ОТ МАНИФЕСТА 17 ОКТЯБРЯ 1905 г. К ТРЕТЬЕИЮНЬСКОМУ ПЕРЕВОРОТУ 1907 г. 4 страница

Записка эта и проект изменений были незадолго до роспуска (первой.—Лет.) Думы представлены Горемыкиным без ведома П. А. Столыпина государю, который по назначении П[етра] А [ркадьеви ]ча председателем Совета (министров.—Лет.) пере­дал их последнему вместе с разными другими документами. Во­прос был отложен впредь до выяснения результатов выборов во вторую Думу и поставлен был на обсуждение Совета министров лишь зимою, ближе к весне 1907 г., насколько помнится».99

Дурново, переданное ему через Лопухина секретное письмо министра получило огласку, а крестьян-депутатов для собеседования с министром вызывали повестка­ми через полицию. «В Петербург Столыпин приехал без всякой программы, в на­строении, приближавшемся к октябризму», — писал Крыжановский (Крыжанов­ский С. Е. Воспоминания. Берлин, (1929]. С. 76—79, 214).

98 Речь идет, скорее всего, не о совещании Сольского, а о заседаниях Совета министров под его председательством в июне 1905 г. (Совет министров раскололся по вопросу о крестьянском представительстве, как и Петергофские совещания в июле того же года). Усиление крестьянского представительства было осуществлено тогда по решению царя.

99 Бумаги С. Е. Крыжановского в Бахметьевском архиве Колумбийского уни­верситета. В своих мемуарах Крыжановский ограничился кратким упоминанием °б этом эпизоде. В составленном им проекте он проводил, по его словам, «мысль


Как свидетельствуют многочисленные очевидцы открытия Ду, мы (известный юрист А. Ф. Кони посвятил этому специальный очерк100), сама церемония открытия 26 апреля 1906 г. была вос­принята представителями царствовавшего дома как похороны са­модержавия. Когда думские депутаты после торжественного акта в Зимнем дворце отправились на пароходах в Таврический дворец чтобы начать свое первое заседание, Мария Федоровна застала сы­на и императрицу глубоко потрясенными в будуаре Александры Федоровны, утешавшей мужа, повторяя, однако: «Я все это пред­видела... предвидела... я говорила». «По лицу моего сына, —жа­ловалась Мария Федоровна, —текли слезы ... Вдруг он сильно ударил кулаком по локотнику кресла и крикнул: я ее создал и я ее уничтожу ... так будет. Верьте мне. И мой сын при этих словах перекрестился».101

Преобладание в первой Думе получили кадеты — представите­ли наиболее значительной партии среди всех возникших после 17 октября, объявлявшей основой своей программы и политиче­ской практики идеалы русского либерализма, а также депутаты-крестьяне, составившие Трудовую группу. И Трудовая группа, и кадеты стояли за ответственность правительства перед Думой, за всеобщее голосование, за политическую амнистию; единогласно был принят по думской инициативе законопроект о замене смерт­ной казни бессрочной каторгой, так и не ставший законом. В Думе не было правительственной и оппозиционной партий, она вся про­тивостояла правительству, в котором главноуправляющим земле­устройством и земледелием стал А. С. Стишинский, министром финансов — В. Н. Коковцов, а иностранных дел — А. П. Извольский. Одним из главных методов политического оппонирования прави­тельству Дума сделала — и это стало думской традицией — запро­сы министрам. Через несколько дней после открытия Думы в пе­чати появились сведения об уже известном нам печатании прово­кационных листовок в Департаменте полиции. Дума реагировала на это запросом о «непосредственном участии» Департамента по­лиции «в возбуждении одной части населения против другой, по­следствием чего были массовые убийства мирных граждан».102 Возмущение было тем большим, что с юридической точки зрени*

об утверждении выборов на органических корпоративных основаниях (представи­тельство волостей и городов, сливающееся в уездном собрании) и доказывал необ­ходимость немедленного объединения власти внизу, в уездах и губерниях, и выра­ботки правительством определенной программы деятельности, могущей служить избирательной платформой» (Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 90). Ср.: Особые журналы Совета министров царской России. 1906 г. / Предисл. Б. Д. Гальпериной и С. В. Тютюкина. М., 1982. С. 13; Записки А. Ф. Редигера // КА. 1933. Т. 5 (60). С. 111 — 112.

