Место этнографии в системе университетского образования
Вопрос о месте этнографии в системе университетского образования выходит далеко за рамки общетеоретических рассуждений, ибо он имеет и большое практическое значение, так как кафедры этнографии в наших университетах - естественная база кадров для высших научных учреждений страны - Академии наук СССР и академий республик, входящих в состав Союза. Это означает, что должна постоянно совершенствоваться цепь связи «университет - академия - университет». Один из основных принципов данной связи заключается в том, что особо отличившиеся выпускники университетской кафедры идут в аспирантуру или на стажировку в академический институт и затем пополняют ряды его сотрудников, а наиболее крупные сотрудники академических институтов, способные к тому же вести педагогическую работу, идут к студентам, чтобы проводить с ними специальные семинары, руководить их полевой практикой, помогать им делать первые самостоятельные шаги в научной деятельности (при подготовке курсовых и дипломных работ).
Одна из форм связи академической и университетской этнографии - договоры о творческом сотрудничестве, заключаемые между кафедрой и .институтом (в данном случае с Институтом этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР). Именно при содействии Института этнографии и его источниковедческой базы - Музея антропологии и этнографии - возможно активное действие цепи связи «университет - академия - университет».
Следует особо подчеркнуть, что ныне ученые Института этнографии АН СССР - не просто гости на кафедрах Ленинградского и Московского университетов; они принимают активное участие в процессе подготовки специалистов-этнографов, а также решают многие практические и научные задачи. Между кафедрами названных университетов и институтом заключены договоры о сотрудничестве, т. е. существуют прямые научные связи Академии наук с вузами страны. Этот Опыт должен быть использован всеми республиканскими академиями наук, а также филиалами АН СССР. Лишь на основе тесного сотрудничества академических и этнографических центров с подразделениями вузовской этнографии могут быть достигнуты серьезные успехи самой науки - одной из важных дисциплин познания современных этнических проблем.
На каком бы уровне мы ни рассматривали этнографию, она
-31-
начинается в вузе, в университете. Таким образом, определяя место этнографии в системе университетского образования, необходимо помнить о будущем самой этнографии как науки, о ее успехах и вкладе в познание мирового исторического процесса. Именно поэтому вопрос о совершенствовании системы университетского образования в области этнографии, о повышении его научного уровня - один из важных и актуальных. Ведь, как уже говорилось, речь идет о кадрах науки, а значит, о ее перспективах, ее будущем.
Прогресс науки во многом зависит от степени взаимного обогащения ее региональных подразделений, от возможности повышать ее эффективность общими усилиями всех национальных ячеек, добиваться новых успехов, учитывая и используя опыт друг друга. Именно в этом смысле наука интернациональна. Этнография же интернациональна по-особому, по самой своей сущности, ибо это наука и об одном, и обо всех этносах (народах) одновременно. Так, на заре советской этнографии замечательный советский ученый Л. Я. Штернберг в «Десяти заповедях этнографу» писал: «Кто знает один народ - не знает ни одного, кто знает одну религию, одну культуру - не знает ни одной» 3 .
Когда речь идет о подготовке кадров этнографов, то нельзя не заметить, что в практике университетского образования все еще сохраняется много традиций, которые не всегда можно признать лучшими и удачными. Так, например, и сегодня мы продолжаем ощущать деление самой этнографии (а значит, и ее университетских подразделений) по традиционному немецкому образцу на «Volkskunde» и «Volkerkunde». И сегодня в университетах значительной группы стран соответствующие кафедры в большей степени или даже исключительно занимаются «Volkskunde» (это направление более правильно было бы назвать «региональной этнографией»), т. е. изучением этнографии своего (или своих) народа, оставляя этнографию остального мира за пределами научной и, что еще печальней, преподавательской деятельности.
