Тема 4. Философия эпохи Возрождения
Во второй половине XIII века в общей культурной атмосфере Европы намечается поворот, религиозное напряжение сменяется «оттепелью» и ученые обращаются к проблемам мирским, земным и чувственным. Они пытаются преодолеть дуализм между потусторонним Богом и посюсторонним миром, осмыслить мир как единое целое, а методом такого подхода они избрали мировоззрение античности. Происходило возрождение греческой культуры с ее идеалами силы, красоты, разума, героизма. Есть версия, что ряд художников решили «поиграть в античность». И это приняло всеобщий масштаб. Действительно, обращение от теоцентризма к космоцентризму и антропоцентризму произошло сначала в среде поэтов. Сначала Данте пишет «Божественную комедию», где главными героями является красивая девушка Беатриче, ее любовь, душа, она как бы влечет спутника, ведомого Вергилием по кругам загробной жизни. Она цель, райская роза. «Любовь, что движет небом и светилом». Да и сама интерпретация загробного царства, ада, чистилища и рая дана произвольно, свободно. А другой стороны, писатель Петрарка в сонетах воспевает томление земной любви к Лауре. Кстати заметить, оба они писали язвительные исторические заметки против православной Византии. Византиофобия, а потом и русофобия. В это же время происходит революция в живописи: Рафаэлло, Леонардо да Винчи создают образы с яркими и пышными человеческими очертаниями. В иконописи подчеркивается душевность, телесность, намечается теория перспективы и она нарушает прежний духовный порядок иконографии. Это особенно доказывает Павел Флоренский в начале XХ века.
Очевидно, в Возрождении идеалом и смыслом жизни становится счастье человека. На первое место выходит человек, само христианство трактуется в гуманистическом аспекте, то есть главное в нем добродетели, а не чудеса, мораль, а не благодать. Это видно по работам Эразма Роттердамского. То, что не отвечает разуму должно быть отвергнуто, а Лоренцо Валла утверждал, что Библия должна исследоваться историческими методами. Как ступень эволюции языка. И он предлагает научную лингвистическую программу, суть которой состоит в номинализме. Все божественное – это игра слов. Сочинение Л. Валлы – аргументированная апология этических воззрений Эпикура. Валла желает довести до конца разговор об истинных добродетелях, с помощью которых можно достичь истинного блага. Хотя стоики «решительнее всех защищают высокую нравственность, добродетель», Валла призывает «выступить против этих врагов, воспользовавшись защитой эпикурейцев». Для Валлы сама природа сделала доступными для себя наслаждения и одновременно дала и сформировала душу, склонную к ним. Природа предложила людям многие блага, и наше дело – уметь хорошо пользоваться ими. Наслаждение является благом, которого ищут повсюду и которое заключается в удовольствии души и тела. Под удовольствием понимается «радость в душе от сладостного волнения и удовольствие в теле». Высокая нравственность есть благо, смысл которого заключается в добродетелях и которое желанно ради него самого, а не ради чего-то другого.
В это же время пишется «Государь» Макиавелли. Если раньше власть понималась как дар свыше, а история виделась в эсхатологической перспективе, то есть движущейся к концу, к Суду, что предавало особый ценностный колорит и напряжение политической и социальной жизни, то теперь Макиавелли говорит о разделенности властей: государь должен поступать прагматично, и управлять как кнутом, так и пряником. Бог вне сферы политики. С этого периода начинается процесс секуляризации. В XV веке заметно творчество гуманиста Мишеля Монтеня. В своих «Опытах» он показывает разнообразие традиций мира, их несходность, относительность истины и проповедует мягкий скептицизм.
