VII. Составление служебных документов и ведение деловой переписки 8 страница

В современных условиях данная теория не утратила своей акту­альности, ее черты просматриваются в различных институтах отече­ственного уголовно-процессуального права.

Таким образом, в силу характера своей деятельности следователь, прокурор постоянно вступают в общение с лицами, участвующими в производстве по делу, и это общение содержит элементы воздей­ствия. Они влияют на людей своими властными полномочиями, различными методами педагогического характера, мерами процес­суального убеждения и принуждения. Без этого невозможно реше­ние многих процессуальных задач уголовного судопроизводства.

При этом следователь, прокурор всегда выступают как активные субъекты нравственно-педагогического воздействия в процессе их взаимоотношений с другими участниками предварительного следст­вия, приводя их поведение и деятельность (равным образом и свои собственные) в соответствие с требованиями норм уголовно-про­цессуального закона, принципами морали, педагогики и этики.

11.5. Нравственно-психологические особенности деятельности государственного обвинителя

Деятельность прокурора является, пожалуй, наиболее многогранной по сравнению с деятельностью представителей всех других юридиче­ских специальностей и отличается высокой степенью ответственно­сти. Определенная универсальность и специфика этой деятельности, государственная значимость осуществляемых прокурором функций обусловливают широкий комплекс предъявляемых к нему требований.

1 Ильин И.А. Сочинения: В 2 т. М., 1993. Т. 1. С. 279-284, 301-479.



II. Прикладная этика


Прокурору, помимо общих профессиональных качеств юриста, должны быть присущи такие качества, как умение проводить боль­шую организаторскую работу, направленную на обеспечение стро­гого соблюдения законности, фундаментальные и специализиро­ванные юридические знания в соединении с умением применять их в процессе осуществления прокурорского надзора. Все те нравствен­но-психологические качества, которые необходимы следователю, су­дье и о которых шла речь ранее, не в меньшей мере необходимо иметь и прокурору. Хотя это достаточно очевидно, подчеркнем, что прокурор должен быть человеком высокообразованным, эрудиро­ванным, высококультурным, с развитыми навыками устной речи. Только на базе всех этих качеств, в их органической связи между собой возможна правильная, плодотворная прокурорская деятельность.

Нравственные и психологические требования, предъявляемые к прокурору, распространяются на все стороны его деятельности. Вме­сте с тем наиболее остро, весомо и зримо они проявляются в су­дебном процессе во время осуществления им функции государст­венного обвинителя. Значение этих качеств особенно велико, если принять во внимание, что деятельность прокурора в суде по уго­ловным делам — одна из важнейших и объемнейших частей выпол­няемых им служебных обязанностей. От того, насколько правильно и полно соблюдены прокурором нравственно-психологические тре­бования, во многом зависит успешное осуществление задач уголов­ного правосудия, в особенности обеспечение правильного приме­нения закона, предупреждение и искоренение преступлений.

Во время судебного разбирательства уголовного дела прокурор выполняет только одну процессуальную функцию — обвинение (п. 2 ст. 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Выполняя обязанности обвинителя и только в связи с ними, прокурор осуществляет надзор за соблюдением законности в ходе судебного раз­бирательства. Такой надзор можно рассматривать лишь как средство, способ содействия суду в правильном разрешении вопроса о ви­новности подсудимого и определения ему справедливого наказания.

Обвинение как процессуальная функция тесно связана с обви­нением в материально-правовом смысле, т.е. с предметом обвине­ния. Связь между предметом обвинения и обвинительной деятель­ностью кратко может быть выражена следующей формулой: «Обви­нитель обязан выдвинуть обвинение, обвинение должно быть доказано обвинителем».

Уяснение связи и различий, существующих между обвинением в уголовно-процессуальном и материально-правовом аспектах, дает возможность более полно раскрыть содержание важнейшей нравст-


11. Этика в следственной и прокурорской деятельности 431

венно-психологической проблемы обвинения — принципиальности и объективности государственного обвинения.