Такая односторонность имеет историческое объяснение: в конце прошлого века и особенно после первой мировой войны, когда на развалинах империй возникали новые национальные государства, их интеллектуальные лидеры стремились «повысить» авторитет и престиж своей культуры, своей национальной самобытности, причем такое стремление нередко приводило к национал-шовинистическому противопоставлению своего народа и его культуры всем другим народам, всей мировой культуре. Изучение общей этнографии, а точнее, зарубежной
3 Цит. по: Гаген-Торн Н. И. Ленинградская этнографическая школа в двадцатые годы (у истоков советской этнографии) // Советская этнография. № 2. 1971. С. 142.
-32-
(этнографии «чужеземных народов») считалось в этой связи обязанностью или уделом университетов лишь тех стран, которые либо оставались метрополиями колониальных империй, либо играли роль «мировых лидеров». Регионализм в подготовке кадров соответствовал регионализму самой этнографии той или иной страны. Это ненормальное положение в подготовке кадров усугублялось еще и тем, что на университетском уровне этнографическое образование сужалось до предельного набора проблем, которые входили в круг научных интересов самих преподавателей и профессоров.
Именно такая ситуация и породила разделение в большинстве стран Европы этнографии на университетскую, академическую и музейную, что привело к разрыву цепи, обеспечивавшей постоянное движение: студент университета - научный сотрудник академии или музея.
Как уже отмечалось, в ряде стран существовала система глобального изучения этнографии «Volkerkunde». Подобную ситуацию ныне мы можем встретить в СССР, США, Великобритании, Франции, ГДР, ФРГ, Японии, Канаде и других странах. Однако в научной и преподавательской работе в некоторых из этих стран больше внимания уделяется не всем народам, а лишь тем, которые либо прежде были связаны с этой страной как с метрополией, либо составляют население соседних регионов. При таком положении мы нередко встречаемся с парадоксальной ситуацией, когда изучение собственного народа (являющегося в политическом и культурном отношении ведущим этносом) ведется или недостаточно, или вообще не ведется, ибо считается, что такой этнос «уже вырос из этнографического одеяния» и подлежит лишь социологическому изучению.
Данная тенденция питается устаревшим представлением об этнографии как о науке, изучающей культурно отсталые народы. Вместе с тем поскольку будущее этнографии определяется ее стремлением изучать и познавать все народы мира, университетская система подготовки кадров должна сочетать как региональную, так и общую этнографическую подготовку (изучение зарубежной этнографии).
Мы уже говорили, что уровень этнографической науки в будущем во многом зависит от уровня и современного состояния преподавания этнографии в университетах. В свою очередь научный уровень университетского образования определяется уровнем общих и конкретных исследований, которые ведут этнографы академий, вузов и музеев. Эта взаимозависимость уровня подготовки кадров для науки и уровня развития самой науки как результат исследовательской деятельности ученых очевидна. Таков один из аспектов проблемы этнографии в университетском образовании.
Каково же положение дел в системе университетского этнографического образования? Если ныне отношение к этнографии
-33-
в общенаучном плане изменилось к лучшему, а ее общественная значимость возросла, то до сего времени на университетском уровне ее роль еще сильно занижена. Никого, например, не удивляет то обстоятельство, что студенты-историки Тюлейнского университета США, Университета им. Гумбольдта ГДР или Томского государственного университета СССР изучают историю Древней Греции и Древнего Рима. Никого не удивляет и то, что будущие математики или биологи в нашей стране, в Голландии, Франции, Польше, Корее и других странах изучают как обязательный общеобразовательный предмет физику. Этнографы же пока не смогли добиться того, чтобы изучение этнографии народов мира стало бы обязательной общеобразовательной дисциплиной. Как изучение античности или физики - это фундамент познания истории европейской культуры или законов живой и неживой природы, так и изучение этнографии всех народов мира - фундамент познания истории человеческого общества и мировой цивилизации.
Именно введение общеобразовательного курса по этнографии на исторических и философских факультетах университетов СССР вооружило бы студентов знаниями о многообразии этнической картины мира, об основных этапах этнической истории народов, об их вкладе в общечеловеческую культуру. Теперь можно считать общепризнанным, что объем общих гуманитарных сведений для современного студента, специализирующегося в области истории, философии, социологии, филологии, а также в некоторых отраслях географии и экономики, должен обязательно содержать и сведения по общей этнографии (с включением в этот курс основных сведений по истории доклассового общества - стартовой площадки мировой цивилизации).
