ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ 6 страница
– Тогда чем же вызван рост всех этих экстремальных погодных явлений? – спросил Эванс.
– А никакого роста не наблюдается и в помине.
– Так показывают исследования?
– Да. Все сколько-нибудь серьезные научные исследования не показывают роста экстремальных погодных явлений за последние сто лет. Или за последние пятнадцать. И прогнозы погоды – тоже. Даже, напротив, если исходить из теории глобального потепления, погода в обозримом будущем будет преподносить нам меньше неприятных сюрпризов.
– Так, значит, он вешает всем лапшу на уши? – спросил Эванс.
– Именно. И люди, написавшие этот пресс-релиз, – тоже.
* * *
Меж тем выступавший по телевидению климатолог продолжал гнуть свое:
–…положение лишь усугубляется. Об этом свидетельствуют недавние события: ледники в Гренландии тают с катастрофической быстротой и скоро совсем исчезнут. А эти ледники, друзья мои, достигают в толщину трех миль! Это целые горы льда. Новейшие исследования позволяют также предположить, что в самом скором времени уровень моря повысится на двадцать футов и больше. Так что у кого есть собственность на пляжах, спешите продать!
– Ну а как вам это? – спросил Эванс. – О том же вчера говорили в лос-анджелесских новостях.
– Я бы не стал называть это новостями, – заметил Кеннер. – Ученые из «Ридинг» провели компьютерные расчеты. И пришли к выводу, что Гренландия может потерять свой ледяной покров через тысячу лет.
– Тысячу лет? – воскликнул Эванс.
– Подчеркиваю, может. Но это не означает обязательно.
Эванс ткнул пальцем в экран телевизора.
– А он не сказал, что это случится через тысячу лет.
– Да, – кивнул Кеннер. – Предпочел умолчать. Счел эту деталь несущественной.
– Но вы только что говорили, что никакие это не новости…
– Скажите мне лучше вот что, – начал Кеннер. – Вас очень волнует то, что может произойти через тысячу лет, да и то вовсе не обязательно?
– Нет.
– А кого-то еще волнует?
– Нет, не думаю.
– Вот вам и ответ.
* * *
Эванс допил мартини и вдруг почувствовал, что на него навалилась сонливость. Все тело болело и ныло: спина, ноги, бедра. Он весь извертелся в кресле, пытаясь найти более удобное положение. Он очень устал. И был немного пьян.
Эванс закрыл глаза. И продолжал размышлять о выпуске новостей, где обсуждались явления отдаленного будущего.
Они подавали все эти новости так, словно все должно произойти буквально через минуту-другую, что это вопрос жизни и смерти.
Только через тысячу лет.
Веки отяжелели. Голова склонилась на грудь. Но прозвучавший в динамике голос заставил резко поднять ее и открыть глаза.
– Пристегните ремни, – говорил пилот. – Мы приземляемся в Ван-Найс.
ВАН-НАЙС
Понедельник, 11 октября
Утра
Эвансу хотелось лишь спать, спать. Но, когда самолет приземлился, он решил проверить поступившие на мобильник сообщения и обнаружил, что его просто обыскались. И это еще мягко сказано.
– Мистер Эванс, это Элеанор из офиса Николаса Дрейка. Вы оставили у нас свой сотовый телефон. Он у меня, можете заехать и забрать. И еще мистер Дрейк хотел бы с вами поговорить.
– Питер, это Дженифер Хейнс из офиса Джона Болдера. Мы бы хотели, чтобы вы приехали к нам не позднее, чем завтра, в десять утра. Пожалуйста, приезжайте, это очень важно. Обязательно позвоните, если вдруг у вас не получится. До встречи.
– Питер, перезвони мне. Это Марго. Из больницы выписалась.
– Мистер Эванс, это Рон Перри из полицейского управления Беверли-Хиллз. Вы должны были прийти в четыре для письменной дачи показаний и не явились. Хотите, чтобы я выписал ордер на ваш арест? Мне этого не хочется. Так что позвоните. Телефон у вас есть.