100 Кони А. Ф. Открытие первой Государственной думы // Кони А. Ф. Собр. соч. М., 1966. Т. 2. С. 355—359.

101 Этот рассказ Марии Федоровны передала 29 апреля 1906 г. ее близкий друг статс-дама Арапова на завтраке у княгини Ю. П. Хилковой (Ананьин. Б. В., Ганелин Р. Ш. От составителей // Государственные деятели России глазами со­временников: Николай II. Воспоминания. Дневники. СПб., 1994. С. 18). См.: Си-дельников С. М. Образование и деятельность I Государственной Думы. М., 1962.

102 Государственная дума: I созыв. Стенографический отчет. [СПб., 1906]. Т. 1. С. 271—277.


огромы, в том числе и направленные против евреев, приравни­вались по наказуемости к выступлениям революционного харак­тера-

13 мая Горемыкин в ответе правительства на думский адрес

признал большую часть фигурировавших в нем вопросов вторже­нием в сферу правительственной компетенции, а 1 июня начался еврейский погром в Белостоке. Дума атаковала правительство с новой силой. Все ораторы возражали против трактовки погромов как результата национальной вражды и опровергали утверждения о бессилии властей предотвратить их.

Ответ Столыпина, обещавшего не допустить повторения того, что происходило в Министерстве внутренних дел до его прихода, не удовлетворил депутатов. Кн. С. Д. Урусов, который покинул пост товарища министра внутренних дел Дурново и был избран в Думу, поставил провокаторскую деятельность Департамента по­лиции в связь с особенностями государственного управления стра­ны. Он нарисовал в своей получившей широкую известность речи «оригинальную в смысле сохранения власти картину» распростра­нения воззваний, денег и негласных подстрекательских указаний не по линии обычной иерархической полицейской системы, а че­рез цепочки единомышленников, в среде которых были широко представлены служащие жандармских и охранных отделений. Это лишало действенности указания Министерства и губернаторов о предупреждении погромов. Полицейские чины считали, «что это так делается для виду, для приличия, но что им лучше известны истинные виды правительства». «Главные вдохновители, — заяв­лял Урусов, —находятся, очевидно, вне сферы воздействия мини­стра внутренних дел... Я могу утверждать даже больше, а именно, что никакое министерство (правительство. — Авт.), будь оно даже взято из состава Государственной Думы, не сможет обеспечить по­рядок и спокойствие, пока какие-то не известные нам люди или темные силы, стоящие за недосягаемой оградой, будут иметь воз­можность грубыми руками хвататься за отдельные части государ­ственного механизма и изощрять свое политическое невежество опытами над живыми людьми, производя какие-то политические вивисекции».103 Урусов с полной ясностью указал на Трепова как стоящего за троном,' назвав его вахмистром и городовым по вос­питанию и погромщиком по убеждению.

Мысль о наличии за кулисами царской власти как бы обуслов­ленных самой ее природой «темных сил» и вневедомственных вли­яний стала частью общественного сознания. Она отражала прежде всего политическую роль «безобразовской шайки», как назвал Витте группу придворных авантюристов, действовавших в концес­сионном деле на Дальнем Востоке, во главе со статс-секретарем А. М. Безобразовым, возложив на «безобразовцев» всю ответ­ственность за русско-японскую войну. Затем теория «темных сил», с одной стороны, получила свое воплощение в борьбе с Распути­ным и его влиянием, объединившей широкие общественные слои

Там же. Т. 2. С. 1130—1132.


 

страны, а с другой — в черносотенной пропаганде, видевшей в зло­ключениях России происки этих сил, связываемых для придания им зловещего характера с иудо-масонскими интригами.

В центре политической борьбы в Думе стоял аграрный вопрос особенно принцип принудительного отчуждения частновладельче­ских земель. В ней столкнулись три аграрных программы — кадет­ская, крестьянская и правительственная. Кадетский проект аграр­ной реформы, известный как «проект 42-х», предусматривал на­деление безземельных и малоземельных крестьян за выкуп землей, отводимой не в собственность, а в пользование в пределах трудовой нормы за счет отчуждения государственных, удельных, кабинетских, церковных, монастырских и частновладельческих земель по «справедливой» цене. Проект предусматривал поступ­ление отчуждаемых земель в государственный фонд, т. е. частич­ную национализацию земли.