Известно, что под принципиальностью понимают качество, ха­рактеризующее верность определенной идее в убеждениях и после­довательное проведение этой идеи в поведении. Принципиальность касается лишь формы морального сознания (моральных принци­пов) человека (внутренняя убежденность), но не затрагивает их об­щественной направленности. Поэтому при оценке такого качества, как принципиальность, обязательно учитывается конкретное со­держание тех моральных принципов, которые проводятся в жизнь.

Обвинение в материально-правовом смысле, будучи процессу­альным выражением состава преступления, вменяемого конкретно­му лицу, должно быть объективным, выражать объективную истину. Осуществление прокурором в суде процессуальной функции обви­нения — это практическая последовательная реализация тех объек­тивных выводов, к которым он пришел, убежденности в вине под­судимого и доказанности этой вины.

Требования объективного подхода к разрешению любого уголов­ного дела носит как правовой, так и глубоко нравственный характер. Обвинение и осуждение невиновного, несправедливая мера наказа­ния в отношении виновного грубейшим образом нарушают закон­ность и вступают в резкое противоречие с нормами морали. Только абсолютная убежденность в виновности подсудимого дает прокурору юридическое и моральное право поддерживать обвинение, требо­вать осуждения и наказания этого лица.

Такая убежденность неизменно придавала особую авторитет­ность выступлениям губернского прокурора, основоположника су­дебной реформы позапрошлого века Д.А. Ровинского. Его речь, — по меткому замечанию А.Ф. Кони, — живая и очень сжатая, без всяких цветов красноречия, содержательная по существу и простая по форме — выслушивалась с особым вниманием и всегда достига­ла своей цели. Он избегал всяких резкостей и, никогда не впадая в полемический тон, старался не убедить других во что бы то ни ста­ло, но ясно и точно изложить свое убеждение. Когда однажды в характеристике весьма непривлекательного образа действий одного из участвующих в деле лиц у него наряду с описанием фактической стороны дела сорвался с языка эпитет «безобразие», — он был этим искренне огорчен и чрезвычайно встревожен. Не будучи оратором, он умел действовать на слушателей спокойным достоинством сво­ей речи. Он не принадлежал к мастерам слова, но зато никогда не забывал на трибуне великий завет Гоголя «обращаться со словом честно»1.

Кони А.Ф. Избранные произведения. М, 1956. С. 25.



II. Прикладная этика


Именно поэтому одна из основных нравственных заповедей деятельности прокурора состоит в том, что он не должен поддержи­вать обвинение во что бы то ни стало, несмотря ни на какие пово­роты дела в суде. В своем решении прокурор обязан руководство­ваться обстоятельствами дела, сложившимися в суде. При этом он исходит из своего внутреннего убеждения и вправе в соответствую­щих случаях отказаться от обвинения частично или же полностью.

Практика же убеждает в том, что даже при достаточно полном, профессионально грамотном и объективном расследовании дела может иметь место разная оценка доказательств или же разный подход к квалификации преступного деяния, с одной стороны, сле­дователя, прокурора, утвердившего или составившего новое обви­нительное заключение, а с другой — суда или же прокурора в суде, исходя из данных, полученных непосредственно в ходе судебного разбирательства.

Государственному обвинителю психологически далеко не всегда легко отказаться от поддержания обвинения, если это обвинение в достаточной мере не подтверждается в судебном заседании. Ему ино­гда нелегко ставить вопрос и о переквалификации действий подсу­димого. Сложность положения заключается в том, что, отказываясь от обвинения, прокурор тем самым как бы признает свою ошибку — в том случае, если он утверждал обвинительное заключение или же в распорядительном заседании требовал предания обвиняемого суду. Определенное воздействие в этом плане способно оказывать на про­курора то обстоятельство, что возможное решение суда, расходящее­ся с мнением обвинительной власти, может отрицательно сказаться на статистических показателях, по которым оценивают работу про­курора и следователя.

