Отважный воин князь Черный после долгих раздумий решил, что мир для его народа будет лучше, и, уже не советуясь с дочерью, дал согласие на брак. 9 страница
«Экономика Хазарии опиралась теперь только на широкие международные торговые связи, установившиеся у нее с ближними и дальними народами и государствами в прежние времена. Большую роль играла при этом транзитная торговля, нередко спекулятивная перепродажа. Теперь Хазария быстро превращалась в типичное паразитирующее государство. Ее правители держались на подачках торгового капитала».
Некогда мощнейшая держава деградировала на глазах. Она уже пережила себя, теперь она только ждала того, кто придёт и добьёт ее, прекращая эту агонию.
И когда момент пришёл, Святослав раздавил её своим сапогом.
Навсегда. Чтобы больше не мучилась.
А до этого момента оставалось не так уж много времени.
Но какие же ещё причины, кроме небольшой дани, заставляли славянские племена жить под «гнётом» «неразумных хазар»?
Одной из таких причин была та, что Хазарский каганат был по своей сути страной многонациональной и до определённого времени веротерпимой.
Судите сами. Вот крепость Саркел, постепенно превращённая в город:
«Этнический состав населения города был довольно пестрым. Судя по керамике и различным типам жилищ, в юго-западной части жили болгары, в северо-западном углу – какая-то группа славян и в цитадели – тюрки (гузы, хазары). Этот тюркский гарнизон охранял город и путь, на котором он стоял, от внешних врагов, взимал пошлину с купцов, проезжавших по реке и по сухопутной дороге, которая проходила мимо Саркела с юга на север. Торговля и ремесло превратили крепость, сооруженную в основном для охраны северо-западных границ каганского домена, в цветущий город» (С. Плетнёва).
Следующим примером послужит хазарская столица Итиль.
Масуди сообщает: «В хазарской столице по закону пять судей: два из них для мусульман; два – для хазар, которые судят в соответствии с Торой; два – для христиан, которые судят в соответствии с Евангелием, и один для СЛАВЯН, РУСОВ и других язычников, которые судят согласно языческому обычаю, т. е. по велениям разума».
Вообще-то получается семь, но из песни слова не выкинешь.
Суть в том, что каждый из живущих в столице людей может рассчитывать на то, чтобы его судили, если потребуется, по его родному закону, по которому он привык жить и которому привык подчиняться.
Где ещё такое было возможно?
Всё это говорит о том, что в Хазарском каганате проживает достаточно славян. Пусть и не подавляющее большинство, но столько, что они, как нация, заметны.
Однако и это Прозорову не нравится. Фыркает писатель.
«Кроме демократии, был в Хазарии плюрализм или политкорректность, называйте как больше нравится. В верховном суде кундур-кагана сидело 9 судей, представлявших все религии каганата. Чем не светоч терпимости среди тьмы средневекового фанатизма?!
Только в суде этом делами монолитной иудейской общины – придворных и верхушки купечества – занимались трое судей. Еще трое вели дела мусульман-наемников из дворцовой гвардии и части горожан. Делами христиан, армян-григорианцев, готов-ариан, кипчаков-несториан, ромеев и осетин – православных, занималось двое судей. Наконец, делами абсолютного большинства населения каганата, язычников, со всеми их бесчисленными культами, обычаями, законами, занимался один-единственный судья. Тут уж вспоминается другое произведение двадцатого века, «Скотный двор» Оруэлла: «Все животные равны, но некоторые из них – равнее».
Ценим его иронию, тонкое чувство юмора, знание английской классики, только не понятно, откуда же такое желание всё вывернуть наизнанку?
Если судить по откровениям Прозорова, то было бы куда лучше, если бы всех в Хазарии судили по одному закону. Но вот беда, тот же Прозоров сам первый и завопит, что это дискриминация по половому, национальному и религиозному принципу. Как ни сделай, ему всё не так! Очень трудно угодить въедливому неоязычнику. У него куда ни глянь, везде один «Скотный двор».
