Загрязнение окружающей среды. Существует много случаев, где загрязнение способно вы­звать угрозу истощения или даже отравления всего живого и не­живого в краткосрочной и долгосрочной

...Существует много... случаев, где загрязнение способно вы­звать угрозу истощения или даже отравления всего живого и не­живого в краткосрочной и долгосрочной перспективе. В общем смысле я разделяю стандарт Кавки-Локка, по которому каждое поколение должно оставлять после себя не худшие возможности жить для тех, кто придет на землю после него. Действительно, даже внедрение компенсирующей технологии истощающихся ресурсов для последующих поколений... должно быть макси­мально свободным от загрязнения, иначе это не оправдывает ее применение.

<...>

Ресурсы

Существуют проблемы истощения невозобновляемых ресур­сов, угрозы воспроизводства возобновляемых ресурсов и разрыва между доступностью ресурсов любого вида и ожидаемым спросом на них, его уровнем...

...Использование невозобновляемых ресурсов должно справед­ливо распределяться между поколениями, их истощение должно компенсироваться изобретением новой технологии, чтобы после­дующие поколения имели не меньше возможности, чем их пред­шественники.

<...>

Главная особенность нашего нравственно-этического подхода к проблеме ресурсов должна заключаться в признании долга пе­ред будущими поколениями... Наши традиции, в том числе тра­диция управления... требуют передачи земель потомкам в таком же хорошем состоянии, в каком мы их получили сами...

Население

Каждая жизнь сама по себе ценна, и нет ничего плохого в росте рождаемости самом по себе. Но она совершенно некстати, когда совершается в мире, где сотни миллионов уже страдают от несчастья и абсолютной бедности. Население мира в любом слу­чае будет расти, даже если темпы роста будут сокращаться, а требуется, чтобы рост приостановился на некотором устойчи­вом уровне. Нельзя резко внедрить нулевой рост, но стремиться к нему необходимо. Только если количество населения стабили­зируется, грядущие поколения могут быть обеспечены постоян­ным, но не возрастающим уровнем потребления; и соответст­венно проблема загрязнения и истощения ресурсов в конце кон­цов перестанет угрожать опасностями, когда прекратится рост населения.

<...>

Охрана природы

Охранительные функции имеют дело не только с невозобнов­ляемыми ресурсами или с защитой возобновляемых, но распро­страняются и на всю дикую природу со всем ее разнообразием живого и его сред обитания, а следовательно, и на всю планетар­ную систему поддержания жизни...

Долгосрочные интересы человека относительно жизнеподдерживающих систем, очевидно, поставлены на карту, включая те, что относятся к сельскому хозяйству и обеспечению чистоты воз­духа и воды. Интересы нынешних и будущих представителей че­ловечества в медицинских и сельскохозяйственных исследованиях, научных изысканиях, а также интересы, связанные с рекреацией и эстетическим восприятием природы, также образуют прочную платформу для сохранения многих видов вместе с теми частями экосистемы, с которыми они взаимодействуют.

<...>

Когда принимаются во внимание интересы людей будущего, а также всего живого мира в деле его сохранения, обычно принятые рамки наших нравственных обязательств раздвигаются. Так, обя­зательства обеспечить людей в будущем... вероятно, будут теперь включать в себя обязательство сохранить возможно большее чис­ло видов; в таком случае интересы людей будущего, так же как и всего животного мира, усиливают необходимость установить по­требительский максимум для каждого приходящего в мир поко­ления.

Атфилд Р. Этика экологической от­ветственности // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. –М., 1990.-С. 203-257.

А.ШВЕЙЦЕР. ЭТИКА БЛАГОГОВЕНИЯ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ

Сложны и трудны пути, на которые должно вновь встать заблудшее этическое мышление. Но его дорога будет легка и про­ста, если оно не повернет на кажущиеся удобными и короткими пути, а сразу возьмет верное направление. Для этого надо соблю­сти три условия: первое - никоим образом не сворачивать на до­рогу этической интерпретации мира; второе - не становиться космическим и мистическим, то есть всегда понимать этическое самоотречение как проявление внутренней, духовной связи с ми­ром; третье - не предаваться абстрактному мышлению, а оста­ваться элементарным, понимающим самоотречение ради мира как самоотречение человеческой жизни ради всего живого бытия, к которому оно стоит в определенном отношении.

Этика возникает благодаря тому, что я глубоко осознаю мироутверждение, которое наряду с моим жизнеутверждением естест­венно заложено в моей воле к жизни, и пытаюсь реализовать его в жизни.