В связи с тем, что речь идет о подготовке научных кадров, способных в будущем обеспечить высокий уровень развития науки, следует более подробно рассмотреть принципиальные методические рекомендации, определяющие объем знаний, излагаемых в курсах по этнографии. Настоящее учебное пособие основывается на анализе опыта, накопленного в Ленинградском университете, и на знакомстве с программами соответствующих подразделений университетов Венгрии, ГДР, Югославии, США, Польши и ряда других стран. Предлагаемые рекомендации даются, естественно, лишь в порядке постановки вопроса.
Университетская подготовка специалиста-этнографа рассчитана на пятилетний срок обучения, который признается сейчас наиболее продуктивным. В период обучения студентом должны быть освоены курсы, соответствующие трем основным параметрам: этнографическому общенаучному (общеобразовательному), общетеоретическому и методико-инструментальному.
Общенаучный курс обучения обязательно включает в себя
-34-
первичное ознакомление студента с местом этнографии в системе общественных наук, с ее основными учреждениями и изданиями на глобальном уровне, ее специфической терминологией и принципами классификации этносов, с общей этнографической характеристикой мира. В дальнейшем общенаучные курсы дополняются материалами по двум ведущим тематическим направлениям: изучение истории этнографии как науки (с возможно более полным освещением истории ее региональных звеньев), последовательное и детальное раскрытие общего и специфического в хозяйстве, материальной и духовной культуре, в социально-семейных отношениях большинства этносов. В последнем случае для удобства изложения лекционный курс может распределяться по крупным географическим регионам: народы Австралии и Океании, Африки, Северной и Южной Америки, Азии, Европы. При этом целесообразно выделить изучение этнографии своего (или своих) народа в особый раздел курса.
Общетеоретический курс включает всесторонний анализ основного объекта этнографической науки - этноса, характеристику ее предметной области и соотношения со смежными дисциплинами. Вместе с тем этот курс содержит рассмотрение основных исторических и современных школ и направлений в этнографии, раскрывает гносеологические корни этнографических исследований. Значительное место в общетеоретическом образовании должно быть отведено характеристике конкретных и общих аспектов первобытной культуры с выявлением проблем генезиса хозяйства, социальной и духовной жизни, искусства и верований.
Методико-инструментальный курс ставит своей целью научить студента пользоваться основными методами непосредственного наблюдения над жизнью, бытом и культурой этносов и их групп (опрос, наблюдение и эксперимент) во время полевого экспедиционного сбора материала для исследований. Следует отметить, что эксперимент в этнографии отличается от эксперимента в естественных науках и рассматривается как соучастие исследователя в основных обрядовых действах (типа свадьбы, похорон и т. п.).
Методико-инструментальные курсы включают собственно методику полевых этнографических исследований при сборе сведений о материальной культуре и данных по социально-семейным отношениям и духовной культуре (вычерчивание планов поселений, жилищ, зарисовка предметов быта, объектов, составление анкет, графическая и цифровая фиксация систем родства, кино- и фотосъемка, магнитофонные записи и т. д.); вводный курс по этнолингвистике (в частности, обучение правилам употребления международной фонетической транскрипции); общие методические занятия по инструментарию конкретно-социологических исследований и принципам фиксации фольклора.
-35-
Таковы в общих чертах принципиальные положения, которые, на наш взгляд, обеспечат на достаточно высоком научном уровне подготовку кадров исследователей для этнографии как науки, а также специалистов для ее прикладных целей.
Каковы пути совершенствования преподавания этнографии для неспециалистов? В содержание этого общеобразовательного курса обязательно должны войти три главные темы: сведения об основных путях этнической истории мира; обобщенная характеристика этнического состава населения Земли (с анализом общих и специфических особенностей, дающих в сочетании с анализом современного периода этнической истории базу для понимания и прогнозирования межнациональных и межэтнических процессов как в отставших в своем развитии, так и в развитых странах мира); общий и поэтапный анализ развития культурно-хозяйственных комплексов или типов во всех регионах (с обязательным конкретным моделированием их направленности, исходя из той предпосылки, что именно развитие этих культурно-хозяйственных типов от доклассовой структуры к раннеклассовой обеспечило формирование мировой цивилизации).
