественного. Существуют легенды о том, как уже в юности Кабир снова встретился с Раманандой. Учитель обычно спускался к Гангу до восхода солнца, чтобы помолиться и совершить омовение. Кабир знал об этом и искал подходящего случая встретить Рамананду. Однажды с раннего утра он лег на одну из ступеней спуска к реке в ожидании Рамананды. Когда Рамананда спускался, он наткнулся на распростертое тело Кабира, не заметив его в темноте. Учитель в испуге вскрикнул: "Рам! Рам!". Гуру таким образом освятил его божественным именем. Так Кабир стал учеником Рамананды.
Кабир был достойным учеником и вскоре сам достиг просветления и смог проповедовать истину. Тема истинного учителя занимает едва ли не центральное место в творчестве поэта, который на собственном опыте познал, как много значит порой одно слово мудрого гуру. Недаром в его сборнике "Кабир грантхавали" специальный раздел "О Божественном учителе" (вполне в согласии с традицией и его собственным мироощущением) начинается следующими словами: "Кто может быть тебе родней, чем истинный гуру? Ни один дар не сравнится с духовной чистотой!" (1.1). Далее он говорит о решающем повороте в его жизни, связанном с учителем-наставником в вере:
Я шел путем, [gредложенным] людьми и Ведами.
[Но] впереди встретился [мне] истинный гуру и дал
[мне] в руки светильник.
[Истинный гуру] дал светильник [знания], наполненный
маслом [любви], фитиль которого никогда не сгорит
(1.11 и 1.12).
Кабир не стал, как его учитель, странствующим вероучителем, он пытался претворить свои идеалы любви в повседневную жизнь.
Согласно преданию, у Кабира было двое детей – Камал и Камали, мальчик и девочка. Легенда гласит, что однажды Кабир вместе с шейхом Такки сидел на берегу Ганги. Вдруг он увидел тело мертвого ребенка, плывущее по реке. Кабир вытащил ребенка и оживил его. Шейх был ошеломлен и сказал: "Ты совершил сегодня камал (чудо)". На что Кабир ответил: "Что ж, пусть дитя носит имя Камал".
В тридцать лет Кабир женился второй раз. Согласно легенде, однажды в лесу он набрел на хижину бедного аскета и встретил там молодую девушку. Девушка спросила у незнакомца, как его зовут, какой он касты и какого вероисповедания. На все вопросы Кабир отвечал кратко: Кабир. Девушка была изумлена ответом и вежливо предложила Кабиру сесть. Тем временем в хижину забрели несколько садху (3), и хозяйка принялась угощать всех молоком. Однако Кабир не притронулся к молоку, cказав, что сейчас придет еще один святой. Такое благородство поразило девушку, и она поведала Кабиру, что ее спас бедный садху, вытащив из реки завернутой в одеяло, почему она и получила имя Лои, что означает "одеяло". Кабир полюбил Лои, и она стала его второй женой.
Но и Лои было трудно жить с Кабиром, который почти все свое добро раздавал людям. Обычно в доме поэта собиралось множество отшельников, они беседовали о Боге, о предназначении человека и цели его жизни на земле, и Лои видела только, что они едят их скудный хлеб, и, с ее точки зрения, эти бритоголовые (4) не только лишали ее общества любимого мужа, но и "выстригали" достаток из их дома. Однако, несмотря на домашние трудности и бедность, Лои, подобно многим индийским женщинам, чтила своего мужа и слушалась его во всем.
Однажды Кабир попросил Лои приготовить угощение для святых, которые в очередной раз должны были навестить его. Но в доме, на беду, не было ни денег, ни провизии. Тогда Кабир послал Лои к бакалейщику попросить еды в долг. Бакалейщик же, очарованный красотой молодой женщины, пообещал дать ей вдоволь продуктов, если она останется у него на ночь. Лои вернулась домой и все рассказала мужу. Кабир велел ей согласиться на условия бакалейщика. Провизия была доставлена, и Лои накормила святых отменными кушаньями. Кабир сдержал слово: ночью, в ужасный ливень, он завернул жену в одеяло, взвалил ее на плечи и понес торговцу. Когда бакалейщик увидел Лои сухой, он спросил: "Каким образом тебе удалось пройти по улице в такой жуткий ливень, не намочив одежды?" Лои рассказала, что муж ее Кабир сам принес ее в дом торговцу, накинув на нее одеяло, и сдержал тем самым данное слово. Бакалейщик был смущен и бросился в ноги Кабиру, вымаливая прощение. Таков был этот поэт и проповедник, удивлявший и восхищавший окружавших его людей.