Хотя…
Стоит только писателю поставить себя на место человека, которого в чужой стране будут судить по местным законам, как он сразу почувствует колоссальную разницу. К примеру, в Объединённых Арабских Эмиратах. Когда ему присудят 50 ударов палками по мозолистым языческим пяткам…
Согласно тому же Масуди, мусульмане в Каганате – это только наемники на службе у Кагана и купцы, то есть относительно немногочисленная элитарная группировка. Как понятно, собственно иудейско-хазарская прослойка также была немногочисленна, хотя и обладала большой властью. А значит, и христиан, и язычников, и славян было вполне достаточно.
Ещё царь Иосиф в своём письме сообщает нам следующие сведения о своей столице, кроме того что находится она на реке Итиль: «Она делится на три неравные части: в одной живет царица, «это город, в котором я родился». Размер его 50х50 фарсахов. Другой «город» населяют «иудеи, христиане, исмаильтяне и, помимо этих людей, рабы из всяких народов». Добавить, как говорится, нечего.
Что ещё интересного можно сказать о хазарах из того, что относится к нашей теме?
Давайте о том, что всё больше становится актуально сейчас. Грамотность, или тяга к знаниям. Что говорят по этому поводу археологи?
«Предметы, на которых сделаны надписи, и само их содержание свидетельствуют о широко распространенной среди жителей Хазарии грамотности – грамотой владели простые строители крепости и степные кочевники среднего достатка.
Общие язык и письменность были еще двумя факторами, которые объединяли обитавших на огромной территории жителей каганата в единое целое, воспринимаемое так и их соседями, и ими самими, и всеми странами и государствами, с которыми они сталкивались в походах, на торговых путях, в дипломатических поездках. Этим единым целым было Хазарское государство, население которого, несмотря на разноэтничность, называлось, видимо, хазарами» (С. Плетнёва).
Есть ещё один моментик, который нельзя обойти стороной. Явно, что Лев Рудольфович этого не одобрит и грозно рыкнет в нашу сторону.
Поговорим о том, как те же хазары относились к побеждённым, или, если хотите, подчинённым народам, точнее, к их верхушке, к той самой власти, от которой многое зависело. Восстать и вооружиться, или, наоборот, – терпеть.
Не успели задать вопрос, как тут же в ответ раздались нытьё и стоны Льва Рудольфовича!
«Повесть временных лет» не упоминает среди восточнославянских земель, в которых ко времени прихода Рюрика было «княжение свое», никого из хазарских данников. И не из-за того, что вятичи или радимичи были дикарями. Просто их княжеские роды полегли все до единого человека. До последнего исполнили долг сынов Перуна, защищая подданных от чудовищного ига воплощенной Кривды. Да будет светла их память; жаль, что мы не знаем их имен, кроме северянина Черного» (Л. Прозоров).
Про князя Чёрного мы поговорим чуть позже.
А пока остановим бесконечный поток слёз писателя, насколько горький, настолько и бездоказательный, прибегнув к цитате из одной учёной статьи: «Хазары, наоборот, сохранили всю правящую верхушку побежденных народов, болгар и алан, связав ее с собой вассалитетом. По существу алано-болгарские аристократы ничего не потеряли, войдя в Хазарский каганат. Единственно, чего они никогда не могли достигнуть, это Каганского трона – обожествленной власти кагана» (С. Плетнёва).
Со славянами всё происходило по такому же принципу, никаких исключений.
Это ещё один довод для того, чтобы лучше понять, почему славянские войны за независимость полыхали только в безумном воображении Льва Рудольфовича.
Перестаньте рыдать, господин Прозоров, ответы лежат на поверхности, нужно только их поднять. Не всё же копать на три метра вглубь в поисках страшных тайн, никогда там не укрытых.
Чтобы немного отвлечься и закончить с данями, налогами, податями и слезами, мы коснёмся ещё пары эпизодов, которые Лев Рудольфович предлагает нам в качестве примера воздействия «Империи зла» на наших предков.
Первая история, точнее, легенда – печальная. Это даже не легенда – трагедия в стиле Шекспировских страстей. Без всяческого преувеличения.
«Тому, о чём я собираюсь рассказать в этой главе, пока нет археологических свидетельств» (Л. Прозоров). КАК И ВСЕГДА!