Очевидно, что введение общеобразовательного курса этнографии дает возможность обучающимся более правильно и объективно познать весь комплекс проблем истории человеческой культуры, которая не могла развиваться и не развивалась вне этнических границ, вне пределов этносов, а всегда питалась достижениями разных народов, умевших сознательно и целенаправленно воспринимать идеи и технологию, порожденные другими народами. Великие географические открытия в прошлом не только дали простор первоначальному накоплению капитала, но и привели к величайшему открытию единства человечества. Там, где народы имели возможность общаться друг с другом, воспринимать и перерабатывать чужой опыт, их культура получала дополнительные импульсы, в результате чего они уходили в своем развитии значительно дальше, нежели народы, оказавшиеся в естественной или искусственной (например, колониальной) изоляции.
Музейные центры
Оформление этнографии как науки в середине XIX в. способствовало формированию в Европе и Америке специальных этнографических музеев, которые в ряде случаев, как это было с Музеем антропологии и этнографии Академии наук в России, становились самостоятельными центрами пропаганды этнографических знаний и проведения этнографических исследований. Этнографический музей Петербургской Академии наук, выделившийся из Петровской Кунсткамеры, был одним из первых
-36-
музейных центров. В 1852 г. открылся Германский музей в Нюрнберге, демонстрировавший коллекции по культуре немецкого народа, в 1855 г. был основан Новый музей в Берлине, получивший впоследствии название Музея народоведения или этнографии. В те же годы открывается Национальный музей в Вашингтоне с большим этнографическим отделом, в 60-х годах создается этнографический отдел Британского музея, в 70-х годах XIX в. в США уже работает Бостонский музей, а в Париже - Этнографический музей Трокадеро. В последующие годы и десятилетия музеи этнографического или этнографо-краеведческого профиля возникали практически повсюду. В 70-х годах XX в. их уже можно встретить в самых отдаленных районах Земли.
Этнографические музеи чрезвычайно различны по составу своих коллекций, их показу, по целям и задачам, которые они ставят и решают в области этнографии. Многие из них - своего рода коммерческие предприятия, рассчитанные на туристов, и никак не могут претендовать на роль музейных центров в этнографических изысканиях. Часть музеев, возникших сто и более лет назад, была преобразована и либо влилась в более мощные собрания этнографических коллекций, либо стала научно-учебной базой этнографических отделений университетов.
Рассмотрим те музеи, которые по составу своих коллекций и своей роли в этнографии могут считаться центральными.
Об академическом Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (МАЭ) говорилось в разделе об академических центрах и особо будет сказано в главе об отечественной этнографии. Здесь следует лишь отметить, что этот музей ведет свое начало с первых этнографических коллекций Петра Первого, которые были выставлены в 1717 г. в Петербурге в Кикиных палатах. В настоящее время музей занимает в Ленинграде историческое здание Кунсткамеры и располагает самыми большими в мире коллекциями по этнографии всех населенных материков Земли, по антропологии и археологии. В музее хранится почти 300 тыс. этнографических, около 200 тыс. антропологических и более 500 тыс. археологических экспонатов. Начиная с 1900 г. издается специальный «Сборник Музея антропологии и этнографии», который сейчас выходит один раз в год. В становлении русской и советской этнографии роль МАЭ огромна; в его стенах работали практически все выдающиеся русские и советские ученые, а в пополнении коллекций участвовали многие знаменитые русские и зарубежные мореплаватели и путешественники XIX и XX вв.
В 1897 г. в Петербурге создается Русский музей, задачей которого было показать быт и культуру народов России. В нем организуется этнографический отдел, имеющий цель «представить картину этнографического протяжения нашего отечества, картину
-37-
быта народов, обитающих в России и в непосредственном соседстве с нею» 4 .
