ФОРМИРОВАНИЕ УНИТАРНОГО СУВЕРЕННОГО 2 страница

¹Подробно о них см.: Юрганов А. Л. У истоков деспотизма // Знание — сила.
1989. № 9.

²Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия в
средневековой Руси: (К постановке проблемы)//История СССР. 1991. № 4.
С. 54.

³Юрганов А. Л. У истоков деспотизма. С. 22—27; Кобрин В. Б., Юрга
нов А. Л. Становление деспотического самодержавия... С. 7.

сти в военном и административном укреплении северо-восточных земель, ставших объектами крестьянской колонизации.⁴

Что же касается Новгорода, то, как показал В. Л. Янин, здесь в домонгольский период, после возникновения в конце 80-х годов XI в. посадничества в форме боярского представительства, в 1117 г. устанавливается активное двоевластие князя и посадника, а к 1136 г. относится организация смесного суда князя и посадника.⁵ Возникновение в Новгороде в конце XII в. поста выбранного на вече тысяцкого — представителя всех свободных горожан, за исключением бояр и зависимых от них людей, не меняет картины, поскольку этот пост «достаточно скоро узурпируется боярством», а «власть сосредоточивается в руках феодальной аристократии». Новгородское государство в результате этого «окончательно превращается в боярскую республику».⁶

Уже в силу последнего обстоятельства сомнительной представляется аналогия между договорными отношениями английских и французских королей с городскими общинами и договорами Новгорода с князьями.⁷ Кроме того, князья приглашались новгородцами для выполнения определенных — военных — функций, что придавало их отношениям особый характер. Наконец, такого рода специфические договоры не становились, как на Западе, основой формирования общенациональных институтов, а, напротив, закрепляли обособленность Новгорода.

Важные наблюдения о природе договорного сознания на Руси, основанного на взаимных обязательствах, сделаны Ю. М. Лотма-ном. Исследователь обосновал концепцию, согласно которой договорное сознание по своей природе является магическим и противоположным религиозному сознанию. В Западной Европе, однако, «договорное сознание было окружено авторитетом римской государственной традиции и заняло равноправное место рядом с религиозно-авторитарным». На Руси же «оно осознавалось как языческое по своей природе», поэтому «договор воспринимается как дело чисто человеческое (в значении: „человеческое" как противоположное „божественному")», а «система отношений, устанавливавшаяся в средневековом обществе, — система взаимных обязательств между верховной властью и феодалами — получает уже весьма рано отрицательную оценку».⁸ Отсутствие на Руси договоров между князьями и боярами становится в этой связи вполне

⁴Данилова Л. В. Становление системы государственного феодализма в России:
причины, следствия // Система государственного феодализма в России: Сб. статей.
М., 1993. Ч. 1.С. 46—47, 57.

⁵Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962; см. также: Янин В. Л. Па
мятники сфрагистики и этапы развития Новгородской республики // Янин В. Л.
Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977.

⁶Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 233.

⁷Ср.: Лурье Я. С. Русские современники Возрождения: Книгописец Ефросин.
Дьяк Федор Курицын. Л., 1988. С. 26; Карп П. М., Лурье Я. С. На пути к державе
Ивана Грозного // Историки отвечают на вопросы [М.], 1990. Вып. 2. С. 48.

⁸Лотман Ю. М. «Договор» и «вручение себя» как архетипические модели
культуры // Проблемы литературной типологии и исторической преемственности:
^тРУДы по русской и славянской филологии. Литературоведение. Вып. 32. 1981.
(Уч. зап. Тартуского гос. ун-та.; Вып. 513). С. 5—7.

объяснимым. Что же касается договорных грамот между князьями (докончаний), скрепленных крестоцелованиями, то они повсеместно нарушались и не стали сколько-нибудь устойчивой формой стабилизации междукняжеских отношений.

То обстоятельство, что возникновение в домонгольской Руси государственных образований происходило вне античной традиции и римского публичного и особенно частного права с его разработанной системой прав личности, оснований частной собственности, владения, отношений между простыми товаропроизводителями, таких, как договор, купля-продажа, ссуда, долг, завещание, являлось существенной особенностью, ограничивавшей возможность эволюции государственности по пути, аналогичному западноевропейскому.