Лев Рудольфович в качестве одного из примеров тяжёлой борьбы славян с хазарами приводит легенду о князе Чёрном – основателе Чернигова. Даже посвящает ей целую главу. Именно здесь славянский герой должен предстать во всей своей красе, а хазары – во всей своей подлости. Показательно. Только вот на наш взгляд выбор его не совсем удачен, точнее, неудачен вовсе.
Эта легенда, даже скорее трагедия, о любви, о тяжести выбора, о принятых решениях, о которых остаётся только пожалеть, о смерти и свободе выбора. Но совсем не о хазарах, они в ней проходят вторым темпом, – для красочности. Но уж раз Прозоров обратил внимание, то и нам мимо не пройти.
Давайте познакомимся с этой легендой, послушаем, о чём в ней говорится. Мы будем вставлять в текст лишь свои дополнения с ориентацией именно на данную главу и как беспристрастные судьи постараемся убрать личные эмоции.
Повторим постулат: «Еще в VII веке византиец Маврикий писал о наших предках: «Этот народ никакими силами невозможно принудить к повиновению в своей земле». И вот этот народ заставили платить дань женщинами! Да славянские земли должно было трясти лихорадкой отчаянных постоянных восстаний! Отчаянных – потому что племенные ополченцы с рогатинами и топорами, и умелые, но малочисленные дружинники мало что могли поделать против орд кочевых вассалов каганата и бронированных лав его наемников» (Л. Прозоров).
И действительно, должно трясти, и не просто трясти, а выворачивать должно. При всём том, что хазары побаиваются агрессивных русов и отважных славян. Но, как мы уже говорили, нет этому подтверждения, и в ход идут легенды.
Вот что нам вещает Лев Рудольфович: «Мы знаем о двух таких восстаниях».
Первое мы опустим. Предметно поговорим о втором.
Окунёмся с головой в преданья старины глубокой. Посмотрим, что и как происходило в Древней Руси.
Итак. «Имя другого борца с хазарской напастью сохранило народное предание. Князь Черный, основатель Чернигова, погиб в борьбе с завоевателями. Его дочь, княжна Черная (на Руси женщин часто величали по отцу – вспомним Ярославну и Глебовну «Слова о полку Игореве»), кинулась с башни, предпочтя смерть плену.
В той же легенде о князе Черном говорится, что древлянский князь не только не помог северскому князю, но и продолжал нападать на его земли… Как и на варяжских землях, находились те, кому прадедовские счеты из-за пашен и выпасов были дороже славянского братства. И не зря, наверно, русы воевали с древлянами и уличами, свирепо «примучивали» их, облагали жестокой данью. Впрочем, не будем судить их чересчур строго».
Общее представление о том, что мы расскажем в легенде, вы уже получили. Но не торопитесь делать выводы. Подождите чуть-чуть, дальше вы сами сделаете вывод, о чём же всё-таки эта горестная легенда. И может ли она служить подтверждением болтовне Льва Рудольфовича. Это решайте сами.
Предисловий достаточно, начнём повествование.
Жил когда-то давно черниговский князь по прозванию Черный, и был он великим мужем земли нашей. Много раз сражался он со злейшими врагами северян – хазарами, и был он для них противником крепким и потому опасным.
И была у этого отважного князя дочь, прекрасная и в то же время гордая девушка, звали её княжна Черная (Цорна). По легенде, княжна отличалась не только удивительной красотой, но к тому же любила ездить верхом, охотиться, и была прекрасной лучницей. Шитью, кройке и танцам княжна предпочитала войну. Она, как и древние амазонки, сама предводительствовала дружиной.
О ее неземной красоте прослышал сам Божественный Каган, а услышав, захотел жениться на княжне и послал в Чернигов сватов с богатыми подарками.
Как видим, в данной ситуации Каган ведёт себя абсолютно по-человечески и совершенно адекватно. Он даже посылает к своему врагу сватов официально. Ничего из этого ненаказуемо. Мужчине понравилась женщина, он решает на ней жениться, и из этого исходят все его действия.
Однако вернёмся к истории.
Княжна не любила Кагана, но дальнейшая судьба всего Чернигова во многом зависела именно от его воли. Мир или продолжение войны. Нужно было решать.
Отважный воин князь Черный после долгих раздумий решил, что мир для его народа будет лучше, и, уже не советуясь с дочерью, дал согласие на брак.
