КОГО НЕ ПОБЕДИЛ АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ 2 страница

Другая часть скифов откатилась на юг, за Дунай, они осели в Добрудже, получившей название «Малой Скифии», и постепенно смешались с придунайскими кельтами. Третья часть отошла на запад, к праславянам. По данным А. С. Бугая, исследовавшего методом радиоуглеродного анализа колоссальную оборонительную систему Змиевых валов на Украине, самые древние из них датируются как раз II в. до н. э. То есть предки славян в этой войне выступали на стороне Скифии, а не савроматов. Это еще раз свидетельствует о том, что они были полноправными союзниками скифов, а не покоренными невольниками.

Никакие подробности боевых действий до нас не дошли. Но такие сооружения, как Змиевы валы, за день-другой не построишь. Значит, бои носили затяжной характер, первые удары удалось отразить. Что неудивительно — лес и лесостепь куда менее удобны для действий тяжелой конницы, чем открытая степь. И сами савроматы прорвать оборону вряд ли смогли бы. Следовательно, и тут им помогли угры с балтами. Потому что конечный итог войны известен.

Раскопки показывают, что Милоградская культура Среднего Поднепровья во II в. до н. э. погибла с явными следами вражеского нашествия. А возникшая на ее месте Зарубинецкая культура представляла значительный регресс — мелкие поселения вместо крупных городищ, охота и рыболовство вместо развитого скотоводства и земледелия. Далее высокоразвитая культура в этих краях, Черняховская, датируется уже II в. н. э. Разрыв составляет около 300 лет. Разгромленные осколки славянских и скифских племен отступили на запад. В Карпаты и за Карпаты. При этом какая-то часть людей предпочла остаться, хотя и вынуждена была сменить образ жизни — они-то и оставили следы Зарубинецкой культуры.

Все сведения мы вынуждены черпать только из археологических данных. Письменные источники великих держав того времени о событиях на севере молчат, им было не до того. Всюду кипели свои войны. Рим сражался с Карфагеном, и решался вопрос о существовании одного из этих государств. Империя Александра Македонского развалилась на три царства — Птолемеев в Египте, Селевкидов в Азии и Македонию на Балканах. Тоже враждовавших друг с другом. В ходе их драк от непрочных македонских владений отпадали самостоятельные государства. Эпир и Этолия в Греции, Понт и Пергам в Малой Азии, Армения на Кавказе, Бактрия в Средней Азии.

Однако постепенно политическая карта менялась. В Иран вторглись парфяне, выгнали македонских правителей и подчинили страну, возведя на престол династию Аршакидов. А в Средиземноморье выдвинулся главный претендент на лидерство — Рим. Ему поочередно удалось разгромить своих соперников. В 192–188 гг. до н. э., после победы над царством Селевкидов, римляне утвердились в Малой Азии, в 160–140-х гг. до н. э. захватили Эпир и Македонию, поставили под контроль Грецию, затем добили ослабленный прежними войнами Карфаген.

И уже римляне, как прежде македоняне, стали для греков тоже «не варварами». Зато парфяне, туранцы, армяне — о, эти остались презираемыми «варварами». Несмотря на то, что в области военной техники, ремесла, сельского хозяйства значительно превзошли греков с римлянами, соединив собственные успехи с лучшими достижениями эллинской культуры — театра, литературы, скульптуры, архитектуры. Сами же эллины в данное время научились выгодно эксплуатировать свою «культурную» славу — нанимались к римлянам секретарями, домашними учителями, летописцами их подвигов. А греческие философы-софисты за большую плату обучали желающих доказывать, что белое — это черное. Зачем это было нужно? Чтобы демонстрировать «ученость» и легче получить место секретаря у вельможи. Или обзавестись собственными учениками, передавать им полученную науку и драть плату.

Но преувеличивать «цивилизованность» тогдашнего античного мира, право, не стоит. Он был чрезвычайно жестоким. Например, когда в 199 г. до н. э. македонский царь Филипп V захватил Абидос, и жители умоляли его о пощаде, он «смилостивился» и дал им три дня, чтобы все они сами лишили себя жизни. Когда в 166 г. Иуда Маккавей поднял среди евреев восстание против Селевкидов, на территории его государства были поголовно вырезаны все не-иудеи. А в «просвещенном» эллинистическом Египте практиковалась передача приговоренных жрецам для медицинских экспериментов. Так, знаменитая Клеопатра специально приговорила к смерти нескольких своих служанок, чтобы изучить вынашивание детей — их оплодотворили и вскрыли животы на различных стадиях беременности.

