Символы супружеского союза 5 страница
Глухота к высоким материям привязывает человека к одним лишь материальным ценностям, и в погоне за ними человек забывает о своем призвании и достоинстве. Это своего рода болезнь, суть которой - в извращении человеческих потребностей. Материальные ценности как средства к жизни превращаются в самоцель, подменяя собой подлинный смысл жизни. Рассудочный практицизм вытесняет и подавляет духовное, творческое начало в человеке. Жизнь без смысла подтачивает человека изнутри, разрушает его, рождает постоянное чувство неудовлетворенности. Эта внутренняя неудовлетворенность до поры до времени может заглушаться погоней за успехами, удовольствиями, развлечениями... Но все это не заполняет внутреннюю пустоту, а лишь углубляет ее.
К.Г. Юнг говорил, что большая часть его пациентов - это люди, утратившие смысл жизни. Психологическое объяснение массовости этого рода патологии он видел в рационализме западной культуры, ее потребительском характере.
Изучение общественного мнения во Франции показало, что 89 процентов опрошенных считают: человек нуждается в "чем-то таком", ради чего он живет. Психиатр и психолог Виктор Франкл, приводя эти данные, говорит о том, что "борьба за смысл жизни является основной движущей силой для человека". К этому убеждению его привел личный опыт: в 1942 г. он был арестован немцами и брошен в концлагерь; будучи тяжело больным, он работал над своей книгой по психотерапии: именно это, по его словам, помогло ему выжить. "В концентрационном лагере... мы были свидетелями того, что некоторые из наших товарищей вели себя как свиньи, в то время как другие были святыми. Человек имеет в себе обе эти возможности, и то, какая из них будет актуализирована, зависит от его решения, а не от условий... Потому что высшая сущность - наше отношение к страданию, отношение, в котором мы берем на себя страдание". Достойно переносить страдания возможно лишь во имя смысла.
Исследования показывают, что среди больных людей, у которых душевное расстройство вызвано тяжелой жизненной травмой (разрушение семьи, смерть близкого человека), выздоравливают те, у кого побеждает воля к осуществлению смысла жизни, формируются новые внеличные цели. Если же этого не происходит, личность распадается, человек остается душевнобольным. Значит, смысл - это есть то, что собирает воедино душевные силы человека. Смысл - это цель, образующая цельную личность.
А иметь много денег и связей - это разве не смысл? - скажет кто-то. Это - извращенный смысл. Жить ради смысла, ради цели - свойственно природе человека; но жить ради того, что является лишь средством жизни, - противоестественно. Вспомним: Скупой Рыцарь Пушкина сочетает в себе, с одной стороны, крайнее выражение бескорыстия и самоотречения в служении своему богатству, с другой - накопительство. Но его служение бессмысленно - никому не служит, и накопительство бесцельно - не служит потреблению. Такова логика превращения накопительства в смысл жизни: ее итог - бессмысленность жизни, абсурд, одиночество.
Одиночество... Сколько людей страдают от него, жалуются на одиночество. Одиноким можно быть и в семье... Живут люди бок о бок, а чувствуют - они далеки друг от друга. Значит, одиночество - это прежде всего внутреннее состояние человека. Вот и мама Кати - работает продавцом в магазине, целый день толпы людей, дома - муж, дочка, приходят часто гости, а поговорить по душам не с кем: замуж она вышла по расчету, живут, притерпелись. Друзья приходят все с какой-нибудь целью (но и в "долгу не остаются"), а близкого человека нет. Одной остаться - тоска: без суматохи, суеты, развлечений она не может - нужно чем-то заглушить эту тоску, которая караулит ее из самой глубины души.
Жизненные блага не заменяют тепла, внимания, любви. И даже тысячекратно уверяя себя, что ничего этого ему не надо, а достаточно, "чтобы ему завидовали, чтобы его боялись", человек все же не может без этого жить - ему все чего-то будет не хватать. В глубине души он будет чувствовать какую-то пустоту, потерянность, неудовлетворенность. Первый признак этого внутреннего неблагополучия - нежелание оставаться наедине с собой, боязнь уединения.