Таким образом, эволюции русской государственности на основе отношений сюзеренитета—вассалитета противоречил ряд значимых факторов. Вероятна ли была альтернатива в сложившихся условиях — ответить на этот вопрос невозможно, если не вступать на зыбкую почву догадок, тем более что естественное развитие было прервано и существенно деформировано монгольским нашествием и длительным ордынским игом.

В этих новых условиях доминирующее значение приобрели те начала, восходящие к домонгольским временам, которые характеризовались усилением политической роли подданства-министери-алитета за счет уменьшения роли вассалитета. Следовательно, русская государственность эволюционировала в сторону реализации второй тенденции. В результате утраты русскими княжествами суверенитета князья стали получать властные права, часто подвергаясь унизительным процедурам, из рук ханов, которые при этом признавали политическую автономию русских земель.⁹Впрочем, как показали В. Б. Кобрин и А. Л. Юрганов, «формы, в которых проявлялась зависимость» русских князей от ханов, «уже напоминали подданство».¹⁰ Такое коренное изменение структуры верховной власти не могло не повлиять на властные полномочия и по нисходящей линии.¹¹

Для XIV—первой половины XV в. это означало, что князья, будучи фактически «„служебниками" монгольских ханов», обязанными «беспрекословно выполнять волю Орды, не могли уже примириться с независимостью старшей дружины, с ее былыми правами», тем более что ордынские ханы «переносили на Русь отношения жесткого подчинения, характерные для Монгольской империи».¹² В. Б. Кобрин и А. Л. Юрганов указали еще на один фактор, повлиявший на процесс установления отношений поддан-ства-министериалитета в ущерб вассалитету,— «гибель в ходе ордынского нашествия основной массы дружинников», что приве-

⁹ Греков Б. Д. Золотая Орда и Русь // Греков Б. Д. и Якубовский А. Ю. Золотая Орда. [М.], 1941. С. 153.

¹⁰Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотического самодержавия...
С. 57.

¹¹Там же.

¹²Там же. С. 57—58.

ло «под власть князей Северо-Восточной Руси большое количество новых людей, вышедших из непривилегированных слоев населения, привыкших к повиновению и готовых быть слугами, а не боевыми товарищами князей».¹³

Специфическая система феодального землевладения на Северо-Востоке, возникшего заново в разоренной стране после истребления в ходе ордынского нашествия старых феодалов-землевладельцев,¹⁴ характеризовалась тем, что она формировалась в основном не из аллода, а «сверху» — путем княжеского пожалования вотчин.¹⁵ Данная особенность вела к тому, что здесь феодалы оказались более зависимыми от дарителя-князя и «менее тесно связанными с землей».¹⁶ Вероятно, именно с этим была связана возможность превращения безусловной наследственной земельной собственности — вотчин — в служебно обусловленное владение военных слуг,¹⁷ равно как и практика редукции вотчинных земель князьями с возможным последующим наделением ими других собственников или владельцев.

Что касается городов Северо-Восточной Руси, то они в результате татаро-монгольского нашествия и последующих набегов многократно сжигались и подвергались разграблению. Этим определялась отсталость их внутренней хозяйственной жизни и сохранение ими феодального характера. Наличие феодального землевладения в городах препятствовало завоеванию ими политической самостоятельности, особого правового статуса городского населения и специфических городских вольностей.¹⁸ Город на Руси поэтому не стал и не мог стать центром создания тех политических институтов, норм и ценностей, которые предопределяли эволюцию общества и государства в направлении формирования цивилизации европейского типа. Все это вело к усилению власти князей. В условиях военного и экономического неравенства княжеств проявляется тенденция, характерная для средневековья, — к политическому подчинению более слабых или их завоеванию, поскольку именно величиной территории и численностью населения определялись мощь и авторитет княжеств. Правда, этот процесс был затруднен из-за стремления Орды к консервации расчленения русских земель. Однако с постепенным распадом Золотой Орды в XV в. на ряд самостоятельных государственных образова-

¹³Там же. С. 58.

¹⁴Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России (XV—
XVI вв.). М., 1985. С. 39.

¹⁵Чернов С. 3. Происхождение вотчин в XIV—XV вв.: Автореф. дис. ... канд.
ист. наук. М., 1983. С. 15—16; Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневеко
вой России. С. 44. — Согласно исследованиям В. Л. Янина, на Северо-Западе вот
чина возникает либо в результате покупки земли у общины, либо, как и на Севе
ро-Востоке, — государственного пожалования (Янин В. Л. Новгородская феодаль
ная вотчина: Историко-географическое исследование. М., 1981. С. 157—181,
229—241, 249—256, 272—283).