Княжна, расценившая решение отца как предательство, обиделась, разозлилась и убежала в лес, где заблудилась и даже могла погибнуть, но от лютых и голодных зверей ее спас князь Киевский.
Как и водится после этого, молодые люди полюбили друг друга. Князь Чёрный принял решение молодой княжны, и теперь уже велел послать хазарскому Кагану ответ о том, что он передумал, и отдаст руку своей дочери другому.
Счастливая княжна Черная ожидает сватов князя, но вместо них к Чернигову подходит огромное хазарское войско, чтобы насильно забрать княжну в лагерь своего Кагана.
Это, конечно, очень плохо. Но положа руку на сердце, в чем же виноват Каган? Он вежливо просил, подарки дорогие слал. Ему сказали «да». После того как пообещали и обнадёжили, передумали, сказали «нет» – и он остался в дураках! Ему показали кукиш! Обсмеяли. И как же правителю могущественной державы следовало в данной ситуации поступить? Любой, имеющий власть и силу, поступил бы так же, как Каган. Это князю Чёрному надо было головой думать. Какие здесь претензии к хазарам, если они и так были врагами Чернигову? Ведь теперь, когда ситуация, спровоцированная самим князем, заметно ухудшилась, у них есть все основания для развязывания боевых действий!
Ну а дальше всё идет как и положено. Князь Черный, храбрейший из воинов, в крепости отсиживаться не будет, не приучен, он смело выходит с войском навстречу врагу за городские стены, где и завязывается битва. Однако хазарским лазутчикам все же удаётся тайком пробраться в город, чтобы выполнить поставленную им Каганом задачу, – выкрасть княжескую дочь. Они окружили терем княжны и, перебив всю охрану, ворвались внутрь.
Княжна Черная, будучи девушкой не робкого десятка, защищалась до последнего. Но когда все стрелы во врага были выпущены, а меч выбит из рук и казалось, что отступать было уже некуда, гордая амазонка, чтобы не попасть в руки врага и не стать наложницей нелюбимого ею Кагана, предпочла смерть, выбросилась из окна своего высокого терема и разбилась о землю…
А в это самое время к Чернигову с подкреплением подходит князь Киевский. Вместе с князем Черным они побеждают врага и торжественно входят в город. Но не свадьба, а похороны происходят в Чернигове…
Такая вот получилась трагичная история.
Только никто князя Чёрного в спину не бил, как нам вещает Лев Рудольфович. Совсем наоборот, славяне пришли своим соплеменникам на помощь, жаль, что поздно.
Так может быть, князю Чёрному нужно было раньше пытаться найти общий язык с теми же киевлянами, а не в одиночку биться с врагом? И пользы бы больше было, и Кагана не пришлось оскорблять, и главное, дочка была бы жива.
Но у этого же предания есть ещё одна версия.
Согласно ей, к княжне Черной сватался не хазарский Каган, а древлянский князь, а полюбила она не Киевского князя, а простого воина.
Возможна вариативность, но только здесь уж хазары совсем ни при чём.
Говорим это не для обеления хазар. А о том, что эта легенда совсем не о них. А о любви, и имеет различные вариации, не зацикливаясь на одних хазарах.
Но и это ещё не всё. Самое интересное, что по точно такому же сценарию разыгрались события в Чернигове и во время монгольского нашествия на город в октябре 1239 года!
Оцените сами. Легенда повествует о том, что при подходе татар к городу Чернигову князь Мстислав Глебович выступил на врага со всей своей дружиной и спешно собранным ополчением за город, при этом оставив в нем свою жену – княгиню Домникию.
Битва была проиграна, монголы ворвались в княжеский Детинец и окружили «Красный терем», в котором находилась княгиня. Сбив с петель дверь, степняки, жадные до женщин и добычи, устремились по лестницам наверх, в покои княгини. Домникия, не желая живым трофеем попасть в руки захватчиков, выбросилась из окна терема и разбилась насмерть…
Сходство с легендой о князе и княжне Черных поразительное, причем именно в деталях, да и монголы с хазарами в какой-то степени близнецы-братья!
Оба предания объединяют схожие мотивы – это и вражеское войско, подошедшее к Чернигову с востока, и бой, данный Черниговским князем под стенами города, и захват врагом княжеского терема в отсутствие там самого князя, и такая же страшная смерть представительницы княжьего рода!