Ведь одиночество и уединение - это не одно и то же. От одиночества нужно бежать. А уединение необходимо для размышления, для творчества, для внутреннего равновесия. Человеку нужно прийти в себя, собраться, разобраться в себе после суеты, интенсивного общения, напряженной работы. Уединение - обязательная пауза в жизненном ритме человека (какова длина этой паузы - это зависит от характера, индивидуальности человека, его образа жизни).
Тот, кто нашел себя, свое жизненное призвание, не боится быть наедине с собой, и в уединении он переживает свое единство с миром и людьми. Вспомним Ф. Тютчева: "Все во мне и я во всем". Такой человек, когда он один, - "у-единен" со всеми. В каком бы нынешнем положении он ни находился - он не одинок.
А тот, для кого цель жизни - "пожить для себя", оказывается у разбитого корыта: себя-то он-потерял, и с другими у него нет единства. Потому он так боится уединения, чувствуя свою внутреннюю пустоту и потерянность.
Так эгоизм, задуманный как практичная, реальная модель жизненного поведения, оказывается отнюдь не практичным, не разумным - вместо полноты жизни он приводит к ее пустоте, вместо богатства - к обнищанию, вместо человеческого признания - к одиночеству.
Мера наказания
...Плотный мужчина с суровым лицом и тревожным взглядом вошел без стука. Он пришел, как он сказал, "проконсультироваться у специалистов": что-то случилось с его сыном-второклассником. У мальчика пропала память. "Как это началось?" - "Однажды он забыл в школе тетрадь. Я его наказал". - "Как вы наказали?" - "Выпорол... Потом, на другой день, он забыл портфель. Я его опять наказал... Теперь он все забывает! Плачет, говорит, что не нарочно, обещает, что больше никогда не будет, - и все забывает!"
Посетитель говорил очень сердито и возмущенно, как будто в том, что сын все забывает, виноваты все, в том числе и "специалисты". Пришлось объяснить посетителю, что виноват он сам: довел ребенка до психического срыва. Его сын, нервный, впечатлительный мальчик, живет под страхом ремня. Не так уж страшна физическая боль: отцовский гнев и постоянное раздражение травмируют сильнее телесных ударов. Гневное требование "не забывай!" вызывает парадоксальную реакцию забывчивости, потому что оно стало душевной травмой, "больным местом" в душе ребенка - и здесь постоянно происходят сбои в поведении. Ребенок все забывает не "назло" отцу, это ему слишком дорого обходится: у него нервный срыв, болезненная реакция на наказание. Это острый случай, требующий психотерапевтического вмешательства.
... Мама у Аси очень строгая и часто бывает недовольна дочкой, наверное, не без оснований. Девочка склонна к лени, может целыми днями сидеть за увлекательной книгой, не слыша окриков матери, пока та, наконец, не выйдет из себя и не заставит ее слушаться. Мама - труженица, умный, энергичный человек. Она не может допустить и мысли о том, чтобы ее дочь росла лентяйкой, неряхой и растяпой. Но с дочкой справиться нелегко. Каждый день одно и то же. Приходит Ася из школы. "Ася, сними форму!" - говорит мама. Ася не слышит, она уже занята игрушками. Крик матери, наказания, угрозы - ничто не помогает.
В чем дело? Неужели дочке так нравится дразнить маму, издеваться над ней (так считает мама)? Нет, Ася очень ее боится, дрожит, цепенеет от страха, когда мама кричит. Почему же она упорно не выполняет такое простое требование? Потому что эта ситуация стала для нее настолько болезненной, связанной с такими неприятными, непосильными для ее души переживаниями, что в ней образовалась "психическая защита": внимание девочки непроизвольно переключается, как бы уходя от неприятной обязанности. Это менее острая, но тоже болезненная, парадоксальная реакция.
Через два года Ася изменилась до неузнаваемости: она стала деловой, организованной девочкой; о сценах с переодеванием все уже забыли - стало не до того: в семье появились еще двое детей, и Ася стала первой помощницей мамы. Если плачет любимый братик, если у сестренки мокрые ползунки, некогда канителиться, надо спешить на помощь. Без особых усилий со стороны матери, а точнее благодаря тому, что маме стало не до того, болезненные реакции у девочки прошли, а место маминой помощницы и старшей сестры сыграло свою благотворную роль.