Всеми этими соображениями прокурор, разумеется, не должен руководствоваться: истина для него должна быть превыше всего. В противном случае его действия могут вступить в конфликт с зако­ном, стать аморальными. Занять правильную позицию, преодолеть психологический барьер помогают прокурору не только принципи­альность, но и способность в интересах дела решительно отказаться от ошибочной позиции, пренебречь ложным самолюбием. Важно и то, чтобы у прокурора выработалось здоровое отношение к возможному несогласию суда с выводами органа предварительного расследования.

Нередко прокурор при объективно недостаточной доказанности обвинения (будучи, однако, субъективно убежденным в виновности подсудимого) прибегает к таким приемам, которые по сути означа­ют компромиссное решение вопроса, а иногда — своего рода сделку с совестью. Например, прокурор просит суд определить подсуди­мому минимальную меру наказания или же меру наказания в пре­делах отбытого срока, в частности в пределах срока нахождения


11. Этика в следственной и прокурорской деятельности 433

подсудимого под стражей, хотя эта мера и не соответствует степени общественной опасности содеянного и личности подсудимого. При этом он рассчитывает, что если суд согласится с ним, то частная жалоба на судебный приговор не будет подана.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ требует выявлять как ули­чающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также как отягчаю­щие, так и смягчающие его вину обстоятельства. Неукоснительное и полное выполнение этих требований является важной правовой и нравственной задачей прокурора. Объективность обвинения этим, однако, не ограничивается. «Требование объективности государст­венного обвинения, — как правильно замечает В.М. Савицкий, — запрещает прокурору искусственно подбирать доказательства, тен­денциозно освещать факты, обходить молчанием обстоятельства, ставящие под сомнение отдельные пункты обвинения, игнориро­вать все то, что оправдывает подсудимого или смягчает его вину. Поддерживая обвинение, прокурор должен представить суду всю фактическую сторону совершения преступления в ее действитель­ном содержании, вскрыть общественную значимость рассматривае­мого дела, показать все отрицательные и положительные качества личности подсудимого»1.

Надлежащее выполнение требований Уголовно-процессуального кодекса РФ, объективная оценка всех выявленных обстоятельств в их совокупности способствует выработке правильной, принципи­альной позиции прокурора в судебном заседании.

Рассматривая нравственные требования, предъявляемые к про­курору, А.Ф. Кони писал, что прокурор-обвинитель в своей речи не должен «ни представлять дело в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, преувеличи­вать значение доказательств и улик или важности преступления. Таким образом, в силу этических требований прокурор приглашает­ся сказать свое слово и в оправдание обстоятельств, казавшихся сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешива­нии доказательств он — говорящий публично судья»2. Сравнивая прокурора с «говорящим судьей», А.Ф. Кони имел, очевидно, в ви­ду то, что прокурор, так же как и судья, должен взвешивать все об­стоятельства как за, так и против, но в отличие от судьи должен делать это вслух.

Объективность, принципиальность и чувство меры — лучшие со­ветчики прокурора, которые могут подсказать ему наиболее целесо­образное, правильное в каждом конкретном случае решение отно­сительно меры уголовного наказания.

Савицкий В.М. Уголовный процесс: Словарь-справочник. М, 2010. С. 30. Кони А.Ф. Избранные произведения. С. 38.



II. Прикладная этика


С моральной позиции важен и следующий аспект. Государст­венный обвинитель является самостоятельным полноправным про­цессуальным участником судебного разбирательства независимо от того, какую конкретно должность в данный момент он занимает (помощник районного прокурора, прокурор города и т.д.). Государ­ственный обвинитель поддерживает обвинение в рамках своих лич­ных убеждений относительно доказанности обвинения, правильно­сти квалификации преступления, представлений о мере наказания, которую следовало бы определить виновному.