Кроме этого, есть ещё один нюанс, и он очень интересен.
Великим Киевским князем во время нападения татар на Чернигов был представитель черниговского княжеского дома – Михаил Всеволодович, под протекторатом которого как раз находился тогда и сам Чернигов! И именно он «отказал» в свое время монгольским послам, приказав умертвить их за предложение без боя сдать Киев.
Не эти ли послы стали прототипами хазарских сватов к князю Черному?
Если всего этого мало, то можно добавить, что в Чёрной могиле, где по преданию покоятся останки князя Чёрного, по последним археологическим данным, находятся останки более позднего времени.
Это не делает древнее предание лучше или хуже, оно просто выбивает из-под него ту историческую основу, на которой тот же Лев Рудольфович строит свою теорию.
Легенда есть, подтверждений ей нет, да и как вы поняли, она вовсе не про взаимоотношения славян и Хазарии.
Но раз уж начали, как тут не вспомнить ещё одну легенду. Правда, более известную, и тех же хазар касающуюся напрямую.
Выглядит она, согласно «Повести временных лет», так: «Поляне были притесняемы древлянами и иными окрестными людьми. И нашли их хазары сидящими на горах этих и лесах, и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу. И отнесли их хазары к своему князю. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы доискались ее оружием, острым только с одной стороны, то есть саблями, а у этих оружие обоюдоострое, то есть мечи: станут они когда-нибудь собирать дани с нас и с иных земель».
Легенда несколько противоречивая, несколько странная, но ужасно патриотичная.
А как прокомментирует её Лев Рудольфович?
«Да хазарам, дай хошь яд, на халяву, всё возьмут. Дают мечи, сойдут и мечи, не побрезгуем, будем и дальше за ними приходить, тем более что белок вы ими вряд ли поймаете». Вольный пересказ. Оставили лишь смысл.
Но возникают вопросы. Во-первых, если полян притесняют и обижают, то чего они перед хазарами выёживаются, которые, в отличие от древлян, их просто в порошок сотрут? Больше Кагану мечи никто посылать не осмелился, да ещё со скрытым смыслом.
Во-вторых, меч не белка, и даже не куница, он в несколько десятков раз дороже стоит. Он сам размножаться не умеет – и чего же тогда оружие зря разбазаривать! В-третьих, даже византийские источники отмечают, что славяне гордятся своими мечами и берегут их пуще глаза. Ведь это предмет гордости для любого воина. Так что опять получается несуразица.
Если уж на то пошло, то давайте в этот раз и мы перепрём легенду на свой лад. Ведь возможно так оно и было, как и с князем Чёрным. Выберете сами, кому какая вариация больше понравится, археологических подтверждений всё одно не будет.
Итак. Жили в те древние времена поляне, жили отдельно и управлялись своими родами самостоятельно. Жили они неплохо, обустраивали землю, и первый свой город, который они заложили и построили, назвали Киев, в честь своего первого князя. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, и были те мужи – поляне, мудры и смыслены.
Народ был храбрый, воинственный и отважный. Ходили со своим князем Кием на Царьград, дабы тряхнуть мошну Империи. И царь Византийский принимал Полянского князя с почестями великими. Но умер князь Кий, а война с соседями, пытавшимися воспользоваться удобной ситуацией, разгорелась вновь.
Уведав про то, пришли к полянам хазары и сказали: «Платите нам дань».
Призадумался новый Полянский князь. Огляделся вокруг. Увидел, как недобро смотрят на пришельцев его воины, хмуро сдвинув брови. Увидел их ответ послам в этом взгляде, но говорить ничего не стал. Подозвал он к себе тогда отрока, сказал что-то негромко ему, тот резво убежал в покои, но скоро вернулся. В руках он держал меч!
– Вот это, пожалуй, единственное, что мы можем вам дать, – произнёс князь, взял меч и передал его хазарам.
Приняли хазары меч, огляделись по сторонам, посмотрели на могучих воинов в полном вооружении, грозно стоящих поодаль, и все поняв и оценив, быстро ретировались.
Больше сюда за данью хазары не приезжали.
