Методы поведенческой диагностики
Функциональные модели Кэнфера, Лазаруса и другие задают лишь направление, в котором должна собираться информация, но не содержат указаний на методы сбора этой информации. Принципиально могут быть использованы любые традиционные методы социальных наук и медицины.
Кэнфер (1969) предлагал на фазе сбора диагностической информации использовать следующие методы:
• Беседа с клиентом и людьми из его окружения
• Наблюдение за поведением в ролевых играх или реальных ситуациях
• Видеозапись и демонстрация клиенту ранее записанных сцен
• Наблюдение за невербальным поведением клиента в процессе терапии
Конечно, этот список должен быть дополнен анкетами и оными формами самооценки клиентом параметров своего собственного поведения.
Принципиальных отличий использования стандартных методов социальных наук в рамках поведенческой психотерапии не существует, специфика их использования создается собственно целями поведенческой диагностики:
Беседа (свободное или стандартизированное интервью)соответствует структуре выбранной терапевтом функциональной модели и концентрируется на отдельных ее компонентах (например, на особенностях поведения или стимулов, запускающих определенное поведение). Из самой беседы терапевт может получить довольно много информации помимо содержания речи клиента – для этого используются достаточно известные схемы анализа невербального поведения клиента.
Наблюдениеявляется ключевым методом поведенческой диагностики, так как в ходе наблюдения терапевт получает непосредственны доступ к тому, что его интересует больше всего – особенностям поведения клиента во взаимосвязи с особенностями ситуации. Различают свободное и стандартизированное (систематическое, т.е. проводимое по определенной системе) наблюдение. В ходе свободного наблюдения терапевт стремиться выделить ключевые моменты взаимодействия клиента с его окружением и понять взаимосвязи, существующие между предшествующими событиями, особенностями поведения и его последствиями. В процессе стандартизированного наблюдения фиксируют заранее определенные особенности наблюдения по их продолжительности, частоте встречаемости или интенсивности.
Фиксироваться в этом случае может как ошибочное (например, заикание или повышение голоса), так и целевое поведение (контакт глаз, позитивные оценки, телесны контакт и т.д.). во взаимосвязи с предшествующими и последующими событиями.
Пример:В процессе терапии отношений между матерью и трудным ребенком Бернал (1968) разработал следующую систему наблюдения:
• Ошибочное поведение ребенка ( R ): ребенок кричит, ругается, замахивается, бьет мать, бросается на пол
• Мать игнорирует ошибочное поведение ( R - K , угашение)
• Мать просит, требует чего-либо ( S )
• Мать игнорирует ребенка вообще ( K , ненаправленное угашение)
• Мать поощряет, дает общие позитивные оценки (К, общее ненаправленное поощрение)
• Мать бьет ребенка, кричит в ответ ( K , наказание)
• Мать хвалит ребенка за конкретные действия (К, специфическое поощрение)
Разработанная система оценки позволила обнаружить существенные особенности поведения ребенка и сформулировать цели терапии, которые заключались в том, что мать училась по-разному реагировать на разное поведение ребенка: игнорировать ошибочное поведение, штрафовать физическую агрессию и целенаправленно подкреплять позитивные действия ребенка.
Эта же система стандартизированного наблюдения позволила оценить спустя некоторое время достигнуты прогресс.
Опросники (анкеты) в поведенческой диагностике используются довольно часто, например, для диагностики особенностей социальных страхов ( Wolpe and Lang , 1964), изучения стимулов болезненного поведения, оценки само-эффективности (Шварцер и др., 1996) или характеристик самих поведенческих стереотипов (Ромек, 1989,1998). Практически для каждого пункта функциональной модели Кэнфера на сегодняшний день существует свой опросник. Конечно, использование опросника экономит время и дает возможность четко контролировать процесс терапии. В то же время часть достаточно существенной информации может остаться (и всегда остается) за рамками отдельных пунктов анкеты. Ценные советы по разработке анкет для функциональной диагностики поведения дает Бергольд (1972). Множество примеров конкретных тестов и опросников можно найти в учебниках Мишеля, Херсена и Алана Беллака ( Hersen and Bellack , 1988; Hersen and Bellack , 1976).
Модель А-В-А
Для оценки достигнутого в процессе психотерапии успеха, а также для текущего контроля за процессом в поведенческой психотерапии используют специфическую процедуру, которую часто называют моделью А-В-А. Эта экспериментальная модель крайне проста и ограничена изучением одного испытуемого (А) до и после какого-либо терапевтического вмешательства (В). Точнее, речь идет о выборке различных действий испытуемого А до момента вмешательства, в процессе вмешательства и спустя некоторое время после него.
Вместо того, чтобы сравнивать поведение клиента с эталонным поведением, его сравнивают с ним самим – но таким, какой был раньше. Таким образом в самой схеме А-В-А заложен дополнительный источник подкрепления. Ведь сравнение с эталоном всегда дает возможность убедиться, что эталон не достигнут. Сравнение с самим собой в этом смысле всегда так или иначе означает либо подкрепление, либо возможность получить помощь в дальнейшем самосовершенствовании.
Если выборка поведения испытуемого (клиента) после терапии приблизится к заранее определенным целям терапии, то терапию считают успешной. Если требуемых изменений обнаружено не будет, то потребуется либо конкретизация целей, либо коррекция плана психотерапевтических мероприятий.
Вопрос 3. Методы психодиагностики самосознания
В области психодиагностики самосознания используются основные традиционные и вновь разрабатываемые классы методик: стандартизованные самоотчеты в форме описаний и самоописаний (тест-опросники, списки дескрипторов, шкальные техники), свободные самоописания с последующей контент-аналитической обработкой, идеографические методики типа репертуарных решеток, проективные техники, включая подкласс рефрактивных техник.
В соответствующем разделе руководства А. Анастази аннотируются как наиболее употребительные четыре диагностические методики: 1) контрольный список прилагательных Г. Гоха, 2) Q-классификация В. Стефенсона, 3) семантический дифференциал Ч. Осгуда, 4) тест ролевых конструктов Г. Келли (Анастази А., 1982, т. 2).
Перечень методик в руководстве Р. Уайли гораздо шире и включает около двух десятков методик и диагностических техник (Wylie R., 1974). В несколько раз больше конкретных методик, в том числе и используемых, исключительно в исследовательских целях, приводится в? книге Р. Бурнса (Burns R., 1979).
Отечественные исследования в области психодиагностики самопознания пока малочисленны. Результаты некоторых из них, принадлежащих авторам данной книги, приведены в последующих параграфах данной главы.
Наиболее удобным для читателя было бы изложение психодиагностических методик в соответствии с расчленениями в предмете психодиагностики. Так изложен материал в руководстве Р. Уайли: она различает методы, направленные в основном на анализ глобального самоотношения, и методы, направленные на более специальные измерения «Я-концепции», а также методы, ориентированные на «феноменальное Я», и методы, ориентированные на неосознанное, «нефеноменальное Я». Однако такое изложение материала в применении к теоретическим положениям относительно строения самосознания, сформулированным выше, крайне затруднительно, так как методики создавались исходя из иных теоретических предпосылок, многие из них многомерны, часто нет надежных оснований для их теоретической переинтерпретации. Поэтому в изложении материала мы будем придерживаться методического принципа и охарактеризуем типы методик применительно к анализу самосознания, в некоторых случаях иллюстрируя их данными о наиболее популярных методиках.
