СОВРЕМЕННЫЕ ДИСКУССИИ О СУЩНОСТИ И СОДЕРЖАНИИ СОЦИОЛОГИИ
Долгое время не делалось больших различий между объектом и предметом социологии. Потребовались годы, чтобы в философской, науковедческой литературе был сформулирован и принят многими учеными тезис о том, что предмет науки – это та грань ее объекта, которая определяет содержательную, сущностную ее сторону. «Категория «предмет науки» связана с фиксацией двуединства: системы объективно существующих закономерных связей и системы понятий, эти связи отображающих» (12).Спор о предмете социологической науки ведется давно. С ним можно ознакомиться в работах отечественных и зарубежных исследователей. В данном кратком историческом очерке мы остановимся на содержании тех дискуссий, которые велись в нашей стране после возрождения социологии в 60-80-е годы.
Начиная с конца 50-х годов в отечественной науке состоялось несколько дискуссий, посвященных предмету, структуре социологии и социологического знания. Они характеризовались различиями в подходах, трактовках и способах решения поставленных задач. Если проанализировать имеющиеся взгляды, то можно сказать следующее.
Прежде всего это точка зрения, которая идентифицирует социологию и исторический материализм. Впервые данное положение было высказано в 1955 году академиком В.С.Немчиновым. По его мнению, социология представляет собой одну из отраслей философских наук: «исторический материализм и есть марксистская социология» (13). Эта идея получила развитие в работах ряда отечественных философов (14). И хотя от подобных взглядов впоследствии многие отошли, тем не менее рецидивы их возрождения имели место и в более поздние сроки, несмотря на оговорки.
Другая позиция отражала более сложную картину взаимодействия исторического материализма и социологии и в значительной степени была продиктована подходом, заложенным в постановлении ЦК КПСС (1969 г.), ставившего задачу развития «исторического материализма как общесоциологической теории».
Впервые развернутое обоснование этой точки зрения было изложено в статье в журнале «Коммунист», где утверждалось, что исторический материализм как общесоциологическая теория включает в себя исследование законов функционирования различных социальных общностей, совокупность специальных социологических теорий различного уровня общностей и, наконец, конкретные социологические исследования (15). Эта точка зрения получила, пожалуй, наибольшее распространение в публикациях 60 – начала 80-х годов. Так, в одной из первых дискуссий о предмете и структуре социологической теории (МГУ, 1968 г.) Д.М.Угринович, характеризуя исторический материализм как общесоциологическую теорию, выделил еще один уровень – специальные, или частные социологические теории. Эта идея повторена в середине 80-х годов И.С.Коном, В.Н.Ивановым (16). Такая точка зрения поддерживается некоторыми исследователями и поныне. «До сих пор, – утверждал В.Я.Ельмеев в 1986 году, – не возникло необходимости (и вряд ли она появится) в общей социологии как науки наряду с историческим материализмом, являющимся синонимом науки социологии... Это... функция (звено) известных общественных наук». Практически эту же самую мысль он повторил и в 1995 году(17).
Эта господствующая, официальная точка зрения была подвергнута сомнению еще в 60-е годы. Так, Ю.А.Левада в «Лекциях по социологии» утверждал: «Социология – это эмпирическая социальная дисциплина, изучающая общественные системы в их функционировании и развитии»(18). По сути дела, это был компромисс между различными представлениями о теоретическом и эмпирическом уровнях в социологии, в рамках которой должна быть построена своя система научного знания.
Эти шаги были подвергнуты резкой критике, и в основном с тех позиций, что социологии как науки вне исторического материализма не существует.
Высказывались и другие соображения. А.А.Зворыкин писал, что марксистская социология представляет собой систему наук(19). При этом он весьма расширительно толковал ее, включая сюда все общественные науки, что, естественно, затрудняло определение специфики предмета науки. Эту позицию разделяли А.М.Ковалев, И.А.Козиков, И.М.Слепенков, но с оговоркой, что в социологию включаются все методологические науки, изучающие общие законы общественного развития в целом на различных этапах и уровнях общественной системы (20).
Такой подход также фактически отрицал специфику социологии как самостоятельной науки, сводя ее в той или иной мере к обществознанию в целом или к какой-то прикладной теории, имеющей относительную самостоятельность. В этой связи были предприняты попытки трактовать теорию научного социализма как социологическую теорию, а эмпирические исследования – как иллюстративный материал к тем или иным ее положениям.
Чтобы не вступать в явное противостояние с официальной точкой зрения и в то же время ответить на реалии, которые диктовались самой логикой развития социологии, в 70-е годы социологию начали рассматривать как прикладную науку, которая занимается анализом сложившейся ситуации, разработкой практических рекомендаций по управлению общественными процессами. Эта точка зрения особо наглядно выражена В.П.Давидюком, считавшим, что «марксистская прикладная социология есть наука о специфических законах становления, развития и функционирования конкретных социальных систем, процессов, структур, организаций и их элементов»(21). Такая формулировка устраивала многих, потому что она сводила социологию к функции обслуживания других наук, к обязанностям предоставлять эмпирический материал для философского, политологического и исторического осмысления происходящих социальных процессов.