– Это Херб Ловенштейн. Куда ты, черт побери, запропастился? Мы не имеем ни малейшего желания держать младших помощников, которые исчезают на целые дни. Работать следует в офисе, работы полно. Звонили от Болдера. Хотят, чтобы ты заехал к ним в офис в Калвер-Сити завтра ровно в десять утра. Мой совет: немедленно приезжай в офис, иначе тебе придется искать другую работу.
– Мистер Эванс, это Рон Перри из полиции Беверли-Хиллз. Прошу, перезвоните мне. СРОЧНО!
– Питер, позвони мне. Марго.
– Как насчет того, чтобы встретиться сегодня, Питер? Это Джанис. Позвони мне.
– Мистер Эванс, вас вызывает мистер Дрейк. В офис НФПР.
– Питер, это Лиза, секретарь мистера Ловенштейна. Вас разыскивает полиция. Звонили сюда. Я подумала, вам следует знать.
– Питер, это Марго. Когда я звоню своему адвокату, то вправе ожидать, что он ответит на мой звонок. Не будь задницей. Перезвони.
– Это Рон Перри из полицейского управления Беверли-Хиллз. Если в ближайшее время вы мне не перезвоните, иду к судье и прошу выписать ордер на наш арест.
– Эванс, это Херб Ловенштейн. Дурак ты и дрянь, больше никто! Полиция собирается выписать ордер на твой арест! Займись этим немедленно. Работники нашей фирмы не должны попадать под арест.
Эванс вздохнул и отложил телефон.
– Неприятности? – спросила Сара.
– Нет. Но, похоже, выспаться мне в ближайшее время не удастся.
Первым делом он позвонил детективу Рону Перри. Ему сказали, что Перри уже ушел с работы и сегодня больше не появится, а завтра с утра будет в суде. Мобильный Перри был отключен. Эванс оставил свой номер, просил перезвонить.
Затем он позвонил Дрейку, но тот тоже уже ушел.
Он позвонил Ловенштейну, но того в кабинете не оказалось.
Он позвонил Марго, но она не отвечала.
Он позвонил Дженифер Хейнс и сказал, что будет у них завтра ровно в десять утра.
– Только оденьтесь поприличней, – сказала она.
– Это еще зачем?
– Вас будут показывать по телевизору.
КАЛВЕР-СИТИ
Вторник, 12 октября
Утра
У здания, где располагались офисы по подготовке судебного иска вануату, стояли два больших белых фургона ПТС[16]. Эванс вошел и увидел внутри рабочих, они расставляли осветительные приборы для съемки, меняли флуоресцентные лампы на потолке. Здесь находились сразу четыре телевизионные группы, расхаживали, разглядывали помещение, прикидывали, под каким углом лучше снимать. Но пока что еще ничего не снимали.
И сами офисы, как заметил Эванс, тоже претерпели значительные изменения. Графики и схемы, висевшие на стенах, приобрели еще более сложный характер. Вокруг красовались огромные снимки Тихоокеанского региона, где проживал народ вануату, сделанные с земли и с воздуха. Ряд их демонстрировал эрозию почвы на пляжах, на других были видны покосившиеся домики, готовые вот-вот соскользнуть в воду. Был здесь и большой снимок целого класса школы: красивые темнокожие ребятишки, белозубые улыбки на лицах. В центре комнаты стояла трехмерная модель главного острова, освещенная ярче, чем все другие объекты.
Дженифер принарядилась: белая блузка, юбка, туфли на высоких каблуках. Она показалась Эвансу удивительно красивой, и еще было в ее внешности нечто загадочное, таинственное. Эванс заметил, что не только Дженифер, но и все остальные сотрудники приоделись, пришли в пиджаках и галстуках. Никаких там джинсов или футболок, которые он видел на них во время первого визита. И еще ученых здесь было гораздо больше.