Все еще процветали страшные и темные культы. В Северной Греции и Малой Азии открыто действовали сообщества менад-вакханок, устраивавших пышные шествия по городам — полуголые участницы, едва прикрытые барсовыми и козлиными шкурами, прыгали и плясали, потрясая бубнами и палками-тирсами. После чего убегали в горы, доходя до дикого возбуждения и предаваясь лесбийским страстям, а тирсы используя в качестве фаллоимитаторов. Участвовать в этих торжествах не считали зазорным знатные дамы и даже царицы. А на осеннем празднестве оплакивания и похорон Диониса вакханки ловили и зверски убивали первого встречного мужчину. Это тоже не считалось предосудительным. Пропал человек — и все тут. Значит, «божество» так захотело.

В Грузии в начале весны происходили мистерии «Гекаты» как называет ее псевдо-Плутарх. То есть местного аналога греческой Гекаты, богини ночи, смерти и черного колдовства. И мистерии, соответственно, были жуткими, с человеческими жертвоприношениями и извращениями. А в Малой Азии славился культ «Матери богов» Кибелы. Тот самый, которым когда-то увлекся Анахарсис. Ее главное святилище находилось на горе Ида, и празднества собирали множество народа. Стекалось местное население, участвовали те же менады, приезжали издалека паломники. На торжествах в честь Аттиса, погибшего возлюбленного Кибелы, люди наносили себе увечья, добровольцы сами оскопляли себя, жертвуя мужские части богине — пусть, мол, возьмет мои вместо Аттиса. Такие скопцы становились жрецами «Матери». А жрицы именно в этом культе жертвовали богине собственные груди.

Практиковался и ежегодный ритуал с жертвоприношением «заместительницы». В желающих фанатичках недостатка не было, выбирали самую красивую и совершенную девушку, без изъянов. Год она жила внутри святилища. А на осеннем празднике плодородия обнаженная «богиня» выходила к людям откуда-то из-под земли, из пещеры. Выносила блюдо с различными земными плодами, одаривая собравшихся. Потом ее омывали в священном источнике. И резали, причем сопровождая это ритуальным каннибализмом. Сперва, еще у живой, отсекали самое священное, молочные железы, кроша на мелкие кусочки, поедавшиеся жрецами. А затем остальное тело «богини» раздавалось по частичке участником торжества. И вкусив его, тысячи людей предавались общей сексуальной оргии…

Этот культ тоже не считался чем-то грязным и недостойным, наоборот! Поучаствовать в таинствах ехали общественные деятели, знаменитые гетеры, интеллектуальная элита. Например, Катулл не остановился перед путешествием из Италии, после чего посвятил Кибеле поэму «Аттис». Поклонением «Матери богов» заразились пришедщие в Малую Азию кельты, из них составилась большая часть жрецов. Они формировали и «разъездные бригады», колесившие по Эгейскому региону, проповедуя свою богиню.

Увлеклись ею и римляне. Секта ее почитателей возникла в самом Риме — тоже устраивала пиры и кровавые оргии с жертвоприношениями и канибализмом. Тут они практиковались даже чаще, чем в Малой Азии, стали самоцелью. И о добровольчестве речи не было, резали рабынь. Когда дело вскрылось, сенат забил тревогу. В 185–179 гг. до н. э. состоялось два расследования. И судьи пришли в ужас, узнав, какие широкие круги охватила секта. К ответственности было привлечено 10 тыс. человек, половину из которых казнили или принудили к самоубийству, остальных изгнали [129]. Впрочем, в Риме и много позже были известны страшные ритуалы. В I в. до н. э. приносили в жертву рабов Катилина и его соратники, моля богов об успехе заговора. Устроил гекатомбу и Октавиан Август, зарезав на алтаре 300 пленных соотечественников, захваченных в гражданской войне.

Но пока в Средиземноморье кипела борьба за «мировое господство», важные изменения произошли и на севере. Судить о них мы имеем возможность только по косвенным данным, но вполне определенно. Савроматы очень недолго оставались хозяевами причерноморских степей. Потому что по-прежнему кипел и бурлил «котел» Средней и Центральной Азии. Около 165 г. до н. э. гунны разгромили согдов и вытеснили их из Джунгарии и Семиречья. Согды, в свою очередь, разбили и разогнали саков, после чего в 141–128 гг. до н. э. сокрушили эллинистическое Бактрийское царство и образовали на его месте свое, Согдиану.

