Перспективы защиты детей от жестокого обращения 11 страница
Ночью я никак не мог уснуть и без конца ворочался с боку на бок, пытаясь решить, что же делать. Ближе к утру меня сморил сон. И во сне я увидел ее. Сначала услышал тяжелое хриплое дыхание. Я обернулся; наши глаза встретились, и я стал медленно приближаться к маме. Я хотел спросить у нее, всего лишь спросить — почему? Почему я? Почему Рассел? Мои губы задвигались, но из них не вырвалось ни единого звука. А мамино лицо мгновенно стало пунцово-красным. «Нет! — закричал я сам себе. — Нельзя так больше! Прекрати, все кончено!» Внезапно у мамы над головой возник сияющий нож с острым, как бритва, лезвием. Я понял, что нужно бежать, но ноги меня не слушались. Затаив дыхание от ужаса, я следил за ножом, который мгновенно оказался у мамы в руках. В ту секунду я понял, что сейчас умру, закричал от страха, но не услышал ничего, кроме сдавленного писка. Я рванулся и…
…ударился головой об пол. Во сне я скатился с матраса и теперь пытался подняться на ноги. Вокруг было темно, и я не понимал, проснулся я или продолжаю спать. Прищурился, напряженно вглядываясь в темноту. Сердце билось где-то в горле. «Господи! — прошептал я. — А что, если она все еще здесь?» К счастью, сын Джоди выбрал именно этот момент, чтобы хорошенько всхрапнуть. Вздохнув с облегчением, я забрался на свой матрас, быстро оделся, прижал колени к груди и просидел так до самого утра, не смыкая глаз.
После уроков мне пришлось чуть ли не силой тащить Карлоса в начальную школу. «Плохая идея! — повторял он. — Твоя mamasita, она loca, бешеная», — сказал он, покрутив пальцем у виска, чтобы я лучше его понял. Я кивнул, но вернуться на улицу отказался. После ночного кошмара ничто не могло помешать мне встретиться с братом.
Мы с Карлосом стояли в том же коридоре, где я вчера столкнулся с Расселом. После звонка из классов высыпала толпа детей. Те, что поменьше, мельтешили у нас под ногами, но я не обращал на них внимания, продолжая высматривать Рассела, пока не увидел его в дальнем конце коридора. Он стоял, опустив голову.
— Рассел! — крикнул я. — Я здесь!
Брат обернулся в мою сторону; он не улыбался и явно избегал смотреть мне в глаза.
Кто-то крепко схватил меня за руку и потянул назад. Я попытался успокоить Карлоса, который с опаской оглядывался по сторонам и повторял:
— Мне здесь не нравится. Твоя мама loca!
— Не сейчас! — огрызнулся я. — Моему брату — hermano — нужна помощь. Как мне, помнишь? — Я ткнул пальцем в сторону Рассела, который медленно пробирался сквозь шумную толпу детей. Я хотел пойти к нему навстречу, но Карлос не сдавался и продолжал меня удерживать.
— Нет! — кричал он. — Жди здесь!
Но я больше не хотел ждать. Рывком сбросив с себя руку Карлоса, я устремился к Расселу, стараясь по пути не затоптать какого-нибудь первоклашку. А брат по-прежнему боялся смотреть в мою сторону. Я остановился на полпути. Внутри все похолодело от нехорошего предчувствия. Ноги подкосились. Еще до того, как Карлос начал кричать, я понял, что зря сюда пришел.
— Беги, Дэвид! — завопил мой друг. — Беги!
Я не заметил, откуда именно она появилась. Может быть, все это время стояла в каком-нибудь классе и наблюдала. А теперь вышла и направлялась ко мне. Холодные, злые глаза, опухшее лицо — ничего не изменилось с момента нашей последней встречи. Дети, словно чувствуя исходящую от нее угрозу, разбегались в разные стороны. Рассел остановился в нескольких дюймах от меня и испуганно покосился на маму. Ее улыбка не предвещала ничего хорошего. Потом мама медленно залезла в сумочку, которую все это время прижимала к себе. На долю секунды в ее взгляде отразилось что-то, похожее на сомнение, но в следующий миг она вытащила наружу блестящий кусок металла…
От ужаса я совсем перестал соображать, потерял равновесие и завалился на спину, не отрывая глаз от мамы. Карлос начал оттаскивать меня назад. Я не мог избавиться от ощущения, что это всего лишь продолжение ночного кошмара, но попытки друга поставить меня на ноги были довольно реальными.