Против такой гуманистической тенденции восстал немецкий богослов Мартин Лютер. Он прибил 95 тезисов против индульгенции на вратах собора и сам расторг обед монашества, женился и стал ярким поборником чистой веры в Писание. Никакие дела добродетели не имеют смысла без веры. Его девиз: «только верой», она начало всех добродетелей, она соединяет с Богом, она приобретает благодать, без которой человек «как паралитик, машущий руками и ногами»; но Лютер отрицал свободу человека, потому, что считал, что сам Бог избирает людей, и если ты веришь, то уже избран. В Богочеловеческих отношениях Церковь, точнее, Предание есть нечто лишнее, а главное – Писание, слово Божие. Оно соединяется с душой, как железо с огнем. И это дает любовь, делающая христианина свободным. Лютер полагает начало Реформации и всему протестантскому движению. Его последователи Цвингли и Кальвин доказали идею предопределенности и предызбранности, в рамках которой особая мысль касалась понятия «призвания». Если у человека дела идут хорошо, то значит, ему помогает Бог. Плоды спасения видны уже в земном мире и в общекультурном масштабе. Такая философия мотивировала развитие капитализма на Западе. Люди лично старались накопить, приобрести, заработать. Расцветал индивидуализм в отношении экономики, социального служения. Но в дальнейшем, идея, «дух», лежащие в основе веры, были забыты, что привело к капитализму жесткой и секулярной формы. Здесь видно влияние философии на культуру, на парадигму истории.
Особые направления в возрождении являл неоплатонизм в лице Джордано Бруно и Николая Кузанского. Бог пронизывает природу и может познаваться в каждой его части, поэтому важно исследовать закономерности природы, испытывать ее разумом, потому, что это совпадает с постижением Бога, и хотя он запределен, но познание должно стремиться к его постижению. Вера должна развернуться в знании и этот процесс неодномоментный. Кузанский предлагает метод ученого незнания – постепенного постижения Бога. Парадоксальность заголовка трактата – об «ученом незнании» – заставляет вспомнить Сократа с его установкой мудреца, отмеченного прорицательницей Пифией: «Я знаю, что я ничего не знаю». Это не банальное незнание, а неведение особого рода, на фоне которого иное знание – просто мнение, а то и заблуждение.
Вся система Кузанского держится на допущении понятия бесконечности, на диалектике максимума и минимума: «Все это для тебя проясниться, если представишь максимум и минимум в количественном определении. Максимальное количество максимально велико, минимальное количество максимально мало; освободи теперь максимум и минимум от количества, вынесли мысленно за скобки «велико» и «мало», и ясно увидишь совпадение максимума и минимума: максимум превосходит все и минимум тоже превосходит все». Противоположности свойственны только вещам, допускающим превышающее и превышаемое; абсолютному максимуму они никак не присущи, он выше всякого противоположения. И поскольку абсолютный максимум есть абсолютная актуальность всего могущего быть, причем настолько без всякого противоположения, что совпадает с минимумом, то он одинаково выше всякого утверждения и всякого отрицания. Кузанский исходил из того, что математика лучше всего помогает в понимании разнообразных божественных истин. Видимое есть образ невидимого, и Творца можно увидеть по творению как бы в зеркале и подобии. Наиболее подходящие для этого математические предметы. Если приступить к божественному дано только через символы, то «всего удобнее воспользоваться математическими знаками из-за их непреходящей достоверности». «Непостижимое постигается через постижение его непостижимости», – говорит Кузанский. В любой части светится целое, особенно в человеке, микрокосмосе. В нем все стихии сходятся.
Джордано Бруно был чистейшим пантеистом, т.е, он не отличал Бога от природы. Эти реалии тождественны, Вселенная не замкнута, а распространяется в бесконечность. Вселенная не имеет центра. Все в ней относительно, земля – это подвижная точка. Николай Коперник, рассматривая звездное небо, исходя из геоцентрических позиций, нашел объяснение движению планет. Земля движется вокруг Солнца, но свое убеждение Николай скрыл. Это изменило образ мировоззрения, человек затерялся в космосе. Панацеей становилось дальнейшее развитие наук. При этом сохраняются все древние теоретически-познавательные понятия: «восприятие», «представление», «рассудок», «разум». Это придавало момент глобализма и техноцентризма в мироощущении. Тем более, что в XV-XVI веках в Англии произошла техническая машинная революция. Вводились новые агрегаты, механические станки, производилась энергия. И этот процесс «внедрения» шел впереди теоретической научной революции.
