Перевод Лихачева Дмитрия Сергеевича

 

На Дунае Ярославнин голос слышится,
Кукушкою безвестной рано кукует:
«Полечу, — говорит, — кукушкою по Дунаю,
Омочу шелковый рукав в Каяле-реке,
Утру князю кровавые его раны
На могучем его теле».

Ярославна рано плачет
В Путивле на забрале, приговаривая:
«О ветер, ветрило!
Зачем, господин, веешь ты навстречу?
Зачем мчишь хиновские стрелочки
На своих лёгких крыльицах
На воинов моего милого?
Разве мало тебе было под облаками веять,
Лелея корабли на синем море?
Зачем, господин, моё веселье
По ковылю ты развеял?»

Ярославна рано плачет
В Путивле-городе на забрале, приговаривая:
«О Днепр Словутич!
Ты пробил каменные горы
Сквозь землю Половецкую.
Ты лелеял на себе Святославовы насады
До стана Кобякова.
Прилелей же, господин, моего милого ко мне,
Чтобы не слала я к нему слёз на море рано».

Ярославна рано плачет
В Путивле на забрале, приговаривая:
«Светлое и трижды светлое солнце!
Всем ты тепло и прекрасно:
Зачем, владыко, простёрло ты горячие свои лучи
На воинов моего лады?
В поле безводном жаждою им луки скрутило,
Горем им колчаны заткнуло?»

***

Перевод Василия Андреевича Жуковского

***

Голос Ярославнин слышится, на заре одинокой чечеткою кличет.
"Полечу, говорит, кукушкою по Дунаю,
Омочу бобровый рукав в Каяле-реке,
Оботру князю кровавые раны на отвердевшем теле его".
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, приговаривая:
"О ветер, ты ветер!
К чему же так сильно веешь?
На что же наносишь ты стрелы ханские
Своими легковейными крыльями
На воинов лады моей?
Мало ль подоблачных гор твоему веянью?
Мало ль кораблей на синем море твоему лелеянью?
На что ж, как ковыль-траву, ты развеял мое веселие?"
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене, припеваючи:
"О ты, Днепр, ты, Днепр, ты, слава-река!
Ты пробил горы каменны
Сквозь землю Половецкую;
Ты, лелея, нес суда Святославовы к рати Кобяковой:
Прилелей же ко мне ты ладу мою,
Чтоб не слала к нему по утрам по зарям слез я на море!"
Ярославна поутру плачет в Путивле на стене городской, припеваючи:
"Ты светлое, ты пресветлое солнышко!
Ты для всех тепло, ты для всех красно!
Что ж так простерло ты свой горячий луч на воинов лады моей,
Что в безводной степи луки им сжало жаждой
И заточило им тулы печалию?"

 

Переложение написано в 1817 - 1819 годах.

***

Перевод Константина Дмитриевича Бальмонта (1867—1942)

 

Свист ли копий или песня? Что за песня над Дунаем?
Ярославнин слышен голос. Как безвестная кукушка,
Кличет рано: «Полечу, мол, я кукушкой по Дунаю,
Омочу рукав бобровый я в реке Каяле быстрой,
Раны я утру на князе, кровь утру на теле сильном».
Рано плачет Ярославна на стене градской в Путивле,
Кличет к ветру: «Ветр, ветрило, ты к чему насильно веешь?
Ты зачем, о господине, на своих нетрудных крыльях
Стрелы ханские бросаешь на бойцов, где он, мой Ладо?
Мало ль было в высях веять и летать под облаками,
Прилетев, качать-лелеять корабли на синем море?
Ты зачем мое веселье ковылями всё развеял?»
Рано плачет Ярославна на стене градской в Путивле:
«Славный Днепр, пробил ты горы сквозь земли той Половецкой,
Святославовы суда ты, в стан Кобяков мча, лелеял,
Возлелей, о господине, моего примчи ты Лада,
Чтобы утром я не слала слез к нему на море рано».
Рано плачет Ярославна на стене градской в Путивле:
«Солнце светлое, свет-солнце, ты для всех тепло и красно,
Для чего же, господине, ты стремишь свой луч горячий
На войска, где он, мой Ладо? Для чего в безводном поле
Ты тоской им сушишь луки и колчаны затворяешь?»