Крестьянская же аграрная программа, отраженная в записке 104-х депутатов-трудовиков, исходила из принципа национализа­ции всех земель, превышающих трудовую норму. Осуществление этой программы означало бы ликвидацию помещичьего землевла­дения. В Думу был внесен и эсеровский законопроект о немедлен­ном уничтожении всякой частной собственности на землю и рас­пределении ее на основах «уравнительного землепользования».

Правительственные предложения предусматривали уравнение крестьян в правах с остальным населением, замену в этой связи крестьянского сословного управления бессословным. Возражая от имени правительства против отчуждения помещичьей земли, Сти-шинский и Гурко подчеркивали, что принудительное отчуждение собственности допускается законом лишь для государственной или общественной надобности, а наделение крестьян помещичьей зем­лей лишь принесет им ущерб. При этом подчеркивалось, что на душу придется лишь доля десятины, упадет культура земледелия, крестьяне лишатся заработков в помещичьих хозяйствах, платежи помещикам за землю будут для крестьян непосильны, помещики же в продаже земли весьма заинтересованы. 21 июня в «Прави­тельственном вестнике» было опубликовано сообщение правитель­ства, провозглашавшее его намерение разрешить свободный выход крестьян из общины с выделом участков надельной земли. Дава­лись также обещания передать малоземельным крестьянам казен­ные и купленные казной земли. В сообщении, однако, указыва­лось: «Распространяемое среди сельского населения убеждение, что земля не может составлять чьей-либо собственности, а должна состоять в пользовании трудящихся на ней и что поэтому необхо­димо произвести отчуждение всех частновладельческих земель, правительство признает совершенно неправильным». Правитель­ство заявляло, что такое отчуждение «не увеличит крестьянские достатки, разорит все государство и обречет само земельное кре­стьянство на вечную нищету и даже голод».

Дума стояла, однако, на своем и была распущена. Впрочем, возможность ее роспуска, как уже известно читателю, обсужда­лась сейчас же после открытия. Альтернативой роспуску Думы могло быть привлечение в состав правительства «общественни-


в» Трепов считал это желательным, приходя, по словам пол-К°вника Герасимова, в ужас от «самой мысли о роспуске Государ-К венной думы», он вел переговоры с кадетами о составе прави-Сельства (наибольшую известность получила его встреча с Милю-тобым в ресторане Кюба), докладывал царю о необходимости думского министерства» и передал проект его состава.

Горемыкин был вначале безразличен, но роспуска Думы он и перешедший к нему от Трепова Рачковский боялись («страх перед восстанием владел ими»), Столыпин желал разгрома Думы, но шел на переговоры, как считал Герасимов, ввиду позиций Горе-мыкина и Трепова по прямым указаниям царя, готовый к исполь­зованию неудачи переговоров для роспуска Думы. «Или мы дей­ствительно на чем-нибудь сговоримся, или для всех станет ясно, что сговориться невозможно», — говорил он.104 Милюков дал Сто­лыпину понять, что его участие в будущем правительстве ни в качестве премьера, ни в качестве министра внутренних дел для «общественников» неприемлемо, и его министерство они требуют себе. Столыпин спросил тогда, понимает ли Милюков, «что ми­нистр внутренних дел есть в то же время и шеф жандармов, а следовательно, заведует функциями, непривычными для кадетов»105.

Но функции эти оказались, по словам Милюкова, вполне для него приемлемыми, вплоть до гильотин на площадях для участни­ков революционного движения.106

Подводя итоги своей беседы с Милюковым, Столыпин сказал Герасимову: «Толку из всех этих переговоров не выйдет. Однако в последних словах Милюкова имеется мысль. Гильотины не гиль­отины, а о чрезвычайных мерах подумать можно».107 Принятый царем 28 июня Д. Н. Шипов отклонил предложение составить ко­алиционный кабинет, так как кадеты, стоя на принципах парла­ментаризма, допускали лишь создание правительства из думских лидеров.108 К концу июня все правительство Горемыкина, кото­рое, по замыслу Николая II, должно было стать «скалой» на пути революции,109 стояло за роспуск Думы, а Горемыкину предстояло уступить пост премьера Столыпину. Вместе с Горемыкиным были уволены Стишинский и обер-прокурор Синода А. А. Ширинский-Шихматов как носители реакционного начала. Столыпин пытался придать по возможности устрашающий характер тексту царского манифеста о роспуске Думы, но Николай II ограничился преду­преждением «ослушникам закона», что не допустит «никакого своеволия и беззакония».110