Стандартизованные самоотчеты. К этому типу методик относятся-прежде всего тест-опросники, состоящие из более или 'менее развернутых утверждений, касающихся отношения испытуемого к самому себе в различных жизненных сферах; чувств, мыслей относительно тех или иных событий или обстоятельств в жизни субъекта; поведенческих проявлений; взаимоотношений с другими людьми. Способ ответа широко варьирует в различных опросниках: используется двух-, трех-, четырех-, пяти-, семиальтернативиый выбор, вербальное или невербальное согласие. Ниже аннотированные опросники относятся к числу наиболее популярных.
Шкала «Я-концепции» Теннесси (The Tennesee Self Concept
Scale — Fitts W., 1965) — опросник, предназначенный для подростков (с 12 лет) и взрослых. Содержит 90 пунктов на анализ «Я-концепции» и 10 пунктов шкалы лжи. Используется пятишаговая шкала ответов от «полностью согласен» до «абсолютно не согласен». Пункты опросника отбирались с помощью экспертов — клинических психологов. Требовалось согласие семи экспертов в отнесении каждого утверждения к определенным строке и столбцу. По строкам были представлены 1) самокритичность, 2) самоудовлетворенность, 3) поведение; по столбцам: 1) «физическое Я», 2) «моральное Я», 3) «личностное Я», 4) «семейное Я», 5) «социальное Я». Расчет показателей для строк и столбцов дает восемь индексов теста. Дополнительно вычисляются два индекса: 1) вариабельности — как меры согласованности восприятия себя в различных областях; 2) распределения — как меры расположения субъектом своих ответов по пятишаговой шкале. Выбор в основном средних значений (низкий индекс распределения) говорит о большом включении защитных процессов, выбор лишь крайних значений может свидетельствовать о шизофрении.
Существует консультативная (упрощенная) и клиническая формы опросника. Ретестовая надежность для клинической формы колеблется от 0,75 до 0,92 для разных шкал. Факторная структура опросника недостаточно ясна. Данные по валидности в основном строятся на сравнении показателей пациентов психиатрических клиник, алкоголиков, деликвентов с показателями обычных испытуемых и в целом свидетельствуют в пользу опросника (Burns R., 1979).
Как показывает описание опросника, с его помощью можно выявить глобальное самоотношение (самоудовлетворенность) и специфические формы самоотношения к своему телу, к себе как моральному субъекту, к себе как к члену семьи и т. д. Опросник также позволяет дать дифференцированное заключение о самоотношении в отличие от содержательного аспекта «Я-концепции» (самоидентичности и дифференцирующие характеристики). По-видимому, целесообразна адаптация опросника для отечественных популяций.
Шкала детской «Я-концепции» Пирса-Харриса. (Piers-Harris Children's Selt Concept Scale — Piers E., Harris D., 1964) — популярный в США опросник, составленный из 80 простых утверждений относительно своего «Я» или тех или иных ситуаций и обстоятельств, связанных с самоотношением. Предназначен для детей в возрасте от 8 до 16 лет. Пункты опросника основаны на коллекции детских утверждений относительно того, что детям в себе нравится, а что не нравится, собранной А. Джерсильдом. (цит. по: Wylie P., 1974, р. 174). В опросник вошли пункты, различающие испытуемых с высоким и низким суммарным баллом, на которые по крайней мере 50% испытуемых с высоким суммарным баллом отвечали в ожидаемом направлении и соотношение ответов «да — нет» по которым не превышало 90 к 10. Опросник содержит равное число позитивных и негативных формулировок. Первые 15 утверждений приведены ниже.
1. Мои товарищи смеются надо мной.
2. Я счастливый человек.
3. Мне трудно знакомиться.
4. Я всегда грустный.
5. Я умный.
6. Я стеснительный.
7. Я нервничаю, когда меня вызывают к доске.
8. Моя внешность раздражает меня.
9. Когда я вырасту, я буду значительным человеком.
10. Я волнуюсь, когда у меня контрольная в школе.
11. Я непопулярен.
12. В школе я хорошо себя веду.
13. Когда что-нибудь не так, то это моя вина.
14. Я приношу неприятности моей семье.
15. Я сильный.
По данным обзора Р. Уайли, шкала обладает удовлетворительной одномоментной (от 0,78 до 0,93) и ретестовой (0,77) надежностью. Хотя и предполагалось, что шкала измеряет глобальное самоотношение, факторный анализ не выделил генерального фактора. Были получены 10 факторов, из которых 6 были интерпретированы. Существуют некоторые данные в пользу конструктной валидности. Так, например, показатель по шкале коррелирует с восприятием испытуемых обоих родителей как любящих в противоположность отвергающим; дети, находящиеся в клинике, демонстрируют значимо меньшие показатели по-шкале, чем здоровые. В то же время многие данные противоречивы (Wyiie R., 1974).
Шкала самоуважения Розенберга (Rosenberg's Self — Esteem Scale — Rosenberg M, 1965) — опросник для подростков, выявляющий глобальное самоотношение. Состоит из 10 утверждений.
1. Я чувствую, что я достойный человек, по крайней мере, не менее чем другие.
2. Я всегда склонен чувствовать себя неудачником.
3. Мне кажется, у меня есть ряд хороших качеств.
4. Я способен кое-что делать не хуже, чем большинство.
5. Мне кажется, что мне особенно нечем гордиться.
6. Я к себе хорошо отношусь.
7. В целом я удовлетворен собой.
8. Мне бы хотелось больше уважать себя.
9. Иногда я ясно чувствую свою бесполезность.
10. Иногда я думаю, что я во всем нехорош.
Опросник предполагает 4 градации ответов: «полностью согласен», «согласен», «не согласен», «абсолютно не согласен».
Опросник создавался и использовался как одномерный, хотя проведенный позднее факторный анализ выявил два независимых фактора: самоунижение и самоуважение (Kaplan H., Рокоту А., 1969). Самоуважение существует и в отсутствие самоунижения, и наряду с ним, в последнем случае оно выступает в защитной функции.
Опросник обладает хорошей надежностью и конструктной валидностью. Показатели по опроснику связаны с депрессивным состоянием, тревожностью и психосоматическими симптомами, активностью в общении, лидерством, чувством межличностной безопасности, отношением к испытуемому его родителей.
В целом, несмотря на методологическую критику опросников, они остаются основным инструментом в исследованиях «Я-концепции»; постоянно создаются новые опросники для специфических целей и популяций. Многие проблемы, связанные с использованием опросников для анализа «Я-концепции», и прежде всего проблемы конструктной валидности, еще ждут своей разработки (Fleming J., Courtney В., 1984).
Контрольные списки также являются разновидностью стандартизованного самоотчета. От опросников их отличает краткость пунктов» вплоть до отдельных прилагательных. Наиболее известен контрольный список прилагательных Г. Гоха (Gough H., 1960). Список содержит 300 личностных прилагательных, расположенных в алфавитном порядке. Испытуемый инструктируется выбрать те из них, которые соответствуют объекту. Список создавался не как инструмент для диагностики «Я-концепции», но получил распространение и в этом последнем случае. Содержит 24 шкалы, 15 из котррых соответствуют перечню потребностей Г. Мюррея, а 9 получены эмпирически. К последним относятся: 1) общее число выбранных прилагательных, 2)защищаемость, 3)саморасположенность, 4)нерасположенность к себе, 5)самоконфиденциальность, 6) самоконтроль, 7) лабильность, 8) личностная приспособленность, 9) готовность к консультированию.