Появление нового этнографического музея привело к достаточно четкому разделению функций между ним и МАЭ. Этнографический отдел Русского музея должен был показывать преимущественно славянское население, дополняя картину материалами по коренным народам Кавказа, Средней Азии, Сибири и Прибалтики, а МАЭ - эволюцию культуры народов Земли и быт населения зарубежных стран. В послереволюционный период, когда Русский музей превратился исключительно в Музей русской скульптуры, графики и живописи, его этнографический отдел в 1934 г. стал самостоятельным Государственным музеем этнографии народов СССР (сокращенно - ГМЭ). В 20-х годах, еще будучи отделом, он издавал свои труды (такое издание после более чем пятидесятилетнего перерыва восстановлено после 1984 г.), а исследовательская работа как в полевых условиях, так и над музейными собраниями велась постоянно и продолжается по сей день весьма активно. ГМЭ - единственный в стране этнографический музей, представляющий культуру и быт народов нашей многонациональной Родины. Вот почему ему выпала честь стать общесоюзным методическим центром по этнографии всех краеведческих и региональных музеев. В 30-х годах в Москве существовал Музей народоведения, который был расформирован, а его коллекции поступили как в ГМЭ, так и в МАЭ.
Среди других крупных центров нашей страны необходимо выделить бывший академический ныне Государственный эстонский этнографический музей в г. Тарту, который ведет большую работу по этнографии эстонцев и вообще финно-угров, издает труды, проводит как всесоюзные, так и международные конференции и симпозиумы по данной тематике. Активную исследовательскую и экспозиционную работу ведут также этнографические музеи на открытом воздухе (этнопарки) под Ригой и Таллинном, Львовский и Киевский музеи народного искусства и этнографии и многие другие.
Что же касается развития музеев за пределами СССР, то значительное влияние на развитие этнографии в Великобритании, например, как академического, так и университетского профиля сыграли два музейных центра - этнографический отдел знаменитого Британского музея и Музей Питта Риверса при Оксфордском университете. В Британском музее сосредоточены многочисленные коллекции, послужившие основой крупных исследований в области этнографии. Особенно примечательными являются коллекции Кристи, Маудслея по маякской культуре, Пласса по африканскому искусству, Тордэя по этнографии
4 Ленинградское отделение архива АН СССР. Ф. 1. Oп. I a (1903). № 150. ОС. § 161.
-38-
Конго, собрание Лондонского миссионерского общества, коллекции Дж. Кука, предметы по Полинезии и Северо-Западной Америке. Британский музей издает «Ежеквартальный журнал Британского музея» («British Museum quarterly»).
История создания Музея Питта Риверса связана с именем английского полковника Лэн-Фокса, ревностного собирателя изделий «дикарей и варваров», который поставил перед собой задачу проследить историю эволюции орудий труда и оружия от первобытных времен до современного ему периода и в соответствии с этой задачей вел сбор коллекций. Научным советчиком и другом Лэн-Фокса (после получения наследства от баронета Риверса, ставшего Питтом Риверсом) был знаменитый Эд. Тэйлор. Великолепно подобранную коллекцию Лэн-Фокс - Питт Риверс под влиянием Тэйлора пожертвовал
Оксфордскому университету. Эта коллекция стала основой организованного в 1880 г. этнографического музея (Музей Питта Риверса) при Оксфордском университете. Первым его хранителем был Тэйлор, организовавший лекционную и научную работу энтузиастов. Из научно-исследовательской группы музея вышел всемирно известный этнограф-религиовед Дж. Фрэзер. Сейчас Музей Питта Риверса - научно-учебная база кафедры антропологии Оксфордского университета, одно из ценных мировых собраний экспонатов, рассказывающих о жизни и быте народов Бирмы, Тасмании, Ассама, Океании, Японии и других стран. В этом музее хранится часть коллекций, собранных Дж. Куком во время второго кругосветного плавания. Музей издает монографии и каталоги.