180 думцев, преимущественно трудовики и кадеты, отправи­лись в Выборг, где приняли воззвание к населению, предлагая

104 Герасимов А. В. На лезвии с террористами. С. 77.

105 Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1. С. 384.

106 Герасимов А. В. На лезвии с террористами. С. 78.

107 Там же.

108 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 452.

109 Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. С. 378.

110 См.:Тютюкин С.В.Июльский политический кризис 1906 г. в России. М.,1991. С.52


не платить налогов и уклоняться от призыва в армию. Наиболее правые среди перводумцев —граф П. А. Гейден, Н. Н. Львов М. А. Стахович — удостоверили законность роспуска Думы, с ними-то Столыпин и продолжил переговоры о вхождении «об. щественников» в правительство, имея в виду также привлечение Д. Н. Шилова, А. И. Гучкова и Г. Е. Львова, в будущем пер­вого министра-председателя Временного правительства в 1917 г. имевшего, таким образом, возможность начать государственную карьеру на 10 лет раньше. Гучков и Н. Н. Львов были приняты царем. Но после этого он написал Столыпину: «Они не люди дела, то есть государственного управления... Поэтому приходит­ся отказаться от старания привлечь их в Совет министров. Надо искать ближе».111 Вступление в состав правительства «целой группы лиц с какой-то программой» было для царя неприемле­мо.112 Впрочем, Столыпин еще до приема внушал Гучкову и Львову, что не только не может быть и речи о парламентарном режиме, но и нынешний образ правления вовсе не конституци­онный, а лишь представительный. Поэтому условия ограничения власти монарха могут зависеть только от его воли. На отмену смертной казни, предупредил Столыпин, царь не пойдет. Пере­говоры о вхождении в кабинет А. Ф. Кони также не удались. После этого Столыпин вернулся от царя, по словам Стаховича, неузнаваемым, заявив, что принимает программу только капи­тулирующее правительство, а сильное само создает ее и одоле­вает тех, кто с ним не согласен. «Очевидно, нас с вами пригла­шали на роли наемных детей при дамах легкого поведения», — заявил Гейден.113 Независимо от того, только ли к последнему этапу переговоров с «общественниками» относились слова Гей-дена, он как бы подвел итог их длительной истории.114

Возглавив правительство, Столыпин столкнулся с революцион-

ными выступлениями солдат и матросов,ii:> со вспышками ре­волюционного террора, осуществлявшегося эсерами и выделивши­мися из их среды максималистами. В августе 1906 г. была взорвана дача премьера на Аптекарском острове в Петербурге. Осуществляли террористическую деятельность и черносотенные организации, пользовавшиеся полицейским покровительством. Первой их жертвой был убитый в Териоках 18 июля 1906 г. кадетский депутат Думы проф. М. Я. Герценштейн, отстаивав­ший в ней кадетскую аграрную программу.

Отношения самого Столыпина с черносотенными организаци­ями были довольно запутанными, несмотря на то что некоторые пункты правительственной программы ими поддерживались. Он с известной брезгливостью относился к их руководителям, зная их

111 КА. 1924. Т. 5. С. 102.

112 Там же. С. 103.

113 Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 473.

114 См., в частности: Милюков П. Три попытки. Париж, 1921. См. то же в кн.: Самодержавие и либералы в революцию 1905—1907 гг. / Предисл. С. М. Дуб­ровского. Сост. С. А. Алексеев. М.; Л., 1925.

115 См.: Тютюкин. С. В. Июльский политический кризис 1906 г. в России-С. 125—163.


нравственный облик. Но как председатель правительства и ми­нистр внутренних дел он регулярно их финансировал, что не ме­шало им травить его в своей печати и втягивать в постоянные ин­триги, которые они вели друг против друга, главным образом из-за

казенных денег.