Контрольный список, таким образом, также предусматривает измерение глобального самоотношения, причем независимо от его позитивного и негативного полюса («саморасположенность» и «самонерас-положенность»), Существенно наличие шкал «защищаемости» н «самоконфиденциальности». Последняя отражает, вероятно, измерение самоотношения, названное нами «близость к себе — самоинтерес».
На русской лексике начало разработки подобного списка, получившего название «личностного семантического дифференциала», заложено работами А. Г. Шмелева (1983).
Списки — относительно удобные диагностические инструменты в смысле простоты применения и обработки, однако они обладают рядом недостатков. Во-первых, они навязывают субъекту оценку по параметрам, которые, возможно, не являются значимыми для его «Я-кон-цепции», но по которым грамотный человек в принципе может дать оценку. В результате может возникать некоторое «фантомное» само-еписание. Во-вторых, вынесение категорических суждений относительно значимых для субъекта личностных параметров наталкивается на внутреннее сопротивление. Так, например, сказать «да» или «нет» относительно дескрипторов смелый, добрый, правдивый, отзывчивый и т. п. для некоторых людей довольно сложно и в силу социальной нормы скромности, и в силу неясности обстоятельств проявления этих качеств, так сказать, неясности жизненной цены проявления этих качеств. В-третьих, как показано уже в исследованиях Ч. Осгуда и его коллег, значения слов обладают помимо предметного, деннотатив-ного также и аффективным, коннотативным значением. Самоописания на основе выбора прилагательных, таким образом, оказываются связанными с самоотношением и не вполне ясно, какой именно аспект (знание о себе или отношение к себе) в большей мере они выявляют.
Все эти недостатки приводят к тому, что семантическая структура самоописания (и описания других) с помощью прилагательных оказывается неустойчивой при расщеплении выборки пополам и факторизации каждой половины данных отдельно (см., напр.: Шмелев А. Г., 1983).
Шкальная техника, примером которой является семантический дифференциал (Osgood С, Suci С, Tannenbaum P., 1957), также применяется при анализе «Я-концепции», и прежде всего самоотношения. Существует достаточно полная отечественная литература, посвященная теории и методу Ч. Осгуда (Петренко В. Ф., 1983). Разработан отечественный вариант семантического дифференциала применительно к задачам психодиагностики в психиатрической клинике (Ба-жин Е. Ф., Голынкина Е. А., Эткинд А. М„ 1983).
Нестандартизованные самоотчеты. Поскольку «Я-концепция» так или иначе проявляется в любом развернутом самоописании (в дневниковых записях, в нестандартизованных ответах на вопросы анкеты или интервью, в письмах и т. д.), появляется возможность применить к некоторой совокупности текстов процедуру контент-анализа. На этом основана, в частности, ниже аннотируемая методика.
Тест двадцати утверждений на самоотношение (Twenty statements self attitude Test - Kunn M., McPartland Т., 1954)2 - техника, основанная на использовании нестандартизованного самоописания с последующим контент-анализом. Испытуемого просят в течение 12 м дать 20 различных ответов на вопрос, обращенный к самому себе: «Кто я такой?» Испытуемый также инструктируется давать ответы в том порядке, в котором они спонтанно возникают, и не заботится о последовательности, грамматике и логике. Анализ данных исследований позволил выделить ряд категорий, которые впоследствии использовались в контент-анализе: социальные группы (пол, возраст, национальность, религия, профессия), идеологические убеждения (философские, религиозные, политические и моральные высказывания), интересы и увлечения, стремления и цели, самооценки.
Общая тенденция состоит в том, что «присоединяющие» утверждения, в которых фиксируется принадлежность испытуемого к той или иной категории людей («студент», «сын», «мужчина»), выносятся раньше, чем «дифференцирующие» (указывающие специфический признак — «слишком толстый», «неудачливый человек»). Наиболее частые категории, обнаруженные на больших выборках в зарубежных исследованиях: профессиональная идентичность, семейная роль и статус, супружеская роль и статус, религиозная идентичность, пол и возраст. В ответах довольно отчетливо прослеживаются социологические закономерности: так, возраст чаще упоминают молодые и пожилые люди, женщины чаще упоминают свой семейный статус, мужчины — половую принадлежность и т. д. В то же время психологические закономерности, лежащие в основе ответов на вопрос теста, до сих пор недостаточно ясны. Обычно делается предположение, что порядок называния категорий соответствует выраженности и значимости соответствующих признаков, т. е. структуре самоидентичностей, однако этот тезис не является доказанным. Вполне возможны влияния со стороны стереотипов заполнения официальных анкет и учетных карточек или со стороны защитных стратегий, при которых наиболее значимое отодвигается «на потом».
Диагностическое использование приема 20 утверждений нуждается в выявлении социокультурных норм, специфицированных по возрасту и полу, в решении теоретических и методических проблем кодировки ответов. Уже показано, что ответы детей отличаются от ответов взрослых: первые чаще определяют себя через свои ситуативные и частные проявления. Ясно также, что в этнически однородном обществе ответы, касающиеся расы и национальности, будут встречаться реже, чем в этнически разнородном. Необходимо также различать ответы, касающиеся самоидентичности в рамках индивидного уровня самосознания (т. е. отражающие принадлежность к таким группам, к которым невозможно не принадлежать, живя в обществе, — половую, возрастную, национальную, семейную) и ответы, касающиеся личностной самоидентичности. Последняя отражает принадлежность испытуемого к группам людей, членство в которых есть результат либо собственного выбора, самоопределения, либо специфических обстоятельств жизни, либо результат специфической самооценки (мыслитель, защитник окружающей среды, неудачник, фантазер и т. д.). Личностная самоидентичность, таким образом, смыкается с наиболее значимыми измерениями дифференцирующей составляющей «Я-образа». Нерешенность указанных теоретических и методических вопросов затрудняет использование приема 20 утверждений. Без знания социокультурных и половозрастных норм информативными оказываются лишь крайние, наиболее нетипичные случаи, как например указание только своих недостатков или указание только своих индивидных идентнчностей.
Оценивая стандартизованные самоотчеты с применением контент-анализа в целом, надо отметить, что основное их достоинство по сравнению со стандартизованными самоотчетами состоит в потенциальном богатстве оттенков самоописания и в возможности анализировать самоотношение, выраженное языком самого субъекта, а не навязанным ему языком исследования. Это, однако, является и одним из-ограничений этого метода — субъект с низкими лингвистическими способностями и навыками самоописания оказывается в худшем положении по сравнению с человеком, обладающим богатой лексикой и навыками самоописания для передачи своих переживаний. Эти различия могут затушевывать различия в самоотношении и «Я-концепции» в пелом. С другой стороны, всякий контент-анализ ограничивает возможность учета индивидуального своеобразия испытуемого путем наложения готовой системы категорий, тем самым приближая результаты, полученные этим методом, к тем, которые получаются с помощью стандартизованных самоотчетов. На нестандартизованные самоотчеты также влияет стратегия самоподачи, которая должна учитываться при интерпретации результатов.
Идеографические техники, основанные на использовании психосемантических закономерностей, анализе индивидуальных матриц, при котором пространство самоописания и его содержательные оси не задаются априорно на основе усредненных данных, а выявляются у данного конкретного испытуемого, а результаты интерпретируются не путем соотнесения с «нормой», а относительно других характеристик того же субъекта, также применяются в диагностике «Я-концепции».
