Бартлеттовские эмпирические исследования человеческой памяти
Экологическая корректность.
Свой принцип схемы Бартлетт разрабатывал на протяжении 1920-х годов с той целью, чтобы найти объяснения результатам исследований памяти, проведенным им в период до и после Первой мировой войны. Уникальный характер его находок определяется рядом сделанных Бартлеттом метатеоретических предположений. Наиболее общий лабораторный метод исследования памяти в то время определялся решением, полученным в одной из работ Германа Эббингауза (1985/1964). Эббингауз предложил бессмысленный слог в качестве экспериментального средства исследования памяти. Он утверждал, что использование подобных средств должно снизить или устранить влияние воссоединяемых переменных и позволить изучать относительно "чистую" память. Он, и его научная школа неявно предполагали, что законы памяти, открываемые с помощью такого рода простых средств, могут использоваться и для объяснения более сложных структур памяти.
Бартлетт отклонил подход Эббингауза в самом начале своей профессиональной карьеры (Бартлетт, 1958, с. 142). Бартлетт утверждал, что используемые психологами методы эксперимента должны отражать свойства феноменов действительного мира, понимание которых и формирует исследователь. В современной терминологии Бартлетт настаивал на том, чтобы исследовательская стратегия пользовалась лишь "экологически корректной" постановкой проблем (ср. Нейссер, 1978). В одном своем автобиографическом исследовании Бартлетт говорит, что после постановки серии психологических лабораторных экспериментов, он подумал сам о себе: "Чем же нужно располагать для нашей повседневной жизни?" (Бартлетт, 1956, с. 83)
Бартлетт выдвинул целый спектр возражений против концепции Эббингауза (Бартлетт, 1932, Гл. 1); однако, наиболее общим направлением атаки оказался аргумент, относящийся к выходным характеристикам. Бартлетт понимал, что построение упрощенных лабораторных моделей - важнейшее средство науки, но возражал, что упрощение материала в экспериментах с памятью приводит к некоторым проблемам. Он утверждал, "если психолог, рассматривающий относительно высокоуровневое распознавание, подобное воспоминанию, пытается изолировать ответ, упрощая само стимулирование, то в таком случае он выполняет совершенно не такую операцию. Именно таким оказывается традиционный метод, как, к примеру, употребление так называемых обессмысленных материалов в большей части опытов с памятью". (Бартлетт, 1936, с. 44) Существенной представляется аргументация Бартлетта, что сложные материалы памяти наделены выходными свойствами, и что их упрощение экспериментатором приводит к потере возможности исследования этих свойств. (См. Бревер и Накамура, 1984, для более детального анализа данной проблемы.) Предположению, что простые законы памяти позволяют установить их посредством анализа сложных явлений, Бартлетт противопоставил довольно простой аргумент. Он воспользовался аналогией с химией и утверждал, что, как и в химическом взаимодействии, "комбинации или организации "сознательных элементов" могут обладать свойствами, отличающимися от свойств собственно элементов" (Бартлетт, 1936, с. 49). Наконец, в более узком плане, Бартлетт указывал, что метод Эббингауза фокусируется исключительно на числе корректных ответов и игнорирует многочисленные данные, получаемые путем исследования природы ошибок, совершаемых при воспоминании (см. Кориат и Голдсмит, 1996, для понимания современной трактовки данной проблемы).
Исходя из своего понимания принципа обязательности использования экологически корректного материала, Бартлетт отказался от использования бессмысленных слогов, и предпочел пользоваться в качестве экспериментального материала рисунками, фигурами и прозаическими фрагментами. В частности, преимущественное внимание он сосредоточил на материалах, собранных путем выбора из сказок американский индейцев, известных как "Война призраков". Ретроспективно можно показать, что испытуемые, читая трудный рассказ Катламета (Kathlamet) дважды и побуждаемые вспомнить его 15 минут и 10 лет спустя, также нарушали его собственный принцип экологической корректности. Однако, как это будет ниже показано в данной главе, переход от бессмысленных слогов к текстовым фрагментам предоставил методологическое обоснование новых весьма важных экспериментальных находок, которые, в конечном счете, привели Бартлетта к разработке принципа схемы.