У многих слово "наказание" ассоциируется с жестокостью, безжалостностью, возмездием. Поэтому некоторые родители предпочитают вовсе не наказывать своих детей и даже не запрещать им ничего. Так, родители Нелли решили воспитывать девочку без наказаний до трехлетнего возраста. Эксперимент оказался жестоким. Дом превратился в кромешный ад, а девочка - в домашнего деспота.
За внешне привлекательной идеей воспитания без наказаний нередко кроется иллюзия того, что человек по природе добр и, давая ему полную свободу проявления, родители способствуют полному раскрытию этой природы. Но "цветы жизни" от этого начинают издавать такой "аромат", что дышать в доме становится невозможно. Любя детей, не следует идеализировать детства. Прекрасны его лучшие проявления, но непонятно, откуда берутся и жестокость, и зависть, и эгоизм, и многие другие пороки, отличающиеся своей откровенностью и наивностью. В своем наличном "Я" ребенок далеко не ангел. Поэтому предоставить ему свободу самораскрытия - значит не помочь, а воспрепятствовать раскрытию подлинного, духовного "Я"; ему трудно будет пробиваться через броню эгоизма, черствости и жестокости, к которым предрасположена "естественная" природа, унаследованная от падших прародителей Адама и Евы; предстоит борьба с естеством и его греховными устремлениями. В этой борьбе ребенку и может помочь наказание.
Вдумаемся в само слово "наказание". Корень его "каз" - он же в словах "наказ", "показ". Наказать, по существу, означает дать наказ, научить. Но если глубже заглянуть в это слово, в его корень "каз", можно увидеть, что сам он состоит из приставки "к" и древнерусского слова "аз", что означает "Я". Не значит ли это, что смыслом всякого научения, назидания и наказания как одной из форм научения является приближение к своему "Я"? Но какому "Я": наличному или духовному?
В приведенных примерах наказание было направлено на то, чтобы наличное "Я" ребенка соответствовало требованиям и ожиданиям родителей. Но те родители, которые стремятся к духовному воспитанию детей, проявляют свою строгость иначе.
Мне рассказали об одной православной семье, в которой одиннадцать детей. В доме посетителей поражал порядок, организованность и тишина: дети не кричали, не дрались, а спокойно играли или занимались своими делами. И на них никогда не повышали голос. Как же родители этого добились? Они относились к детям с любовью и уважением, каждый чувствовал свою важную и ответственную роль в семье. Но приходилось и наказывать. Ребенок знал, что если он опоздает к обеду, то останется голодным, если придет позже с гулянья, на другой день он гулять не пойдет - и так во всем. Отчитывать и кричать в таких условиях нет необходимости.
Когда мать или отец в раздражении обрушивают свой гнев на маленького шалуна, они не учат его, а всего-навсего "самовыражаются", выплескивая на ребенка свои эмоции. Малыш может с самыми добрыми намерениями развинчивать часы, а с точки зрения родителей - это трагедия, материальный ущерб. Их реакция может быть бурной и жестокой, если они в этот момент не сдержатся и не посмотрят на событие глазами ребенка, маленького исследователя. Лучше было бы спокойно отобрать часы или то, что от них осталось, и дать малышу другой предмет для исследования и развинчивания, приняв участие в его деятельности. Но выдержки и терпения не хватает.
Плодами таких "реактивных" наказаний становятся хитрость, лживость, притворство ребенка. Но самое тяжкое - враждебность и агрессивность. Они могут вымещаться на игрушках, растениях, животных, на сверстниках и, рано или поздно, на самих родителях.
Большинство родителей считают себя любящими. Они заботятся, тревожатся о детях, отдают им все лучшее, отказывая себе. Ребенок, особенно единственный, нередко - кумир в семье. Но любовь ли это? Может быть, ребенок - самая "любимая" собственность? Любить ребенка - значит поставить себя на второе место, а его на первое. Не идти у него на поводу, не уступать ему во всем: нужно перенести на ребенка центр внимания. Только при таком неослабном внимании можно научиться понимать его мысли, чувства, состояния. Это проникновение во внутренний мир ребенка, глубоко отличный от мира взрослого, становится началом живого общения с ним как с особой, неповторимой индивидуальностью.
