Высочайшее покровительство
Огромную роль в снаряжении экспедиции играл Великий князь генерал-адъютант Константин Константинович.
Великий князь Константин Константинович Романов
Без ходатайств великого князя экспедиция могла и не состояться, и отнюдь не случайно его портрет украшал кают-компанию «Зари». В юности Константин Константинович был военным моряком и многие важные мелочи снаряжения мог оценивать лично и со знанием дела. Далёкий от науки, отсутствие специальных знаний он компенсировал общей культурой и вниманием к людям. Известны многие примеры его личной заботы о членах экспедиции. Именно благодаря ему Толль получил вдвое больше средств, чем первоначально планировалось: 509 тыс. рублей на март 1904 года вместо намеченных 240 тысяч. Как пишет Ю. В. Чайковский, недалеко от истины было утверждение, что Толль и затем по его примеру Колчак прямо эксплуатировали обязательность президента Императорской Академии наук и не раз ставили Академию перед фактом непредвиденных расходов. Насколько можно судить по известным документам экспедиции, аппарат Академии при подготовке плавания работал слаженно и без проволочек.
Планирование и подготовка экспедиции
По возвращении с Новосибирских островов в 1893 году, где он был по просьбе норвежского мореплавателя Ф. Нансена, барон Толль начал активно пропагандировать план снаряжения морской экспедиции в район Новосибирских островов и Земли Санникова. В Академии наук Толль выступил с подробным докладом и заявил о необходимости «организовать экспедицию для открытия архипелага, лежащего на север от наших Новосибирских островов, и исполнить её так, чтобы результаты были и счастливы, и плодотворны». Ему удалось убедить Академию наук в необходимости послать экспедицию на восток от Таймыра для разведывания морского пути к Берингову проливу. Ему помогли ставшие известными сведения, что эту же цель в то время преследовали американцы. «Неужели мы допустим, чтобы эти выскочки нас опередили?» — такой аргумент слышался в его обращениях к начальству.
Проект долгое время не утверждался, поскольку был довольно дорогим, однако дело сдвинулось с мёртвой точки в 1899 году, когда 31 декабря император Николай II согласовал снаряжение экспедиции «для исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом», утвердив одновременно Толля её начальником.
Согласно окончательному плану, после исследования Новосибирских островов экспедиция должна была двинуться на восток, обогнуть мыс Дежнёва и закончить свой путь во Владивостоке. Кроме основной, снаряжалась и вспомогательная экспедиция, аналогичная по назначению предыдущей экспедиции Толля, когда он закладывал склады для Нансена. Теперь такие же склады должны были быть заготовлены для экспедиции самого Толля — на Новосибирских островах. В целом всё описанное комплексное мероприятие получило название Русской полярной экспедиции.
Корабль, на котором мореплавателям предстояло совершить свой морской поход, прежде был тюленебойным судном, использовавшимся для промысла тюленей близ Гренландии. «Харальд Харфагер», однотипный с норденшёльдовской «Вегой» парусный барк с паровым двигателем был на предоставленные русским правительством средства куплен в Норвегии, переоборудован под новые задачи (была демонтирована часть парусного оборудования), и превратился в шхуну-барк, или баркентину, а кратко ее называли шхуной «Заря».
Шхуна «Заря» в Норвегии. 1899 год
Это судно рекомендовал Толлю Фритьоф Нансен как подобное знаменитому «Фраму». Нансен, строивший свой «Фрам» на той же самой верфи, писал Толлю в письме:
Пусть льды никогда не расходятся под вашими санями, пусть «Заря» находит свободную воду, чтобы могли с полным успехом вернуться к себе на родину. Как я буду рад опять пожать Вам руку. До скорого свидания. Ваш преданный друг Ф. Нансен.