Разумеется, такой человек, как Кабир, не мог спокойно жить и проповедовать. Он был обречен на преследования властителей и клевету завистников. Однажды к султану Снкандару Лоди явилась толпа врагов Кабира – и мусульман, и хинду. Они шли средь бела дня с пылающими факелами и кричали, что все царство пребывает во мраке из-за гнусной проповеди Кабира, который не уважает ни одной из религий и сам полагает себя Брахманом и Великим Учителем. Разгневанный султан призвал Кабира, но тот не спешил предстать пред грозные очи владыки, заявляя, что для него Государь – один лишь Рама. Когда наконец поэт был доставлен во дворец, Сикандар Лоди спросил его: "Отчего не боишься ты моего гнева, почему не пришел по первому зову?" – "Я смотрел чудный спектакль", – отвечал ему Кабир. "И что же ты видел?" "Я видел часть мира сквозь игольное ушко, чрез которое прошли тысячи верблюдов и слонов". "Ты лжешь!" – воскликнул разгневанный султан. "Знаешь ли, Владыка, – отвечал Кабир, – как велико расстояние между землей и раем? Знаешь ли ты, о Шах, сколько живых существ разгуливает по этим просторам? И меж тем все они отражаются в глазах Верного. Разве глаз санта не похож на игольное ушко?" Сикандар Лоди, сраженный мудростью поэта, отпустил его с миром.
Однако шейх Такки, придворный султана, был раздосадован успехами Кабира при дворе и не переставал оговаривать поэта перед своим властителем. Он утверждал, что бенаресский проповедник сеет смуту и искушает как хинду, так и мусульман, и, полагая себя воплощением Божества, впадает в оскорбительную для Аллаха ересь. Особенное недовольство окружающих вызывало то, что Кабир не желает жить ни как хинду, ни как мусульманин, но утверждает, что Бог обитает в каждом сердце. Мало того, он, бедняк, человек презренной касты, называет себя Кабир-Великий, хотя так приличествует называть только Бога или падишаха.
Сикандар Лоди снова призвал к себе поэта-ткача и спросил его: "Каково твое настоящее имя, работник?" Кабир ответил: "Имя мое – Великий, имя мое – во всех трех мирах, вода, воздух и времена года – все это Я. Я – создатель Вселенной". Султан растерялся. Такого ему еще не доводилось слышать. И, чтобы впредь более никому не повадно было воображать себя создателем Вселенной, он приказал заковать Кабира в цепи, привязать ему на шею камень и утопить в Ганге, что и было исполнено. Возликовали враги Кабира, когда он исчез под водой, а ученики санта зарыдали, заламывая руки. Но через мгновение люди на берегу застыли от изумления: они увидели Кабира сидящим на оленьей шкуре посредине реки и плывущим против течения.
Тогда враги Кабира потребовали, чтобы поэта сожгли. Султан уступил. Кабира посадили в железную клетку и разожгли огонь. Но пламя не достигало святого, и он ежился от прохлады. "Он колдун, чародей и маг, он в сговоре с нечистой силон", – возопили завистники пророка. Султан испугался и велел, связав по рукам и ногам новоявленного мага, бросить его под ноги разъяренному слону. Слон, однако, даже не приблизился к Кабиру. Взбешенный султан сам уселся на слона и двинулся на несчастного поэта. Однако Кабир, сколь ни плачевно было его положение, нисколько не испугался, а слон, приблизившись к пророку, пал пред Кабиром ниц и разрешил поэту расправиться с его врагами по собственному усмотрению. Но, дабы подобное не повторялось впредь, властитель изгнал поэта из Бенареса, приговаривая: "Так будет спокойнее". Легенды о взаимоотношениях Кабира и султана близки к различным сказаниям о пророках и святых, которых толпа, побивая камнями, влечет на суд властей. Здесь хочется упомянуть известные библейские истории Исхода из Египта, суда над Иисусом, Иоанном Крестителем и другие, указав лишь на то, что Христос отказался творить чудеса во свое спасение, в чем и видели богословы источник его спасительной миссии. Очевидно, существует некий общий для всех культур сюжет, по которому строятся легенды о взаимоотношениях святого и власти (5).