Как сказал один из персонажей фильма «Белое солнце пустыни», «да у него гранаты не той системы».
Вот и вся легенда, хотите, принимайте, хотите – лучше сочиняйте.
Если же у кого-то сложилось впечатление, что мы всеми силами пытаемся обелить Хазарский каганат, то оно в корне неверно. Гадостей про него написано и так достаточно, давайте подойдём к нему и более-менее объективно. Вся суть в том, что славянские племена относились к нему по-разному. Одни дружили, другие воевали, для одних это были союзники, для других – захватчики. Много разного может произойти между соседями за триста лет.
Однако нельзя не признать, что государство это было своеобразное, неординарное и мощное.
Так от чего же рухнуло это ваше «чудесное государство», спросите вы? Что же его подкосило?
Вы не поверите, но – демократия. Одна из отличительных особенностей или своеобразностей каганата.
Случилось это в те времена, когда многие из царствующих особ задумывались не только о смене религии для себя, но и о том, чтобы ввести в своей стране единую государственную религию. А это шаг очень серьёзный, последствия от которого могут быть необратимы. С этой проблемой столкнулись хазары, а уже совсем скоро перед точно такой же дилеммой встанет Киевский князь Владимир. Только вот само решение этого вопроса, его итоги и последствия для Хазарии и Киевской Руси будут совершенно разные.
Жизнь сама различными способами подталкивала многих вождей и правителей к такому выбору. Экономическое развитие стран, неотвратимое расслоение общества на классы, становление государства неизбежно влекли за собой изменения и в духовной жизни общества. Многочисленные верования в какой-то момент должны были смениться единой государственной религией.
Выбрать такую религию в силах князя или кагана, это не так трудно. А вот сделать её единой государственной и не разрушить при этом до основания своё государство очень сложно, и не всякий подобный эксперимент увенчивался успехом.
Это случилось и в Хазарии.
С чего всё началось.
«В письме Иосифа говорится о том, что, начиная, во всяком случае, с VIII в., власть у хазар передавалась по прямой линии – от отца к сыну, а это чаще всего свидетельствует об установившихся государственных традициях и крепости центральной власти.
Однако власть кагана в Хазарии не была неограниченной. Этому мешала так называемая сакрализация его власти и его персоны.
Об обычаях, связанных с сакрализацией, мы знаем благодаря более поздним источникам (X в.), тем не менее их можно привлечь и в разделе о политической жизни хазар VII–VIII вв., так как логично предположить, что явно архаические обычаи, известные в Х в., существовали, естественно, ранее этого времени. Один из таких обычаев описывает Истахри: «Когда они желают поставить кого-нибудь хаканом, то приводят его и начинают душить шелковым шнуром. Когда он уже близок к тому, чтобы испустить дух, говорят ему: «Как долго желаешь царствовать?» Он отвечает: «Столько-то и столько-то лет». Обычай, несомненно, связан с верой в божественную силу вождя – он сам в полузабытьи обязан определить срок пребывания в его теле такой силы.
В божественную силу вождя верили многие народы мира на ранних этапах развития религиозных представлений. При этом считалось, что, старея, вождь теряет силу, поэтому его убивали и заменяли новым. Так же жестоко расправлялись со своим каганом и хазары: при любом несчастье, обрушивавшемся на страну (засуха, разорение, неудача в войне), «чернь и знать» спешили к царю (князю) и заявляли ему: «Мы приписываем свое несчастье этому хакану, и его существование нам приносит несчастье. Убей его или отдай его нам – мы его убьем».
Вера в божественную силу кагана и страх потерять ее приводили к тому, что почти все действия кагана и все предметы вокруг него табуировались.
Жизнь его превращалась в цепь тяжелых запретов. Естественно, что в таком положении каган не имел возможности править страной. Ею правил, как говорят опять-таки поздние источники, царь (в различных документах он называется по-разному: каган-бек)» (С. Плетнёва).
Как мы уже отмечали, аристократы из покорённых народов по существу ничего не потеряли, войдя в Хазарский каганат. Единственно, чего они никогда не могли достичь, так это трона, на котором восседал Каган. Однако болгарским ханам удалось обойти этот закон, добившись для самого богатого и знатного рода права соуправления, т. е. добившись двоевластия. Был в истории каганата тяжёлый период. Именно тогда из среды наиболее дееспособных и богатых донских болгарских ханов был выдвинут соправитель кагана.