Все это давало толчки к новым миграциям. И за период в 50–60 лет в Причерноморье двинулись еще две волны племен. Языги и роксоланы. Они тоже были сарматскими народами, говорили на иранских языках, исповедовали митраизм. Только, в отличие от савроматов, признаков матриархата у них не наблюдалось. Оба народа были скотоводами-кочевниками, жили в передвижных войлочных кибитках. Эти же кибитки в случае опасности сдвигались в круг и становились крепостью для племени или рода.

А основной ударной силой была тяжелая конница. Рядовые воины носили панциры и шлемы из воловьей кожи, щиты, сплетенные из ивовых прутьев. На кожаные доспехи нашивались металлические пластины. У знати и дружинников защитное вооружение было стальным. В захоронениях находят остроконечные шлемы, пластинчатые и чешуйчатые панцири, уже появились кольчуги. Было очень развито и ремесло. В погребениях обнаруживают богатые и красивые наборы женских украшений: ожерелий, застежек, браслетов, ушных колец, произведения искусства в «зверином стиле» — но заметно отличавшемся от скифского. У сарматских народов он стал более условным, переходя от живописной передачи натуры в орнамент. Эти изображения становятся полихромными, богато инкрустировались драгоценными и полудрагоценными камнями.

Мы не знаем, вместе пришли языги и роксоланы, в качестве союзников, или по очереди. Но племена савроматов оказались разбиты и вытеснены на запад, за Карпаты — вслед за скифами и праславянами, которых они победили. И в Западном Причерноморье установилось господство языгов, а в Северной Таврии и на Дону — роксоланов. Они к скифам не испытывали личной ненависти. И Крымская Скифия заключила с ними союз — по одним версиям, равноправный, по другим — признав себя их вассалом. Обстановка в здешних краях стабилизировалась.

ПОНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ

Северо-восток Малой Азии обошло стороной нашествие Александра Македонского, он не стал ареной боев между диадохами, не дошли сюда и кельты. Поэтому здешние города остались не разоренными, население не вырезанным. Наоборот, оно увеличилось, сюда устремлялись беженцы из сопредельных районов. И из распавшихся персидских владений на южном берегу Черного моря выделилось царство Понт (по гречески «понт» — море). Оно умело лавировало в драках между соседними державами, признавало зависимость то от селевкидской Сирии, то от Македонии. А когда ту и другую сокрушил Рим, признало себя вассалом победителей. Хотя вассалитет был чисто номинальным, практически Понт остался самостоятельным. Население его представляло собой смешение различных народов — персов, фригийцев, лидийцев, ликийцев, армян, греков. Царство богатело, усиливалось. И достигло расцвета во II в. до н. э. под властью Митридата VI Евпатора.

Происхождения он был довольно темного, захватив трон в результате переворота. Но «официально» производил себя по отцовской линии от Дария Гистаспа Младшего, а по материнской от Александра Македонского и Селевкидов, обосновывая таким образом права на владычество и в азиатском, и в греческом мире. Современники представляют его фигурой весьма колоритной. Он поражал всех исполинским ростом и силой. Мог любого перепить и переесть, укрощал и объезжал самых диких коней. В одно утро вдруг исчез из дворца и пропадал несколько месяцев — оказалось, что царь, переодевшись простолюдином, обошел пешком всю страну, изучая нужды населения.

Он свободно говорил на 22 языках подвластных ему народов и ни с одним из подданных не общался через переводчика. Любил искусство и музыку, окружал себя историками, мыслителями, поэтами. Богатый Понт привлекал художников, скульпторов, архитекторов — здесь их радушно принимали и хорошо платили. Но греческие обычаи тут соединились и с восточными. Митридат имел огромный гарем из сотен жен и наложниц. Причем, по персидской традиции, его женами стали и собственные сестры. Впрочем, в тогдашнем мире это не было чем-то экстраординарным — когда македоняне Птолемеи воцарились в Египте, они тоже последовали обычаям прежних фараонов и стали брать в жены сестер.