Согласно традиции, Кабир жил 119 лет, 5 месяцев и 27 дней и ушел из жизни в 1518 г. в местечке Магхар, недалеко от Горакхпура. По преданию, все, умершие и Магхаре, обретают спасение. Когда Кабир почувствовал приближение смерти, он стал собираться в Магхар. Весь город был охвачен печалью, и люди просили святого не уходить из Бепареса. Однако Кабир ответил, что каждый должен умереть там, где ему должно, а тот, кто расстается с жизнью в Магхаре, будет жить вечно.
Ученик Кабира раджа Вир Сингха, узнав о том, что учитель идет в Магхар, собрал свое войско и пошел навстречу гуру. Правитель Магхара, мусульманин Биджли Хан, тоже с нетерпением ожидал прихода Кабира.
Сант пришел в Магхар в сопровождении тысяч своих последователей и учеников, рыдавших и посыпавших голову пеплом. Кабир поселился в маленькой хижине на берегу реки Ами. Войдя в нее, он приказал принести ему два покрывала и цветы лотоса, велел закрыть за ним дверь и ославить его в покое. Однако скоро вломился раджа Бир Сингха и стал умолять уважаемого учителя дать разрешение после его смерти совершить обряд по всем законам индуистской религии, т. е. предать тело огню. Но тут же явился мусульманский наваб Биджли Хан и возопил: "Похоронить учителя по индийскому обряду! Лучше все мои воины полягут костьми на этой земле! Я похороню учителя, как заповедал пророк Мухаммад". Несчастный Кабир, почувствовав, что ученики готовы схватиться за оружие и пролить кровь не только свою, но и двух армий, воскликнул: "Будьте острожны! Не обсуждайте между собой этот вопрос и не беритесь за оружие!"
Ученики, пристыженные, удалились. Когда, спустя некоторое время, люди вошли в хижину, они не обнаружили тела Кабира. На смертном одре лежали лишь два покрывала с разбросанными на них цветами. Индусы взяли одно покрывало с цветами и предали кремации, а пепел сохраняют и по сей день в резиденции секты кабирпантх (Бенарес). Второе же покрывало мусульмане захоронили в Магхаре. Впоследствии там были выстроены два белоснежных надгробия: одно индусское, другое – мусульманское.
Легенда гласит, что уже после смерти Кабир являлся своим ученикам. Однажды он показался в Матхуре, где проповедовал ученику по имени Ратна, появлялся он и перед Дхармой Дасом в Бандогархе, где рассказывал обо всех обрядах, которые надлежит выполнять адептам секты кабирпантх. Кабир рассказывал своему ученику о грядущих поколениях его преемников и предостерегал их от Калиюги, т. е. века зла и насилия.
Учение Кабира получило дальнейшее развитие после его смерти. Можно выделить три традиционных типа интерпретации идей поэта, что нашло oтpaжение в сектах кабирпантх, дадупантх и сикхской.
Примечания
(1) Первое известное нам писменное упоминание о Кабире содержится в созданном около 1600 г. Набха Дасом стихотворном жизнеописании "святых" – "Бхакти мала" ("Гирлянда бхактов"), а также в священной книге сикхов "Адигрантх" (1604 г.)
(2) К литературе биографического жанра мусульманской традиции может быть отнесена компиляция Парамананда Даса из Фирозпура "Кабир мансур", написанная первоначально на урду (ок. 1880 г.), а в 1903 г. изданная в переводе на хинди. На это произведение в немалой степени опираются позднейшие канонические жизнеописания Кабира. Одним из таковых является "Кабир касаунти" ("Пробирный камень Кабира"), изданное в 1886 г. и вскоре получившее широкую популярность.
(3) Садху (sadhu), букв. "прямой, правильный" – подвижник, аскет.
(4) Аскеты либо выбривали себе голову наголо, либо, наоборот, отращивали косу.
(5) Близки эти легенды и к сюжетам "житийной" литературы Индии. Так, в "Житиях 84 вишнуитов" рассказывается о достойном поведении Сур Даса при встрече с падишахом Акбаром.