Нансен в 1896 году после возвращения из Арктики
Оборудование для проведения гидрологических исследований заказали в Англии, Швеции и России. В письме Колчака от 20 марта 1900 года в Лондон по поводу заказа гидрологического оборудования содержится просьба прислать его «как можно скорее, поскольку мы должны быть готовы к концу апреля». Упущением было по́зднее начало организации гидрологической службы экспедиции: единственный гидролог экспедиции Колчак приступил к делам не ранее середины февраля, причём отметил, что до него «относительно… гидрологии и снаряжения, касающегося её, пока ещё ничего не было сделано». Удивительно, как он всё же успел войти в курс дел, что-то заказать и получить. (Нансен в похожей ситуации так и не смог найти геолога). А. В. Колчак проследил, чтобы заказываемое оборудование отвечало условиям работы на больших глубинах. Для работы на глубине Русская полярная экспедиция была снаряжена лучше нансеновской Норвежской полярной экспедиции.
Лейтенант Колчак совершил командировку в Норвегию для консультации с Ф. Нансеном, в течение некоторого времени проходил у него стажировку, после чего по поручению барона Толля Александр Васильевич ездил в Москву и Архангельск с целью завершения комплектования команды, встречался с губернатором Архангельска, посетил Онегу, другие поморские места. В результате Колчаку удалось нанять троих человек, одного из которых — Семена Евстифеева — Толль признал впоследствии своим лучшим матросом.
Команда
Участники экспедиции Толля на борту шхуны «Заря». В верхнем ряду: третий слева над Толлем — Колчак. Второй ряд: Н. Н. Коломейцев, Ф. А. Матисен, Э. В. Толль, Г. Э. Вальтер, Ф. Г. Зееберг, А. А. Бялыницкий-Бируля
Барон Толль лично подбирал участников для экспедиции, список был утверждён приказом по Академии наук от 8—10 марта 1900 года.
В научном отряде экспедиции участвовали:
1. Барон Э. В. Толль — начальник экспедиции, геолог, зоолог.
2. Н. Н. Коломейцев — лейтенант, командир «Зари». Опытный участник экспедиций в Белое море, в устье Енисея.
3. Ф. А. Матисен — лейтенант, помощник командира судна. Принимал участие в экспедиции на Шпицберген в 1899 году.
4. А. В. Колчак— лейтенант, гидрограф, гидролог, магнитолог, гидрохимик, картограф.
5. А. А. Бялыницкий-Бируля— старший зоолог, сотрудник Зоологического музея Императорской Академии наук.
6. Ф. Г. Зееберг — кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог.
7. Г. Э. Вальтер — врач экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли.
8. К. А. Воллосович — геолог.
9. О. Ф. Ционглинский — студент, политический ссыльный.
10. М. И. Бруснев— инженер-технолог, политический ссыльный.
11. В. Н. Катин-Ярцев — врач, политический ссыльный.
Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе:
1. Н. А. Бегичев — боцман.
2. С. Евстифеев — матрос.
3. В. А. Железников — рулевой старшина.
4. А. Семяшкин — матрос.
5. Малыгин — матрос.
6. Безбородов — матрос.
7. С. И. Расторгуев — каюр.
8. П. Стрижев — каюр лейтенанта (адмирала) А. Колчака, его именем названы два острова в Ледовитом океане.
9. Толстов— матрос.
10. Носов — матрос.
11. Протодьяконов — матрос.
12. Горохов — матрос.
Вспомогательная экспедиция под руководством геолога К. А. Воллосовича состояла из 11 человек, в числе которых были двое политических ссыльных — О. Ф. Ционглинский и М. И. Бруснев.
В начале апреля вся команда собралась в норвежском городке Ларвике, где на эллинге известного судостроителя Колина Арчера проходила переоборудование «Заря». В течение трёх недель судно было проконопачено и покрыто тиром. По выходе из дока была обнаружена небольшая течь. Этому обстоятельству не придали значения, связав его с только что проведённым проконопачиванием. Из Ларвика «Заря» проследовала в Кристианию, где взяла на борт уголь и заказанное научное снаряжение. По совету Толля Колчак разыскал здесь Нансена, съездил в его научную лабораторию. Нансен, в свою очередь, побывал на «Заре». Вскоре шхуна совершила переход из Кристиании в Санкт-Петербург и пришвартовалась на Неве близ Николаевского моста.
