СИЛА ПОЮЩЕГО СЕРДЦА. СОКРОВЕННЫЕ ИСТОРИИ
(отрывок)
В. Лермонтов
[…] Утро рождалось звонкими трелями птиц, хрустальной росой на траве и цветах, свежестью, обильно разлитой в воздухе. Макарий вспомнил вчерашнее общение с Богом и погрузил сознание в свое сердце, стараясь представить, что оно как бы раскрывается и распахивается навстречу миру. Ему нужно было понять куда идти, что делать дальше. И после того, как он почувствовал, что его сердце открылось,
распахнуло свои крылья, он стал внимательно осматриваться вокруг. Как прекрасно и волшебно было все, что его окружало!
Однако в этой панораме нужно было найти то, что собрало, сконцентрировало эту красоту, необычную энергию, особенную гармонию. Вдруг взгляд странника упал на каменную глыбу, едва приметную в гуще зелени леса. Он отправился к ней. Это была огромная удивительная глыба известняка, увитая плющем и покрытая изумрудным мхом. Да именно здесь Макарий почувствовал приток сил и особой энергии, которая начала вливаться в его существо, как животворящая влага в сосуд. Он будто начал входить вовнутрь этой глыбы, и вместе с этим его сознание погружалось в особое состояние, в котором его глаза начинали видеть, а уши слышать то, что прежде для него было сокрыто. Что это такое? Трудно словами точно описать это фантастическое переживание. Скорее можно сказать, что природа вдруг стала восприниматься странником изнутри, словно он теперь видел, не только ее внешние формы, но и внутреннее содержание, то есть энергия, которая излучалась из каждой детали бытия. Вот эта глыба была источником мощной фиолетовой энергии, а вот этот мох излучал мерцающий розовый свет, и так все вокруг имело свою энергию определенного цвета, со своей интенсивностью и пульсацией. И Макарию в конце концов показалось, что это вовсе не глыба, а мудрец пустынник, заросший волосами, с лицом, изборожденным морщинами, лучистыми глазами и широким лбом. Старец владел бесконечно глубокими знаниями, накопленными за миллионы лет, но, главное, в нем присутствовали безграничная любовь и покой. Это был океан покоя и красоты, любви и нежности. Он как бы наставлял Макария, изъясняясь на языке тишины и безмолвия, что не нужно торопиться в жизни, нет надобности суетиться и волноваться, а следует на все, что происходит вокруг тебя, на то, что тебя окружает, глядеть взором вечности, то есть как бы изнутри, чтобы созерцать красоту и гармонию, чтобы видеть во всем подлинное, непреходящее, божественное. И тогда ты всегда будешь знать, куда идти и что делать в данный момент.
Макарий не ведал сколько времени он провел у этой каменной глыбы-старца, так как он вошел в то состояние, где нет времени, нет пространства, а есть лишь бесконечность переливов и переживаний, которые, подобно течению спокойной, величественной реки, несли его к соединению с океаном, когда его сердце и душа наконец наполняются до краев покоем, любовью, мудростью. После этого чудесного общения с глыбой Макарий чувствовал себя совсем по другому, он теперь знал, куда ему идти, потому как он стал видеть мир, природу изнутри, в нем открылось особое зрение, внутренние глаза, которые до настоящего времени были закрыты. Теперь он шел по горам Кавказа так, словно это был его родной дом, где он знал всякую мелочь, каждую деталь и все вокруг внимало и отвечало ему. Это было живое, всегда говорящее, постоянно излучающее энергию окружение. Однако, если он вдруг терял живую нить общения с природой, он тут же останавливался и вновь погружался в свое сердце, стараясь распахнуть его, чтобы в окружающем мире увидеть очередную веху – место особой силы и энергии. И тогда все повторялось, он
подходил к очередному удивительному месту силы, насыщался энергиями, знаниями, вновь обретал видение мира изнутри и продолжал путешествие. Много дорог прошел таким образом Макарий, и у него не было никакого намерения, кроме того, чтобы открывать свое сердце, укреплять новое видение мира. Возможно, природа-учитель порой водила его по кругу, чтобы показать ему самые красивые и волшебные свои места – источники особой живительной энергии, которых было немало. И то, что Макарий шел как бы в никуда, было неважно, потому что цель его пути была не снаружи, а внутри. Он учился у природы, и она была рада подарить ему все, что он хотел. Она помогала ему раскрывать себя, отворять свое сердце, очищать свою душу, уметь видеть мир в своей первозданной, божественной сути (С. 129 – 131).
(Детей Пашу и Ксюшу украли чеченские террористы для того, чтобы получить выкуп за них. Макарий почувствовал, что именно он должен их спасти и оказался с ними в месте их заключения) […] Отныне каждую ночь Макарий силился вступить в мысленный контакт с Бурым. Ум странника понимал всю невероятность такого предприятия, а душа, напротив, стремилась вперед, к осуществлению задуманного плана спасения, ведь для нее и для поющего сердца чудеса были естественны и очевидны. Все нападки ума, который пытался доказать, что вызвать бурого зверя бред, Макарий отметал.
Он уже научился усмирять свой разум, но иногда ум уж очень сильно противодействовал, возбуждался и мешал действовать душе. И вот однажды ночью Макарий почувствовал Бурого, он увидел его в своей берлоге, под большим дубом. В тот же момент дубравный зверь, восприняв своим медвежьим чутьем мысли своего друга Макария, встрепенулся и поднялся.
Покачав мордой, отряхнулся и подняв морду к небу, громко зарычал на весь лес.