Эти методы представлены в гл. 8 данной книги при описании диагностики индивидуального сознания; как можно было видеть, они полностью приложимы и к анализу самосознания, а, именно к дифференцирующей части «Я-концепции». Отметим лишь, что основной трудностью в их применении является необходимость более дифференцированной системы диагностических заключений, основанной на изучении многообразных индивидуальных вариаций, выявляемых этими методами. Если такая исследовательская работа не проделана, то диагностическое значение тех или иных вариантов структур сознания или самосознания выводится из здравого смысла, что, естественно, сводит на нет ценность самой идеографической процедуры.
Использование проективных техник в исследованиях самоотношения и «Я-концепции» в целом вызвано необходимостью редукции влияния стратегий самопрезентации и основано не на психоаналитическом толковании проекции, а скорее на представлениях о проявлении общего свойства нашего отражения действительности — его пристрастности (Леонтьев А. Н., 1975; Рубинштейн С. Л., 1959), которая и проявляется в том, что структура личности, в частности и представление а себе, и самоотношение, может «проецироваться в недостаточно структурированной ситуации» (Соколова Е. Т., 1980). Как правило, проективные показатели используются для анализа трех различных аспектов самоотношения, в той или иной мере ускользающих при анализе прямого самоотчета {Wells L., Marwell G., 1976). Во-первых, речь идет о тех бессознательных компонентах самоотношения, которые предполагают внутриличностные защиты, не допускающие это самоотиошение до сознания, во-вторых, о «незамеченном, непреднамерещшм-хамоотно-шении», которое человек затрудняется- --адекватно вербализовать, в-третьих^о той--«нежелательной» самооценке, которая противоречит социально-приемлемым образцам личности.
Наиболее часто для анализа самоотношения используется экспрес сивная проективная методика рисования человека, разработанная К. Маховер (Machover K-, 1949). Поскольку при интерпретации существует известная неопределенность — относить ли тот или иной аспект рисунка к «Я-концепции» и ее самоотношенческому аспекту или к изобразительной способности человека, — ряд авторов предположили модификацию методики, основанную на последующей оценке рисунка по тем или иным стандартным самооценочным шкалам (Perkins С, Shannon D., 1965). Были выделены графические особенности рисования, имеющие диагностическое значение, такие, как пол, форма частей, пропуск деталей, ориентация рисунка • на листе, последовательность рисования; эти особенности, однако, часто не имеют достаточного теоретического и эмпирического обоснования (Хоментаускас Г. Т., J985).
Тематический апперцептивный тест (Murray H., 1943) также принадлежит к проективным техникам, используемым для анализа «Я-концепции» и самоотношения в частности, Его «использование основано на той идее, что «описание героя отражает представление о себе рас-€казчика> (Mussen P., Porter L., 1959, р. 25).
Известны также попытки использования для анализа самоотношения теста чернильных пятен Роршаха (Spitzer S., 1969), теста незаконченных предложений (Rubin I., 1967).
Одна из наиболее популярных проективных методик — Символические задания на выявление «социального Я» (The Self Social Symbols Tasks — Long В., Ziller R., Henderson R., 1968). Диагностический инструмент представляет собой серию оригинальных символических проективных проб, направленных на измерение самоотношения и самоидентичности.
Разработчики методики исходили из предположения, что физическая дистанция на листе бумаги между кружками, символизирующими «Я», и значимых других может быть интерпретирована как психологическая дистанция, позиция левее других — как переживаемая ценность «Я», позиция выше — как переживаемая «сила» «Я», внутри фигуры, составленной из кружков «других», — как включенность и зависимость, вне — как независимость «Я». Предполагалось также, что невербальные ответы испытуемых менее подвержены влиянию ирреле-вантных измерению «Я-концепции» факторов.
Символические задания соответствуют различным аспектам (измерениям) «Я-концепции».
Самооценка определяется как восприятие субъектом его ценности, значимости в сравнении с другими. Испытуемому на листе бумаги предъявляется строка, состоящая из восьми кружков, и предлагается выбрать кружок для себя и для других людей из окружения испытуемого. Чем левее расположен кружок, означающий себя, тем выше самооценка испытуемого.
Сила определяется как превосходство, равенство или подчиненность в отношении к определенным авторитетным фигурам. Мерой силы является более высокое положение кружка, обозначающего «Я», в сравнении с кружками, обозначающими других. Испытуемому предъявляется кружок, означающий «Я» в окружении полукольца, состоящего из других кружков. Испытуемый должен выбрать из этих кружков тот, который означает другого человека (отца, учителя, начальника).
Индивидуация — переживаемое, мыслимое сходство или отличие от других людей. Испытуемому предъявляется "лист бумаги и размещенными на нем в случайном порядке, кружками, означающими других людей; внизу размещаются два кружка, штриховка одного из них совпадает, а другого не совпадает со штриховкой прочих кружков. Испытуемому предлагается определить, какой из двух лишних кружков означает его «Я».
Социальная заинтересованность — восприятие себя частью группы или отдельным от других. Испытуемому предъявляется лист бумаги •с изображенным на нем треугольником, вершинами которого являются кружки, обозначающие других людей (например, родителей, учителя, друзей). Испытуемый должен разместить кружок, означающий «Я». Если кружок размещается внутри треугольника, испытуемый воспринимает себя как часть целого, если вне — то он воспринимает себя отделенным от социального целого.
Идентификация — включение или не включение себя в «Мы», образованное с конкретным другим. Испытуемому предъявляются горизонтальные ряды кружков, левые крайние из которых обозначают конкретных людей (мать, отца, друга, учителя и т. д.). Испытуемый должен выбрать кружок в каждом ряду, обозначающий его. Чем больше кружков между «Я» и «другим», тем слабее «Мы».
В другом задании испытуемому предлагается нарисовать в любом месте листа два кружка, обозначающих его самого и другого (друга, мать, отца и т. д.). Чем ближе кружки друг к другу, тем больше идентификация с другим человеком.
Эгоцентричность — восприятие себя «фигурой» либо «фоном». Испытуемый располагает кружок, означающий «Я», и кружок, означающий другого, внутри большого круга. Если свой кружок испытуемый располагает ближе к центру, чем кружок другого, это свидетельствует об эгоцентричности.
Сложность— степень дифференцированности «Я-концепции». Испытуемому предлагаются 10 горизонтальных рядов геометрических фигур различной степени сложности. Чем в более «сложном» ряду выбирает для «Я» фигуру испытуемый, тем более сложной является его «Я-концепция».
Простота и оригинальность «символических заданий», возможность их применения на различных контингентах обследуемых (начиная с трехлетних детей и кончая взрослыми) привлекли к этой методике большое внимание. В литературе представлены значительные данные, собранные как авторами методики, так и независимыми от них исследователями, свидетельствующие о надежности и валидности «заданий», хотя и не в равной степени о каждом из них (Wylie R., 1974; Bums R., 1979).
В целом пробы обладают удовлетворительной надежностью. Так, например, ретестовая надежность для подростков достигает по самооценке 0,80, идентификации — 0,78, социальной заинтересованности — 0,84, силе — 0,65, эгоцентричности — 0,58.