20—24 декабря 1929 — 24 апреля 1930

***

Перевод Н. Заболоцкого

Над широким берегом Дуная,
Над великой Галицкой землей
Плачет, из Путивля долетая.
Голос Ярославны молодой;
"Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой,
Наклонясь, в Каяле омочу.
Улетят, развеются туманы,
Приоткроет очи Игорь-князь,
И утру кровавые я раны,
Над могучим телом наклонясь".
Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займется поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:
"Что ты, Ветер, злобно повеваешь,
Что клубишь туманы у реки,
Стрелы половецкие вздымаешь,
Мечешь их на русские полки?
Чем тебе не любо на просторе
Высоко под облаком летать,
Корабли лелеять в синем море,
За кормою волны колыхать?
Ты же, стрелы вражеские сея,
Только смертью веешь с высоты.
Ах, зачем, зачем мое веселье
В ковылях навек развеял ты?"
На заре в Путивле причитая,
Как кукушка раннею весной,
Ярославна кличет молодая,
На стене рыдая городской:
"Днепр мой славный! Каменные горы
В землях половецких ты пробил,
Святослава в дальние просторы
До полков Кобяковых носил.
Возлелей же князя, господине,
Сохрани на дальней стороне,
Чтоб забыла слезы я отныне,
Чтобы жив вернулся он ко мне!"
Далеко в Путивле, на забрале,
Лишь заря займется поутру,
Ярославна, полная печали,
Как кукушка, кличет на юру:
"Солнце трижды светлое! С тобою
Каждому приветно и тепло.
Что ж ты войско князя удалое
Жаркими лучами обожгло?
И зачем в пустыне ты безводной
Под ударом грозных половчан
Жаждою стянуло лук походный,
Горем переполнило колчан?"

1938-1946

***

Виктор Соснора

 

Над Путивлем Солнце-радость

велико,

а светит слабо.

 

На валу,

ограде града,

плачет лада Ярославна.

 

Плачет, голос поднимая,

до рассвета цвета ситца:

— Полечу я по Дунаю

бесприютною зегзицей.

Рано, рано

на Дунае

омочу рукав бобровый,

князю раны вспеленаю,

ототру

от крови

брови.

 

Над Путивлем ветер стылый

носит запах сечи душной.

Плачет лада:

— О Ветрило,

Отчего враждебно дуешь?

Отчего,

о Ветр-Ветрило,

добродушный и обширный,

мечешь на воздушных крыльях

стрелы

в русскую дружину?

Мало ли тебе,

бездомный,

облака пинать по югу,

мало на море студеном

корабли волной баюкать?

Мало вырывать посевы,

дыбить мех

лесному зверю?

Отчего ж мое веселье

по ковыль-траве

развеял?

 

Над Путивлем Солнце-радость

велико,

а светит слабо.

 

На валу,

ограде града,

плачет лада Ярославна,

плачет лада,

стоном стонет,

Солнцу слабому грозится:

— Полечу к тебе я, Солнце,

бесприютною зегзицей.

Отчего в безводном поле,

жар-лучи

кидая наземь,

пропитало потной солью

ты дружину мужа-князя?

Отчего тугие луки

ты им, Солнце,

раскачало,

покоробило им тугой

камышовые колчаны?

 

Над Путивлем красны тучи,

будто Игоревы раны.

Поднимая голос круче,

плачет лада Ярославна:

— О могучий Днепр Славутич!

Расколол ты горы-камни,

Святославовы онучи

с Кобяковы сапогами

ты столкнул...

О господине!

Прилелей мне мужа завтра.

Не хочу

покрытым тиной,

а хочу

живым,

глазастым.

(1969 г.)

***

Евгений Евтушенко

***

В Путивле плачет Ярославна
одна на крепостной стене
о всех, кто пал давно, недавно,
и о тебе, и обо мне.

По-вдовьи кличет, чайкой кычет:
"Дунайской дочкой я взлечу,
рукав с бобровой оторочкой
в реке Каяле омочу.

Не упаду в полете наземь,
спускаясь к мужу своему,
и на любимом теле князя
крылами нежно кровь зажму".

В Путивле плачет Ярославна
оплакивая, как во сне,
со славой павших и бесславно,
но на одной для всех войне.

"О, господин ветрило, ветре,
зачем ты веешь вперекор?
Ты лучше слезы мои вытри,
а стрелами не бей в упор.

Тебе притти бы, ветре, в разум,
наполнив парус кораблю.
Пошто мою любовь и радость
развеял ты по ковылю?"

В Путивле плачет Ярославна
одна на крепостной стене:
"Ты, Днепр Словутич своенравный,
пробился в горной крутизне.

Ты на себе лелеял чаек
и святославовы ладьи.
Спаси любимого, качая
его под парусом любви".

В Путивле плачет Ярославна
одна на крепостной стене:
"О, солнце, ты ни с кем не равно.
Согрей всех в мире, кто одне.

Но пожалей тех, кто на муки
в твоих лучах обречены,
ослабило им жаждой луки,
заткнуло горем колчаны.

Ты не убей жестоким зноем
в безводьи воинов Руси,
любимых тенью мы прикроем -
мы их спасем, и ты спаси!"

В Путивле плачет Ярославна,
одна на крепостной стене,
и слезы, опускаясь плавно,
сквозь волны светятся на дне...

***