29 мая готовящуюся к отправлению шхуну посетил Николай II. Этот визит так описал командир судна:
29 мая мы были осчастливлены Высочайшим посещением Государя Императора. Его величество подробно осматривал «Зарю» и в конце обратился к начальнику экспедиции барону Толлю с милостивым вопросом, не нужно ли чего-нибудь для экспедиции. А нужда была обстоятельная. Нам не хватало угля. Вследствие монаршей милости уголь нам отпущен из складов морского ведомства, так же как и много материалов, которых нельзя было достать в продаже. Морское ведомство открыло нам свои магазины, чем мы и воспользовались.
Через несколько дней на судне побывал и покровитель экспедиции — президент Академии наук Великий князь Константин Константинович. Перед самым отплытием в Академии наук состоялось заседание под его председательством, на котором присутствовали Толль, Коломейцев и Колчак.
Первая навигация
Члены экспедиции Толля лейтенанты А. В. Колчак, Н. Н. Коломейцев, Ф. А. Матисен у борта шхуны «Заря»
8 июня 1900 года путешественники отчалили от пристани на Неве и взяли курс на Кронштадт, где экспедицию встретил главный командир порта и военный губернатор города адмирал С. О. Макаров, пригласивший Толля на обед. Затем Макаров с супругой посетили «Зарю» и на ней проводили экспедицию до выхода на рейд.
Участники экспедиции на «Заре»
Первая небольшая поломка случилась ещё в водах Финского залива. Её исправлением занялись в Ревеле. Здесь же Толль сошёл с судна, переправился через залив и поездом отправился в Кристианию, где решил ещё раз посоветоваться с Нансеном. Далее руководитель экспедиции выехал в Берген, куда уже подошла «Заря», и вновь взошёл на борт «Зари». Отсюда и до выхода из норвежских шхер близ Тромсё судно вёл специально нанятый лоцман. В Тромсё около недели было потеряно в связи с ожиданием запаздывавших из Англии угольных брикетов. За это время один из матросов — Малыгин — на берегу устроил пьяный дебош и оказался в полицейском участке. Матроса решили списать на берег в первом же русском порту. Другой матрос Алексей Семяшкин заразился в Норвегии венерическим заболеванием и также, согласно заключению доктора Вальтера, должен был быть списан на берег.
10 июля шхуна прошла мимо мыса Нордкап и оказалась в открытых арктических водах. 11 июля путешественники вошли в Екатерининскую гавань и встали на рейде Александровска-на-Мурмане для погрузки угля. В связи с поведением на берегу матросов, отмечавших списание двух своих коллег на берег, между Толлем и Коломейцевым произошёл первая крупная стычка. Они ссорились ещё в Петербурге из-за разграничения обязанностей (Коломейцев пытался получить у президента точную инструкцию о своих полномочиях, но успеха не имел). В результате конфликта Толль заявил о списании Коломейцева с судна, а тот — о своём нежелании дальше работать в экспедиции и передаче своих обязанностей Матисену. Колчак попытался уговорить противников помириться, однако его усилия себя не оправдали. Тогда лейтенант пошёл к Толлю и попросил списать его на берег вместе с Коломейцевым. Экспедиция не могла продолжаться только с одним офицером, отношение Толля к ультиматуму Колчака осталось неизвестным. К утру следующего дня Вальтер и Зееберг смогли помирить двух руководителей экспедиции, хотя примирение выглядело непрочно в силу слишком большой разницы в характерах «впечатлительного и нервного Толля» и «грубоватого и далёкого от науки Коломейцева». Утром на борт приняли 60 ездовых собак с двумя каюрами — Петром Стрижевым и Степаном Расторгуевым, взятыми в экспедицию вместо списанных матросов. В обстановке конфликта начальника экспедиции и командира «Зари» проходила вся первая половина экспедиции.