– Итак, что тут происходит? – спросил Эванс.
– Съемки ролика, – ответила Дженифер. – Решили снять специальный рекламный ролик для телевидения, будем крутить во время освещения судебного процесса как фон. Ну и ряд интервью тоже заснимем.
– Но вы же еще не объявили о подаче иска.
– Это произойдет сегодня. Здесь, у нас, перед зданием офиса. Пресс-конференция назначена на час дня. Ты, разумеется, будешь?
– Право, не знаю, что и…
– А я точно знаю: Джон Болдер хочет, чтобы ты присутствовал. Представлял Джорджа Мортона.
Эванс забеспокоился. Если он засветится здесь, на работе точно возникнут проблемы, причем нешуточные.
– Но у Джорджа было еще несколько юристов. Старше меня и опытней, которые…
– Дрейк настоял, чтоб это был именно ты.
– Дрейк?
– Да. Говорил, что ты имеешь непосредственное отношение к созданию документов по финансированию этого иска.
Ах, вон оно что, подумал Эванс. Они специально хотят показать его по телевизору, чтобы впоследствии он не смог и словом обмолвиться о пожертвовании десяти миллионов долларов в пользу НФПР. Поэтому и пригласили на церемонию, чтоб засветился, обозначил свое присутствие. Тогда Дрейк может заявить, что десять миллионов поступают на счет его организации, и молчание Эванса будет воспринято как знак согласия. Если он, конечно, не выступит с опровержением. А позже, если начнет возмущаться, они всегда могут сказать: «Но ты же был там, Эванс. Почему тогда промолчал?»
– Понимаю, – протянул он.
– Ты, я смотрю, чем-то обеспокоен.
– Так и есть…
– Послушай меня, – сказала Дженифер, – ни о чем не беспокойся.
– Но ведь ты не знаешь…
– Слушай, что я говорю. Не тревожься ни о чем.
– Ладно. Как скажешь.
Нет, разумеется, она желала ему только добра, но, несмотря на все ее заверения и утешения, у Эванса возникло тревожное ощущение полного провала. Полиция грозится выписать ордер на его арест. На работе недовольны его долгими отлучками. А теперь еще эти попытки раз и навсегда заткнуть ему рот, показав по телевизору где-нибудь на заднем плане.
– Зачем ты просила меня прийти так рано? – спросил он.
– Просто хотела, чтоб ты поприсуствовал на нашем рабочем совещании. Оно имеет прямое отношение к отбору присяжных.
– Прости, никак не могу…
– Отказы не принимаются. Ты должен. Кофе хочешь?
– Не откажусь.
– Выглядишь усталым. Надо тебя причесать и немного подгримировать.
* * *
Полчаса спустя он сидел в той же комнате совещаний за длинным столом. И на него снова смотрели молодые ученые, целая команда.
– Сегодня, – сказала Дженифер, – мы собираемся рассмотреть ряд вопросов, связанных с глобальным потеплением и землепользованием. Тебе знакома эта проблема?
– Лишь в самых общих чертах, – ответил Эванс. Дженифер кивнула одному из ученых, сидевшему в самом конце стола:
– Раймундо! Ознакомишь нашего гостя с самой сутью вопроса?
Молодой человек говорил с сильным акцентом, но Эванс его понимал.
– Всем известно, – начал он, – что изменения в землепользовании вызывают изменения средней температуры земли. В городах всегда теплее, чем в сельской местности, явление это принято называть «урбанистическим тепловым эффектом». Земля на пашнях теплее, чем в лесах, ну и так далее.
– Ага, – кивнул Эванс. Он никогда не слышал прежде об этой концепции, но она казалась вполне логичной.
Раймундо тем временем продолжил:
– Довольно большой процент метеостанций, которые сорок лет тому назад располагались в сельской местности, теперь находятся в городах, в окружении небоскребов, бетона и асфальта. И естественно, что они регистрируют потепление.