Подтверждается в целом конструктная валидность пробы на самооценку (расположение в горизонтальном ряду). Дети располагают «самых лучших» детей слева, а плохих — справа, мать и отца, как правило, также располагают слева, себя в ряду детей дети располагают левее, чем в ряду взрослых. Неиропсихологические пациенты и социальные изоляты располагают себя правее, чем соответственно здоровые дети и социометрические лидеры. Пациенты психиатрических клиник левее себя ставят психиатров, психологов, социальных работников, медсестер, нянечек и других больных.
Индексы «самооценки» и (или) «силы» оказались связанными с широким кругом переменных, включающих расовый статус, социоэномический уровень, старшинство среди детей в семье, школьные успехи, потребность в достижении, популярность и т. д. (всего более двух десятков переменных — см. Wylie R., 1974 р. 196—197). В то же время ряд связей оказался в противоречии с ожиданиями. Есть некоторые данные, подтверждающие валидность и других шкал. Близнецы выбирают значимо реже отличающиеся кружки в пробе на индивидуацию, чем неблизнецы; психиатрические пациенты и дети с эмоциональными нарушениями чаще ставят себя в центральную позицию в пробе на эгоцентричность и т.д.
Ряд индексов («идентификации», «социальной заинтересованности») значимо коррелирует с индексом «самооценки», что, по мнению Р.- Уайли, свидетельствует об отсутствии доказательств дискримина-тивной валидности для шкал внутри теста. Этот факт, однако, может быть интерпретирован и иначе в рамках иных представлений о строении «Я-концепции». Данные по конвергентной и дискриминативной? валидности в отношении к вербальным методикам не вполне ясны: с рядом опросников по самоотношению получены незначимые корреляции, в то же время самооценка оказывается значимо ассоциированной с мерой, основанной на списке прилагательных, а «сила» — с показателями, основанными на семантическом дифференциале.
Авторы «символических проб» привлекали для обоснования методики положения различных психологических теорий, что послужило основанием для обвинений в эклектизме и неразвернутости собственного теоретического фундамента. С нашей точки зрения, «символические пробы» охватывают некоторые существенные аспекты строения-«Я-концепции».
Так, «самооценка» и «сила» отражают, по-видимому, глобальное самоотношение в варианте его выраженности через сравнение с другими. (Обе шкалы коррелируют в пределах от 0,42 до 0,50.) При этом «сила», по-видимому, отражает составляющую, которая выше была названа самоуважением (в отличие от аутосимпатии и близости — самоинтереса). Об этом, в частности, свидетельствует корреляция этого измерения со шкалой «сила» семантического дифференциала.
«Индивидуация», «идентификация», «социальная заинтересованность» отражают, по-видимому, присоединяющую часть «Я-концепции» и в зависимости от конкретной модификации различные самондентич-ности: семейную, с коллективом сверстников, половую и т. д. В рамках такой интерпретации полученные на детях корреляции этих индексов с «самооценкой», отражающей глобальное самоотношение, вполне закономерны: принятие — отвержение родителями, а позднее сверстниками — важнейшие детерминанты детского самоотношения (см., напр.: Samuel S., 1977).
Индекс «сложности» отражает, по-видимому, параметр дифференцирующей образующей «Я-концепции» — интегральное переживание степени своей уникальности как личности.
Оригинальность и простота, доступность и сопоставимость для разных возрастов «символических заданий», возможность межнациональных сравнений с их помощью делают их привлекательными как для исследовательского, так и для практического диагностического .использования. Дело за отечественными исследованиями надежности и ва-лидности, разработкой возрастных, половых и социокультурных стандартов.
В целом, однако, исследование самоотношения с помощью проективных техник сталкивается с целым рядом методических и теоретических проблем.
Первая проблема связана с выбором таких эмпирических индикаторов категорий, которые обеспечивали бы достаточную однозначность инадежность при кодировании индивидуальных протоколов. Большое разнообразие лексического словаря испытуемых, специфика индивидуальной эмоциональной окраски тех или иных слов или выражений, подверженность формальных и содержательных характеристик проективной продукции влиянию экспериментальной ситуации делают процедуру интерпретации протоколов во многом зависимой от опыта и интуиции интерпретатора. Это обстоятельство, вполне допустимое в условиях клинической психодиагностики, оказывается помехой в исследовании. Так, например, С. Спитцер скоррелировал показатели самоотношения (в терминах позитивное — негативное), полученные на основе трех проективных методик: ТАТ, теста Роршаха, теста незаконченных предложений. Из 15 интеркорреляций ни одна не превысила значение 0,16, лишь одна имела уровень значимости свыше 99% и 9 имели уровень значимости ниже 95% (Spitzer S., 1969). Как правило, требование однозначности и надежности приводит к тому, что в качестве параметра «Я-концепции» выбирается глобальное положительное или отрицательное самоотношение, таким образом, содержательные нюансы самоотношения утрачиваются, а результаты оказываются в целом сопоставимыми с теми, которые получаются с помощью вербальных самоотчетов.
Другая трудность использования проективных техник состоит в отсутствии простых и валидных критериев сопоставления проективных показателей самоотношения. Поскольку предполагается, что проективные техники направлены на выявление более глубинных аспектов самоотношения, .то сопоставление их с вербальными методиками не должно давать высоких корреляций. Использовать поведенческие критерии для валидации показателей часто мешает недостаточная изученность опосредованного характера связи между самоотношением и поведением.
Третья трудность использования проективной техники состоит в необходимости специального доказательства, что та или иная часть проективной продукции или ее аспект относятся именно к самоотношению, а не к иным психологическим характеристикам. Особенно остро эта проблема встает при анализе экспериментальной продукции типа рисунка человека или при анализе незаконченных предложений, сформулированных не от первого лица.
И наконец, использование проективных техник наталкивается на теоретическую проблему разработки обоснованной и непротиворечивой системы категорий, которая могла бы быть положена в основу процедуры кодирования проективного содержания.
Рефрактивиыми техниками Дж. Линдсей назвал процедуры, в которых люди производят оценку каких-то своих атрибутов, не осознавая, что они оценивают себя (Lindsey G., 1959). Так, Г. Мейли ссылается на опыты 40—50-х годов К. Хантли, В. Вольфа, С. Эпштейна, в которых для измерения самооценки использовалось предъявление тайком от испытуемых полученных фотографий рук или лица в профиль, записей голоса или образцов почерка (МейлиГ., 1975). В других исследованиях использовались предъявления в стереопаре двух разных изображений людей, одним из которых был сам испытуемый (Ве-loff H., Beloff J., 1959), либо тахистоскопические предъявления собственных фотографий наряду с фотографиями других людей (Rogers A., Walsh Т., 1959).
На наш взгляд, методический прием, используемый рефрактивными техниками, является разновидностью проективной техники, но обладает, по крайней мере, тем достоинством, что облегчает доказательство направленности оценки на самого субъекта.
Известные примеры использования рефрактивных техник относятся, однако, лишь к некоторым аспектам «физического Я» — голосу» внешности, почерку. Однако, можно ли рассматривать непроизвольную оценку этих качеств как выражение общего самоотношения — этот вопрос остается открытым.