«Вполне возможно, что в те годы болгары просто могли сбросить кагана с полуразрушенного трона, однако они сделали более мудрый шаг к достижению власти в государстве: кагана полностью табуировали, а соправителю, который в арабских источниках называется царь, каган-бек, бек или шад, фактически предоставили право устранять (убивать) неугодного владыку. Носитель древних, освященных традицией обычаев остался на троне, окончательно связанный этими обычаями по рукам и ногам, а свободный от всяких условностей царь единолично правил Хазарским государством.
О власти царя, о его неограниченных правах много писали арабские авторы, пораженные фактом хазарского двоевластия. «У хакана власть номинальная, – отмечал Истахри, – его только почитают и преклоняются перед ним при представлении… хотя хакан выше царя, но его самого назначает царь».
По словам Ибн-Русте, «царь не дает отчета никому, кто бы стоял выше его» (а значит, он не отчитывался и перед каганом), он «сам распоряжается получаемыми податями и в походы свои ходит со своими войсками». Царь же возлагал на богатых обязанность поставлять всадников, «сколько могут они по количеству имущества своего».
Таким образом, царь был уже настоящим феодальным сюзереном. Войско его представляло собой регулярную наемную армию, соединенную с феодальным ополчением. Он собирал подати – для этого при нем существовали чиновники» (С. Плетнёва).
Или, как характеризует его положение Лев Рудольфович: «Выборный владыка каганата оказывался просто символом, куклой в руках каган-бека, а вся хазарская демократия – бутафорией, фарсом, ширмой, за которой вершили дела подлинные хозяева страны. Просто контора «Рога и копыта» с «зитц-председателем» каганом, за все отвечающим и не решающим ничего, и всевластным и безответственным «Бендером» – каган-беком» (Л.П.).
Довольно метко подмечено всё, кроме демократии. С VIII века, как поведал нам Каган Иосиф, власть у хазар передавалась по прямой линии – от отца к сыну, а до этого путём выборов.
«Верховным и абсолютным владыкой каганата считался по-прежнему каган. По-прежнему его выбирали, и арабский путешественник видел будущего владыку Хазарии еще до избрания, на базаре. Юноша торговал лепешками. Так что хазары могли гордиться – и наверняка гордились – одним из самых демократичных устройств в мире. Подумать только – простой торговец мог стать владыкой державы! И ведь возносил его не заговор придворных, не карьера интригана и честолюбца, нет – свободное волеизъявление всего хазарского народа».
Вдумайтесь только, простой торговец и Каган. Пусть парадная вывеска, пусть сильно ограниченный в правах и в своей власти. Но до этого он вообще не имел никакой. А тут сразу – уважение и почёт. Ведь теперь он глава государства. СИМВОЛ СТРАНЫ. Это просто великая американская мечта в действии. Да и мало ли и в наши дни таких властителей, которые только кичатся своей самостоятельностью, хотя они обычные марионетки в чужой игре.
А тут даже выборы справедливые, без подтасовок и фальши.
Однако рано или поздно просто должен, обязан был появиться человек, который захочет расширить свои полномочия на троне, закрепить именно свою власть и убрать конкурентов. Особенно после того как у него появилась возможность передать эту власть по наследству. Религия становилась в этих условиях сильным козырем.
Вариантов было не так много. Христианство, мусульманство, иудаизм и язычество. Но это только на первый взгляд. Некоторые из религий сразу отпали, не выдержав конкуренции.
Христианизация Хазарии не устраивала Кагана в корне, поскольку она означала идеологическое подчинение соседним христианским странам и, главное, могущественной Византийской империи, а подобной роскоши Каган Обадия позволить себе не мог.
Мусульмане были вообще его злейшими врагами, и принять их религию Каган мог только под давлением обстоятельств, что чуть было однажды и не произошло, когда Хазария воевала с Арабским халифатом. Сам бы, по доброй воле, он к ней не склонился никогда.
Что осталось? Язычество и иудаизм.
Незадолго до этого Каган столкнулся с проявлением языческого культа Тенгри-хана савирами. Это был культ бога-героя.