Дефицит профессионализма обнаруживается в нашей се годняшней стране во всех сферах деятельности. Как Вы по нимаете «профессионализм» политического журналиста?

Один из самых больших знатоков политики Макс Вебер ут верждал, что политический журналист - это тип професси онального политика. Если Вы разделяете это утверждение, то прокомментируйте реальную роль российского полити ческого журналиста в реальной политике. Если нет, то что отличает профессионального политического журналиста от политика?

Что такое «пошлость» в политической журналистике?

Широко распространено представление о том, что полити ческая журналистика — это «общественный контролер» и «оппонент» власти и одновременно - «посредник» между обществом и властью. Посредник же должен работать на сотрудничество между партнерами. Как совместить оппо нирование, оппозиционность с необходимостью сотрудни чества?

На какие последствия Вы рассчитываете, обнародуя свой материал?

Для любого журналиста самое сладкое слово - «свобода». Что такое свобода для политического журналиста?

В чем и как проявляется ответственность политического журналиста?

Политический журналист и статусный политик — это еди ное «политическое существо». Насколько велик фактор лич ных отношений в работе политического журналиста? Как Вы справляетесь со своими симпатиями и антипатиями?

Если бы Вы писали этический кодекс политического жур налиста, какие правила сочли бы общими?

Какие искушения есть у политического журналиста?

Как будет развиваться политическая журналистика в Рос сии?

Пожелали бы Вы моему поколению журналистов своей судьбы?

Алексей Венедиктов, главный редактор, ведущий радиостанции «Эхо Москвы»:

«СВОБОДА - ЭТО ДИСТАНЦИЯ»

1. Я не люблю играть словами, поскольку работаю на радио. Политик, журналист... Журналист, скорее всего, не тип профессионального политика, а тип политического провокатора. Я бы согласился с Вебером в том, что журналист, как и политик, -человек, влияющий на общественное мнение. Но есть главное различие между ними: журналист не принимает конкретных решений. Политик, если он, к примеру, депутат, голосует за или против закона, от исполнения которого конкретно зависят тысячи людей. Или в исполнительной власти: политик, подписывая распоряжения или инструкции, таким образом влияет на жизнь людей. Журналист же только влияет на общественное мнение, и в том числе, на политиков.

На мой взгляд, задача политического журналиста — находить слабости в решениях профессиональных политиков, указывать на возможные проблемы с точки зрения общества, обывателя. Собираются принимать, например, дорожные правила. Профессиональный журналист должен понимать, к каким последствиям это приведет, и сказать об этом до того, как эти правила будут приняты. Предупредить общество. Почти как милицейская палочка: стоять, смотреть! И в этом смысле оказывать влияние на политические решения. Журналист выступает представителем своих слушателей, зрителей, читателей. У политиков для связи с обществом есть пресс-секретари. А у общества для общения с политиками пресс-секретарь - журналист.

Еще один пример: правительство принимает решение о введении виз с Грузией. И если я как журналист говорю о том, что это ошибочное и поспешное решение, то представляю интересы тех людей, которые пострадают от него. Эти люди, которых я представляю, может быть, меня и не слышат, но политики, которые принимают подобное решение в Москве, меня слышат. А если я буду думать, что делаю все напрасно, то зачем этим заниматься? Ради удовлетворения собственного интереса? Да, был такой этап, когда возникало «Эхо Москвы». Но он прошел. Те-

перь мы - часть политического, спортивного, культурного (в широком смысле) ландшафта. Мы не только массовое радио (полмиллиона слушателей в Москве каждый день), но и радио влияния. Потому что нас слушают или читают на сайте в Интернете люди, принимающие решение. Мы и не скрываем, что влияем. А тот, кто говорит, что не влияет, тот лжет.