По этой причине вышестоящий прокурор не вправе навязывать обвинителю свою точку зрения, выступать против его убеждения в вопросах, связанных с существом, доказанностью обвинения и т.д. Это, однако, не означает, что вышестоящий прокурор не вправе высказать лицу, выступающему в роли государственного обвинителя, свое отношение к делу, к конкретной ситуации, сложившейся по делу в судебном заседании. Думается, что исходя из своих знаний обстоятельств дела и личности виновного, он может дать обвините­лю рекомендации относительно того вида уголовного наказания виновному, который следует, по его мнению, предлагать в обвини­тельной речи. Предпринять это вышестоящий прокурор должен, как правило, в действительно необходимых случаях, например, когда имеются достаточные основания полагать, что обвинитель может допустить ту или иную ошибку. Кроме того, такого рода рекомен­дации должны быть облечены в корректную форму. Желательно, чтобы они заканчивались напоминанием о том, что принятие окон­чательного решения остается все же за обвинителем.

Деятельность прокурора в судебном процессе, в особенности такая ее часть, как выступление с обвинительной речью, с позиций пси­хологической науки в значительной мере воспринимается зрительно. По этой причине для надлежащего восприятия судебной аудитори­ей действий прокурора немаловажное значение имеет его внешний вид и поведение, в частности манеры и умение вести себя соответ­ственно обстановке.

Надменный, «неприступный» вид, «застывшее» выражение ли­ца, малоподвижность способствуют созданию у окружающих впе­чатления формального отношения к исполнению своих обязанно­стей, безразличия к происходящему в суде. Разумеется, строгость внешнего вида, сдержанность в суде должны быть. Это вполне при­личествует высокому званию прокурора, его важным и ответствен­ным функциям. Однако нельзя впадать в крайность, особенно если поведение прокурора выглядит напускным, явно неестественным.

В юридической литературе неоднократно обращалось внимание на ряд отрицательных явлений, которые порождаются иногда дли-


11. Этика в следственной и прокурорской деятельности



тельным исполнением профессиональных обязанностей. Это каса­ется обычно некоторых лиц, наделенных широкими властными полномочиями (следователей, прокуроров и т.д.), но не получивших необходимой нравственной закалки, не достигших высокого уровня общей и правовой культуры. Одно из таких наблюдаемых явлений — чрезмерная самоуверенность. Она может выражаться, в частности, в переоценке личного опыта, профессиональных знаний, своих воз­можностей, результатом чего является угасание творческого начала в работе, появление бюрократического характера стереотипов в дей­ствиях, тенденциозность в оценках и позициях. Это качество прояв­ляется нередко и в манерах поведения — надменности, голом позер­стве. С возможностью появления такого рода «профессиональной деформации» нельзя не считаться.

Важная обязанность прокурора в судебном заседании — постоянно подчеркивать свое глубокое уважение к суду. Из этого правила не составляют исключения даже те случаи, когда суд действует с нару­шением правовых или этических норм. Если, например, суд по ка­ким-то причинам допускает процессуальное упрощенчество, то про­курор обязан обратить внимание суда на необходимость соблюдать требования соответствующих правовых норм. Форма обращения должна быть тактичной и корректной. Если прокурор громогласно, в подчеркнуто вызывающей манере заявит, что суд грубо нарушает или игнорирует закон, то это заявление с этических позиций не может не вызвать порицания. В то же время будет правильным, ес­ли прокурор, получив разрешение суда сделать заявление, спокой­ным тоном скажет, что в соответствии с законом (назвав при этом конкретную статью закона) суд обязан на данном этапе выполнить такое-то процессуальное действие. Если суд не принял во внимание заявление, прокурор должен (также в корректной форме) просить включить его замечание в протокол судебного заседания. С этических позиций совершенно недопустимо обращение прокурора к судье на «ты» или по имени и отчеству во время судебного заседания.