Ключевой фигурой научной революции является Галилео Галилей. Он впервые поставил над природой эксперимент и математически его исчислил: движение, скорость падения тела, открыл формулы, вообще сделал природу открытую для математического индуцирования, поэтому он признается главой современной науки. Однако это породило вопросы: в какой мере познание действительно открывает объективные правила природы. Не привносится ли в науку нечто субъективное, каковы критерии истины суждений и вообще, если наука претендует на универсальное познание мира, то как она сама в своих основаниях и методологии может быть обоснована, все эти философские вопросы были оставлены для разрешения великих новоевропейских мыслителей.
Тема 5. Философия Нового времени (ХVI - ХVIII вв.)
С XVI века философия приобретает статус самостоятельной дисциплины, потому что теперь ее темой становится прояснение возможности науки, а это значит, исследование природы разума. Философия сознания является центральной в системах Нового времени, как рационалистических, так и эмпирических. Школа эмпиризма исходным пунктом и рубрикой объяснения признает чувственный опыт (эмпирио). Она особенно развивалась англичанами – Френсисом Бэконом, Томасом Гоббсом, Джоном Локком, Джорджем Беркли, Давидом Юмом. Единая идея здесь состояла в том, что до опыта в разуме нет ничего. Все те идеи, понятия, смыслы, которыми человек оперирует – это продукт воздействия тел на чувственность человека и их обработка в рефлексии. И еще: мотивировкой философского творчества служила беспринципная критика всей предшествующей схоластики. Нельзя рассуждать о природе вообще; чтобы ее понять, нужно к ней прислушиваться, наблюдать, описывать, находить различия. Раньше, единственным, по сути, методом был силлогизм, т.е. отвлеченное умозаключение, но теперь, по Бэкону, тот имеет знание, кто основывается на восприятии, собирает различные вещи в виды и объединяет их в роды, но и при этом оставляет место для исключения. Наука конкретна и чтобы достичь знания (а в нем «сила»!) важно экспериментировать, находить самые свойства вещей. Различать и классифицировать. Методом познания объявляется индукция, т.е. собирание, скрупулезное составление целого из частей. Для этого нужно изменить установки разума. Однако Бэкон в поиске чистого научного разума обнаруживает четыре идола разума. Это идол пещеры, т.е. склонность человека верить своим привычкам, навыкам, предрассудкам, добытым личностным путем. Идол рода – свойственное людям качество, например, видеть тела в тех или иных цветах. Идол театра – доверие прежним философским теориям. Идол рынка – использование повседневного языка. «Чистый разум» знания черпает из очевидных и первичных восприятий. Эмпиризм не навязывает миру готового мировоззрения, хотя и эмпирики признавали важность благочестия, но мудрость Откровения никак не мешает раскрытию естественной философии.
Философия – зеркало природы. Нет ничего в разуме, чего не было бы сначала в чувствах. Но Бэкон оставляет вопрос о природе разума открытым. Зато его последователь Томас Гоббс разворачивает «материализм». Нет ничего помимо тел и их отношений. Разум является таким же телом. Философия как прояснение опыта разума является познанием причин из следствий и следствий из причин. Она как счетная машина вычитает и прибавляет понятия, а последние – это просто метки, знаки. Это чистый номинализм. Таким же телом является государство и мораль, а если мир такой простой и механический, то можно вычислять самые отдаленные законы. Разум есть продукт опыта: между ним и природой нет принципиальной разницы. Мышление – это продолжение физического мира. Гоббс является последовательным материалистом и, кстати, одним из немногих систематиков в Новое время. И важно то, что эмпиризм непременно предлагает опереться на метод.
В дальнейшем достойное обоснование эмпиризма дал Джон Локк, он начал с обширной критики идей, предложенных Декартом. «До опыта» разум подобен «чистой доске». Все понятия приобретаются путем восприятия и их рефлексивной обработки, «абстрагирования». Причем первичные абстракции могут в дальнейшем обретать большими объемами – родовыми, и уже чисто абстрактными обладать качествами. Локк говорит, что если у взрослых и можно найти такие отвлеченные истины, то как найти их у детей или умалишенных. «Врожденный разум» – это продукт, а не начало. Локк также различил первичные и вторичные качества. Первые – это протяженность, форма, а вторичные – свет, запах. И еще, Локк, в принципе, не утверждал, что опыт непременно материальный, то, что провоцирует восприятие – неизвестно. Материя, Бог или даже какие-то скрытые источники разума.
