Проект реформы учения о слове и «частях речи», предложенный А. Н. Боголюбовым
Для иллюстрации той борьбы с лингвистическими традициями, которую вела бодуэновская школа, может служить статья «О частях речи», написанная рано умершим казанским лингвистом А. Н. Боголюбовым2. Здесь выставляется требование «сохранения единства точки зрения» на слово и на речь вообще. Между тем, в лингвистических дисциплинах — в фонетике, морфологии, лексикологии, синтаксисе —
1 Изд. 3-е, Казань, 1911; изд. 4-е, Казань, 1913; изд. 5-е; М.—Л., 1935.
2 Напечатана в «Сборнике статей в честь Д. А. Корсакова», Казань, 1912—1913 (есть и отдельные
оттиски).
«меняется несколько раз точка зрения на изучаемые явления». Вместе с точкой зрения меняется и понимание основных объектов изучения — например — слова.
«Самое понятие «слова» очень неопределенно и расплывчато. С точки зрения фонетической, «слово» надо определить как отдельный такт речи, характеризованный ударением» (но ср. по€ морю, по€ полю и т. п.). «С точки зрения синтаксической словом будет всякий звукосмысловой комплекс, который может быть отделён от следующих за ним «слов» другими словами» (ср. предлог по в выражении: по синему морю). С точки зрения морфологии и лексикологии, т. е. «с точки зрения реального значения», в выражениях: по морю, по полю и т. д. находится по одному настоящему, «знаменательному» слову, а при них стоят слова «пустые» (употребляя термин китайских грамматистов), «формально-грамматические», не слова, а словечки, частицы речи, а не части её. Став на эту точку зрения, морфология делит слова на неизменяемые и изменяемые — склоняемые и спрягаемые» . «Но об изменении слов» или, как теперь принято выражаться, о «грамматической форме слов», — пишет Боголюбов, — можно говорить опять-таки только с точки зрения реального значения, т. е. с точки зрения лексикологии и семантики. Если в понятии «слова» не давать перевеса стороне семасиологической, а понимать «слово» как «единство звука и значения» (определение Потебни), то нам уже не придётся говорить об «изменении слов» или об их «формах»: папк-а, палк-у, палк-ой будут уже разные «слова», хотя связанные между собой единством основной части; они звучат по-разному, и этой звуковой разнице соответствует разница значений — в данном случае разница той роли, которую эти слова могут играть во фразе». При морфологической точке зрения на слово как на «единство морфологических частей», так называемые формы изменения одного слова окажутся тоже разными словами: «Раз мы видим, что вторые слагаемые (т. е. окончания) разные, то должны признать, что и суммы будут разные». В синтаксисе выступает «новая точка зрения на слово как на член предложения». Таким образом, традиционная лингвистика колеблется между разными точками зрения на слово, на речь вообще. Боголюбов находит, что «процесс речи, действительно, представляет разные стороны», «только эта разносторонность речи «не совпадает с её разложимостью на «предложения», на «слова», на «звуки». Боголюбов различает три точки зрения на речь: фонетическую, приводящую к понятию «элемента речи» (фонемы и сочетания фонем) и тесно связанную с грамматическим изучением речи; сематическую и стилистическую.
«Сематическая» точка зрения открывает в языке отражение реальной действительности. «Знаменательным словам» и фразам речи соответствуют реальные явления и события. Сематика рассматривает элементы речи, слова и фразы «в их отношении к действительности, которая является, так сказать, сказуемым речи» (9). Перед лингвистом возникает задача «разобраться в отношениях между речью и действительностью, между частями речи и частями действительности» (10). Ведь «действительность, насколько она фигурирует в нашей речи, является необходимой частью этой речи» (10). Однако действительность отражается в языке, по словам Боголюбова, в «стилизованном виде». «Эта стилизация является необходимым условием существования языка: если бы каждое из явлений действительности имело своё особое обозначение в языке, то мы не имели бы языка в нашем смысле, а имели бы собственно две действительности, одну более реальную, а другую менее реальную; язык в таком случае не был бы выражением и средством людского общения, не был бы тем социальным орудием, каким он теперь является» (II). На самом же деле действительность и идеология социальной среды отражаются в языке, преломляясь через «языковую технику». Части нашей речи обозначают «общие для членов данной языковой группы аттитуды по отношению к явлениям действительности и только косвенно могут обозначать самые эти явления. Отсюда происходит типичность частей речи и их обобщающий характер» (II).
Так, кроме фонетики и сематики, выступает ещё и стилистика, «сторона языковой техники» . По словам Боголюбова, «это рассмотрение языковой техники принято обозначать именем грамматики». В той грамматике, которая предносится Боголюбову, отпадут логистические (или «интеллектуалистиче-ские») понятия предложения, предиката, субъекта, связки и т.п. (11). «Предметом грамматики будет рассмотрение сложного состава речи и отношений между её частями, — фразами, частями фраз, элементами, — с точки зрения языкового стиля». Грамматика «должна рассматривать фразы данного языка в данное время как фонетически характеризованные и стилизованные обозначения событий действительности, в их взаимоотношении и возможной связи друг с другом в речи; затем — части фраз как обозначения отдельных, так сказать, коэффициентов, из взаимодействия которых слагаются эти события, в их отношениях друг к другу и к целым фразам, и, наконец, элементы речи, в их обычных сочетаниях и в их отношениях к частям фраз».
Таким образом, получается лингвистическая система, которую можно схематически изобразить в таком виде:
Элементы речи 1
Фонетика Части фраз \ Сематика
Фразы J
Грамматика (или стилистика)
' Боголюбов напоминает, что деление слов на nomen, verbum, particula введено испанцем Sanctius'oM в конце XVI в. и было заимствовано им из арабской грамматики.
2 Очень любопытно частичное совпадение с мыслями Боголюбова тезиса о «технизации» языка в интересной статье В. И. А б а е в а «Язык как идеология и язык как техника» («Язык и мышление», II, 1934).
Так определялись молодым лингвистом задачи грамматики как учения о частях речи и об отношениях между этими частями. Но этот революционный проект не нашёл сочувствия в среде других продолжателей бодуэновских реформ.
Схема Боголюбова, опирающаяся на теории античных грамматиков', страдает неопределённостью. Особенно неясны состав, содержание и границы сематики и стилистики в понимании Боголюбова. Основные грамматические и семантические категории, которые, по замыслу Боголюбова, должны соответствовать органическим единствам самого языка, автором не только не описаны, но даже не намечены в общих контурах. В концепции Боголюбова звучат здоровые ноты протеста против шаблонов традиционной грамматики. Однако новый архитектурный план грамматики, предложенный Боголюбовым, в деталях не продуман и — от излишней полемичности — грешит схематизмом, который ведёт к опасным грамматическим каламбурам (вроде нового значения термина «части речи»),