Сейчас на принятие решений оказывают влияние в большей степени негосударственные СМИ. И не потому, что в государственных СМИ журналисты хуже. А потому, что эти СМИ изначально скованы самоцензурой. В них работает установка: раз государство приняло решение, значит критиковать его уже нельзя. Еще один пример. Надо было принять гимн, президент Путин поддержал один вариант, и государственные СМИ, соответственно, стали поддерживать именно этот вариант. И я думаю: а если бы президент поддержал другой вариант - «Широка страна моя родная»? Те же самые журналисты были бы вынуждены объяснять, почему этот гимн и по музыке, и по словам лучше, чем все другие. А на «Эхо Москвы» были представлены разные точки зрения: и тех, кто за «Широка страна моя родная», и тех, кто за Глинку, и тех, кто за другие возможные варианты. У нас просто больше возможностей представить обществу разные точки зрения, больше возможностей для критики.

Природа журналистки, что бы там ни говорили, - оппонирование власти, нахождение слабых мест, изъянов. Так журналисты могут помочь не только обществу, но и власти. Мы говорим: «Ребята, осторожно, яма! Вы в нее упадете!» Они нас не слышат? Ну тогда падайте! Но мы вам сказали, мы предупредили. Журналист всегда должен идти впереди. Это его профессия. Конечно, каждый журналист субъективен, у каждого свои приоритеты, интересы. Но в сумме негосударственная журналистка, которая складывается из СМИ от крайне правых до крайне левых, дает и обществу, и власти объективную картину.

2. Я не различаю профессиональность политического и неполитического журналиста. Я согласен с утверждением, что одной из главных угроз российской журналистике является ее непрофессионализм. Одна из главных причин кроется в отсутствии наработанного этического кодекса правил. Не профессионального, заметьте, а именно этического: вот это нельзя, а это можно. Как на Би-Би-Си: нельзя показывать тела самоубийц, потому что это наносит моральный ущерб родственникам погибшего. Вооб-

ще тела можно, а самоубийц - нельзя. Такие установки связаны с религиозными представлениями. Но они формировались веками, и только потом был написан кодекс. Сегодня в России отсутствие общего этического кодекса явно тормозит развитие нашей журналистики. Мы должны создать такие правила сами, своими силами, внутри журналистского корпуса.

Большой минус - отсутствие профессиональной системы повышения квалификации. В СССР не существовало бесцензурной журналистики. После распада Союза в журналистику пришли люди либо из старого корпуса, у которых сохранялся страх -как бы чего не вышло; либо те, кто никогда не работал в журналистке, и несут все, что ни попадя. Без навыков профессиональной саморегуляции и понимания ответственности за сказанное возникает угроза журналистике. Этим хорошо пользуется власть, натравливая одних журналистов на других...

Замечательной была идея Большого жюри, в котором известные журналисты анализировали бы проблемные ситуации и сами разбирали бы случившиеся конфликты. Но, к сожалению, идея так и осталась только идеей, и такого судебно-этического органа внутри журналистского сообщества нет. Все у нас регулируется сверху законами, киллерами, экономическими ресурсами. А вот саморегуляции нет. Это главная проблема.

Профессиональный журналист - это тот, кто, во-первых, получил образование, лучше гуманитарное. Во-вторых, тот, кто умеет отделить факты от комментария. Журналист имеет право на комментарии, но сначала он должен изложить факты, желательно без селекции, а потом уже комментировать, сколько душе угодно. В-третьих, журналист должен осознавать, что он всегда -член цеха. А это осознание сейчас почти утеряно.

3. Пошлости в политической журналистке не бывает. Пошло
сти совершают политики, а не журналисты. Может возникнуть
вопрос — а как же Доренко? Но Доренко — это не политическая
журналистка, это замечательное шоу, которое этически оценить
невозможно. Сергей Доренко устраивает спектакли. Такие же спек
такли можно устраивать и на основе спортивных или культурных
событий. Это обычный журналистский прием на грани оскорбле
ния, но никак не политическая журналистика. Нет анализа! Все-
таки политическая журналистика - это анализ действий властей.

4. Я не считаю, что журналистика - партнер власти. Жур
налистика - партнер своих слушателей, зрителей, читателей.