У Митридата философские беседы и представления греческого театра ничуть не мешали другим развлечениям. Из уст в уста передавались слухи о его грандиозных пиршествах, об оргиях, где властителя ублажали женщины всех цветов кожи и национальностей — лучшими исполнительницами эротических танцев в ту эпоху считались египтянки, самыми горячими и умелыми наложницами — сирийки, они специально учились этому искусству в храмах Астарты. Ну а в качестве не просто наложниц, а интеллектуальных подруг-любовниц славились гречанки. Они объявляли себя «свободными» женщинами (в том числе от любых условностей) и возводили в культ телесные наслаждения. Перенимали все «изыски» в этой области. Пресытившись, путешествовали, силясь испытать еще что-нибудь новенькое. А ко двору Митридата самые знаменитые дамы эллинистического мира стремились, как мухи на мед. И в переписке с подругами сообщали о каких-то совершенно фантастических мужских способностях царя.

Хотя близость к Митридату сулила не только удовольствия и золото. Она была опасной. Поскольку его «широта души» сочеталась с чрезвычайной подозрительностью и жестокостью. Разгневавшись, он мог запросто отправить на смерть и любовницу, и министра. За измену, то ли мнимую, то ли действительную, казнил собственную мать, брата, сестру-жену, трех сыновей и трех дочерей. Впоследствии в его бумагах нашли заранее заготовленные смертные приговоры чуть ли не на всех приближенных. Правда, многое зависело от его настроения. Заподозрив очередной заговор, он мог одним махом обречь на казнь 1700 человек. Но мог и после явного бунта покарать лишь главных виновников, а остальных простить.

Митридат привлекал к своему двору не только знаменитых художников и шлюх, но и лучших военных. Создал сильную наемную армию. И, в отличие от предшественников, довольствовавшихся наследственными владениями, повел завоевательную политику, прибирая соседние области. Подчинил Малую Армению (Киликию), и его держава протянулась полосой от Черного до Средиземного морей.

На противоположном, северном берегу Черного моря, лидировало Боспорское царство. Нашествие сарматов привело к упадку большинства здешний греческих колоний — ведь они жили торговлей со скифами, а теперь еще и должны были откупаться данью от кочевников. Но Боспор торговал не скифской, а собственной продукцией, обошел конкурентов и стал монополистом в северной торговле зерном. Богател он и на торговле рабами, скупая их у кочевников, у дравшихся между собой кавказских народов, у пиратов. Невиданно расцвели боспорские города, строились роскошные дворцы купцов и вельмож (вельможи тут тоже были купцами). Был создан мощный военный и торговый флот, господствовавший на Черном море. Поддерживались связи с Афинами, Понтом, Египтом, Родосом, Делосом.

Но нарастали внутренние противоречия. После завоевания Тамани и Приазовья большинство населения стало не греческим. Основную часть его составляли меоты, синды, переселенцы из погибшей Великой Скифии. Однако греческое меньшинство оказалось в привилегированном положении, только оно обладало гражданскими правами. Остальные были людьми «второго сорта», что становилось причиной трений, конфликтов. А усугубилась ситуация, когда степными соседями Боспора стали роксоланы. У них возникло сильное царство, они отобрали у Боспора часть Приазовья с городом Танаисом, заключили союз с Крымской Скифией. Причем роксоланы точно так же, как скифы, умели налаживать хорошие отношения с вассалами и подданными — меоты предпочли власть пришельцев боспорской и под эгидой роксоланских царей жили очень неплохо.

Выиграла от союза и Скифия. Роксоланы предоставили ей часть Северной Таврии, скифы смогли расширить свои пастбища и места кочевий. Их царство усилилось. В Крыму началось интенсивное градостроительство. Латинские авторы упоминают многочисленные города этого царства: Тафры на Перекопе, Навар, Оргокины, Харакены, Ассираны, Стактары, Акисалиты, Калиороды, Хаб. Но самым богатым и красивым городом стала столица — Неаполь-Скифский вблизи Симферополя. Настоящее название его было иным. Неаполь в переводе с греческого — «новый город», «новгород». Новая столица, заменившая погибшее Каменское городище. И, конечно, сами скифы не называли его «скифским».