Самостоятельную роль в развитии этнографии играют этнографические музеи Голландии, Франции и Швеции. Голландия, славящаяся этнопарками, имеет один из крупнейших в Европе Национальный этнологический музей, расположенный в Лейдене. Основу коллекций составляют предметы культуры и быта бывших голландских колоний - Индонезии, Новой Гвинеи, - а также памятники африканского города-государства Бенин, народов майя (в том числе маякский манускрипт), японской культуры периода до революции Мэйдзи. Собранные коллекции лежат в основе многочисленных публикаций по важнейшим этнографическим проблемам. Музей в Лейдене вместе с Музеем географии и этнологии в Роттердаме (в нем представлены коллекции по культуре и быту народов Индонезии, Новой Гвинеи, Африки, Америки, Азии) - важные центры этнографической науки в Голландии.
Не умаляя значения университетских кафедр или деятельности Королевской академии Густава Адольфа, следует отметить, что и в Швеции весьма значительно влияние музеев на состояние этнографической науки. Среди них выделяются два - Государственный этнографический музей в Стокгольме и Гетеборгский этнографический музей. Государственный этнографический музей
-39-
хранит ценнейшие коллекции из самых различных стран. Здесь есть предметы из двух первых путешествий Дж. Кука, материалы XVII в. по делаварским индейцам, XVIII в. по Китаю, Японии и Африке. Фонд музея насчитывает 200 тыс. экспонатов, представляющих культуру и быт всех народов мира. Музей издает, помимо монографий, журнал «Этнос» («Ethnos»), выходящий четыре раза в год и распространяемый более чем в 50 странах. Гетеборгский этнографический музей имеет коллекции по народам Америки, Азии, Океании, Африки и Лапландии. Особой достопримечательностью являются археологические коллекции по Латинской Америке и богатая библиотека по латиноамериканской этнографии. Музей издает монографии, ежегодники и каталоги.
Традиционно, что еще до того, как развились вузовские центры, музеи Германии были центрами этнографической науки, этнографических исследований. Сегодня многие из них как в ГДР, так и в ФРГ являются скорее научно-просветительскими (пропагандирующими свои коллекции в специальных изданиях и аннотированных каталогах), чем научно-исследовательскими учреждениями. Однако такое замечание меньше всего относится к Государственному этнографическому музею в Дрездене (основу его собраний составляют коллекции по народам большинства районов Земли), который только в 80-е годы XX в. организовал экспозиции, но более справедливо по отношению к западногерманским этнографическим музеям во Фрайбурге, Гамбурге, Штутгарте, Франкфурте-на-Майне и Мюнхене. Последний из всех перечисленных музеев ФРГ по своим собраниям больше представляет прикладное искусство Ирана, Индии, Бирмы, Сиама, Японии, Австралии, Китая, Перу, Мексики и других стран, чем быт их народов. Музей в Штутгарте называется Линденским этнографическим музеем, он издает нерегулярный сборник под названием «Трибус» («Tribus»).
Особое место занимает Гамбургский музей народоведения, в коллекциях которого хранятся весьма ценные экспонаты и фотоматериалы, характеризующие народы России и СССР (сибирские народы из районов Оби, Енисея, народы из Якутии, Туркмении и т. д.). Интересной была здесь долговременная экспозиция «Народы СССР до и после Октябрьской революции», которая создавалась при активном участии ленинградских этнографов. Примечательно, что музей учитывал интернациональный характер портового города, а также особое место в современной жизни ФРГ турецкой иммиграции (музей имеет постоянную экспозицию по ее культуре и быту).
Положение крупнейшего научного центра сохраняет один из старейших и ведущих этнографических музеев мира - Музей этнографии в Берлине (Museum fur Volkerkunde). Основанный в 1855 г. музей сейчас имеет 330 тыс. экспонатов из всех обитаемых районов мира. В нем ведется научно-исследователь-
-40-
ская работа по этнологии и археологии в восьми отделах: археология Америки, индейцы Америки, народы Африки, Океании, Южной Азии, Восточной Азии, Европы и этномузыковедение. Музей издает два раза в год периодический сборник «Baessler Archiv» (подзаголовок «Вклад в этнографию») и приложения к нему в виде монографий, а также музейные сборники.