– Понимаю, – снова кивнул Эванс. Отвернулся и посмотрел сквозь стеклянную перегородку. Он увидел, как по складу расхаживают телевизионщики, снимают разные предметы и интерьер в целом. Одна надежда, что они не заявятся сюда. Ему не хотелось выглядеть в их глазах малообразованным недоумком.
– Все это – хорошо известные факты, – продолжал Раймундо. – Исследователи по большей части пользовались данными, полученными с метеостанций вблизи городов. Ну и, естественно, уменьшали их немного с целью компенсировать урбанистический тепловой эффект.
– А как рассчитывалось это сокращение? – спросил Эванс.
– Различными способами, в зависимости от того, кто этим занимался. Но большинство алгоритмов опиралось на данные о численности населения. Чем больше население того или иного города, тем больше сокращение.
Эванс пожал плечами:
– Что ж, наверное, в целом это верный подход.
– К сожалению, – возразил ему Раймундо, – это не так. Слышали, что произошло, к примеру, в Вене? Там несколько лет тому назад проводил исследования Бойм. Так вот, в Вене с 1950 года не было отмечено роста населения, зато использование энергии возросло раза в два, да и площадь городской застройки значительно увеличилась. А потому имел место столь же значительный урбанистический тепловой эффект. Тем не менее ученые продолжали уменьшать данные с метеостанций, поскольку исходили из численности населения.[17] – Таким образом, получается, что потепление, исходящее от городов, недооценивается? – спросил Эванс.
– Хуже того, – вмешалась Дженифер. – Принято думать, что урбанистическому тепловому эффекту не стоит придавать такого уж большого значения, поскольку он вносит лишь незначительную лепту в глобальное потепление. За последние тридцать лет наша планета нагрелась в среднем на 0,3 градуса Цельсия. По расчетам ученых, среднее потепление в городах составило около 0,1 градуса Цельсия.
– Так. И что?
– Да то, что эти расчеты и предположения неверны. К примеру, китайские ученые сообщают, что температура в Шанхае повысилась на целый градус Цельсия, причем заметь, только за последние двадцать лет.[18] А эта цифра превышает общие данные по глобальному потеплению нашей планеты за последние сто лет. И Шанхай тут не единственный. Температура в Хьюстоне повысилась за последние двадцать лет на 0,8 градуса Цельсия. Причем измерения эти производились со спутников и относились к ночному времени. Это можно прочесть в статье Д. Р. Струткера, опубликованной в 2003 году в одном из журналов. Города Кореи нагреваются с поразительной быстротой.[19] В городе Манчестер, Англия, отмечены температуры на восемь градусов выше, чем в окружающей сельской местности.[20] Даже в маленьких городках температура существенно выше, чем в их окрестностях.
Дженифер потянулась к стопке графиков.
– Данные, которые вы увидите в этих графиках, – сказала она, – уже обработаны соответствующим образом. При их составлении учитывался фактор урбанистического теплового эффекта. Но, возможно, недостаточно.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату шагнул один из телеоператоров с работающей камерой. Дженифер тут же выхватила из стопки несколько графиков и подняла их так, чтобы оператору было удобно снимать. А всем присутствующим шепотом объяснила:
– Наш ролик будет без звука, так что надо представить и наглядный визуальный ряд.
Она развернулась лицом к камере и сказала:
– Позвольте продемонстрировать вам несколько наборов данных с метеостанций. Вот, например, запись средних температур в Пасадине с 1930 года.[21] Как видите, – продолжила Дженифер, – здесь отмечается значительный рост среднегодовых температур. А вот данные по Беркли с 1930 года.
На удивление неполная запись, верно? Но тут мы использовали необработанные данные, сами можете видеть, некоторые годы пропущены. Однако тенденция к потеплению просматривается довольно отчетливо. Сомнению не подлежит, вы согласны?