Журналисты, с моей точки зрения, должны быть оппонентом власти. Но не противником, а критиком. Правда, критик в своей рецензии пишет и о хорошем, и о плохом. А для политического журналиста важнее именно плохое, поскольку оно ведет к негативным последствиям для общества. Журналист - партнер общества. Иногда, правда, власть старается сделать журналистику своим партнером, а для общества - оппонентом. Но здесь каждый уже выбирает сам.

5. Никогда не думаю о последствиях. Если бы я думал о
последствиях, то, наверное, многое не стал бы произносить. Если
я говорю: «В Москве +20», то для многих людей это что-то зна
чит. Для кого-то - не выходить на улицу. Вот человек не вышел
на улицу и прожил долгую и счастливую жизнь. А вышел на
улицу - его сбил автомобиль, из-за того, что он услышал по ра
дио, что хорошая погода, и решил прогуляться... Поэтому думать
о последствиях, когда ты что-то говоришь... Пришла новость - ее
надо выпускать в эфир. Ты должен оппонировать власти и защи
щать интересы своих слушателей в виде информационных про
грамм. Только об этом надо думать.

6. Любой политический журналист, как и любой субъект,
обладает своими более или менее выраженными политическими
взглядами. И свобода для политического журналиста — это отсут
ствие свободы исповедовать только свои взгляды. Он должен рав
ноудаленно или равноприближенно относиться и к левым, и к
правым, и к центристам. Для меня в эфирной составляющей нет
разницы между Жириновским и Кириенко, между Зюгановым и
Чубайсом. Моя задача — довести до слушателя точки зрения этих
людей на проблемы внутренней и внешней политики. А слуша
тель сам выберет свою позицию по тому или иному вопросу. Моя
задача - дать калейдоскоп мнений и позиций. Политическому
журналисту ни в коем случае нельзя злоупотреблять своими пред
ставлениями о мире. Так что свобода — это дистанция.

7. Ответственность политического журналиста проявляется
в неискажении позиции политического деятеля. То есть: снача
ла я должен представить позицию Ивана Ивановича Иванова. А
потом сказать: «Он - козел». А козел он потому, что сказал вам
то-то и то-то, но из-за того-то и того-то будут такие-то послед
ствия. Но я не должен начинать с того, что «сейчас к Вам придет
козел Иван Иванович». Все наоборот. Я сначала даю факт. И
только после факта будет комментарий.

8. Сейчас политическая элита дистанцируется от журналис
тики, боится ее. Фактор личных отношений уменьшается. Жур
налистика в настоящее время сильно сегментирована, поляризо
вана. Например, представители Генпрокуратуры, как
ньюсмейкеры, никак не могут и не хотят встретиться с журна
листами НТВ. Адвокат генерального прокурора отказался дать
интервью нашей радиостанции, объяснив это тем, что «Эхо Мос
квы» не любит и его позиция не совпадает с позицией станции.
Все это напомнило Михаила Горбачева в начале перестройки,
когда он сказал Александру Любимову: «Я приду к вам тогда,
когда мои взгляды будут совпадать с вашими». Мы, похоже, воз
вращаемся к советскому типу отношений чиновников к журна
листам. Вот это - наши слуги, а это - наши враги. Нашим слу
гам дадим интервью, а с нашими врагами не будем разговаривать,
в них можно только «стрелять».

На «Эхо Москвы» нет задачи кого-то «мочить». Мы можем, конечно, и «мочить» как в сортирах, так и вне сортиров. Но сначала - полное право человека, который пришел к нам на эфир, высказать свою позицию. Политики это знают и очень ценят. Когда я работаю в эфире, то абсолютно ко всем нейтрален. Правда, свое отношение высказываю через вопросы. Если ты видишь, что человек лжет тебе в глаза, надо перезадать вопрос, привести другой факт.

9. Существует Московская Хартия Журналистов, которую
я, в числе 22 других журналистов, подписал семь лет тому на
зад. Она сейчас существует и даже введена в качестве приложе
ния к контракту на «Эхо Москвы». Именно ее, на мой взгляд,
следовало бы дообсуждать и привести к общему знаменателю.