Как это явствует из настоящего краткого анализа, все четыре перечисленные группы методов обладают своими достоинствами и недостатками. Методики, основанные на вербальном стандартизованном1 самоотчете, обеспечивают сопоставимость результатов, независимость от опытности экспериментатора и количественный подход, однако апеллируют к более осознанным аспектам самоотношения и потенциально подвержены влиянию стратегий «самопрезентации», кроме того, ограничивают испытуемого наперед заданными рамками подобранных утверждений. Нестандартизованные самоотчеты снимают последнее ограничение, однако гораздо более трудоемки, более трудны для количественной обработки и больше подвержены факторам влияния лингвистических способностей испытуемых. Идеографические методики ставят проблему обоснованности диагностических заключений. Проективные методики в целом устраняют прямое влияние стратегии самопрезентации, однако связаны с рядом проблем интерпретации проективных показателей. «Рефрактивные» техники облегчают интерпретацию «проективной» самооценки, однако оставляют открытым вопрос о широте распространения парциальной оценки какого-либо аспекта «физического Я» на «Я» в целом.
Вопрос 4. Опросник самоотношения
Опросник самоотношеиия (Столин В. В., 1985) представляет собой многомерный психодиагностический инструмент, основанный на принципе стандартизованного самоотчета.
Опросник содержит 62 пункта в виде утверждений типа: «Вряд ли меня можно любить по-настоящему», «Мои достоинства вполне перевешивают мои недостатки», «Иногда я сам себя плохо понимаю», «Когда у меня возникает какое-либо желание, я прежде всего спрашиваю себя, разумно ли это», «Случайному знакомому я скорее всего покажусь человеком приятным», «Посторонний человек на первый взгляд найдет во мне много отталкивающего»,
Утверждения опросника формировались автором, исходя из представлений о строении самоотношения, описанных в § 9.1. Большинство формулировок оригинальны, хотя некоторые имеют сходство с утверждениями из других опросников самоотношения; два утверждения были взяты из опросника локуса контроля Роттера (Rotter J., 1967). Утверждения формулировались от первого лица; использовались два варианта ответа «согласен» и «не согласен».
Факторная структура опросника выявлялась на выборке из 175 студентов гуманитарных вузов Москвы (115 женщин и 60 мужчин). Средний возраст испытуемых — 20 лет.
В инструкции испытуемым указывалось, что им будет предъявлен личностный опросник, который не предполагает правильных и неправильных ответов и направлен на анализ личного мнения отвечающих. Кроме того, испытуемым сообщалось, что основная цель эксперимента — это создание надежного психологического теста, и их ответы, как ответы людей с гуманитарными наклонностями и образованием, особенно ценны для этой работы. Испытуемым также указывалось, что результаты будут закодированы и затем обработаны с помощью ЭВМ; им разрешалось подписывать свои ответы псевдонимом. После окончания опыта испытуемых просили не сдавать свои протоколы в том случае, если они затруднялись давать искренние ответы. Инструкция и процедура опроса, таким образом, были направлены на снижение влияния социальной желательности и стратегии самоподачи на ответы.
Результаты подвергались факторному анализу по методу главных факторов с последующим варимакс-вращением по методу Кайзера (Харман Г., 1972) по программе, подготовленной Г. П. Бутенко на ЭВМ ЕС-1022.
В результате факторизации массива данных по методу главных факторов было выделено 10 факторов, исчерпывающих 99,78% суммарной общности. Эти 10 факторов были подвергнуты варимакс-вра-щению, 8 из них были оправданы по критерию Левандовского (Леван-довский Н. Г., 1980).
На основании результатов были составлены словесные портреты по одному на каждый полюс всех восьми факторов; эти словесные портреты предъявлялись для интерпретации экспертам — психологам-консультантам. С помощью этой процедуры и дополнительного содержательного анализа 7 факторов были интерпретированы и отобраны в качестве шкал.
1. Самоуверенность («У меня достаточно способностей и энергии воплотить в жизнь задуманное»).
2. Ожидаемое отношение (позитивное или негативное) от других («Вряд ли я вызываю симпатию у большинства моих знакомых»).
3. Самоприятие («Мое отношение к самому себе можно назвать дружеским», «В целом меня устраивает то, какой я есть»).
4. Саморуководство, внутренняя последовательность («К сожалению, если я и сказал что-то, это не значит, что именно так я и буду поступать»).
5. Самообвинение («Если я и отношусь к кому-либо с укоризной, то, прежде всего к самому себе»).
6. Самоинтерес («Если бы мое второе «Я» существовало, то для меня это был бы самый скучный партнер по общению»).
7. Самопонимание («Иногда я сам себя плохо понимаю»).
Выделившиеся факторы были интерпретированы как наиболее
конкретный уровень самоотношения — уровень внутренних действий в адрес самого себя или готовностей к таким действиям. Соответствующие шкалы содержат по 6—7 пунктов.
Последовательное вращение 3, 4 и 5 факторов позволило остановиться на трехфакторном решении, как наиболее содержательно интерпретируемом. Эти факторы образовали более обобщенный уровень самоотношения, описываемый четырьмя измерениями.
Самоуважение — шкала из 14 пунктов, объединивших утверждения, касающиеся «внутренней последовательности», «самопонимания», «самоуверенности». Речь идет о том аспекте самоотношения, который эмоционально и содержательно объединяет веру в свои силы, способности, энергию, самостоятельность, оценку своих возможностей контролировать собственную жизнь и быть самопоследовательным, понимание самого себя.
Аутосимпатия — шкала из 16 пунктов, объединяющая пункты, в которых отражается дружественность-враждебность к собственному «Я». В шкалу вошли пункты, касающиеся «самоприятия», «самообвинения». В содержательном плане шкала на позитивном полюсе объединяет одобрение себя в целом и в существенных частностях, доверие к себе и позитивную самооценку, на негативном полюсе — видение в себе по преимуществу недостатков, низкую самооценку, готовность к самообвинению. Пункты свидетельствуют о таких эмоциональных реакциях на себя, как раздражение, презрение, издевка, вынесение еамоприговоров («и поделом тебе»).
Самоинтерес — шкала из 8 пунктов, отражает меру близости к-самому себе, в частности интерес к собственным мыслям и чувствам, готовность общаться с собой «на равных», уверенность в своей инте-ресности для других.
Ожидаемое отношение от других — шкала из 13 пунктов, отражающих ожидание позитивного или негативного отношения к себе окружающих. Человек, ожидающий антипатичного отношения к себе, ждет его как от большинства, от посторонних или мало с ним связанных людей, так и от немногих, любовь которых ему важна. От других людей такой человек ждет отрицания его внутренних достоинств (совести), антипатии к своей внешности. При этом он как бы принимает (постулируемую им) антипатию других, что проявляется в том, что и себе он не желает добра по-настоящему. Себя он считает уникальным,, непохожим на других, не ставит перед собой задачу на увеличение самоуважения.
Содержательный анализ результатов позволил также интерпретировать главный фактор до вращения (29,82% суммарной общности) как отражение глобального самоотношения, т, е. внутренне недифференцированного чувства «за» и «против» самого себя. Балл по глобальному самоотношению подсчитывает! на основе учета ответов 30 (из 62) пунктов опросника.
Таким образом, данная версия опросника позволяет выявить три - уровня самоотношения, отличающихся по степени обобщенности: 1) глобальное самоотношение, 2) самоотношение, дифференцированное по самоуважению, аутосимпатии, самоинтересу и ожиданиям отношения к себе; 3) уровень конкретных действий (готовностей к ним) в отношении к своему «Я».