¹⁶Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. С. 45 и ел.

1⁷См.: Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства
в XIV—XV вв. М., 1960. С. 206—207.

¹⁸См.: Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV—XV веков. [М.],
1959.

ний и тем самым ее ослаблением это препятствие начинает преодолеваться. С другой стороны, объединительному процессу способствовали система управления русскими землями и налоговая система, установленные Ордой, которыми воспользовались князья в своих интересах и после свержения ига.¹⁹

Были и другие факторы, облегчавшие объединительный процесс. К ним относятся общность языка и происхождения; совпадавшие во многом правовые нормы, которые восходили к Правде Русской и действовали не только на северо-восточных и северозападных землях, находящихся в вассальной зависимости от ордынских ханов, но на протяжении некоторого времени и на юго-западных и западных землях, оказавшихся в составе Великого княжества Литовского, а также в завоеванных в начале XV в. литовскими великими князьями Смоленске и Вязьме; единая религия (православие); общерусский менталитет.

Несомненно, существовали внутренние факторы, затруднявшие объединение русских земель. Во-первых, оно, в отличие от стран Западной Европы, не стало следствием развития социальных и экономических процессов. Неблагоприятные почвенно-климати-ческие условия, невысокая культура земледелия, низкие урожаи, слабость городов как центров хозяйственной жизни, низкая плотность населения при значительных и постоянно расширяющихся территориях, натуральный и экстенсивный характер хозяйства, недостаточная развитость феодальных отношений — все это вело к экономической обособленности, не создавало общности хозяйственных интересов, которая могла бы стать естественной основой единого государства. Во-вторых, существование юго-западных и западных земель в составе Литвы превращало борьбу за их вхождение в единое русское государство в межгосударственные войны. Наконец, в-третьих, устойчивый обычай преемственности княжеской власти, предусматривавший обязательное наделение наследников уделами, стал причиной постоянного воссоздания раздробленности.

Последнее обстоятельство вело к тому, что процесс объединения русских княжеств первоначально и в течение длительного времени происходил в форме воссоздания иерархического союза князей во главе с одним из великих князей, т. е. по существу к регенерации удельной системы.

Имеются явные свидетельства того, что проблема объединения русских земель начинает осознаваться в контексте ведения борьбы за освобождение от ордынского ига. Однако эта тенденция даже в первой половине XV в. восходит к архаическому прошлому — ориентации на союз князей. Идеологическая установка общерусского Новгородско-Софийского летописного свода, составленного до 1437 г. и тщательно исследованного Я. С. Лурье,²⁰ иной и не могла быть, так как она отражала как московскую, так и твер-

¹⁹Данилова Л. В Становление системы государственного феодализма в Рос
сии. С. 65.

²⁰Лурье Я. С. 1) Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976. С. 67—121;
2) Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние, независимые и официальные ле
тописи об образовании Московского государства. СПб., 1994. С. 108—117.

скую, суздальскую и смоленскую точки зрения, а также испытывала влияние новгородского летописания.

В политической сфере стержнем объединительных процессов стала борьба за владимирский престол, развернувшаяся между Москвой и Тверью. При этом важной силой, способствовавшей овладению московскими князьями Владимирским великим княжением, некоторое время была Орда. Однако к середине XIV в. судьба владимирского престола начала решаться уже не только в Орде, а и на Руси. В частности, в результате московско-тверской войны, начавшейся в 1375 г., владимирский стол был признан наследственным владением московских князей. Победа над ордынцами на Куликовом поле в 1380 г. привела к слиянию Московского и Владимирского княжеств: по завещанию Дмитрия Ивановича Донского, владимирский великокняжеский престол без санкции Орды был передан его старшему сыну Василию. Правда, разделив свою «отчину» между пятью сыновьями, Дмитрий Донской тем самым консервировал удельную систему и, следовательно, ослаблял власть московского великого князя.

Великий князь Василий I Дмитриевич (1389—1425), опираясь на Орду, в 1392 г. присоединил Нижегородское княжество, а затем Муромское и Тарусское княжества. Впрочем, завоевание Нижнего Новгорода оказалось временным и на всем протяжении первой половины XV в. за него шла борьба с Суздальским княжеством.