Неаполь ничуть не уступал лучшим греческим городам, а то и превосходил их. К сожалению, до сих пор археологи смогли раскопать и изучить лишь небольшую его часть. Но даже то, что уже открылось, впечатляет. Обнаружены остатки мощных крепостных стен, дворцов, храмов, жилых кварталов, бань, мастерских, базаров. Выяснилось, что в Скифии процветало земледелие и садоводство, город был развитым центром ремесленного производства и торговли. К скифам нередко бежали греки и другие жители Боспора и Херсонеса, недовольные своим положением в этих государствах. И если жители эллинских причерноморских колоний из-за смешения народов и обычаев постепенно «варваризировались», то население Скифии перенимало греческую культуру и «эллинизировалось».

Царь Скилур начал чеканить монету со своим именем. И предпринял поход на Ольвию. Эта крупная колония предпочла покориться ему и в общем-то не прогадала. Под властью Скилура она получила защиту от набегов и «рэкета» других кочевников. И преимущество в торговле товарами Скифии. Это способствовало новому подъему Ольвии, она опять смогла конкурировать с Боспором. А Крымская Скифия получила через Ольвию выход на международные рынки. Судя по археологическим находкам в Неаполе, возникли торговые связи с Грецией, Африкой, Малой Азией, Ближним Востоком.

Усилившаяся Скифия при поддержке роксоланов стала оказывать давление на других соседей — Херсонесское царство, занимавшее юго-западную часть Крыма, и Боспор, требуя от них платить дань. И положение Боспора оказалось очень шатким — его негреческие подданные были настроены отнюдь не в пользу своих царей, могли поддержать Скилура. Поэтому Боспору пришлось согласиться на ежегодные выплаты. Но и скифы осознали его слабость. Несколько раз повышали размер выплат. Пантикапейские цари вынуждены были соглашаться и на это.

В Херсонесе положение было иным. Его население состояло в основном из греческих земледельцев, он обладал мощными защитными сооружениями. Поэтому требования дани отклонял, а от нападений скифов успешно отбивался. Около 110 г. до н. э. Скилур предъявил царю Боспора Перисаду V ультиматум об очередном увеличении дани. А одновременно, заключив союз с таврами, развернул новое наступление против Херсонеса. Были захвачены его владения — Керкенитида и Прекрасная гавань, войска скифов подступили к стенам самого Херсонеса. Тогда город решил обратиться за помощью к царю Понта.

Для Митридата приглашение херсонитов пришлось очень кстати — он и сам вынашивал планы экспансии на север. И послал в Крым своего лучшего полководца Диофанта с отборным 6-тысячным корпусом. В первом сражении со Скилуром Диофант был разбит. Однако за крепкими стенами Херсонеса понтийцы сумели оправиться от поражения, пополнить потери и перешли в наступление. Скифы тоже стали искать поддержки и обратились к царю роксоланов Тазию, который прислал им войско. Но Диофант уже успел понять особенности тактики своих противников. И навязал им битву в гористой местности, где роксоланская тяжелая кавалерия не могла развернуться. В результате 50-тысячная скифо-сарматская армия, которой командовал Палак, сын Скилура (сменивший на престоле умершего отца), понесла тяжелое поражение.

Понтийское войско прошло в глубь Крыма, захватывая города и крепости скифов и заставив их отступить на север. Затем Диофант покорил тавров на Южном Берегу и двинулся к Пантикапею — потребовав, чтобы за «освобождение от варваров» Боспор признал себя вассалом Понта. Перисаду V ничего не оставалось делать кроме как принять «покровительство». Диофант остался в Пантикапее в роли посла и главного советника Перисада (а фактически наместника). Но это вызвало недовольство большинства населения. И стало каплей, переполнившей чашу. Накопившиеся социальные и национальные противоречия выплеснулись наружу, и в 107 г. до н. э. в Боспоре вспыхнуло восстание. В рядах мятежников объединились негреческое «второсортное» население, городская чернь, рабы. А скифы сразу же после ухода понтийской армии вернулись во внутренние области Крыма, изгнали и перебили оставленные врагом гарнизоны и активно поддержали восставших. Перисад был убит, Диофант едва сумел спастись от гибели и бежал в Понт. А царем повстанцы провозгласили Савмака — о происхождении и роли которого в мятеже нам почти ничего не известно.

