Категория состояния и качественные наречия
Для всестороннего освещения вопроса о связях и взаимодействиях между категорией состояния и другими грамматическими категориями необходимо глубже вникнуть в отношение категории состояния к наречиям. Согласно распространенному мнению, наречие близко к имени прилагательному не только потому, что наиболее продуктивные группы качественных наречий образуются от прилагательных, но и потому, что «наречие может являться в той же функции, как прилагательное, а именно в функции предиката»39.
Обозначение бытия, состояния акад. А. А. Шахматов считал синтаксическим свойством наречия. В предложении Здесь холодно он понимал холодно как наречие и относил его к признаку бытия, проявления, оставшемуся невыраженным 40.
Это убеждение в способности любого наречия стать сказуемым таит в себе много опасного. По-видимому, этот грамматический предрассудок покоится на смешении грамматических систем разных эпох, на переносе прошлых языковых отношений в современность. Ведь если бы способность непосредственно сочетаться с формами времени и превращаться в сказуемое была в современном языке присуща природе качественных наречий на -о (ср. единичность выражений вроде ум — хорошо, а два — лучше * и невозможность говорить и писать такими предложения, как жизнь — коротко, работа — быстро и т. п.), то это означало бы или распад системы словоизменения прилагательных, или ослабление связи качественного наречия с глаголом и именем прилагательным, т. е. полное слияние категорий наречия и прилагательного. Между тем в современном русском языке способность предикативного употребления ощутительнее в обстоятельственных наречиях, чем в качественных на -о, -е (ср.: до города недалеко, было еще рано, уже поздно и т. п.— при невозможности сказать было вечно, будет медленно, было поспешно, будет трусливо и т. п.).
Несомненно, что в древнерусском языке возможности сказуемостного употребления наречий были гораздо шире42. Между тем в современном русском языке качественные наречия на -о и на -ски «как раз не могут быть предикативными». «По-видимому, значение признака действия в них так сильно, что не может сочетаться с отвлеченностью связки»,— заметил проф. А. М. Пешковский4\
Рост категории состояния был связан с теми внутренними грамматическими противоречиями, которые обозначились в употреблении наречий в сочетаниях с вспомогательными глаголами. Эти противоречия особенно резко выступали в сочетаниях наречий со связкой быть. Эти сочетания соответствовали синтаксическим функциям наречия лишь до тех пор, пока глагол быть
* Ср. статью В. И. Чернышева «О нарушении согласования в русском языке»41. В. И. Чернышев очень убедительно доказывает, что в конструкциях типа: «грех — сладко, а человек -падко», «лев — страшно, обезьяна — смешно» и т. п. синтаксические формы сказуемых — не русские по своему происхождению. Это эллинизмы, т. е. обороты, сложившиеся под влиянием греческого языка.
еще не превратился в связку, в морфему времени и наклонения. Превращение же глагола быть в отвлеченную связку усиливало «предикативность» наречий. В сочетании совестно было слово совестно уже не могло осознаваться как наречие к глаголу было. Оно сливалось с связкой-морфемой было в одну составную грамматическую форму, форму прошедшего времени от слова совестно. Но такое употребление наречий не мирилось с их функцией качественного и обстоятельственного отношения (ср. также развитие аналогичных процессов в сочетаниях кратких имен прилагательных со связкой). Ослабление и выветривание в связке быть лексических значений глагола приводило к переходу «предикативных наречий» в категорию состояния.
А. А. Потебня впервые наметил основные этапы этого грамматического перерождения «предикативных» наречий. По мнению Потебни, существительные жаль, пора и т. п., примыкая к глаголу быть, сначала превратились в наречия. В сочетаниях страх было, жаль было слова страх и жаль когда-то были наречиями (но ср. в языке XIX в.: «Ленив — подумать ужас» — Грибоедов)44. А. А. Потебня отрицательно отнесся к мысли Миклошича, «что наречие несовместимо с глаголом существования»45. Он доказывал, что в было стыдно в период лексической и грамматической полновесности глагола быть слово стыдно не могло быть ничем иным, как приглагольным наречием. Но затем, в связи с грамматическим переосмыслением глагола быть, с превращением его в вспомогательную частицу, было стыдно стало пониматься как аналитическая форма прошедшего времени от слова стыдно, которое перешло в категорию состояния*.
Невозможность понимать безлично-предикативные слова (оканчивающиеся на -о) как наречия доказывается и тем, что большая часть качественных наречий в сочетаниях с инфинитивом лишена свойства «обратимости» (т. е. способности иметь при себе инфинитив в качестве определяющего слова). Например, в сочетании напряженно думать наречие напряженно неизбежно понимается как определение инфинитива (т. е. нельзя сказать: думать было напряженно; ср. сердечно относиться и т. п.). Правильно указывалось, что если бы весело в предложении Играть было весело было наречием, то соотношение между играть — весело и весело — играть (Дети успокоились и стали весело играть) было бы параллельно соотношению между весел и веселый. Но такого параллелизма нет. Говоря играть — весело, мы утверждаем совсем не ту связь, которая представляется данной в сочетании играть весело (Играть весело им редко удавалось); вторая предполагает возможность и скучной игры, первая ее устраняет.
Вместе с тем грамматические функции таких безлично-предикативных форм, как сладко, легко, весело и т. п., ничем не отличаются от функций таких слов, как можно, должно, надо, полезно, простительно, тошно, грешно, недо-сужно, совестно, любо, стыдно и др., которые уже никак нельзя признать наречиями. Сюда же примыкают и формы страдательных причастий, вроде велено, принято, суждено, воспрещено, дозволено, запрещено, позволено, поручено, предписано, предположено, приказано, разрешено, рекомендовано и т. п. Таким образом, грамматические различия между категорией состояния и разрядами качественных наречий на -о очевидны.
Но обособление «безлично-предикативных слов» на -о от системы наречий еще не решает общего вопроса о взаимодействии категории состояния и категории наречия в современном русском языке.
* Ср. замечание К. С. Станиславского: «Слово быть определяет статическое состояние. В нем нет активности»46.