Свержение в Золотой Орде Тимуром хана Тохтамыша позволило Василию I на некоторое время ослабить ордынский гнет, однако вскоре (в 1408 г.) эмир Едигей, ставший фактически главой Орды, в результате похода на Москву восстановил иго.

Феодальная война второй четверти XV в. замедлила начавшийся процесс политического объединения русских княжеств вокруг Москвы. Она была вызвана династическим кризисом — столкновением двух принципов престолонаследия: родового (от брата к брату) и семейного (от отца к сыну). В силу этого за престол умершего Василия I Дмитриевича повели борьбу младший сын Дмитрия Донского Юрий Дмитриевич и сын Василия Дмитриевича Василий Васильевич. Феодальная война второй четверти XV в. детально исследована А. А. Зиминым.²¹ За сложными перепитиями обычной средневековой смуты он выявил три линии, столкнувшиеся в борьбе за наследие Дмитрия Донского.

Первая была представлена Василием II. Он в споре за московский великокняжеский престол ссылался на «царево жалование» (т. е. жалование ордынского хана), опирался на помощь хана, правившего Ордой, а затем обосновавшегося на Средней Волге, и на военно-служилых землевладельцев центральных областей Московского княжества — областей, мало связанных с торговлей и почти не имевших естественных богатств. Вторая олицетворялась Юрием Дмитриевичем, ссылавшимся на завещание Дмитрия Донского, и его сыном Дмитрием Шемякой, опиравшимися на тор-гово-ремесленные посады, главным образом Севера России и

²¹ Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991.

отчасти Поволжья — Вятки, Устюга, Галича, где развивалась соледобывающая промышленность и существовало свободное крестьянство. Наконец, третья тенденция проявилась в Новгороде и Твери, богатевших на транзитной торговле с Западом и Востоком и балансировавших между другими странами и землями.

Путь, по которому пошла Россия в силу победы московского Центра (Василия II Васильевича) над Севером (Дмитрием Шемя-кой), хотя и не жестко детерминировал, но предопределял большую степень вероятности крепостнической централизации. Второй же путь, если бы победа досталась Северу, в перспективе, как казалось А. А. Зимину, мог вести к относительно быстрому развитию товарно-денежных отношений и далее — по магистральному направлению исторического развития западноевропейского типа.

Впрочем, на наш взгляд, хотя победа Севера, и тем более Новгорода, действительно могла означать некоторое ускорение и интенсификацию хозяйственной жизни, все же социальная система Руси XV в. не была приспособлена к радикальным сдвигам и преобразованиям. В период феодальной войны к тому же обострились все характерные признаки строя, бывшие до того либо в латентном состоянии, либо проявлявшиеся, но не столь явно. Сплошные взаимные клятвопреступления, несоблюдение междукняжеских договоров (докончаний), конфискация земель и их раздачи, сомнительная легитимность династических комбинаций — привычный быт междукняжеских отношений, не регламентируемых ни правовыми нормами, ни даже устоявшимися обычаями.

А. А. Зимин обосновал также концепцию, по-новому объясняющую процесс возвышения Москвы и причины победы именно Василия II в феодальной войне. Критически оценив панегирические сообщения поздних летописей и установив связь этой панегирической традиции с нашей историографией, трактующей проблему возвышения Москвы с позиции победителя в феодальной войне, А. А. Зимин вскрыл корни отвергаемой им концепции, согласно которой установившееся единовластие и единодержавие оценивается как «прогрессивное», почему и московский князь Василий II оказывается «прогрессивнее» его соперников — галицких князей.

На путях разрушения этой надуманной схемы А. А. Зимину пришлось рассмотреть и отвергнуть традиционные аргументы, приводимые для доказательства предопределенности возвышения Москвы и политического объединения русских земель именно вокруг нее. Он показал, что никаких удобных путей в районе Москвы не существовало, а города на Волге — Галич, Ярославль, Кострома, Нижний Новгород — имели гораздо более удобное географическое и торговое положение. Московское княжество обладало скудными природными ресурсами, не было средоточием каких-либо промыслов. Состояние производительных сил и систем земледелия также ничем не выделяло Москву по сравнению с другими княжествами. Что касается этнических процессов, то, по справедливому утверждению А. А. Зимина, их неплодотворно локализовать в одном городе с округой. Москва не стала в то время и центром сопротивления Орде, поскольку именно здесь выпрашивался

ярлык на великое княжение для Василия II и при нем допущено было создание мощного Казанского ханства.

