Психологический момент развода

Мы хотим понять, как ребенок переживает развод роди­телей, а вернее, как различные дети воспринимают его или какие именно реакции и при каких обстоятельствах являют­ся наиболее вероятными. Что, собственно, должны мы пони­мать под "переживанием развода" в сравнении с другими по­добными переживаниями? Юридический акт развода, ко­нечно, не может иметь этого значения по той причине, что для ребенка не играет непосредственной роли, женаты его родители официально или состоят в неофициальном браке, который, естественно, не может быть и расторгнут. Но да­же, если родители и были женаты, юридический развод играет в семейных отношениях лишь второстепенную роль. Бывает, что проходят месяцы или даже годы между факти­ческим и официальным разводом. Нередко бывает и так, что после развода родители еще продолжительное время живут вместе. Я знаю одну супружескую пару, которая развелась, когда дочери было девять месяцев. Сегодня девочке восемь лет, а родители живут до сих пор вместе.

Итак, мы приходим к выводу, что развод родителей необ­ходимо дефинировать как "психологический момент раз-

вода". Это ставит нас перед фактом, что многим разводам предшествуют долгие конфликты родителей, во время кото­рых они могут не раз на время расставаться.

Такие временные расставания между тем играют роль в жизни каждого ребенка. Отец Ганса находится по несколько месяцев в году в заграничных командировках. Является ли Ганс по этой причине в психологическом смысле "ребенком расторгнутого брака"? Отец Биргит работает ночью. Когда в пять часов вечера бабушка забирает ее из детского сада и приводит домой, отца уже нет дома, он ушел на работу. Утром, когда девочка уходит из дому с мамой, он еще спит. Биргит видит отца только в выходные. Является ли она тоже "ребенком развода"?

Следует обратить внимание, что здесь речь идет о разлу­ках, причиной которых является жизненная необходимость, а не конфликты родителей. Но такой критерий также недостаточно состоятелен: маленькие дети не понимают этой разницы. Кроме того, часто бывает и так, что подобные рабочие командировки отцов являются (подсознательно), так сказать, "разводами", поскольку они дают возможность как можно меньше времени проводить в семье и максимально перенести свои жизненные интересы в область профессии. Но бывает и наоборот: однажды мать Марио взяла сына, которому было шесть лет, и переехала к подруге, потребовав развода у мужа, после того, как узнала о его супружеской неверности. Ребенку она сказала, что в их квартире ремонт, папа живет сейчас у своей матери, так как квартира подруги слишком мала для них всех. "Ремонтные работы" продолжались многие недели, потом "папа продал квартиру" и поскольку Марио не прекращал спрашивать об отце, ему сказали, что папа работает сейчас в другом городе. Это продолжалось почти два года, пока Марио не увидел, наконец, своего отца и не узнал, что его родители развелись. В какой момент пережил Марио развод? Безусловно, не в

момент их переезда к маминой подруге. До тех пор он был в гостях у тети Моники, которая его очень любила. Он гордо рассказывал также своей подружке, что после ремонта у них будет самая прекрасная квартира на свете. (Мама даже обещала, что его комната будет оклеена обоями с картин­ками из его любимого мультфильма.)

Изложенные выше примеры говорят о том, что продол­жительность развода также не является критерием пережи­вания развода. Есть дети, которые с нетерпением месяцы и даже годы ожидают возвращения отца или матери. Они печалятся, но тем не менее остаются здоровыми. А есть и такие, которых уже на второй день после развода, словно подменили. Это зависит от того, как ребенок понимает раз­вод: уходит папа (или мама) навсегда или он (она) вернется обратно. Что отличает развод от всех других видов разлуки (за исключением смерти одного из родителей), это окон­чательность, необратимость или же изменение привычных жизненных обстоятельств. Обычно эта ситуация возникает тогда, когда ребенку сообщают, что "папа и мама разво­дятся", что "папа (или мама) уезжает навсегда", что "папа (или мама) не будет больше с нами жить" и так далее. Это обстоятельство превращает развод в утрату и такое пере­живание потери одного из родителей отличает разлуку пу­тем развода или смерти от всех других видов разлук. (Более того, опыт развода и смерти одного из родителей с этой точки зрения имеет так много общего, что нет ни единого критерия, по которому их можно было бы отличить друг от Друга. Особенно характерно это для детей до семи-восьми лет, которые еще не понимают, что такое смерть и вос­принимают ее как "уйти навсегда".)

Итак, я предлагаю момент осведомления детей о состояв­шемся или предстоящем разводе дефинировать как "психо­логический момент развода". В случаях с маленькими деть­ми, которые еще не способны понимать, или с детьми,

родители которых дают неясные или косвенные объяснения внезапному отсутствию отца или матери, невозможно уста­новить непосредственную связь психологического момента развода с однозначным внешним событием, которым явля­ется информация о разводе. Об этом красноречиво говорят примеры пострадавших детей. Девятилетняя Габи до сих пор хорошо помнит, как родители сообщили ей, что они раз­водятся. Габи было тогда ровно четыре года и она думала, что развод имеет что-то общее со стрижкой волос (в не­мецком языке "scheiden lassen" — "разводиться" и "Нааге schneiden" — "стричь волосы" звучит очень похоже. Прим. переводчика). То обстоятельство, что папа больше с ними не живет, она никак не могла связать с "разводом". Год спустя, однажды после ссоры с бабушкой, девочка начала плакать и кричать: "Когда папа, наконец, снова переедет к нам?" и получила ответ: "Папа навсегда останется в Л. Ты же знаешь, что твои родители развелись!" Для Габи именно этот день оказался днем развода. Марио, который был матерью неверно информирован (см. выше), примерно через год начал сомневаться в объяснениях матери, ее подруги и бабушки с дедушкой. На протяжении долгих месяцев он думал о том, что делает сейчас его отец за границей, пред­ставлял себе экзотические страны, приключения, которые там случаются, и в которых он сам, фантазируя, принимал участие. И он рисовал в своем воображении тот чудесный день, когда папа вернется обратно. Но увиливающие ответы, чувство-неловкости или раздражения, с которыми взрослые реагировали на его вопросы, изумляли Марио. Папа не присылал никаких открыток, что он обычно делал раньше, когда куда-нибудь уезжал. На протяжении нескольких недель надежда на возвращение отца сочеталась в его сердце с растущим сомнением, но постепенно становилась слабее и слабее, пока совсем не исчезла. Это и был момент развода для Марио. Внешне вылядело так, что ребенок вдруг пе-

рестал спрашивать об отце. Тем удивительнее было для ма­тери, что Марио вдруг, четырнадцать месяцев спустя после фактического развода, "без какой-либо внешней причины" начал вести себя испуганно и агрессивно, как маленький ребенок.