Переворот сопровождался погромами знати и греческих граждан. Многие из них бежали в Херсонес. И теперь этот полис оказался под угрозой соединенных сил боспорцев и Скифии. Правительство Херсонеса вместе с эмигрантами вновь воззвало к Митридату, умоляя о заступничестве. Что ж, царь Понта не отказал. Войско Диофанта вторично высадилось в Крыму, штурмом взяло Пантикапей и в жестоких уличных боях подавило восстание. Захваченных мятежников казнили. Савмак попал в плен и был отправлен к Митридату, где его тоже предали смерти. Непокорившиеся скифы опять отступили на север, в степи Таврии. Но теперь, после второго избавления от опасности, уже и Боспору, и Херсонесу пришлось признать власть понтийского царя. Он стал хозяином всего Крыма.

И начал прибирать к рукам соседние области. Роксоланы и скифы оказали ожесточенное сопротивление. Битва произошла на льду Керченского пролива — который в то время замерзал зимой. Сражения шли и в Приазовье, в Северной Таврии. И проникнуть в глубь материка понтийцам не позволили. Но берега Черного и Азовского морей Митридат подчинил почти полностью. Его полководцы Диофант и Неоптолем постепенно, шаг за шагом, завоевали Тамань, Кубань, Колхиду, доходили до Днестра. Некоторые греческие города и прибрежные племена были покорены силой, другие предпочли признать власть Митридата или вступить в союз с ним. Таким образом южные районы современной России вошли в состав складывающейся Понтийской империи.

Но князья скифов, вынужденных покинуть Крым и уйти на Дон к роксоланам, не подчинились и не смирились. Кстати, как показывают события, они прекрасно разбирались в международной политике своего времени. И посольство скифов поехало в Рим — с жалобой на Митридата и просьбой о помощи против него. Интересно отметить, что западная цивилизация уже и тогда обращала внимание на вопросы «прав человека». Конечно, в тех случаях, когда считала это выгодным для себя и когда эти права нарушали не сами римляне, а их соперники. Усиление Понта римский сенат воспринял болезненно, поэтому «озаботился» ущемлением прав скифов и потребовал от Митридата очистить их владения. К войне с Римом царь был еще не готов. И на словах выразил готовность уступить. Но на деле спустил выполнение требований на тормозах.

Тем не менее Евпатор понимал, что рано или поздно столкновение с римлянами неизбежно. Усиленно готовился к нему. И наконец, счел, что настал подходящий момент. В Италии разразилась Союзническая война с восставшими против Рима италийскими племенами. А потом началась и гражданская между оптиматами (аристократами) во главе с Суллой и популярами (демократами) во главе с Марием. В таких условиях Митридат был уверен в успехе. Он заключил союз против Рима с царем Армении Тиграном И, с фракийскими царями, с какими-то сарматскими племенами, придунайскими бастарнами, с некоторыми народами самой Италии, участвовавшими в Союзнической войне, даже с далекими прибалтийскими кимврами, за 12 лет до того совершившими поход на Рим.

Царь Понта сумел договориться и с провинциями и княжествами Малой Азии, находившимися в зависимости от Рима. И нашел здесь единодушную поддержку. Римские наместники и чиновники уже успели заслужить тут всеобщую ненависть своим высокомерием и диктатом. А еще большую тем, что под властью римлян сразу внедрялись их «клиенты», ростовщики и откупщики, которым «хозяева мира» доверяли хозяйственные, финансовые операции, сбор налогов — и которые хищнически разоряли местное население. В 89 г. до н. э. Митридат подал сигнал, и по всей Малой Азии началось истребление римлян. Уничтожению подлежали не только лица италийского происхождения, но и их рабы, приближенные, дети, жены, наложницы — даже если являлись здешними уроженками. Акция была тщательно подготовлена и организована. В крупных городах семьи, имеющие хоть какое-то отношение к Риму, сгонялись в одно место и планомерно умерщвлялись, сначала казнили детей, потом женщин, и в последнюю очередь мужчин. В несколько дней было перебито более 80 тыс. человек. А малоазиатское население, с огромным энтузиазмом участвовавшее в резне, перешло под власть Митридата.

После чего он двинул войска на Балканы, и на его сторону сразу перешла почти вся Греция. А его союзник, царь Армении Тигран, отхватил у распадающегося государства Селевкидов северную часть Месопотамии, Сирию, Финикию. Но в римской междоусобице в это время одержал верх Сулла. И вместо того, чтобы закрепить успех, предпочел выступить против внешнего врага. Появившись на Балканах, он в нескольких битвах усмирил греческие города и разгромил главные силы Митридата. Правда, в его отсутствии в Риме снова победили революционеры-популяры, там принялись зверски резать оптиматов. Кто сумел спастись, бежали к Сулле. Но он, принимая их в своем лагере, решил пока не отвлекаться на междоусобицы. И продолжил боевые действия против Понта.