А. А. Зимин показал, что все перечисленные факторы в большей степени характеризуют другие княжества как потенциальные центры возрождения единого государства. Но если это так, а победу вопреки всему одержала Москва, то эти факторы не могли быть причинами ее необратимого возвышения. Причины победы Москвы А. А. Зимин, как представляется, справедливо видел в создании сильного военно-служилого войска (Двора) и в особенностях колонизационного процесса.

Нехватка земель вокруг Москвы при одновременном росте окружения великого князя за счет потомков тех бояр, которые служили его предкам в XIV в., способствовала созданию такого военно-служилого слоя, представители которого были готовы на все, чтобы получить за участие в походах московского князя землю или варницу. Ввиду этого, согласно А. А. Зимину, войско Василия II сравнительно с войсками других князей было сильнее, монолитнее и мобильнее. Как показал А. А. Зимин, колонизация новых плодородных земель Троицким монастырем, поддержанным властями, создавала очаги благополучия как экономическую основу военной силы. Им же в благодарность за поддержку осуществлялось идеологическое обеспечение ратного подвига московского воинства, получавшего церковное благословение. Казалось бы, важным результатом победы Василия II в феодальной войне стала ликвидация большинства уделов в Московском великом княжестве, однако удельная система на этом не прекратила свое существование.²² Сам Василий II предусмотрел в духовном завещании передачу младшим сыновьям ряда городов.

Вместе с тем в середине XV в. сохранялись государственные образования, независимые от московского великого князя или полузависимые от него. Это прежде всего относится к Тверскому великому княжеству, включенному в орбиту политического влияния Великого княжества Литовского и лавировавшему между Москвой и Литвой. Независимым оставались Ярославское княжество, а также ряд мелких княжеств. Великий Новгород хотя и сохранял по Яжелбицкому договору 1456 г. внутренний строй новгородской жизни, но вынужден был в результате военного похода Василия II, после которого и был заключен этот договор, согласиться на существенные прерогативы московских князей-наместников.²³

²² В составе Московской земли сохранился только удел верейско-белозерского князя Михаила Андреевича, политический статус которого был определен доконча-нием 1 июля 1450 г. (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.; Л., 1950. № 55. С. 164—168). Этот договор тщательно проанализирован Ю. Г. Алексеевым, пришедшим к обоснованному выводу, что он представлял собой «в сущности, юридическое оформление удельной системы» (Алексеев Ю. Г. Под знаменами Москвы: Борьба за единство Руси. М., 1992. С. 21—23).

Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 175—176. Я. С. Лурье категорически отвергает преобладающую в литературе концепцию, согласно которой причиной похода Василия II на Новгород явился антимосковский курс новгородского архиепископа Евфимия, склонного якобы к сближению с литовским великим князем Казимиром и киевским митрополитом-униатом (Лурье Я. С. Две истории Руси XV в. С. 135—136).

Впрочем, как справедливо считает Ю. Г. Алексеев, подчинение Новгорода Москве «носило формальный характер».²⁴

Напротив, Господин Псков в 1460 г. цопал в полное политическое подчинение Москве в результате его разрыва под давлением Василия II с князем-служебником Александром Чарторыйским (правнуком Ольгерда) и поставления на псковское княжение Юрия Васильевича, оставившего в качестве псковского наместника князя Ивана Васильевича Стригу. И все же Псков формально оставался независимым.

Рязанское великое княжество уже к концу XIV в. утратило свою политическую самостоятельность, а в результате заключения 20 июля 1447 г. договора московского великого князя Василия II с рязанским великим князем Иваном Федоровичем фактически подпало под протекторат Москвы.²⁵ Образовалась феодальная федерация.