Прокурору нередко приходится преодолевать нежелание подсуди­мого давать правдивые или же вообще какие-либо показания. Ему приходится преодолевать и попытки отдельных свидетелей или да­же потерпевших скрыть какие-то важные для дела обстоятельства. Он может столкнуться с прямым противодействием лиц, заинтере­сованных в исходе дела. По этим и другим причинам в судебном заседании часто возникает напряженная ситуация. В этих экстре­мальных условиях важное значение приобретает безукоризненное соблюдение прокурором всех нравственных правил поведения. В особой мере важно проявление тактичности в сочетании со стро-



II. Прикладная этика


гостью и официальностью. Прокурор не вправе выказывать раздра­жительность, становиться на путь оскорблений.

С нравственных позиций абсолютно недопустимы в какой-либо форме угрозы по отношению к подсудимому, потерпевшему, свиде­телям, если их показания в суде расходятся по каким-либо причинам с показаниями, данными ими во время предварительного расследо­вания. Случается, что человек во время допроса на стадии предвари­тельного расследования не понял какого-то вопроса, или же его по­казания были недостаточно точно записаны с его слов, или он по каким-то соображениям дал неполные или неправдивые показания.

Во время предварительного расследования свидетель, потерпевший и другие лица дают свои показания, как правило, с глазу на глаз со следователем, а в судебном заседании — в присутствии многих лиц, в числе которых могут быть сослуживцы, знакомые, друзья или же не­известные допрашиваемому люди. Все они создают в психологическом плане несколько другую обстановку. Если на предварительном следствии свидетель из каких-либо побуждений (например, из-за неприязни к об­виняемому) дал показания, которые являются неправдивыми и которые свидетельствуют во вред обвиняемому, то в судебной аудитории при­держиваться прежней позиции ему психологически гораздо труднее. Лжесвидетельство приносит немало вреда, и нравственная обязанность прокурора состоит в том, чтобы помочь установить истину, добиваться правдивых показаний, а не требовать во что бы то ни стало повторе­ния тех, которые были даны на предварительном следствии.

В целом прокурор в своем поведении в судебном заседании не может исходить из того, что он имеет какие-то преимущества перед остальными лицами, принимающими участие в процессе. Поэтому окрик, ссылки на свое служебное положение недопустимы. Он обя­зан соблюдать корректность по отношению к суду и по отношению к своему процессуальному противнику. Прокурор должен исходить из того, что если у адвоката существует иной подход к чему-то, то это потому, что тот иначе, с других позиций, толкует тот или иной факт и что такое толкование имеет право на существование.

Прокурор обязан с достоинством, внимательно выслушать защи­тительную речь. Он не должен проявлять видимого неудовлетворения или возмущения, если речь адвоката содержит резкую критику в его адрес, если выводы, изложенные в защитительной речи, находятся, как полагает прокурор, в вопиющем противоречии с фактами. Если прокурор демонстрирует невнимание или даже пренебрежение к выступлению своего процессуального противника, то в каждом по­добном случае он грубейшим образом нарушает правила судебной этики.


 

Глава 12

Особенности оперативно-розыскной этики

12.1. Зарождение научных основ оперативно-розыскной этики

Впервые идея о необходимости исследовать в сфере оперативно-розыскной деятельности не только правовые, но и морально-эти­ческие нормы отношения в конце 1960-х годов была высказана Д.В. Гребельским, а позже поддержана Н.А. Стручковым1 — вид­ными отечественными учеными-юристами. Однако несколько абст­рактный подход к изучению данного феномена привел ряд ученых к сомнению об этичности оперативно-розыскной деятельности вообще. Возможность такой трактовки вызвала категорическое несогласие крупного отечественного ученого, основоположника тео­рии оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел А.Г. Лекаря, который в острополемической форме указал, что если отдельные недостаточно опытные или неквалифицированные опера­тивники и допускают неэтичные действия, то это вовсе не означает наличия аморализма в самой оперативно-розыскной деятельности.