В Риме спохватились, завидуя его успехам. И послали на Митридата вторую армию, революционную, под командованием Фимбрии. Она высадилась в Малой Азии и, пользуясь тем, что большая часть понтийских войск ушла на Балканы, тоже стала одерживать победы. А Сулла между тем дошел до Босфора и начал переправу в Азию. Очутившись меж двух огней, Митридат запросил мира. Предложил Сулле помощь против внутренних противников. Тот отказался (чем заслужил чрезвычайную популярность в Риме) и потребовал капитуляции. А солдаты Фимбрии и без того завидовали добыче и славе легионов Суллы и без боя перешли на его сторону, перебив своих начальников. И все же окончательно добить Понт обстановка не позволяла. Сулла удовлетворился тем, что заставил Митридата выдать весь флот, признать зависимость от Рима, уступить ряд городов и уплатить контрибуцию — после чего смог вернуться в Италию, завершить подавление италийских племен и учинить резню популяров.

Но теперь-то оставлять в покое грозного восточного соседа римлане не собирались. И наместник Азии Луций Мурена в 83 г. до н. э. начал против Понта вторую войну, придравшись к нарушению каких-то мелких формальностей. Добавились и внутренние неурядицы в Понтийской империи. Для ведения войн Митридат значительно увеличил налоги, они стали разорительными для его подданных. Восстали Колхида и Боспор. И царю пришлось сражаться на два фронта. Но ему, хоть и с большим трудом, удалось одолеть врагов. Армия Мурены была разбита и изгнана, а к 80 г. до н. э. Митридат сумел усмирить и свои взбунтовавшиеся провинции.

Римляне тоже помаленьку преодолели собственные междоусобицы. И вернулись к политике экспансии на восток. Сперва ее объектом стали союзные Митридату фракийские государства. В 77 г. до н. э. по ним был нанесен двойной удар, из Далмации и Македонии. Однако дело оказалось не таким простым, как казалось. Обе римские армии завязли в Затяжной войне, которая велась с крайним ожесточением. То римляне одерживали победу и, обозленные потерями, истребляли пленных, то фракийцы наносили контрудары, захватывая подвластные Риму города — и тоже уничтожали жителей.

Митридат не мог не понимать, что после Фракии и до него дойдет очередь. Он укреплял связи с Арменией. Заключил союз с римскими эмигрантами Сертория, бежавшими от Суллы в Испанию и образовавшими там сильное государство из иберийских народов. И Серторий прислал в Понт инструкторов-полководцев Марка Мария и Луция Фания. Кроме того, царь обручил своих дочерей Митриатиду и Ниссу с двумя царями династии Птолемеев, египетским и кипрским. Сформировал полки из наемников-бастарнов. А за неимением флота привлек к сотрудничеству могущественные сообщества киликийских пиратов — у них насчитывалось более тысячи кораблей.

И третья война с Римом началась в 74 г. до н. э. снова по инициативе Митридата — он спешил, пока противник не освободил войска из Фракии. На первом этапе Евпатору сопутствовал успех, он одерживал победы. Но во Фракию были назначены более энергичные полководцы. Гай Скрибоний Курион покорил дарданов, обитавших на территории нынешней Сербии, и вышел к Дунаю. А Марк Лукулл разгромил царство бессов и взял штурмом их столицу Ускудаму (Адрианополь). Другое фракийское государство, одрисов, предпочло после этого покориться само. Подчинились Риму и греческие причерноморские города Истрия, Томы, Каллатис, Одесс, Месембрия.

Лукулл со своими легионами переправился из Фракии в Малую Азию против Митридата и в 71 г. до н. э. нанес ему сокрушительное поражение. Царь бежал на Кавказ. А свой обширный гарем, находившийся в г. Фарнакее и оказавшийся под угрозой захвата, приказал уничтожить. Многочисленным супругам и наложницам он в знак милости предоставил самим выбрать вид смерти — быть зарезанными, удушенными или отравленными. Единственной подругой, сопровождавшей царя, осталась Гипсикратия — вероятно, сарматка. Она в совершенстве владела всеми видами оружия и неотступно находилась при Митридате, одновременно выполняя обязанности наложницы и телохранительницы.