Часто мы слышим: "вылитый отец", "копия - мать". Но вдруг в ребенке замечается нечто особенное, только ему свойственное: это проблеск его неповторимой индивидуальности. Все унаследованное и сформированное воспитанием образует наличное "Я" ребенка. Но проблески неповторимой индивидуальности говорят о духовном "Я".
В портретах, принадлежащих кисти великих мастеров, удивляет и радует проникновение в сокровенную суть души человека, стремление показать его лик, очищенный от случайных, посторонних наслоений. Как бы ни походил ребенок на маму или папу, у него особая индивидуальность, свое лицо. Выявить эту индивидуальность и способствовать ее развитию помогает любовь, обращенная к духовному миру ребенка. Она сродни таланту художника.
Но такая любовь строга. Строгость необходима здесь, как резец скульптору, освобождающему вдохновляющий его образ от того, что его заслоняет, мешает ему выявиться.
Наказывая, родителям приходится проявлять твердость, настойчивость, верность своему слову. Научая детей выполнять правила общей семейной жизни, слушаться старших, преодолевать дурные наклонности, добросовестно выполнять свои обязанности, родители идут навстречу совести ребенка, которая укоряет за плохой поступок, обман, невыполненную обязанность и за всякое нарушение порядка общей семейной жизни. Наказание, таким образом, воспитывает ребенка не только в плане внешнего поведения, но развивает стыд и совесть.
Наказывая разбушевавшегося ребенка, мы помогаем ему "прийти в себя". Наказание хорошо тогда, когда оно помогает остановиться, задуматься, раскаяться в плохом поступке.
Наказание же, которое не научает, по существу не является наказанием. Это всего лишь реакция гнева, раздражения, возмущения. Нередко она обрушивается на ребенка как снег на голову, и он не понимает, в чем его вина: с его точки зрения, ничего плохого в его поступке нет, он не может встать на точку зрения взрослых. Ему это простительно, но непростительно родителям, неспособным встать на точку зрения своего ребенка.
Запреты "реактивных" родителей не обязательно выражаются в гневе и раздражении. Тирания любви для ребенка страшнее побоев. И многие родители постоянно пользуются этой властью любви для достижения своих дисциплинарных целей. А эти цели обычно идут вразрез с интересами развития личности ребенка. Тирания любви чаще исходит от матери и подавляюще действует на активность и развитие мужественного мальчика. Естественной реакцией на это, поначалу скрыто, становятся сопротивление, протест, желание вырваться на свободу.
Праздник непослушания
На день рождения Валя подарил мне рисунок: страшный лохматый человечек с огромным пистолетом в кого-то стрелял. Его мама рассказала, что сейчас это - излюбленная тема сына, и на вопрос папы, кем он хочет стать, мальчик ответил, что хочет стать артистом, играть разбойников.
Я спросила Валю: "Почему - разбойников?" - "Потому что они очень хорошие". Ответ был такой решительный, что спорить было глупо. Мой собеседник отлично знал, "что такое хорошо и что такое плохо". Он уже освоил уйму книг, в которых красной нитью проходит мысль: "Быть хорошим - хорошо, а быть плохим - плохо". Откуда же у пятилетнего ребенка такой отрицательный идеал?
Недавно он спросил: "Откуда происходит ВСЕ?" Даже папа, окончивший два вуза, не мог ответить. Валя хороший человек, умный, добрый и справедливый. Когда он был совсем маленький, ему пришлось защищать кошку от собаки, которую он сам боялся. Однажды он даже бросился драться с Петькой, который обижал его друга, а Петька - гроза всего дачного поселка.
Но драчуном и забиякой Валя никогда не был; наоборот, он очень не любит, когда дерутся. В детском саду он не прижился. Сначала ему там нравилось, но однажды он вернулся домой грустный и больше не хотел идти в сад. Выяснилось, что один мальчик его ни за что ударил. Потом он стал простужаться и радовался, что не надо идти в сад. Воспитательница сказала: "Ребенок не садовский". Пришлось маме оставить работу.