Выдающееся место в этнографии ГДР занимает также один из старейших музеев мира - Музей этнографии в Лейпциге. В нем ведутся исследования по этнологии, этнографии и археологии в следующих отделах: Восточно- и Западноафриканском, Центрально-, Южно- и Западноазиатском, Индонезийском, Океаническом, Американском, Китая и Кореи, Японии, Австралии и Новой Гвинеи. Музей в Лейпциге издает ежегодники и четыре раза в год сборник научных сообщений, а также путеводители для посетителей. Музей активно сотрудничает с этнографами Лейпцигского университета, предоставляя свои фонды студентам.
Чрезвычайно значительна роль в развитии мировой этнографической науки всемирно известного Музея Человека (Musee de l'Homme) в Париже. Во Франции это один из крупнейших научных центров, в котором ведутся исследования по этнологии, археологии и антропологии. Музей Человека был организован в 1930 г. на базе Этнографического музея Трокадеро, основанного в 1878 г. Коллекции музея освещают культуру и быт народов бывших французских колоний, а также других стран мира. В исследованиях, проводимых музеем, принимали участие крупные французские этнографы, антропологи и археологи. В качестве своих научных подразделений музей имеет следующие отделы: Центр по подготовке к антропологическим исследованиям, долгое время возглавлявшийся секретарем VI МКАЭН профессором А. Леруа-Гураном (он же возглавлял и другой научный центр музея - по исследованию предыстории и протоистории); Общество океанистов (издает ежегодник - журнал Общества океанистов); Группу по изучению этнографии села. Под эгидой музея был создан Международный союз антропологических и этнологических наук, президентом которого являлся президент VI МКАЭН, выдающийся французский антрополог А. В. Валлуа. В числе вице-президентов союза был и ученый из СССР - член-корреспондент АН СССР С. П. Толстов, в последние годы нашу страну представлял академик Ю. В. Бромлей.
Важную роль в хранении и обработке ценнейших коллекций, посвященных американским индейцам и этнографии других народов мира, играют крупнейшие музеи США. Большинство американских музеев издает свои труды, где широко освещены коллекционные собрания. К ним относятся: отдел антропологии Американского музея естественной истории в Нью-Йорке, который проводит исследования по этнологии, археологии и физи-
-41-
ческой антропологии и издает «Антропологические записки» (в фондах отдела находится уникальная коллекция по арктическим народам России, собранная экспедицией Джезупа в 1900 - 1901 гг.); отдел первобытного искусства и культуры Нового Света Бруклинского музея (коллекция по племенам и народам юга США, Центральной Америке, Перу, Африке и Океании); отдел антропологии Музея полевых исследований по естественной истории в Чикаго (коллекции па культуре и быту народов Нового Света, Океании, Китая, Африки, первобытной Европы); Пеабоди - музей археологии и антропологии при Гарвардском университете, имеющий самостоятельное значение в этнографических и антропологических исследованиях, регулярно издающий «Записки Пеабоди музея», «Мемуары Пеабоди музея», «Бюллетень Американской школы предысторических исследований» и специальную «Серию переводов с русского», где публикуются переводы трудов советских этнографов.
Но, пожалуй, центральную роль все же играет отдел антропологии Национального музея естественной истории в Вашингтоне, входящий в систему Смитсоновского института (Smithsonian Institute). Этот музей ведет широкие научные исследования на средства Веннер-Греновского фонда по этнологии, археологии и физической антропологии. В музее в основном представлены коллекции по народам Северной Америки, а также других стран. Под общим названием «Смитсоновский вклад в антропологию» музей издает различные монографии и сборники.
Из других этнографических собраний интерес представляют коллекции Напртскова музея в Праге по славянским и другим народам, Национального музея Канады в Оттаве по канадским индейцам и эскимосам, Музея Человека им. Хрдлички в Праге по народам северной и тропической Африки, Фиджийского музея в Суве по фиджийцам, народам Соломоновых островов, Новой Гвинеи и Микронезии, Этнографического музея в Швейцарии по народам Африки (40 тыс. экспонатов), Музея королевы Виктории, где представлены редчайшие изделия тасманийцев из камня, кости, дерева (всего 15 тыс. экспонатов).