Именно это в идеалистическом ключе предложил доказать Джордж Беркли. Он утверждал, что материи нет, ее выдумали философы, а простые люди никогда о ней не думают. Есть только опыт восприятия. Опыт – созерцание и распознавание идей. Беркли под идеей понимает не родовые понятия, а сами восприятия. Человек – дух, он пребывает всегда внутри конечного ограниченного опыта и то, что он не видит в конкретную минуту, просто не существует. Для существования вещи необходимо восприятие, быть – значит воспринимать. Быть – значить быть воспринятым. Если ни один дух не воспринимает пирамиду, то ее просто нет в природе. Беркли, оставаясь чистым эмпириком, одновременно являлся идеалистом, а лучше сказать, символистом. Дело в том, что он был епископом церкви и допускал в качестве источника опыта только Бога. Именно Бог каждому персонально дает полезный и промыслительный опыт. Люди по привычке мыслят типично, но настоящий эмпиризм индивидуально конкретен.
Венцом для новоевропейского эмпиризма являлось творчество Давида Юма. Он, как тогда было принято, осуществил «исследование человеческого познания». И он различил в опыте два вида идей: одни – идеи факта, а другие - разума. Первые относятся к живому опыту восприятия, а вторые к устойчивым идеям, отлагаемым в памяти. Наука это систематическое единство устойчивых истин. Наука будет обоснована, если идеи разума окажутся необходимыми и общезначимыми для опыта, но по Юму это не так. Идеи разума образуются путем ассоциации идей, путем повторения, воспроизводства. Но все эти действия ума психологичны, т.е. они не более чем привычки. Разум привыкает думать, что знания, усматриваемые здесь и теперь, существуют постоянно. Например, что солнце восходит всегда, но это не более чем привычка и вера. Опыт может в любой момент разрушить представление разума. Если по праву наука выводится из опыта, а опыт всегда изменчив, то наука не может быть обоснована. Юм явился агностиком. Нельзя быть уверенным, что из определенных действий будут такие-то следствия. Тем более что и сам разум Юм считал фрагментарным. Нельзя, исходя из опыта, говорить о единстве разума, о существовании души, о тождестве личности. Разум – это арена театра, на которую каждую секунду выходят новые и новые актеры. Разум это связка, «пучок восприятий». Критерием истины остается опыт, а он непредсказуем. Идеи разума опаздывают за идеями фактов. Разум дает возможности. Наука – это знание возможностей, не более. Свое предложение эмпиризм возымел в первом позитивизме 19 века.
Рационализм в философии Нового времени предлагает свои ответы на вопрос о бытии науки. И здесь опыт мышления как основание науки является главной темой; и здесь прояснение опыта разума происходит через критику прежних систем. Но метод и изначальная интуиция рационалистов зиждились на фундаментальном различии между душой и телом. Чувственное, атрибутом которого является протяжение, никак не может обусловливать свободную и смысловую деятельность разума. Наоборот, нет ничего в чувствах, чего не было бы сначала в разуме. Разум самодостаточен. Его деятельность зависит от него самого. Он есть субстанция, а субстанция (сущность) – это то, что является причиной самой себя; это то, сущностью чего является существование. Но встает вопрос, как изнутри субъективного разума достичь объективного знания о протяженных вещах. И первым, кто предложил обоснование «чистого» познания был Рене Декарт. Он утверждал, что разум самодостоверен и самоочевиден, а также то, что в нем содержится множество идей. Если человек отбросит предрассудки, то, обозревая их, он увидит идею совершенства, и он поймет, что как несовершенный и всегда сомневающийся, он не мог сам выдумать эту идею, она в него врожденна. Поймет, что эту идею дает Само совершеннейшее существо. Одна эта идея доказывает, что Бог существует вне ума. Это онтологическое доказательство. Эту идею допустить необходимо, поскольку она является условием отличения истины ото лжи. А если Бог совершенен, он не может быть обманщиком. Это значит, что идеи присущие уму не только призрачны и неошибочны, но они как таковые все истинны. И мало того, они указывают на реально существующие вещи. «Наши идеи исходящие от Бога не могут не быть истинными». Допущение идеи Бога – это не желание веры, а одно из звеньев завершенности системы. По Декарту, Бог не только вкладывает идеи в разум, но одновременно творит соответствующую ему протяженную реальность. В Боге мышление и протяжение соответственны, коррелятивны. Также и для человека: каждой его идее соответствует предметный ряд. На уровне первичной интуиции ошибки быть не может. Все, что есть в разуме, есть на самом деле объективно. Система разума и система мира тождественны, поэтому, правильно следуя методу, опираясь на интуицию и дедукцию можно развернуть систему законов, отношений, зависимостей, математических исчислений, физических законов и т.