10. Искушение стать политиком. Стать из того, кто крити
кует принимаемые решения, тем, кто принимает критикуемые
решения. Всегда есть искушение, зная все подводные течения,
зная, как принимаются и обсуждаются решения, решить, что ты
ничуть не хуже, а может, даже и лучше, чем те, кто заседает и
решает. Стать депутатом, министром или президентом - вот глав
ное искушение политического журналиста. Но разве может быть
хороший столяр хорошим краснодеревщиком? Это же разные
работы. Конечно, кто-то может, исключения есть, но они ред
кость.

11. Политическая журналистика абсолютно неотделима от
развития страны. И нынешние тенденции, на мой взгляд, опас-

ны. Они ведут к огосударствлению, к сервильности журналистики, к возвращению журналистики советского или полусоветского типа, то есть к журналистке обслуживания. Да, журналистика как сфера обслуживания - это хорошо. Только обслуживания не власти, а своих слушателей. Если журналистика служит власти, то она и сама становится частью власти, аппаратом, отделом пропаганды.

У журналистики всегда было много опасностей. Опасности внутренние - со стороны журналистского корпуса; опасности внешние - со стороны местной власти, со стороны криминалитета. Покупка журналистов, запугивания, убийства. Кстати, в России за 2000 год было убито за свою профессиональную деятельность 15 журналистов. По этому показателю Россия вышла на первое место в мире. А сейчас появилась новая опасность - изменение закона о печати. Угрозы со стороны центральной власти видны в истории с закрытием сочинской телестанции, с Медиа-Мостом. Это все звенья одной цепи - ужесточение позиции по отношению к журналистике. И если власти удастся поставить под контроль негосударственные СМИ, уволить тех, кто не хочет служить ей, то надо будет менять профессию. А политической журналистики тогда не будет вообще. Журналисты станут сотрудниками Администрации президента, но это уже другая работа.

Как противостоять этому? Писать только правду, профессионально выполнять свою работу. Людей, которые вышли из рабского состояния, в котором наша страна находилась 70 лет, не так уж много. Эти люди, и я тоже, были рабами. Но вышли из этого состояния. Бояться надоело, я перебоялся 10 лет назад. Возвращаться в то состояние не хочу. И есть значительная часть коллег, которые тоже не хотят обратно.

12. Вся надежда на вас. У вас нет тех страхов, которые есть у меня. Вы говорите то, что хотите. И в этом - счастье. И любое ущемление вашего желания говорить то, что вы хотите, вызовет у вас абсолютно естественную реакцию. Именно поэтому я ставлю на молодых. Правда, замечу: еще бы лет десять, когда вы будете не 20-летними, а 30-летними, чтобы пройти эту закалку.

Прошедшие десять лет - это очень мало... Но больше времени нет. Так что надо пользоваться тем, что уже имеем. У вашего поколения есть шанс не упустить свое будущее. Этот шанс в ваших руках.

На Западе со времени возникновения конституционного государства, а в полной мере — со времени развития демократии, типом политика-вождя является «демагог». У этого слова неприятный оттенок, что не должно заставить нас забыть: первым имя «демагога» носил не Клеон, но Перикл, Не занимая должностей или же будучи в должности верховного стратега, единственной выборной должности (в противоположность должностям, занимаемым в античной демократии по жребию), он руководил суверенным народным собранием афинского демоса. Правда, слово устное использует и современная демагогия, и даже, если учесть предвыборные речи современных кандидатов, — в чуоовищном объеме. Но с еще более устойчивым эффектом она использует слово написанное. Главнейшим представителем данного жанра является ныне политический публицист и прежде всего - журналист.

Макс Вебер

Один из самых больших знатоков политики Макс Вебер ут верждал, что политический журналист — это тип професси онального политика. Если Вы разделяете это утверждение, то прокомментируйте реальную роль российского полити ческого журналиста в реальной политике. Если нет, то что отличает профессионального политического журналиста от политика?