Комплексное исследование моральных норм и отношений в опера­тивно-розыскной деятельности продолжили в 1970-х годах А.И. Алек­сеев и Г.К. Синилов2. Именно они указали на значительное свое­образие многих специфических приемов, вытекающих из необхо­димости борьбы с изощренными, тщательно маскируемыми преступ­лениями. Применение легендирования, различных способов зашиф­ровки оперативно-розыскных мероприятий, использование в борьбе с преступниками их близких связей, в том числе лиц, прикосновен­ных к преступлениям, привлечение к негласному сотрудничеству лиц, допустивших мелкие правонарушения, разнообразные аспекты работы с агентурой (руководство агентами, их воспитание, ввод и вывод агентов из разработки, обеспечение доверительных отноше-

1 Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / Под ред. К. К. Горяинова,
B.C. Овчинского, А.Ю. Шумилова. М., 2001. С. 71-74.

2 Алексеев A.M., Синилов Г.К. Актуальные проблемы теории оперативно-розыскной
деятельности органов внутренних дел. М., 1972.



II. Прикладная этика


ний агента с разрабатываемыми и т.д.) — все это неизбежно натал­кивает на этические оценки, суждения о моральной дозволенности или недопустимости тех или иных конкретных способов решения задач, возникающих в сфере оперативно-розыскной деятельности.

А.И. Алексеев и Г.К. Синилов рассмотрели моральные основы оперативно-розыскной деятельности применительно к типичным ситуациям, разработали научно обоснованные рекомендации по решению различных оперативно-розыскных задач при наличии ус­ловий, определяющих состояние моральной крайней необходимо­сти, взятой не в уголовно-правовом, а в этическом ее значении. «Моральная крайняя необходимость, — отмечали авторы, — не яв­ляется «привилегией» оперативно-розыскной работы, она встреча­ется и в других видах деятельности, например, во врачебной. Так, одним из принципов работы врача является правдивость. Дезин­формация в устах врача отнюдь не относится к универсальным спо­собам его деятельности. Но есть ситуации, при которых врачебная этика не только разрешает, но и предписывает врачу оберегать тяже­лобольного от жестокой правды, более того — сообщать ему сведе­ния, не соответствующие действительности. Отступление от правди­вости в данном случае оправдано стремлением оградить больного от излишних страданий, которые может принести ему, например, ос­ведомленность о роковом исходе болезни. Иными словами, из двух возможных зол выбирается меньшее, коллизия обязанностей раз­решается путем исполнения той из них, которая при сложившейся обстановке является с точки зрения морали более предпочтитель­ной. Это и есть состояние моральной крайней необходимости. И было бы напрасной тратой времени пытаться найти правовые регуляторы поведения участников такого рода «тонких» отношений. Единственным мерилом дозволенности поступков здесь являются нормы морали.

Вот и в оперативно-розыскной деятельности такие приемы, как введение в заблуждение, дезинформация разрабатываемых, их близких связей, отнюдь не являются универсальными средствами решения оперативных задач и применимы далеко не в каждой ситуации»1.

А.И. Алексеев и Г.К. Синилов рассмотрели моральные проблемы в оперативно-розыскной деятельности как в чрезвычайных ситуациях (массовые беспорядки), так и в относительно стандартных ситуа­циях, например проверка одного негласного сотрудника через дру­гого или проведение оперативной комбинации в отношении подоз­реваемого лица. По мнению авторов, уровень моральных требова­ний при чрезвычайной и обычной обстановке может быть разным;

Лчексеев А.И., Синилов Г.К. Указ. соч. С. 73.


12. Особенности оперативно-розыскной этики



он обусловлен конкретными условиями, в которых действуют опе­ративники или негласные сотрудники. Тот или иной тактический прием, находящий полное моральное оправдание при проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на пресечение массовых беспорядков, может иметь сомнительную моральную ценность и даже оказаться аморальным, если он будет применен при «рядовом» разведывательном опросе по делу о розыске скрыв­шегося расхитителя государственного или общественного имущест­ва. Это значит, что проблемы оперативно-розыскной этики должны исследоваться не только «вообще», на уровне моральных принци­пов, этических основ оперативной работы в целом, но и примени­тельно к конкретным ситуациям оперативно-розыскной деятельно­сти, ее субъектам, методам, средствам.