Когда я наконец вернулся в вертикальное положение, мама протянула костлявые пальцы к моей шее. Она стояла так близко, что я чувствовал отвратительный запах давно не мытого тела. И тут я все-таки пришел в себя. Мы с Карлосом развернулись и стали пробираться к выходу. Я видел, как мама схватила Рассела за руку и устремилась вслед за нами. Карлос упорно тащил меня к стоянке. А я уже с трудом переставлял ноги, потому что от страха едва мог дышать. Бестолково размахивая руками, я укрылся за первой попавшейся машиной и попытался выяснить, удалось ли нам оторваться от погони. Карлос не хотел оставаться там, поэтому, убедившись, что мама отстала, мы решили поскорее убраться с площадки для машин. Мои ноги по-прежнему дрожали от страха; оступившись на бордюре, я потерял равновесие и вылетел на проезжую часть. Секунду спустя я налетел грудью на капот движущейся машины. Краем глаза я успел заметить, как испуганно распахивает глаза женщина, сидящая за рулем. Потом я почувствовал, что начинаю скатываться на землю; в отчаянной попытке удержаться я вцепился в дворники, но это меня не спасло. Я закрыл глаза и свалился прямо перед машиной. В ушах у меня звенело от собственных криков.
Одно мгновение — и вот моя голова ударяется об асфальт. Визжат тормоза. Я пытаюсь закрыть голову руками. Откуда-то доносится еще чей-то крик. А у меня уже не хватает воздуха. Очевидно, машина все-таки успела остановиться. Я решаюсь открыть глаза и сквозь пальцы вижу ребристую покрышку — прямо у меня под носом.
Карлос вытянул меня на тротуар и помог встать — в который раз за этот день. Опершись на него, я похромал прочь с парковки. Женщина, едва не переехавшая меня, вышла из машины. Она смотрела мне вслед, ее всю колотило от пережитого испуга.
Мама на полной скорости прошла к семейному фургону мимо места аварии. Я не сказал ни слова, но Карлос и так все понял. Я едва держался на ногах, поэтому ему пришлось чуть ли не волоком тащить меня вверх по холму, с которого много лет назад я весело бежал навстречу маме. Теперь я спешил в противоположном направлении.
С вершины холма нам с Карлосом было отлично видно, как дети и взрослые машут руками в нашем направлении. Но, к счастью, за нами никто не пошел. Вскоре машины стали покидать стоянку. Я внимательно следил за тем, как пустеет парковка. Мне нужно было понять, что собирается делать мама, поскольку я не знал, в какую сторону бежать. Через некоторое время я покачал головой: «Она уехала! Я не вижу ее фургона!»
Но Карлос схватил меня за руку (она все еще болела после столкновения с машиной) и ткнул пальцем вниз. На дороге, огибающей холм, я заметил мамину машину. С выражением бешеной ярости на лице она без конца сигналила водителям, из-за которых не могла свернуть налево. Мы с Карлосом кивнули друг и другу и, не сговариваясь, помчались на другую сторону улицы и вверх по дороге к его дому. Не знаю, откуда у меня взялись силы на подобный марш-бросок. Скорее всего, нас подгонял знакомый рев старого глушителя — этот звук я бы ни с чем не перепутал.
Пулей взлетев на крыльцо своего дома, Карлос вытащил из кармана связку ключей и попытался вставить их в замочную скважину. «Скорее!» — взмолился я. Но у Карлоса от страха так дрожали руки, что вместо этого он выронил ключи, и они со звоном отлетели к нижней ступеньке. Старый фургон, натужно ревя, взбирался на холм, а я стоял и как зачарованный смотрел на упавшую связку. «Ключи! — внезапно осенило меня. — Мама из сумочки не нож вытащила, а ключи!»
— Дэвид, очнись! — воскликнул Карлос.
Я вздрогнул, быстро сбегал за ключами и кинул их другу. Он наконец смог открыть замок, после чего я, буквально на четвереньках, перевалился через порог и захлопнул дверь. Родителей Карлоса не было дома. Едва отодвинув занавеску, мы осторожно выглянули в окно, и как раз в тот момент, когда мамин фургон пронесся мимо нас по улице. Мы уже были готовы рассмеяться от облегчения, и вдруг я снова услышал знакомый звук: мама возвращалась, только теперь она сбросила скорость и притормаживала каждые несколько метров, внимательно вглядываясь в окна домов.
— Она нас ищет! — прошептал я.
— Да, — отозвался Карлос. — Твоя мама точно loca.
Просидев у окна в гостиной почти час, мы решили, что опасность миновала. Карлос вышел проводить меня, и где-то на полпути к дому Джоди он весело улыбнулся, сверкнул карими глазами и сказал:
— Совсем как Джеймс Бондо!
— Да! — с готовностью рассмеялся я. — Джеймс Бондо! Ну ладно, до завтра!
Мы пожали друг другу руки и разошлись, уверенные, что увидимся в школе. На секунду я повернулся и увидел, как мой друг скрылся за углом. В тот момент я еще не знал, что больше мы никогда не встретимся.
Остаток пути я бежал без оглядки, надеясь добраться до дома Джонсов без происшествий. Но едва переступив порог, понял, что самое страшное впереди. На кухне Вера и Джоди кричали друг на друга так, что было слышно по всему дому. Значит, мама уже успела позвонить…
Я прошмыгнул мимо кухни в свою комнату, понимая, что скоро Джоди будет кричать уже на меня. Сидя на матрасе, я думал о том, как мало времени мне потребовалось, чтобы нарушить одно из главных правил мистера Хатченсона: держись подальше от своей матери. «Скоро Гордон повезет меня обратно в тюрьму для несовершеннолетних», — тоскливо вздохнул я.