Процесс объединения русских земель Москвой означал ограничение власти бывших независимых князей, превращение их в вассалов, а по истечении некоторого времени — из вассалов в под-данных-министериалов, лишавшихся тем самым реальных княжеских прав на землю и превращавшихся во владельцев боярщин. Ликвидация княжеских привилегий, как показал В. Б. Кобрин, была, однако, длительным процессом, растянувшимся на многие десятилетия.²⁶

Другой путь централизации власти и преодоления сепаратизма состоял в том, что бывшие удельные князья постепенно обоярива-лись: получая чин боярина, назначались полковыми воеводами, наместниками. Приобретение ими вотчин за пределами родового гнезда становилось поэтому потребностью. В результате перемешивания старых полуудельных и новых владений «статус родовых вотчин постепенно приравнивался к статусу всех прочих вотчин этих князей», происходило перемешивание и феодальной верхушки, слияние княжат со старым нетитулованным боярством при политической и материальной зависимости от великого князя.²⁷

Это кардинальное переустройство в сфере властных полномочий и как следствие — в сфере земельной собственности — могло осуществиться в конечном счете только в результате вмешатель-

²⁴Алексеев Ю. Г. Под знаменами Москвы. С. 35.

²⁵Там же. С. 25.

²⁶См.: Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. С. 48—
65 Этот процесс в Тверском и Рязанском великих княжествах исследовал А. А. Зи
мин (Зимин А. А. Феодальная знать Тверского и Рязанского великих княжеств и
московское боярство конца XV—первой трети XVI в.//История СССР. 1973.
№ 3), в Тверской земле — Б Н. Флоря (Флоря Б. Н. О путях политической цен
трализации Русского государства (на примере Тверской земли) // Общество и го
сударство феодальной России. М., 1975.), в Ярославском княжестве —
В. С. Шульгин {Шульгин В. С. Ярославское княжество в системе Русского цент
рализованного государства в XV—первой половине XVI в. // Научные доклады
высшей школы: Исторические науки. 1958. № 4.).

²⁷Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. С. 66—68.

ства великокняжеской власти в земельные отношения. Переселение землевладельцев за сотни верст, проведение широких земельных конфискаций, казни и, напротив, предоставление привилегий становятся бытом политической и социально-экономической жизни Московского великого княжества.

Таким образом, верховным собственником земли в пределах Московского великого княжества де-факто являлся великий князь, который на практике мог распоряжаться ею, невзирая на наследственные права вотчинников. В этом проявлялась присущая феодализму нерасчлененность собственности и власти. На Руси их сращение; получило гипертрофированное развитие за счет усиления государственного начала на самых первых этапах формирования новой государственности, что вело в свою очередь к дальнейшей концентрации политической и экономической власти в руках великого князя. Возможные ее ограничения были теперь связаны либо с ордынским игом, либо с обычаями, ею самой признаваемыми, такими, например, как наделение младших сыновей уделами, в которые власть великого князя не была столь безусловной, а в периоды межкняжеских конфликтов утрачивалась порой вовсе. Эта систегма определялась неустойчивым, зыбким статусом федеративного устройства, особенно в условиях татаро-монгольского ига. В пределах же дворцовых и черносошных земель, различия между которыми пока были незначительными, любые формы собственности определялись самой великокняжеской властью, присвоившей право нарушать установленные ею же нормы и даже нормы обычного права, что вело к прогрессирующей неустойчивости социального статуса индивида.

Вместе с тем публично-правовые функции осуществлялись и землевладельцами-вотчинниками в качестве государей их зависимых крестьян, а тем самым и в общине — в отношении входящих в нее членов.²⁸ Ограниченность же их властных полномочий, преобладание публичноправовых функций великого князя, осознаваемых им жак частноправовые, над частноправовыми прерогативами вотчинников и его контроль над частными правами феодалов определялись, как уже выше было отмечено, происхождением вотчин и влиянием татаро-монгольского ига, но также и отсутствием таких корпоративных объединений, как сословия, которые были бы способны коллективно отстаивать интересы своих членов.

Как вищим, московская великокняжеская власть вышла из феодальной В(ойны второй четверти XV в. существенно окрепшей, способной не' только поддерживать сложившуюся систему ее отношений с сощиумом, но и интенсифицировать с применением преимущественней силовых методов объединительную политику. Однако организащия власти оставалась на архаическом уровне.

На ее йершине находился московский великий князь. Границы его власти! определялись отчасти обычаем, в том числе практикой совместно)го с семейным кланом, состоящим из удельных князей, Управления страной, а отчасти — возможностью дипломатически-

Си ^^М' >Ла.нилова Л. В. К вопросу о понятии «государственный феодализм» // система государственного феодализма в России: Сб. статей. М., 1993.

⇐ Назад

Далее ⇒