Когда Валя идет с мамой за ручку, прохожие говорят: "Какая хорошая девочка!" "Я мальчик!" - обиженно протестует Валя. Он очень вежливый и воспитанный ребенок: "Пожалуйста... Спасибо... Простите, я большее не буду". Валя слушается маму и папу. Что его накажут или нашлепают - это ерунда, он может не заплакать даже от укола. Но вот когда мама вдруг становится сердитая, почему-то сразу не любит его и не хочет мириться, Вале становится очень плохо и даже страшно. Раньше он долго и горько плакал. А потом стал очень послушным, обо всем спрашивал маму: "Можно?" Маме даже надоело отвечать.
Слушаться тяжело: все-то ему нельзя, всюду он виноват. Залезать на дерево нельзя - упадешь, прокатиться с горки нельзя - разобьешь нос, снять свитер в жаркий день нельзя - простудишься, попадешь в больницу. И мальчик стал очень рассудительным и осторожным. Даже когда мама разрешает спрыгнуть с лесенки за руку, он не хочет: "Упаду, расшибу нос". Ему говорят: "Трусишка". Валя завидует Пете: он смелый, на деревья лазает, со всеми дерется, никого не боится, взрослых не слушается. Валина мечта - побороть Петьку. Но с ним лучше не связываться, лучше сказать маме. Ему тогда говорят: "Ябеда". Нелегко живется ребенку.
Но однажды он устроил бунт: вдруг перестал слушаться. Я в душе обрадовалась: ребенок проявляет волю. Но тут и мне досталось. Сидим за столом, мирно беседуем, вдруг... От неожиданности опрокинула чашку с чаем: "Валя?!" Смущенные родители объясняют, что уже несколько дней в доме бедствие: ребенок начал щипать всех подряд. "Все ясно, налицо - скрытая агрессивность, насилие за насилие", - рассудила я в качестве "специалиста". Но мне лично не хотелось быть жертвой этой "закономерной реакции". "Давай договоримся, Валик, - предложила я, - как только ты меня ущипнешь, я тебе - щелчок в лоб. Такая у нас игра будет. Договорились?" Ущипнул - щелчок в лоб, посильнее, чтобы почувствовал. Ни слез, ни обиды: договорились, игра такая. Второй раз - то же. На третий - Валина рука протягивается и отдергивается. На четвертый - рука тянется и прячется за спину... Так при помощи этой нехитрой "методики" с дурной привычкой мы справились: больше Валя к ней не возвращался.
Пусть не подумают Валины папа и мама, что я осуждаю их за плохое поведение ребенка. Я-то знаю, как они стараются. Легко ли воспитать единственного ребенка, сверхчувствительного, возбудимого, с активным темпераментом? Дать ему волю - будет своевольным, непослушным, распущенным; постоянно одергивать и наказывать - будет безвольным и пассивным. Как найти меру? Кто может научить этому? Мера всегда индивидуальна, нельзя ее научно вычислить, найти алгоритм: как, когда, насколько наказать... Воспитание сродни искусству. У художника есть своя техника, правила, каноны; но самое главное совершается в таинстве творчества. Когда оно свершилось, можно, "поверить алгеброй гармонию", но самому творчеству эта алгебра не поможет. Мера в искусстве воспитания - самое главное, самое трудное. Но вернемся к Вале.
До "разбойничьей серии" Валя прислал мне рисунок, в котором заяц храбро целится в страшного волка. Я поняла: это он про себя. После зайца - разбойники.
Всякий скажет, если ребенку нравятся разбойники, это тревожный сигнал: следуя такому идеалу, он может вырасти хулиганом и даже правонарушителем. Да, но Валя не говорил, что хочет стать разбойником: он хочет играть разбойников на сцене. Но почему же все-таки разбойников? Потому что они сильные, ловкие, смелые! А почему же тогда не героев, не богатырей, не добрых молодцев? А потому что разбойники не боятся делать то, что запрещают. А Валя этого боится больше всего. Он хочет быть сильным, ловким, смелым, но ему нельзя лазить на деревья, кататься с горки и играть с Петькой. Разбойником он не мечтает стать, потому что мама с папой не разрешат. Но играть разбойников на сцене, как папа играет в театре, - это можно: и свободой насладишься, и никто не накажет. Разбойник для Вали - идеал смелости, независимости от власти старших, выражение протеста против этой власти. За этим негативным идеалом стоит истинно духовное стремление к свободе и развитию мужества.