<...>

Как в моей воле к жизни заключено страстное стремление к продолжению жизни и к таинственному возвышению воли к жиз­ни, стремление, которое обычно называют желанием, и страх пе­ред уничтожением и таинственным принижением воли к жизни, который обычно называют болью, так эти моменты присущи и воле к жизни, окружающей меня, независимо от того, высказыва­ется ли она или остается немой.

Этика заключается, следовательно, в том, что я испытываю побуждение выказывать равное благоговение перед жизньюкакпо отношению к моей воле к жизни, так и по отношению к любой другой. В этом и состоит основной принцип нравственного. Доб­ро - то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей...

Но единственно возможный основной принцип нравственного означает не только упорядочение и углубление существующих взглядов на добро и зло, но и их расширение. Поистине нравствен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побужде­нию помогать любой жизни, которой он может помочь, и удер­живается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его уси­лий, он не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту. Для него священна жизнь как таковая. Он не сорвет листочка с дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одно насекомое. Когда летом он работает ночью при лампе, то предпочитает закрыть окно и сидеть в духоте, чтобы не увидеть ни одной бабочки, упавшей с обожженными крыльями на его стол.

Если, идя после дождя по улице, он увидит червяка, ползущего по мостовой, то подумает, что червяк погибнет на солнце, если вовремя не доползет до земли, где может спрятаться в щель, и пе­ренесет его в траву. Если он проходит мимо насекомого, упавше­го в лужу, то найдет время бросить ему для спасения листок или соломинку...

Этика есть безграничная ответственность за все, что живет.

<...>

Этика благоговения перед жизнью, возникшая из внутреннего побуждения, не зависит от того, в какой степени она оформляется в удовлетворительное этическое мировоззрение. Она не обязана давать ответ на вопрос, что означает воздействие нравственных людей на сохранение, развитие и возвышение жизни в общем процессе мировых событий. Ее нельзя сбить с толку тем аргумен­том, что поддерживаемое ею сохранение и совершенствование жизни ничтожно по своей эффективности по сравнению с колос­сальной и постоянной работой сил природы, направленных на уничтожение жизни. Но важно, что этика стремится к такому воз­действию, и потому можно оставить в стороне все проблемы эффективности ее действий. Для мира имеет значение тот факт, что в мире в образе ставшего нравственным человека проявляется воля к жизни, преисполненная чувством благоговения перед жизнью и готовностью самоотречения ради жизни.

<...>

Что говорит этика благоговения перед жизнью об отношениях между человеком и творением природы?

Там, где я наношу вред какой-либо жизни, я должен ясно соз­навать, насколько это необходимо. Я не должен делать ничего, кроме неизбежного, - даже самого незначительного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма своей корове, не должен ради забавы сминать цветок, растущий на обочине доро­ги, так как в этом случае он совершит преступление против жиз­ни, не оправданное никакой необходимостью.

Те люди, которые проводят эксперименты над животными, связанные с разработкой новых операций или с применением но­вых медикаментов, те, которые прививают животным болезни, чтобы использовать затем полученные результаты для лечения людей, никогда не должны вообще успокаивать себя тем, что их жестокие действия преследуют благородные цели. В каждом от­дельном случае они должны взвесить, существует ли в действи­тельности необходимость приносить это животное в жертву чело­вечеству. Они должны быть постоянно обеспокоены тем, чтобы ослабить боль, насколько это возможно.

<...>

Этика благоговения перед жизнью заставляет нас почувство­вать безгранично великую ответственность и в наших взаимоот­ношениях с людьми.

Она не дает нам готового рецепта дозволенного самосохране­ния; она приказывает нам в каждом отдельном случае полемизи­ровать с абсолютной этикой самоотречения. В согласии с ответст­венностью, которую я чувствую, я должен решить, что я должен пожертвовать от моей жизни, моей собственности, моего права, моего счастья, моего времени, моего покоя и что я должен оста­вить себе.