В целях борьбы с революционным движением Столыпин вво­дил в различных районах страны положение усиленной или чрез­вычайной охраны или военное положение. В порядке ст. 87 Основ­ных законов были усилены репрессии за пропаганду в войсках и учреждены военно-полевые суды, которые создавались из офице- | ров в тех случаях, когда виновность признавалась очевидной, и / действовали ускоренным образом, без участия защиты, их смерт- j ные приговоры приводились в исполнение в течение суток.

Одновременно Крестьянскому банку для перепродажи кресть­янам была передана часть свободных удельных земель, свобод­ные земли казны передавались землеустроительным комиссиям. В октябре 1906 г., также чрезвычайным указом, был отменен ряд правовых ограничений для крестьян, связанных с отменой с начала 1907 г. выкупных платежей, а также с объявленным тем же указом упразднением подушной подати и круговой поруки там, где они еще существовали. Вводилась свободная выдача крестьянам паспортов с правом выбора места жительства. Для всех российских подданных, кроме «инородцев», были введены одинаковые права в области государственной службы. Была зна­чительно ослаблена зависимость крестьян от общины. Этой цели соответствовали отмена отдачи неисправных должников «в зара­ботки» и назначения им опекунов, установление права ухода в город с отказом от общинной земли или ее продажей, поступ­ления на гражданскую службу или в учебные заведения без официального выхода из общины и исполнения личных нату­ральных "повинностей. Была установлена возможность членства в нескольких сельских обществах, которая расширяла право

скупки земли.

Однако при ставке на «сильных» в Совете министров сущест­вовали и опасения подрыва надельного землевладения как систе­мы с усилением имущественного расслоения и обострением соци­альных противоречий в крестьянской среде. Это проявлялось при обсуждении главного из аграрных законопроектов — о выходе кре­стьян из общины с укреплением наделов в личную собственность. Большинство членов Совета министров настаивало на разрешении выхода, ставя это в связь с отменой выкупных платежей. Они ви­дели в этой реформе альтернативу увеличению крестьянского зем­левладения за счет удельных, казенных и частновладельческих зе­мель. При этом они исходили из того, что путем продажи кресть­янам земель удовлетворить их земельный голод все равно невозможно, и право выдела гораздо для этого важнее. Цель за­конодателей, считавших, что разгромы помещичьих имений были обусловлены психологией крестьянина-общинника, состояла в воспитании чувства собственности у крестьянина, который станет хуторянином или отрубником.


Царский указ 9 ноября 1906 г., принятый по ст. 87 Основных законов, устанавливал, что в тех обществах, в которых общих пе* ределов не было в течение 24 лет, желавшие могли укрепить в личную собственность всю землю, находившуюся в их постоянном пользовании. В других случаях это было возможно лишь при уплате обществу выкупной цены 1861 г.

Были понижены платежи процентов за ссуды Крестьянского банка и предоставлено ему право выдачи ссуд под залог надельных земель.116

Относительно крестьянской реформы, как и по поводу других преобразовательных мер, осуществлявшихся Столыпиным, выска­зывалось то соображение, что они были разработаны его предше­ственниками. «В области идей Столыпин не был творцом, да и не имел надобности им быть. Вся первоначальная законодательная программа была получена им в готовом виде в наследство от про­шлого», — писал С. Е. Крыжановский.117 Однако отмену общин­ного землевладения Столыпин отстаивал еще на посту саратовско­го губернатора в отчете за 1904 г.118

Хотя выборы во вторую Думу производились по тому же изби­рательному закону, что и в первую, правительство приняло ряд мер в форме сенатских разъяснений против рабочего и крестьян­ского представительства. Тем не менее левые депутаты составили почти половину Думы. С другой стороны, в ней сформировалось правое крыло, которого не было в первой Думе. Значительно уменьшилось число кадетских депутатов. Их тактика «бережения думы», несмотря на некоторое подчинение трудовиков кадетскому влиянию и на либеральные меры правительства, не могла разря­дить политической атмосферы.