Попробуйте побыть хотя бы один день в роли вашего единственного ребенка - и вам захочется устроить себе разгрузочный день: "Праздник непослушания". Если в семье несколько детей, они найдут себе отдушину, да и родительский воспитательный пыл соответственно распределится. А тут он со всем залпом тревожности обрушивается на единственное любимое чадо, для которого это может оказаться непосильным. Как бы эта психическая нагрузка не привела к неврозу или еще более тяжкому душевному срыву. Хорошо, что у ребенка есть воображение и игра, где он может хоть в какой-то мере разрядить накопленное нервное напряжение.
За лето Валя вырос и возмужал. В деревне ему разрешили целыми днями играть с детьми без взрослых. Я попросила нарисовать, что он захочет. Валя нарисовал пузатого человечка, сверху - шляпа, на животе - пуговки: отсчитал по пять пальцев на каждой руке и в одну руку вложил шпагу. "Это разбойник, - пояснил он. - Они мне очень нравятся". - "Какой же это разбойник? - удивилась я. - Это же мушкетер!" - "Кто-кто?" - "Мушкетер: он ходит со шпагой, чтобы сражаться с разбойниками и спасать прекрасных дам". Валя чуть подумал и спокойно согласился: "Ну, пусть - мушкетер".
Я вспомнила прежний рисунок: страшный лохматый человечек в кого-то стрелял. Над головой разбойника улыбалось солнце: ничего, это пройдет, только, пожалуйста, разрешите Вале расти мужчиной!
Послушание доверия
Послушание послушанию рознь: есть послушание страха, а есть послушание доверия к любящим родителям. Когда ребенок прислушивается к словам любимых родителей и исполняет их, он верит, что они лучше знают, что полезно, а что вредно для него. Ведь они учат тому же, чему научает их жизненный опыт: схватишься за утюг - обожжешься, сдвинешь со стола чашку - разобьешь и обольешься... А позднее: подведешь друга - потеряешь его, обманешь - будет мучить совесть... Послушание избавляет от многих ран, бед и ошибок.
Все беды человеческие начались с непослушания наших прародителей Адама и Евы. Они не послушались наказа Бога, Отца своего, вкусив запрещенный им плод в райском саду, и были изгнаны из Рая. Отец даровал им свободную волю, мудрость, способность всем существам нарекать имена, т.е. проникать в суть вещей, доверил им сад Эдемский. Только об одном просил: не вкушать плода с древа познания добра и зла. Почему? Это воля Бога, и человеку не обязательно знать ее смысл, не все ему можно и полезно знать. Если есть любовь и доверие, это "нельзя" можно принять на веру, не допытываясь причины. Человек питался от Древа Жизни, а древо познания добра и зла лишило его райской пищи. Соблазн змия: "Будете как боги" - действует в душах людей, отпавших от Бога и творящих свою волю.
Непослушание Адама и Евы нарушило гармонию отношений человека и его Творца: пожелав стать равными Отцу, они лишились близости к Богу, стали смертными, погрузились в мир бедствий, страданий и зла.
Соблазн змия: "Будете как боги" - и поныне делает свое злое дело. Суть этого зла - в нарушении иерархии отношений.
Творение, вышедшее из подчинения Творцу, подобно организму, лишившемуся сознательного управления; его деятельность хаотична, беспорядочна, жизнь лишена цели и смысла, крах его неизбежен. Закон иерархии: соподчинение низшего высшему - действует во всякой организованной системе, как в механической, так и в органической. Он лежит в основе строения человека, соподчинения тела, души и духа. Иерархична и психическая жизнь: если элементарные потребности и влечения не подчинены моральным, нравственным и духовным устоям, человек не может называться личностью. В самом слове "порядочность" звучит иерархическая Упорядоченность, расположенность по рядам внутреннего строя души. Если нет этой иерархической упорядоченности, человек непорядочен, он может пренебречь совестью, честью, законностью, приличиями ради своих корыстных или низменных желаний.
Иерархичность душевного мира предполагает послушание низшего высшему. Значит, послушание - норма душевной жизни, основа душевного мира. Без него - хаос импульсов, желаний и страстей. Их борьба приводит душу в смятение и расстройство.