д., опираясь единственно на разум. Разум имеет отношение только с разумом. Рационализм это и есть попытка воссоздать систему опыта, опираясь на смысловые связи. Познание свершается на мыслительном уровне. От идеи к идее. От общей интуиции к дедуктивному разложению ее на части. Декарт пытается сложные проблемы разложить на предельно простые и дойти до уровня, на котором истинность или ложность утверждения может быть усмотрена непосредственно. Декарт развивает специальное учение о методе, которое он сам резюмирует в следующих четырех правилах: 1) не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не уверен. Избегать всякой поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению; 2) разделять каждую проблему, избранную для изучения, на столько частей, сколько возможно и необходимо для наилучшего ее разрешения; 3) располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу; 4) делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено. Важно отметить, что в конце жизни Декарт изменил своему рационализму, поскольку допустил связь между душой и телом в некой «шишковидной железе». Эту то «слабость» попытался преодолеть Спиноза.
Философия Спинозы (1632 – 1677) самим ее автором рассматривалась как своеобразное завершение картезианской философии (т.е. философии Декарта). Спиноза вводит понятие единой и бесконечной субстанции, называя ее Богом и Природой одновременно. Эта субстанция обладает бесчисленным множеством атрибутов, из числа которых человеку открыты только два: протяженность и мышление. Каждый из атрибутов заключает в себе всю полноту содержания субстанции, но только ему присущей определенности. Порядок и связь идей полностью отвечает порядку и связи вещей. Каждый из атрибутов предстает как множество единичных вещей (модусов), в которых мы открываем проявление отдельного атрибута, образующего их сущность. Тело и душа – разные выражения одной сущности. Познавая тело, мы познаем душу, и наоборот. Это единство открывается нам лишь при условии ясного знания, интеллектуальной интуиции.
Другим выдающимся представителем рационализма был Лейбниц (1646 – 1716) . Центральное понятие философии Лейбница – понятие монады. Монада – простая неделимая сущность, и весь мир представляет собой собрание монад. Каждая из них замкнута в себе (не имеет «окон» во внешний мир) и неспособна влиять на другие. Бытие монад поглощено внутренней деятельностью представления. Мир монад строго иерархичен. Низшие монады образуют уровень обычного материального бытия и отличаются исчезающе малой способностью к ясному представлению (пребывают в смутном сне), усиливающейся лишь по мере восхождения к высшим. Только высшей монаде, Богу, принадлежит исчерпывающая полнота представления, ясное знание всего и, как следствие этого, максимум действия, активности. Совокупность монад являет собой отражение Бога как верховной монады, и в этом заключены основания для развитой Лейбницем концепции философского оптимизма, провозглашающей, что наш мир есть лучший из всех мыслимых миров. Лейбниц предлагает нам плюралистический мир, который пронизан единством содержания и предустановленной гармонией.
В Новое время понятие науки не было все-таки обосновано. Эмпиризм остался при выводе гипотетичности и случайности нашего знания. Разум не обладает категориями всеобщности и необходимости, нужными для науки. А рационализм демонстрировал природу разума без опоры на опыт. Но главное в этих системах то, что познание остается процессом пассивным. Разум как бы стоит и получает свое содержание извне. (Из природы, от Бога). Все опирается на понятие отражения, соответствия (усмотрение, анализ). Получается, что опыт как бы сам по себе, а разум его извне познает. Осталось много вопросов и новый импульс философия получает в трудах немецких философов.