Но официальная точка зрения не уставала повторять себя в самых различных вариантах, постоянно подчеркивая, что социология – это «наука о закономерностях и движущих силах развития и функционирования социальных систем, как глобальных (общество в целом), так и частных (социальные группы, учреждения и процессы)» (22). Однако, как показало время, отождествление социологии с историческим материализмом было малоконструктивно и не могло обосновать складывающиеся самостоятельные направления социологических исследований. Поэтому в научной литературе конца 70-х – начала 80-х годов вполне закономерно вновь заговорили о предмете социологии, ибо к этому времени произошло вычленение «социального» в узком смысле слова, как рядоположенного с экономическим, политическим, духовным. И в поисках ответа на вопрос: «А какая же наука занимается социальным развитием?» – появился реальный соблазн обратиться к социологии. К тому, что «социология – это наука о законах развития и функционирования социальных общностей, структур, систем и организаций» (23) стало склоняться все больше и больше ученых.
Наряду с этими непрекращающимися попытками свести социологию то к историческому материализму, то к научному коммунизму, то к функции обслуживания других наук родилось стремление откорректировать понятие социологии в соответствии с новыми реалиями, с опытом проведения эмпирических исследований.
К концу 80-х годов многие социологи стали поддерживать в той или иной мере позицию (хотя допускались оговорки), в которой были отражены поиск и учет многих притязаний: «Социология – это наука о становлении, развитии и функционировании социальных общностей и форм их самоорганизации: социальных систем, социальных структур и институтов. Это наука о социальных изменениях, вызываемых активностью социального субъекта – общностей; наука о социальных отношениях как механизмах взаимосвязи и взаимодействия между многообразными социальными общностями, между личностью и общностями; наука о закономерностях социальных действий и массового поведения» (24). Аналогичные и близкие к этому утверждения А.Г.Харчева, Н.И.Дряхлова, В.Н.Князева, Ю.Е.Волкова и других социологов варьировали эту постановку вопроса.
При всей привлекательности этой позиции хотелось бы обратить внимание прежде всего на то, что в данном случае «социальное» анализируется в более широком контексте, который отождествляет социальный факт, процесс и явление с общественным фактом, процессом, явлением.
Анализ социологических исследований показывает, что реальностью стали, во-первых, исследования процессов экономической жизни, связанных с проблемами труда, его организацией и стимулированием, занятостью, экологической и демографической ситуациями и т.д. Во-вторых, социология исследует собственно социальные процессы: социальную структуру, распределительные отношения, социальный статус человека, образ жизни, национальные и межнациональные проблемы и т.д. В-третьих, социологические исследования дают возможность глубже понять и раскрыть сущность политических процессов и явлений, связанных с развитием демократии, решением проблем власти, участием населения в управлении, деятельностью общественных организаций и т.п. И, наконец, социология активно изучает духовную жизнь общества: предметом ее исследований становится широкий круг проблем образования, культуры, науки, литературы, искусства, религии и т.д.
Отсюда следует, что социологию нельзя ограничить одной из сфер общественной жизни, ибо круг ее интересов касается всех без исключения проблем бытия человека, социальных групп, слоев и общностей, институтов и процессов, их деятельности, организации трудовой и повседневной жизни людей. Иначе говоря, и экономическая, и политическая, и духовная сферы также требуют социологического осмысления.
Обзор имеющихся точек зрения позволяет утверждать, что сведение предмета социологии только к социальным отношениям делает ее выразительницей хотя и важных, но далеко не всех актуальных проблем, которые волнуют как общество, так и человека. Еще меньше подходит определение предмета социологии как изучение социальных общностей и групп различного уровня (стратификационный подход) (25), ибо оно направлено на исследование социальной дифференциации, что само по себе, безусловно, необходимо, но не в полном объеме охватывает предмет социологии.
90-е годы Россия начала с поиска самой себя. Не осталась в стороне от этих исканий и наука вообще, и социология в частности. Жизнь поставила перед социологией задачу откликнуться на новые реальности адекватнее выразить требования времени, внимательнее посмотреть на накопленный багаж.
В том, что требуются изменения в социологии, и изменения серьезные, мало кто сомневается. Это и выявил «круглый стол» «Социология и реальность», организованный журналом «Социологические исследования» в 1996 году. Во время обсуждения было подчеркнуто, что социология стала пользоваться новыми теориями и понятиями, такими, как «глобализация», «модернизация», «социальное пространство», «устойчивое развитие», «габитус», «актор». Введены в оборот социологической науки такие термины, как парадоксы, диаспоры, менталитет и пр. (26) Вместе с тем социология не может не ответить на критику, например, прозвучавшую в статье Ю.Орфеева («Независимая газета», 1996. 28 мая), который считает, что социальные науки, в том числе и социологию, необходимо освободить от «фольк-научных» терминов, таких, как оптимизация, системный анализ, АСУ и др., доказывая их ложность, тупиковость и даже авантюристичность, невозможность их интерпретировать в измеряемых показателях и индикаторах.
В то же время отказ ряда исследователей от марксистской парадигмы и попытки использовать понятийно-категориальный аппарат и инструментарий западноевропейской и американской социологии без учета российской специфики привел к еще большей запутанности, неоднозначности и противоречивости при трактовке изученных социальных процессов и явлений. Иначе говоря, как говорит А.И.Зимин, социальная наука столкнулась или с феноменом, не укладывающимся в общенаучную картину социальной реальности, или с неадекватностью научно-познавательных средств, или с тем и другим (27). Попытаемся исходя из этого прежде всего ответить на вопрос: что является предметом социологической науки?