Упорядоченность, гармония строя души образуются путем послушания ребенка родителям, которые руководят им. Если есть любовь и доверие, воля ребенка не насилуется, не подавляется, напротив, она укрепляется. Ведь послушание требует отказа от своих дурных импульсов и желаний. Для их преодоления требуется усилие воли. На основе послушания старшим возникает душевная иерархия. Напротив, непослушание, следование своим неупорядоченным импульсивным желаниям порождает слабоволие и бесхарактерность.
Следует различать свободу и своеволие, произвол. Свобода - проявление духовного "Я", это - дар Божий в человеке. В основе своеволия - наличное эгоистическое "Я", не желающее считаться с другими, не признающее духовной иерархии и иерархии человеческих отношений. Своеволие разрушительно действует как в общественной жизни, так и в душевной жизни самого человека. Поэтому так важно воспитание послушания.
Грехопадение человека началось с непослушания, своеволия. Потому путь к Богу лежит через свободный отказ от своей воли, от своеволия, и стремление следовать воле Божией. Люди, живущие сознательной духовной жизнью, ищут духовного наставника, умудренного духовным опытом, прося его руководства. На Руси такими духовными наставниками были старцы.
К оптинским старцам за советом, утешением, исцелением души и тела стремились все православные люди - и "простые", и "великие". Как дети, с открытой и доверчивой душой обращались они к старцу.
Вот как митрополит Вениамин (Федченков) в своей книге "Божий люди" пишет об оптинском старце Анатолии: "... Монахи и богомольцы вышли навстречу святой иконе по лесной дороге и, приняв ее, пошли обратно в монастырь с пением молитв.
Вдруг я вижу, как из нашей толпы некоторые отделяются от процессии и спешно-спешно торопятся в правую сторону.
Через несколько моментов там уже собралась густая толпа народа, плотным кольцом кого-то или что-то окружавшая. Из простого любопытства я тоже направился туда: в чем дело? Чтобы оставить икону Богородицы, нужно была какая-то особая причина к этому. Протиснувшись немного к центру толпы, я увидел, что все с умиленной любовью и счастливыми улыбками смотрят на какого-то маленького монаха в клобуке, с седенькой, нерасчесанной, небольшой бородкой. И он тоже всем улыбался немного. Толпа старалась получить от него благословение. И я увидел, как вокруг этого маленького старика все точно светилось и радовалось. Так милые дети встречают родную мать.
- Кто это? - спрашиваю я соседа. - Да батюшка, отец Анатолий! - ласково ответил он, удивляясь, однако, моему неведению.
...Что за чудо? Люди оставили даже икону и устремились к человеку. Почему? И ответ явился сам собою: святой человек - тоже чудо Божие, как и икона, только - явное чудо. Святой есть тоже "образ" Божий, воплощенный в человеке. Как в иконе, так и во святых людях живет Сам Бог Своей благодатью. И тут и там Сам Бог влечет нас к Себе Своими Дарами радости, утешения, милосердия, духовного света".
Святость притягивает добрых людей. Взыскуя духовного, они видят в старце полноту духовной жизни, к которой стремится их душа. В общении со старцем они обретают мир душевный, в нем раскрывается духовный лик приходящего. Послушание старцу отрадно, ведь его слово выражает волю Божью, и это послушание приобщает человека к райскому состоянию.
Но бывает и так, что послушание требует от человека отказа от самого желанного, от того, с чем он сросся, требует преодоления своего наличного естества. Это - крест, Голгофа на жизненном пути человека. Сын Божий Крестной смертью Своей искупил непослушание прародителей человечества Адама и Евы. Он был послушен Отцу до Крестной смерти. Поэтому у всего человечества есть надежда вернуться в свое первозданное состояние сыновства Отцу своему небесному.
Вот почему так важно послушание в воспитании ребенка, в пробуждении и росте его духовного "Я".
Непонимание значимости иерархии отношений и, следовательно, послушания характеризует "гуманистическое" направление педагогики и идейно связанной с ней "педагогики сотрудничества" с ее принципом "равноправия" учителя и ученика, выоспитателя и ребенка. Речь об этом пойдет далее.