Данные авторы подвергли научному анализу проблему мораль­ной оценки дезинформации (неверное сообщение о чем-то, непра­вильное информирование, введение в заблуждение кого-то). Сама по себе дезинформация, по их мнению, не является абсолютно не­приемлемой во всех областях общественно полезной деятельности. При оценке с точки зрения морали актов дезинформации, как от­мечали они, необходимо учитывать ее цель, контингент субъектов и адресатов, конкретные условия, при которых она осуществляется. В оперативно-розыскной деятельности абсолютно недопустима, на­пример, дезинформация одного оперативного аппарата другим; нельзя представлять не соответствующие действительности сведе­ния следователю и т.д. Однако в принципе допустимо «отклонение действия» на основе представления некоторым лицам неполной, неточной, «исправленной» в соответствии с конкретными опера­тивно-розыскными задачами информации. Таковы, например, опе­ративная комбинация, маскировка действий агента методом леген-дирования, экипировки и т.п., проведение которых предполагает введение в заблуждение разрабатываемых»1.

Существенный вклад в исследование этических основ оперативно-розыскной деятельности внес в конце 1970-х — начале 1980-х годов А.Ф. Возный, который, в частности, выделил характерные особен­ности данной деятельности, к числу которых отнес следующие.

1. Необходимость для оперативников «проникать» во внутренний мир человека, оказывать непосредственное воздействие на личность и часто принимать прямое участие в изменении его судьбы. Этой осо­бенностью обусловлено наличие норм профессиональной морали,

1 Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня. Злободневные во­просы российской криминалистики. М., 2001. С. 104.



II. Прикладная этика


которые, с одной стороны, содействуют успешному осуществлению профессиональных функций, а с другой — обеспечивают охрану интересов личности как объекта оперативно-розыскной деятельности.

2. Повышенный удельный вес творчества в оперативно-розыскной деятельности. Эта деятельность не терпит шаблонов и не может быть досконально регламентирована правовыми нормами. Нестан­дартные, не предусмотренные никакими инструкциями ситуации заставляют специалиста творчески решать вопрос. Хотя законы, инструкции, приказы и другие нормативные документы достаточно объемно регламентируют деятельность оперативников, тем не ме­нее, как правило, конспиративный характер этой деятельности не­редко создает ситуации риска, в которых единственным советчиком бывает совесть человека, его чувство долга, высокие нравственные качества. Там, где право бессильно, где оно очерчивает лишь общие рамки допустимого поведения, основным социальным регулятором ста­новится мораль.

3. Предоставляя оперативникам возможность использовать спе­цифические средства и методы для решения своих профессиональ­ных задач, общество предъявляет повышенные требования к ним, ока­зывает им большое доверие. Эта особенность вытекает из первых двух, поскольку право воздействия на личность, ее судьбу, творче­ский характер деятельности, несомненно, предполагает повышен­ную ответственность перед обществом.

А.Ф. Возный также отмечал, что некоторые особенности нравст­венного содержания оперативно-розыскной деятельности вызваны ее тайным (конспиративным) характером. К ним он относил ограничен­ность нравственного контроля над повседневной деятельностью опе­ративно-розыскных органов со стороны широкой общественности. Он писал: «Общественность, как правило, дает оценку тех или иных результатов оперативно-розыскной деятельности, но в силу кон­спиративного характера этой деятельности она не может дать оценку правомерности применения тех или иных форм и методов, сил и средств. Поэтому в деятельности оперативников должна быть значительно повышена роль общественного и профессио­нального долга, ответственности за свои действия. Сюда же отно­сится и возможность различия в нравственной оценке оператив­но-розыскных мероприятий самими сотрудниками и другими людьми, не имеющими отношения к этой деятельности. Дело в том, что конспиративность требует скрывать истинное содержание тех или иных действий, включая их истинный нравственный ха­рактер. Поэтому при глубоконравственном содержании оперативно-