Вопрос №58 Слагаемые личности и задачи профессионального психологического консультирования в экзистенциальной психологии
Экзистенциалисты применяли феноменологический подход к изучению личности, настаивая на том, что человека лучше всего можно понять с его собственной точки зрения. Единство человека и его феноменологического мира выражается термином бытие-В-мире.
Есть три формы бытия-В-мире: Umwetl (окружающая среда) — наши отношения с миром внешних объектов или вещей, Mitwelt (вместе с миром) — наши отношения с другими людьми и Eigenwelt (внутри себя) — отношения с собственной личностью. Здоровые люди живут во всех этих трех мирах одновременно.
Если человек осознает свое бытие-В-мире, он также осознает возможность небытия, или несуществования.Жизнь становится для нас более значительной, когда мы стоим перед фактом неизбежности смерти или небытия.
Признание небытия способствует развитию чувства тревоги,которая возрастает, если человек понимает, что наделен свободой выбора и нагружен ответственностью за свои действия.
Нормальную тревогуиспытывает каждый из нас. Она пропорциональна угрозе, и мы умеем справляться с ней конструктивно на сознательном уровне.
Невротическая тревоганепропорциональна угрозе, вызывает подавление и реакцию самозащиты.
Чувство вины,как и чувство тревоги, является нормальным для человека. Люди испытывают чувство вины в результате:
1. Разделения с миром природы;
2. Невозможности точно судить о нуждах окружающих;
3. Отрицания собственных возможностей.
Интенциональность — это фундаментальная структура, которая придает переживаниям человека смысл и позволяет ему принимать решения относительно будущего. Интенциональность предполагает активное действие, а не одно только пассивное желание.
Как любовь,так и волявызывают отношение заботы и требуют ответственности.Любовь означает восхищение от присутствия другого человека и утверждение его ценностей наравне с собственными, воля порождает сознательное решение действовать. Мэй выделял четыре вида любви:
1) Секс,который является физиологической функцией;
2) Эрос, стремящийся к длительному союзу с любимым человеком;
3) Филия — дружба, не имеющая выраженной сексуальной направленности;
4) Агапе,или альтруистическая любовь, не требующая ничего взамен.
Мэй считал, что свобода приходит к человеку, когда он противостоит своей судьбе и понимает, что смерть или небытие возможно в любой момент. Существует свобода действия,которая есть у многих, но более глубокий, более редкий вид свободы — это свобода бытия.Человек может быть внутренне свободен, даже если он физически находится в тюрьме.
Вслед за Фроммом, Мэй полагал, что разрушение мифов как культурной основы сыграло роль и в общественных потрясениях, и в том, что человек чувствует одиночество и отчуждение от мира.
Так как психопатология есть результат отчуждения от природы, от других людей и от самого себя, цель психотерапии, по мнению Мэя, — помочь людям расширить свое сознание, чтобы они стали способны делать выбор и жить в мире и взаимопонимании с природой, с другими людьми и с собой.
Как уже отмечалось выше, Мэй не считал тревогу и чувство вины главными составляющими психических расстройств и, следовательно, видел цель терапии не в том, чтобы успокоить эти чувства. Он считал, что неправильно ориентировать психотерапию на излечение пациента от конкретной болезни или на решение его конкретной проблемы. Вместо этого он ставил перед терапией задачу сделать людей более человечными, помочь им расширить и развить свое сознание, подтолкнув их тем самым к возможности свободного выбора. Возможность выбора, в свою очередь, ведет к росту свободы и одновременно ответственности.
Мэй утверждал, что «цель психотерапии — сделать людей свободными». Мэй настаивал на том, что терапевт, который сосредоточивается на симптомах пациента, упускает из виду нечто более важное. Невротические симптомы являются всего лишь способами убежать от своей свободы и показателями того, что пациент не использует свои возможности. Когда пациент становится более свободным и человечным, его невротические симптомы, как правило, исчезают, невротическая тревога уступает место нормальной тревоге и невротическое чувство вины заменяется нормальным чувством вины. Но все это — побочные выгоды, а не главная цель терапии. Мэй твердо придерживался мнения, что психотерапия должна в первую очередь помогать людям прочувствовать свое существование и что «любое последующее выздоровление от симптомов должно быть побочным продуктом этого процесса».
У экзистенциальных психологов нет четко определенного набора техник и методов, применимых ко всем пациентам. Вместо того чтобы использовать общие техники, они обращаются к личности пациента и к ее уникальным свойствам. Они должны установить доверительные человеческие отношения с пациентом и с их помощью привести пациента к лучшему пониманию себя и к более полному раскрытию его собственного мира.Это может значить, что пациента надо будет вызвать на поединок с собственной судьбой, что он будет испытывать отчаяние, тревогу и чувство вины.
По мнению Мэя, терапия вбирает в себя элементы религии, науки, а также доверительных межличностных отношений, в идеале напоминающих дружбу. Дружба, однако, не является простым социальным взаимодействием, скорее, она требует от терапевта готовности к сопротивлению со стороны пациента и к необходимости подталкивать его к активным действиям. Мэй считал, что человеческие отношения сами по себе целительны и что их преобразующее воздействие не зависит от того, что говорит терапевт, и от того, каких взглядов онпридерживается.
«Наша задача — быть проводниками, друзьями и толкователями для людей во время их путешествия по их внутреннему аду и чистилищу. Говоря более точно, наша задача — помочь пациенту дойти до той точки, где он сможет решать, продолжать ли ему оставаться жертвой... или покинуть это положение жертвы и пробираться дальше через чистилище с надеждой достичь рая. Часто наши пациенты, приближаясь к концу пути, очевидно напуганы возможностью решать все самостоятельно или использовать свой шанс, чтобы завершить предприятие, которое они так отважно начали»