ПЕРВЫЙ ДЕТСКИЙ МУНИЦИПАЛЬНЫЙ СОВЕТ 7 страница

• Для того, чтобы получить доступ к символической матери, ребенок должен временно отказаться от присутствия матери реальной, и даже любой матери. Это процесс отрывания от груди, переживаемый с одной и с другой стороны. Для ребенка более благоприятна инициатива к отрыванню от груди, выражаемая им самим и лишь принимаемая матерью, чем наоборот (Ф. Д.).

495

нибудь, что вы не увидите и рассердитесь... Может быть, вы всегда смотрите, как он сходил в горшок?» — «Да, правда, я всегда проверяю, как он сходил.» — «Ну вот, значит то, что он сделал руками замещает «каки-писи», но делать и остается делать, значение не меняется.» Эссэ о стиле Луи Арагона начинается такой фразой: «Делать, по-французски, значит гадить». И это настолько верно, что каждый чувствует, но сказать не может, кроме поэта с его детским видением мира.

Вот замена делания. У Вероник говорила либо попка, либо ге­ниталии. Все это, однако, можно проговорить, и ничего в этом нет эротического, все совершенно невинно. Напротив, таким образом уходишь от эротизма к словесному, вербализированному общению.

Все это — совсем недавние открытия. И это только начало. Да и не существует похожих детей. Но именно таким образом, поти­хоньку, шажок за шажком, можно выработать новый подход к детству.

Воспитательницы, нянечки, как и матери, очень заняты и у них почти не хватает времени на то, чтобы играть и разговаривать с детьми. К тому же: «У нас ни бумага, ни игрушек, — жалуются они, — как только что-нибудь появится, сразу все очень быстро рвется, ломается, а снова игрушки взять неоткуда». Я в таких случаях возражаю: «Да, это так, но все же вы-то здесь для... того, чтобы в меру возможностей помогать развитию этих детей».

В доме ребенка как только ребенок готов к дальнейшей с ним работе, его переводят в так называемый «внутренний детский сад». Там с ними занимаются, у него появляются игрушки. Но там, где дети живут от шести месяцев до трех лет, все это невозможно, все сразу ломается и денег не напасешься. В палатах дома малютки у детей нет ничего, что можно было бы использовать для творчества, то есть для игры — только тряпки, пеленки, ночные горшки.

Воспитательницы, нянечки тоже в состоянии некоторой фрустрации: у них перед глазами только естественные нужды ребенка. То, что дети хотят и могут сделать, все это отнесено к сфере «детского сада», именно там они что-то делают руками. Присутствие же нянечек при психотерапевтических беседах с детьми и то, что они начинают таким образом понимать, что происходит с их по­допечными, само по себе уже меняет их поведение с детьми — с теми, кто проходит лечение, и с теми, кому оно не нужно, то есть с более благополучными детьми.

496

 

МАЛЕНЬКИЕ ЛИДЕРЫ

 

Есть дети — прирожденные руководители, командиры над теми, кто еще мал. Но их нельзя оставлять с их собственными братьями и сестрами. Насколько мне известно, это опасно.

У нас в Мезон Верт была пятилетняя малышка, которая просто паразитировала на своем трехлетнем брате (теперь в Мезон Верт мы принимаем только до трех лет) — она ни на минуту не отпускала его от себя, воспринимая его как свою часть. Когда мы запретили ей заниматься с братом, она была шокирована. Брат же, наконец, вздохнул с облегчением, потому что сестра перестала его душить. В девочкином поведении было нечто Эдипово — она хотела быть одновременно и папой и мамой этого ребенка. В конце концов, она начала его ненавидеть, хотя жила его жизненными силами. Но с того момента, как мы ей запретили заниматься со своим братом, она прекрасно занималась с другими детьми. «Когда ты находишься у нас, — сказали мы, — брат свободен и может делать все, что хочет. А ты занимаешься, чем хочешь, с другими детьми, иначе можешь идти и не приходить больше. Можешь идти, есть и другие...» Девочка поняла. Мы вели себя как коммандос. Мать же позволяла своей дочери паразитировать на младшем брате. Но с тех пор, как мы заявили: «Можешь паразитировать на других, а на нем нельзя», делать это она перестала. Вообще перестала. Она стала рассудительным лидером других детей, на которых перенесла свои интересы. Все было хорошо, потому что она не вошла в Эдипов комплекс других, с другими детьми она оставалась просто маленькой девочкой, которая для них не дублировала своим существованием ни их папу, ни их маму. Перенос состоялся. А препятствовала ему прямая генетическая связь, породившая некий эдипов аппендикс — братишка становился как бы ребенком девочки, как если бы она воображаемым образом получила его от своего отца или матери. Другой ребенок, девятилетний мальчик, который только и знал, что бесить своего младшего брата дома, оказался прекрасным лидером для остальных детей. Его мама говорила мне: «Стоит нам только зайти в какой-нибудь сад, как все дети бегут к нему, он играет с ними, развлекает. Потом говорит: «Я устал, оставьте меня в покое, я возьму книжку». И садится в какой-нибудь тихий уголок. И все ждут, пока он отдохнет. Значит, есть в нем, старшем брате-тиране, помимо этого, еще кто-то, су­ществующий так же реально, который значим не менее, и может,

497

без какого бы то ни было ущерба для малышей, помогать им и вести за собой младших.

Встречаются такие же бабушки. С чужими детьми занимаются прекрасно, а со своими внуками ведут себя как собственники. Другие, кто не так собственнически относится к своим внукам, стараются объединить вокруг них других детей. Мне кажется, что присутствие стариков в центрах досуга, где есть детвора из разных семей, очень желательно. Но это собственническое отношение к своему ребенку, как к плоти от плоти своей, тиранично. И такое отношение надо безоговорочно искоренять. Гораздо больше пользы, когда речь идет об общении стариков и детей, может принести общение вербальное.

Теперь есть тенденция создавать группы бабушек, которые рас­сказывают всякие истории. Многие из них выступали и на телевидении. Я очень хорошо представляю себе такой радиоканал, по которому звучали бы только сказки. Почему бы и нет? По нему можно было бы читать и отрывки из великих книг...

В течение довольно длительного периода Франсуа Перье читал на «Франс-Интер» сказки. Недавно, на «Европе-1», Анни Жирардо рассказывала каждое утро какую-нибудь историю, только не сказочную. Об этом же она просила своих слушателей: «Присылайте и вы свои истории. Истории, которые случались с вами, или происходили с кем-то из ваших знакомых. Присыпайте мне». И затем, «причесав» эти истории, она рассказывала их: это были реальные истории о работе молодых девушек, об эксплуатации женщин, о свадьбах, когда всё вроде бы в порядке, но потом волк, который скрывался в шкуре жениха, показывает зубы, как только жених превращался в мужа. Можно было бы провести интересный опыт: попросить детей рассказывать перед микрофоном свои истории (почему бы это не могла быть свободная радиостанция?); это могло бы помочь другом детям, потому что слушая, что произошло с другими, они бы могли понять, что другие тоже переживали нечто подобное. И в то же время вербальная самореализация помогла бы от многого освободиться.

Глава 5