После ряда выступлений левых депутатов председатель Думы Ф. А. Головин просил аудиенции у Николая II. Когда царь заго­ворил о своем намерении распустить Думу и созвать новую, Го­ловин намекнул, что новая может оказаться еще левее. Но царь объяснил, что имеет в виду ее созыв на основе измененного изби­рательного закона. Головин пообещал было, что осенью кадеты са­ми проведут в Думе новый избирательный закон и тогда «можно будет говорить о роспуске».119 Но кадетское влияние в Думе —и это понимали царь и Столыпин — шло на убыль. Новый кадетский проект земельной реформы с признанием принудительного отчуж­дения за плату частновладельческих земель встретил в аграрной комиссии Думы резкое сопротивление правых, в то время как ле­вые продолжали стоять на почве перводумского проекта «104-х». Столыпин отверг все эти проекты, заявив, что о принудительном отчуждении не может быть и речи, дело не в малоземелье, а в низком уровне крестьянского хозяйства.

Шансов на одобрение Думой правительственных законодатель­ных мер в аграрной области не было. Дума отменила закон о во-

llf) Законодательные акты... С. 685.

117 Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 215.

118 КЛ. 1926. Т. 4 (17). С. 81—90.

119 Там же. 1930. J. 6. С. 56.


нно-полевых судах и сопутствовавшие ему меры в области кара­тельного законодательства.

J В январе государственный контролер П. X. Шванебах изложил Николаю II свою программу государственного переворота, преду­сматривавшую издание нового избирательного закона, созыв Ду­мы не ранее чем через год после роспуска, сохранение в течение этого времени Государственного совета с законосовещательными правами.120 Крыжановский, начавший свои действия в этом на­правлении, как мы знаем, еще весной 1906 г., составил теперь три проекта нового избирательного закона. Первый предусматривал последовательное проведение системы куриальных выборов, вто­рой основывался на резком изменении числа выборщиков от каж­дой курии в пользу крупных цензовиков. Наконец, третий проект предусматривал выборы депутатов земскими собраниями и город­скими думами. Остановились на втором. «Эта вторая схема, — пи­сал Крыжановский, —была кем-то названа „бесстыжей", т.к. в ней слишком откровенно проявлялась основная тенденция — про­пустить все выборы через фильтр крупного владения. Когда Сто­лыпин докладывал дело государю и, смеясь, упомянул об этом оп­ределении, то государь, улыбнувшись, сказал: „Я тоже за бессты­жую"».121

30 мая Столыпин письмом сообщил царю, что «все готово» к предъявлению Думе требования об исключении из числа депута­тов 55 членов социал-демократической фракции и аресте 15 из них, а также «к роспуску Думы в случае ее отказа в этом».122

1 июня Столыпин предъявил социал-демократической фракции обвинение в военном заговоре, основанное, как это впоследствии выяснилось, на провокационных действиях полицейских агентов. Юридическая несостоятельность обвинения была установлена вы­деленной Думой комиссией, ее председатель, известный историк кадет А. А. Кизеветтер, заявил, что «обращение Столыпина с Ду­мой было прямо неприлично: в деле есть даже служебные подло­ги». Он считал необходимым «вскрыть дело во всей полноте». Но многие кадеты не поддержали этого.

Кадетскую делегацию, явившуюся к Столыпину ночью

2 июня, чтобы уговорить его не разгонять Думу, премьер встретил словами: «Я думал, что вы как кадеты пойдете нам навстречу, по­тому что если мы устранили из Думы с.-д., у вас будет кадетское большинство; и тогда вы можете проводить вашу политику».123

3 июня Дума была распущена царским манифестом, в котором указывалось, что поскольку царь признал состав Думы неудовлет­ворительным, то право изменить избирательный закон принадле­жит не ей, а ему самому («только власти, даровавшей первый из­бирательный закон»). Между тем в ст. 87 Основных законов было оговорено, что законы, касающиеся избирательной системы, не

120 Голос минувшего. 1918. № 1—2; Островский А. В. Третьеиюньский пе­реворот 1907 г.: Дис. ... канд. ист. наук. Л., 1977.

121 Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 111.

122 Былое. 1918. № 2. С. 3.

123 КА. 1930. Т. 6. С. 58, 67—68, 90.