Опросник обладает удовлетворительной ретестовой надежностью (30 испытуемых; интервал между двумя тестированиями 7—10 дней): глобальное самоотношение — 0,88, самоуважение — 0,74, аутосимпа-тия — 0,83, самоинтерес — 0,75, ожидаемое отношение других — 0,62, самоуверенность — 0,90, ожидаемое отношение других — 0,663, самоприятие — 0,76, саморуководство — 0,57, самообвинение — 0,69, самоинтерес — 0,80, самопонимание — 0,63.
Опросник стандартизирован на 260 испытуемых обоих полов.
Исследования по валидности опросника проводятся в настоящее время. Получены некоторые данные в пользу конструктной валидности. Так, с помощью факторного анализа большого массива пунктов были выделены два стиля защиты самоотношения. Один из них был назван «Защитой самоотношения с помощью фальсификации «Я». В соответствующем факторе наряду с утверждениями, взятыми из шкал лжи различных опросников, объединились утверждения типа: «Я считаю, что моим большим достоинством является внутренняя честность — я могу признаться перед другими и самим собой в своих ошибках и недостатках». Другой стиль защиты был назван «агрессивная защита». Пункты, вошедшие в соответствующий фактор, свидетельствуют о взрывной, экстренной мобилизации защиты против угрозы «Я», агрессии по отношению к критику или обидчику, при этом без позднейшей дискредитации его, честном признании своей вспыльчивости и раздражительности, признании ситуаций, в которых субъект действует как прагматик, высокой оценке своей внешности.
Исходя из психологического смысла описанных защитных стилей, можно было ожидать, что защита путем фальсификации «Я* будет отрицательно связана с самоинтересом (близостью к себе), а «агрессивная защита» — положительно. Такие корреляции были получены: защита путем фальсификации с самоинтересом — —0,4, «агрессивная защита» с самоинтересом — 0,184. Можно было также ожидать, что лаже если защита путем фальсификации «Я» и будет эффективна с точки зрения недопущения прямого негативного отношения к себе (т. е. глобального негативного самоотношения, антипатии к себе, неуважения к себе), то вряд ли она окажется эффективной в предохранении от ожиданий негативного отношения других. Субъект с такой защитой должен проецировать неосознанное негативное самоотношение, недопускаемое в сознание с помощью этого типа защиты, в виде ожидания негативной оценки окружающих. «Агрессивная защита» не должна ассоциироваться с ожиданием негативных оценок окружающих, и если она действительно эффективна, показывать положительную связь с какими-то аспектами самоотношения. Такие данные и бы--ли получены. Защита путем фальсификации отрицательно коррелирует с ожиданием позитивного отношения окружающих (—0,21) и не коррелирует с глобальным самоотношением, самоуважением, аутосим-патией. «Агрессивная защита» положительно коррелирует с аутосим-патией (0,28), что свидетельствует о ее эффективности.
Глобальное самоотношение, выявляемое по опроснику, значимо положительно связано с мерой самоотношения, подсчитанной как корреляция между ранжировкой цветов из восьмицветного набора Люше-ра по степени, в которой цвет характеризует испытуемого, и ранжировкой тех же цветов по мере привлекательности, составленной на основе их оценки в баллах.
Настоящая версия опросника может быть использована в «ситуации клиента» для выработки целей психотерапевтического воздействия, т. е. в условиях добровольного обращения за психологической помощью, а также для научных целей. Прямая форма большинства вопросов и отсутствие корректировочных шкал пока не позволяют использовать опросник в экспертных ситуациях.
Вопрос 5. Методы измерения локуса контроля
Одной из важных интегральных характеристик самосознания, связывающих чувство ответственности, готовность к активности и переживание «Я», является качество личности, получившее название локуса контроля.
Появление этого понятия в психологической литературе в первую очередь связано с работами американского психолога Дж. Роттера. Дж. Роттер предложил различать между собой людей в соответствии с тем, где они локализуют контроль над значимыми для себя событиями. Существуют два крайних типа такой локализации, или локуса контроля: интернальный и экстернальный. В первом случае человек считает, что происходящие с ним события прежде всего зависят от его личностных качеств, таких, как компетентность, целеустремленность, уровень способностей, и являются закономерным результатом его собственной деятельности. Во втором случае человек убежден, что его успехи или неудачи являются результатом таких внешних сил, как везение, случайность, давление окружения, другие люди и т. п. Любой индивид занимает определенную позицию на континууме, задаваемом этими полярными типами локуса контроля (Rotter J., 1966).
Введение в психологию понятия локуса контроля стимулировало огромное количество исследований этого феномена, поток которых продолжает нарастать и в настоящее время. Оказалось, что принадлежность человека к тому или иному типу локализации контроля оказывает влияние на многообразные характеристики его психики и поведения. Обзоры работ (Phares E., Strickland В., 1977; Муздыбаев К., 1983) по этой проблематике констатируют, что интерналы проявляют большую ответственность и социальную активность, они, в отличие от экстерналов, более последовательны в своем поведении.
У интерналов временная перспектива охватывает значительно более дальнюю зону как в будущем, так и в прошлом и насыщена большим количеством событий.
Интерналы проявляют большую когнитивную активность. Они больше интересуются характером, причиной и лечением болезни и активнее борются за выздоровление. Интерналы более последовательны и продуктивны в ситуациях принятия решения и ситуациях, связанных с риском. Они проявляют большую готовность отсрочить сиюминутное, легкодоступное удовольствие ради достижения отдаленного, но более ценного блага.
Большую роль локус контроля играет в трудовой деятельности. Интерналы больше, чем экстерналы, убеждены, что усердная работа вероятнее всего ведет к высокой продуктивности, а высокая продуктивность способствует получению высокого «вознаграждения». Их общая удовлетворенность трудом значительно выше, чем у экстерналов. Стиль руководства экстерналов более директивен и чаще основывается на негативных санкциях. Есть данные, что интерналы более успешны в учебе как в средней, так и в высшей школе.
Исследователями выявлены многочисленные личностные корреляты локуса контроля.
Интернальность положительно связана с социальной ответственностью, с осознанием человеком смысла, целей в жизни. Согласно калифорнийскому опроснику интернально ориентированные субъекты, в отличие от экстернально ориентированных, имеют более высокие баллы по степени доминантности, толерантности, социабельности, умственной подготовленности, ответственности, самоконтроля, принятия своего «Я», благополучия в достижении чего-либо путем согласия. По списку прилагательных интериалы описывают себя как приспособленных, выносливых, последовательных, достигающих цели, уверенных в себе, защищенных. На основе 16-факторного опросника Кэттелла характерными чертами интерналов оказались: эмоциональная стабильность, моральная нормативность, доверчивость, воображение, сердечность, утонченность, общительность и высокая сила воли (Муздыбаев К., 1983).
В целом экстернальным людям чаще свойственны подозрительность,
тревожность, депрессивность, агрессивность, конформность, догматизм, авторитарность, беспринципность, цинизм, склонность к обману.
Необходимо иметь в виду, что приведенные личностные корреляты локуса контроля, хотя и позволяют создать достаточно полное представление о типичных экстерналах или интерналах,все же являются очень приблизительными. К тому же они получены в основном в западных исследованиях, поэтому перенос их в иные социальные условия требует большой осторожности.
Одна из первых попыток более глубокого осмысления этой психологической переменной и выяснения ее природы и функций в контексте целостного человеческого поведения была предпринята Дж. Роттером в рамках так называемой «теории социального научения», которая рассматривает в качестве основных детерминант поведения психологическую ситуацию, ценность подкрепления и ожидания того, что данное подкрепление будет иметь место в данной ситуации. Связи этих переменных с целью прогноза поведения личности выражаются следующей формулой:
где В — поведение, Р — возможность (вероятность), Е — ожидание, R — подкрепление, V — ценность подкрепления, 5 — ситуация.