Прошло несколько минут, скандал продолжался, но Джоди все не приходил. Я прислонился ухом к двери, чтобы разобраться, по поводу чего мои опекуны так долго спорят. И вдруг обнаружил, что они ругаются совсем не из-за меня. Оказывается, виновата какая-то девчонка. Я тихо выбрался из спальни и проскользнул в комнату, где жили ребята постарше. Стоило мне войти, как все тут же повернулись и недовольно посмотрели в мою сторону: очевидно, я им помешал. Действительно, я застал их в самый разгар сборов: парни наспех укладывали в пакеты и наволочки одежду и другие нехитрые пожитки. У меня появилось очень нехорошее предчувствие, но я решил не пугаться раньше времени.
— Что случилось? Куда вы все собрались?
— Дом закрывают. Ты тоже лучше иди паковать вещи, потому что завтра нас всех отсюда прогонят, — коротко объяснил Бобби, самый старший из подопечных Веры и Джуди.
— Почему? — ахнул я. — Что не так с домом?
Никто не ответил. Тогда я пробрался мимо беспорядочно сваленных матрасов и схватил Бобби за рубашку. Он посмотрел на меня сверху вниз, и я заметил, что глаза у него мокрые и покрасневшие. А я и не знал, что старшие ребята тоже плачут. Бобби печально покачал головой:
— Джоди обвиняют в изнасиловании несовершеннолетней.
— Что? — Я не верил своим ушам.
— Несколько месяцев назад Джонсы оформили опеку над одной девчонкой, а теперь она заявляет, что ее изнасиловали, хотя Джоди и наедине-то с ней никогда не оставался. Если спросишь меня, то я уверен, что она лжет. Эта девчонка вообще ненормальная, — нахмурился он. — А теперь отправляйся собирать вещи. И не забудь посмотреть в корзине для белья. Проваливай отсюда, короче.
Мне потребовалась ровно минута на то, чтобы снова набить коричневую сумку своими вещами. Аккуратно складывая одежду, я запретил себе переживать по поводу случившегося с Джонсами. Она были очень хорошими опекунами, и я искренне жалел, что Джоди обвиняют в таком ужасном преступлении, но в первую очередь я должен собрать свои пожитки. Для меня это вопрос выживания.
На следующее утро к дому подъехала вереница машин, и подопечных Джонсов стали увозить одного за другим. Вскоре пришла и моя очередь прощаться. Я поцеловал Веру в щеку и прижался к санта-клаусовскому животу Джоди. Пока машина социального работника уезжала все дальше от их дома, я достал из кармана листок с адресами и вычеркнул оттуда Джонсов. В их доме я пробыл всего лишь два месяца. Получается, что за три года я меняю уже третьих опекунов.
Социальный работник сказал, что некоторым из ребят, живших со мной, придется какое-то время побыть в тюрьме для несовершеннолетних, потому что свободных место у опекунов сейчас нет. Он также объяснил, почему Гордон не смог за мной приехать. Оказалось, что мистер Хатченсон сейчас болеет.
— Но, — водитель ободряюще улыбнулся, — Гордон дал мне адрес опекунов, которые могут приютить тебя на несколько дней.
Я неловко заерзал на сиденье и кивнул. «Конечно! — подумал я. — Сколько раз уже это слышал!»
Пару часов спустя я выскочил из машины социального работника и помчался к дому мистера и миссис Тёрнбоу. Ворвавшись в гостиную, я первым делом крепко обнял Элис. Через некоторое время в дверь вежливо постучался социальный работник.
— Вы двое знаете друг друга? — удивленно спросил он, проходя в дом.
Я кивнул, не отпуская Элис. Сердце скакало в груди, как бестолковый щенок.
— Миссис Тёрнбоу, — помявшись, начал социальный работник. — Я знаю, о таких вещах нужно предупреждать заранее, но мы находимся в очень сложной ситуации… Мы можем оставить у вас Дэвида… на некоторое время? — с надеждой спросил он.
— У меня, правда, нет свободных комнат, и я не могу поселить его с кем-нибудь из девочек. Действительно нет других вариантов?
Сердце заныло. Я очень хотел остаться у Элис. Глаза наполнились слезами, и я обернулся на социального работника, который не знал, что сказать. Потом я посмотрел на Элис: она тоже явно была в затруднении.
— Я не думаю, что это хорошо, в смысле, хорошо для Дэвида, — покачала головой миссис Тёрнбоу.
Последовало долгое молчание. Я отпустил Элис и стал разглядывать ковер.
— Ладно, — обреченно вздохнула она. — Но вы хотя бы можете точно сказать, как долго он тут пробудет? Думаю, я могу снова положить его на диване в гостиной. Конечно, если ты не против, Дэвид.
Я закрыл глаза. Тоска отступила. В голове кружились тысячи мыслей. Мне было все равно, где спать: на диване, на матрасе, да хоть на кровати из гвоздей. Главное, чтобы у меня было место, которое я мог назвать домом.