18 Власть и реформы 545


могут издаваться помимо Государственного совета и Думы. Но Со­вету министров была предъявлена записка царя Столыпину со сло-

вами: «пора треснуть»

Как считал исследовавший эту проблему С. Н. Валк, прави­тельству необходимо было показать, что Дума, избираемая по дей­ствующему закону, «угрожает всему социально-политическому укладу страны».125 Это было бесспорно правильно применительно к думской линии социал-демократов и других левых, добивавших­ся коренных преобразований существовавшего строя. Но и кадет­ская платформа не совпадала с реформаторской частью столыпин­ской политики, не говоря уже, конечно, о других ее частях. Власть надеялась на то, что новая избирательная система даст ей возмож­ность проводить свой политический курс без противодействия Ду­мы. Надежды эти в конечном счете не оправдались, хотя Третья дума и просуществовала весь положенный ей по закону срок.

Впрочем, с самого начала надежды получить готовую к сотруд­ничеству с царизмом Думу сочетались со стремлением к полной ее ликвидации. В уже известном нам письме Крыжановского Ко­ковцову 20 июня 1929 г. читаем: «После издания закона 3 июня 1907 г. был составлен, на случай его неудачи, новый, гораздо бо­лее радикальный проект, а именно с совершенным упразднением Государственной думы с разделением Европейской России на об­ласти и образованием в каждой из них Областного земского собра­ния с полузаконодательными функциями для разрешения дел, поддающихся местному ограничению; общегосударственное за­конодательство сосредоточивалось в Государственном совете, не­сколько видоизмененном в его составе. Проект был представлен П. А. Столыпиным его величеству и в принципе государем одоо-рен, но с выражением сомнения, не будет ли подобная мера понята как шаг к расчленению России».


ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ МОНАРХИЯ КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ


124 Крыжановский С. Е. Воспоминания. С. 111. ,

125 Валк С. К истории ареста и суда над социал-демократической фракцией II Государственной думы // КА. 1926. Т. 3. С. 76.


 


Глава 1 ТРЕТЬЕИЮНЬСКАЯ СИСТЕМА

Новый избирательный закон. Правительство П. А. Столыпина и за­конодательные учреждения. — Буржуазия и дворянство в третье-июньской системе. — Национальная политика П. А. Столыпина — Го­сударство и иерковь. — Власть и общественность в третьеиюньской

Почти все несущие опоры здания, которое вошло в историю под названием третьеиюньской монархии, были построены в 1905—1906 гг. на основе законодательных актов: Манифеста 17 октября 1905 г., Учреждения Государственной Думы и Госу­дарственного совета, основных законов 24 апреля 1906 г. Тем не менее здание стояло недостроенным и грозило обрушиться, ибо проектировщики ошиблись с фундаментом — избирательным за­коном 11 декабря 1905 г.1 Обнародованный в разгар революции, этот закон хотя и вводил многоступенчатые куриальные выборы, которые должны были, по мысли его авторов, отсеять наиболее радикальные течения, все же отвел довольно много депутатских мест в Думе национальным окраинам, а в губернских избиратель­ных собраниях в Европейской России отдал самую большую долю выборщиков крестьянам. Униженные великодержавной политикой народы окраин и не дождавшиеся нового наделения землей кре­стьяне не могли не избрать оппозиционную Думу. I и II Думы спорили с правительством о том, исполнительная или законода­тельная власть должны подчиниться одна другой, кто и какие ре­формы будет проводить. Разгон II Думы и пассивная в целом ре­акция масс на него показали, что революция окончена. Власть ус­тояла. Но как бы ни мечтал об этом в глубине души Николай II, как бы ни стремились к этому лидеры крайне правых организаций, возврата к неограниченному самодержавию быть не могло. I и II Думы не смогли подчинить себе правительство. Почувствовав себя сильнее, правительство хотело (и с точки зрения функционирова­ния системы — должно было) попытаться получить послушную ему Думу. Шансов получить ее по прежнему избирательному за­кону не было. Права менять его без согласия Думы — тоже, но Дать обсуждать его Думе значило бы, как справедливо предупреж­дал П. А. Столыпин, превратить ее в Учредительное собрание.2 Выход был один —обнародовать новый закон без Думы, т. е. со­вершить государственный переворот. Чтобы как-то прикрыть этот Факт, в Манифесте 3 июня 1907 г., которым одновременно объяв-