В вопросе о собственности этика благоговения перед жизнью высказывается резко индивидуалистически в том смысле, что все приобретенное или унаследованное может быть отдано на службу обществу не в силу какого-либо закона общества, а в силу абсо­лютно свободного решения индивида. Этика благоговения перед жизнью делает большую ставку на повышение чувства ответст­венности человека. Собственность она расценивает как имущест­во общества, находящееся в суверенном управлении индивида. Один человек служит обществу тем, что ведет какое-нибудь дело, которое дает определенному числу служащих средства для жизни. Другой служит обществу тем, что использует свое состояние для помощи людям. В промежутке между этими крайними случаями каждый принимает решение в меру чувства ответственности, оп­ределенного ему обстоятельствами его жизни. Никто не должен судить другого. Дело сводится к тому, что каждый сам оценивает все, чем он владеет, с точки зрения того, как он намерен распоря­жаться этим состоянием. В данном случае ничего не значит, будет ли он сохранять и увеличивать свое состояние или откажется от него. Его состоянием общество может пользоваться различными способами, но надо стремиться к тому, чтобы это давало наилуч­ший результат.

<...>

Но этика благоговения перед жизнью не считает, что людей надо осуждать или хвалить за то, что они чувствуют себя свобод­ными от долга самоотречения ради других людей. Она требует, чтобы мы в какой угодно форме и в любых обстоятельствах были людьми по отношению к другим людям. Тех, кто на работе не может применить свои добрые человеческие качества на пользу другим людям и не имеет никакой другой возможности сделать это, она просит пожертвовать частью своего времени и досуга, как бы мало его ни было.

<...>

Этические конфликты между обществом и индивидом возни­кают потому, что человек возлагает на себя не только личную, но и «надличную» ответственность...

Чем шире сфера деятельности человека, тем чаще ему прихо­дится приносить свои чувства в жертву общественному долгу...

Этична только абсолютная и всеобщая целесообразность со­хранения и развития жизни, на что и направлена этика благогове­ния перед жизнью. Любая другая необходимость или целесооб­разность не этична, а есть более или менее необходимая необхо­димость. В конфликте между сохранением моей жизни и уничто­жением других жизней или нанесением им вреда я никогда не могу соединить этическое и необходимое в относительно этическом, а должен выбирать между этическим и необходимым, и в случае, если я намерен выбрать последнее, я должен отдавать себе отчет в том, что беру на себя вину в нанесении вреда другой жизни. Равным образом я не должен полагать, что в конфликте между личной и надличной ответственностью я могу компенсировать в относительно этическом этическое и целесообразное или вообще подавить этическое целесообразным, - я могу лишь сделать вы­бор между членами этой альтернативы. Если я под давлением надличной ответственности отдам предпочтение целесообразному, то окажусь виновным в нарушении морали благоговения перед жизнью.

<...>

Сфера действия этики простирается так же далеко, как и сфера действия гуманности, а это означает, что этика учитывает интере­сы жизни и счастья отдельного человека. Там, где кончается гу­манность, начинается псевдоэтика. Тот день, когда эта граница будет всеми признана и для всех станет очевидной, явится самым значительным днем в истории человечества. С этого времени ста­нет невозможным признавать действительной этикой ту этику, которая перестала уже быть этикой, станет невозможным одура­чивать и обрекать на гибель людей.

<...>

Мы прежде всего обязаны свято защищать интересы жизни и счастья человека. Мы должны вновь поднять на щит священные права человека. Не те права, о которых разглагольствуют на бан­кетах политические деятели, на деле попирая их ногами, - речь идет об истинных правах. Мы требуем вновь восстановить спра­ведливость. Не ту, о которой твердят в юридической схоластике сумасбродные авторитеты, и не ту, о которой до хрипоты кричат демагоги всех мастей, но ту, которая преисполнена идеей ценно­сти каждого человеческого бытия. Фундаментом права является гуманность.

Таким образом, мы заставляем полемизировать принципы, убеждения и идеалы коллективности с гуманностью. Тем самым мы придаем им разумность, ибо только истинно этическое есть истинно разумное. Лишь в той мере, в какой этические прин­ципы и идеалы входят в действующий моральный кодекс общест­ва, он может быть истинно и целесообразно использован обще­ством.

Этика благоговения перед жизнью дает нам в руки оружие против иллюзорной этики и иллюзорных идеалов. Но силу для осуществления этой этики мы получаем только тогда, когда мы -каждый в своей жизни - соблюдаем принципы гуманности. Толь­ко тогда, когда большинство людей в своих мыслях и поступках будут постоянно побуждать гуманность полемизировать с дейст­вительностью, гуманность перестанут считать сентиментальной идеей, и она станет тем, чем она должна быть, - основой убежде­ний человека и общества.

Щвейцер А. Благоговение перед жизнью. - М., 1992. -С. 216-229.

Тема 3 ЭТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЧЕЛОВЕКА И ПРИРОДЫ

Н.А.БЕРДЯЕВ. СМЫСЛ ТВОРЧЕСТВА