Согласно этой формуле «возможность того, что поведение х будет иметь место в ситуации 1 в связи с подкреплением а, является функцией ожидания подкрепления а и ценности подкрепления а в ситуации Ь (Rotter J. et al., 1972, с. 14).
В этом контексте локус контроля рассматривается Роттером и его последователями как особый и фундаментальный тип обобщенных ожиданий, как «степень понимания человеком причинных взаимосвязей между собственным поведением и достижением желаемого» (Rotter J., 1966; Rotter J., Chanse I., Phares E., 1972).
В настоящее время существует еще ряд подходов, ассимилировавших феномен локуса контроля преимущественно в рамках атрибутивных теорий. Так, большинство исследований влияния атрибутивных факторов на мотивацию и эффективность деятельности индивида проводятся на основе модели Б. Вайнера (Wainer В. et al., 1972), согласно которой результат любой целенаправленной деятельности потенциально обусловлен четырьмя каузальными факторами: способностями и усилиями субъекта, удачей и трудностью задачи, локализуемыми в системе двух измерений: стабильности и локуса контроля.
В отечественной психологии проблематика локуса контроля пока не стала объектом углубленной теоретической и экспериментальной проработки. Есть некоторые данные в пользу того, что феномен локуса контроля является проявлением более глобального образования — субъективной включенности личности в деятельность. Данное психическое образование является отражением в самосознании личности ее связей с мотивами и целями деятельности, переживанием субъектом его связанности или несвязанности с событиями собственной жизни. Локус контроля при таком подходе функционально выступает как степень этой связи (Столиц В. В., 1983). Тем не менее па сегодня нет достаточных данных относительно того, почему личность частично или полностью разрывает связь между собственной мотивацией и своим «Я», таким, как оно воспринимается и переживается.
Несмотря на недостаточную теоретическую разработанность, не вызывает сомнений то, что методики измерения индивидуальных различий в интернальности — экстернальности являются необходимым компонентом в арсенале инструментария как психологов-исследователей, так и практиков. Об этом говорят приведенные выше данные об очень широком спектре влияния локуса контроля на самые различные аспекты регуляции деятельности человека.
Инструменты измерения локуса контроля могут быть особенно полезны в таких областях практики, как психопрофилактика, профконсультирование и профотбор, психодиагностические обследования клиентов клиник, психотерапия и психологическое консультирование.
За более чем 20-летний период изучения локуса контроля на Западе создан целый ряд методик измерения этой переменной. Наиболее известной из них является так называемая шкала Дж. Роттера (Rotter Internal-External Control Scale — Rotter J., 1966), широко применяемая в американской психологии и в настоящее время. Роттер и его сотрудники предлагали создать многомерную «/-£ шкалу». Они исходили из того, что локус контроля может быть различным в разных сферах жизнииндивида. Был составлен опросник, который включал пункты, соответствующие нескольким сферам: академическое признание, социальное уважение, межличностные отношения, аффектогенные ситуации, доминирование, социально-политическая активность и общее мировоззрение. Первоначально эта шкала содержала 100 пунктов. В дальнейшем она была подвергнута факторному анализу и на основании этого сокращена до GO пунктов. Однако дальнейший анализ обнаружил, что субшкалы не генерируют независимых предсказании. Корреляции между отдельными шкалами были близки к внутренней согласованности отдельных факторов. В результате исследователи отказались от выявления субшкал и по критериям внутренней согласованности и валидности довели число пунктов шкалы до 23. Кроме того, были добавлены еще 6 маскировочных пунктов (цит. по: Pharcs E.> 1976).
Окончательная форма содержит 29 позиций, каждая из которых состоит из двух противоположных суждений: одно из них характерно для интерналов, второе — для экстерналов. Задача опрашиваемого состоит в том, чтобы выбрать суждение, содержание которого согласуется с его собственным мнением. Возьмем, например, 2 позиции: 10а) Из моего опыта следует, что если что-то должно произойти, то* это произойдет; б) Я убедился, что принять решение о выполнении определенного действия лучше, чем положиться на случай; 14 а) Что бы я не планировал, я всегда почти уверен, что мне удастся осуществить намеченное; б) Планирование будущих действий не всегда разумно, так как многое зависит от везения.
По мнению авторов опросника, такие ответы, как 10 6) и 14а), показывают, что человек убежден в том, что источник, управляющий успехом или неудачен его поступков, лежит внутри его собственной личности. Напротив, люди с внешней стратегией предпочтут ответы 10а) и 146).
В последующие годы неоднократно предпринимались попытки выделения субшкал из опросника Роттера. Так, один из исследователей выделил де«з фактора: контроль над собственной жизнью и контроль над социально-политическими институтами (Mirels H,, 1970). Сходные результаты получены П. Гурин и ее сотрудниками (Gurin P. et al., 1978), которые выделили две самостоятельные формы контроля: «идеологический», отражающий склонность человека верить в то, что большинство людей в состоянии активно воздействовать на общество, и «личный», показывающий склонность человека верить только в контроль над событиями собственной жизни. В некоторых работах выделяется и большее количество факторов (Collins В., 1974; Tobacyk J., 1978).
Такие попытки безусловно оправданы, так как ряд исследований показывает, что особенности локализации контроля могут изменяться у одного и того же человека в зависимости от того, представляется ли ему ситуация сложной или простой, приятной или стрессогенной и т.д. Кроме того, человек может считать, что от него многое зависит в сфере профессиональной деятельности, и в то же время неудачи в сфере общения объяснять внешними факторами.
Углубленное изучение способности личности контролировать какую-то отдельную сферу действительности несомненно обогащает саму концепцию, одновременно помогая решать важные практические вопросы. Но, по мнению специалистов в этой области, «этим вовсе не снимается потребность определить локус контроля личностью своей судьбы, своих действий в разнообразных жизненных ситуациях. Наоборот, все отчетливее становится необходимость совершенствования варианта методики, позволяющего измерить эту обобщенную склонность личности» (Муздыбаев К-, 1983).
В отечественной психологической практике, насколько нам известно, чаще всего используются три варианта методик измерения ло-куса контроля: оригинальная «шкала /-£» Роттера в прямом переводе на русский язык; методика исследования уровня субъективного контроля (УСК), созданная Бажиным Е. Ф., Голынкикой Е. А. и Эткиндом А. М. в Ленинградском психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева; опросник субъективной локализации контроля (ОСЛК), разработанный Пантилеевым С. Р. и Столииым В, В. на факультете психологии МГУ.
Переводной вариант оригинальной шкалы Роттера не имеет пока достаточного психометрического обоснования, поэтому ниже приводятся данные по двум другим методам, отвечающим основным психометрическим требованиям, предъявляемым к такого рода процедурам.
Опросник субъективной локализации контроля (СЛК) создан ца основе шкалы Роттера с сохра?(ением ее первичных качеств (одномерности; небольшого количества пунктов; формата шкалы, требующеге в каждом пункте выбора одного из двух альтернативяых суждений).
Некоторые пункты «шкалы 1-Е» были переформулированы, 4 пункта изъяты, как не имеющие аналогов в нашей культуре. Кроме того, были добавлены еще 7 пар утверждений, касающихся сферы студенческой жизни.