– Буренький, пора в путь, ты поможешь забрать отсюда детей. Я буду вести тебя, чтобы ты нашел нас. Мы ждем тебя, вперед, друг мой любезный, – так мысленно наставлял Макакрий мохнатого зверя.
И Бурый пошел, побежал по оврагам и кустарникам, ущельям и горам, по тропам и бездорожью. Он не задерживался нигде, лишь только останавливался Ощущение того, что у Макария получилось связаться с Бурым и тот, вне сомнений, уже спешит к нам на помощь, наполнило странника импульсом радости, что предалось детям. В подвале воцарилась атмосфера ожидания праздника, ожидания чуда. Ксюша после невероятного восстановления ее пальчика [Макарий силой своего духа прирастил ее отрубленный пальчик] стала совсем по-другому относиться ко всему, что говорил, вещал Макарий.
Лед ее души начал таять, и она готова была поверить, что за ними придет
настоящий медведь, но все же это казалось слишком невероятным. Как бы то ни было, но девочка значительно повеселела и приободрилась, ведь как знать, может, и правда случится такое, что происходит только в сказках и былинах. […] Макарий мысленно постоянно вел Бурого, как это получалось, он не знал. Только из Макария исходила энергия мысли, которая уносилась куда-то вдаль, находила медведя, а тот в cвою очередь по ней, как по лучу, двигался навстречу с невольниками.
– Ну вот, детки мои, сегодня ночью пожалует наш буренький, и мы сбежим отсюда, – произнес Макарий. – Давайте-ка готовиться к путешествию.
[…] А бурый тем временем стоял на горе. Медведь оглядывал поселение, где его с волнением и нетерпением ждали трое узников.
– Пойдешь ночью незаметно, старайся никого не разбудить. Будь тих, как мышка, – давал последние мысленные наставления Макарий медведю.
И тот улегся и задремал в ожидании команды к наступлению. Ночь была ветреной, и это было на руку беглецам. Все шумело, стучало, собаки лаяли, на крышах что-то ухало. Под «музыку», производимую зимним ветром, Бурому было легче всего проникнуть в селение незамеченным. К полуночи повалил еще больший снег, что стало прекрасной природной маскировкой в случае погони. В общем, сама природа покровительствовала побегу, будто она хотела прикрыть беглецом своим естественным покрывалом, защищая от злых людей.
Макарий вдруг почувствовал поступь Бурого, он ощущал, что медведь совсем близко. Никаких посторонних шумов в селении не было, значит, Бурого не заметили. Вот послышался за дверью шорох, движение, скрипнули петли, вздрогнула дверь и слетела с петель. Дети забились в угол, испытывая чувство страха. И вдруг в подвал ввалился пушистый заснеженный бурый, который радостно зарычал и поднявшись на задних лапах, принялся обниматься с Макарием, всячески стараясь его облизать.
– Молодец, Буренький, пришел! Все сделал как надо. Ну полно полно целоваться пора уходить. Познакомься с нашими друзьями, это Паша, это Ксюша.
Дети смотрели на происходящее широко открытыми глазами и не верили, что у них в гостях действительно настоящий медведь! От него пахло шерстью и морозом, и этот запах запомнится им на всю жизнь, ибо это – запах чуда, аромат победы, радости, праздника, освобождения.
– Ну подойдите, ласточки мои, не бойтесь. Потрогайте Бурого, вам надо поскорее познакомиться, и пора в путь.
Дети, прижимаясь друг к другу, нерешительно приблизились к медведю, а тот по очереди лизнул Пашку и Ксюшу.
– Ой, – вскрикнула Ксюша от неожиданного соприкосновения с шершавым языком зверя.
– Все, пора! – скомандовал негромко Макарий. – Идти тихо, не шуметь, не кричать. Быть осторожными и внимательными, чтобы не произвести лишнего шума.
Троица с медведем выбрались во двор, на них пахнуло зимней ночью, ветер застилал лица, глаза снегом. Они зашли за околицу, затем достигли края селения, и вот они уже начали подниматься в гору. Через две минуты дети стали задыхаться и падать.
– Ну вот, а теперь полезайте на мохнатого, он вас повезет, как королей. Не робеть! А ты, Буренький, ступай помягче, чтоб дети не падали.
Пашка залез первым, Ксюша за ним.
– Ну, а теперь держитесь покрепче, что есть силы за шерсть. Вперед, Бурый!
Медведь, оседланный детьми, двинулся вперед, за ним едва поспевал Макарий. Каждый шаг беглецам приносил ощущение победы и свободы, и не важно, что впереди была колючая, снежная темнота, она лишь казалась страшной, а на самом деле она была доброй, она принимала с радостью и любовью путников в свое лоно. Мир людей оставался позади, там свирепствовала эпидемия – страсть к деньгам, которые достигались любой ценой, даже ценой детских жизней. Но весь этот ужас, который сотворили взрослые с закрытыми сердцами и помраченными умами, отдалялся, все дальше исчезал за спиной путников.
Дети прижимались к теплой шкуре спасителя, под которой ходили сильные мышцы дубравного зверя. Только Бурый в такой темноте мог знать дорогу, ведь это его страна и он в ней хозяин.
Эта чудная процессия спешно шествовала в гору по первому снегу, а ветер заметал их следы. И казалось, что в самом ветре звучит музыка триумфа, торжества сердец, которые пройдя все испытания и скорби, запели от радости и счастья. А когда они поют, то отступает темнота, уходят невзгоды, преодолеваются любые трудности, и во всем мире воцаряется праздник любви и света, который никогда не кончится и уже ничем не омрачится (С.201-205).
Литературный источник
Некрасов В. Сила поющего сердца. Сокровенные истории. – М.: Издательский дом «София», 2003.