18 июля после обеда путешественники покинули Екатерининскую гавань. На следующий день гидрограф Колчак и зоолог Бируля провели первую гидролого-зоологическую станцию.
Зоолог А. А. Бялыницкий-Бируля производит сбор планктона с борта судна
В работе Колчаку помогали боцман Бегичев и матрос Железников, тянувшиеся к молодому учёному, проводящему интересные исследования.
Несколько дней судно шло при слабом ветре и по спокойному морю. Однако вблизи острова Колгуева началось волнение, палубу вместе с размещёнными на ней собаками часто заливало водой.
22 июля «Заря» миновала северную оконечность Колгуева. 25 июля подошли к острову Вайгачу. На мысе Гребне была назначена встреча со специально купленной для целей экспедиции поморской шхуной, в задачу которой входило доставить уголь из Архангельска к проливу Югорский Шар. Однако шхуна не пришла, и Толль принял решение её не дожидаться и как можно скорее обогнуть самую северную точку Евразии мыс Челюскин, что позволяло экспедиции зазимовать на восточном Таймыре — наименее изученной территории на всем Северном морском пути. В крайнем случае, если до конца навигации мыс пройти не успевали, оставался вариант зимовки на гораздо более изученном западном Таймыре. Пролив Югорский Шар был почти свободен ото льда, что только укрепило Толля в принятом решении, и в этот же день, 25 июля судно вышло в Карское море. Однако уже к вечеру на пути стали всё чаще попадаться поля битого льда. На следующий день корабль попал в ледовую ловушку, выбраться из которой оказалось очень непросто, несмотря на то, что «Заря» показала себя очень прочным и маневренным судном. Путешественники были вынуждены отклоняться от маршрута всё сильнее на юг, обходить поля льда. Мореплавателям открывался вид на полуостров Ямал.
30 июля увидели на горизонте очертания Кузькина острова. Здесь решили сделать остановку для отдыха и чистки котлов судна. На острове путешественников встретила стая непуганых белых медведей, на которых охотникам удалось поохотиться и сделать впрок запасы провизии.
5 августа мореплаватели взяли курс в направлении Таймырского полуострова. Приходилось забираться всё севернее, ледовая обстановка становилась труднее с каждым днём. С приближением к Таймыру плыть в открытом море стало невозможно. Борьба со льдами приняла изнурительный характер. Двигаться удавалось исключительно по шхерам, несколько раз «Заря» садилась на мель или оказывалась запертой в бухте или фьорде. Был момент, когда собрались уже останавливаться на зимовку, простояв 19 дней кряду. Путешественники могли наблюдать, как пустеет вдоль их пути тундра. В ночь с 3 на 4 сентября команда «Зари» впервые наблюдала северное сияние. Вскоре моряки заметили впереди огонь и решили, что это «Ермак» пробился напролом к Северному полюсу, согласно известной лекции и призыву адмирала Макарова. Приглядевшись сквозь туман к далёкому пурпурному огоньку, Зееберг понял, что вахтенный увидел Венеру.
Зимовка на Таймыре
22 сентября 1900 года экспедиция остановилась на зимовку около бухты Колина Арчера, начало зимовки отметили пирушкой: в кают-компании пили шампанское и коньяк, команда наслаждалась пивом.
Обосновавшаяся на Таймыре экспедиция была полностью отрезана от цивилизации. Вскоре «Заря» совершенно вмёрзла в лёд. На берегу была оборудована метеорологическая станция, потолком и стенами для которой стали служить паруса. Станцию с судном соединили телефонным проводом. Было организовано и круглосуточное дежурство, показания приборов снимали раз в час.
Норденшёльду и Нансену в своё время удавалось миновать мыс Челюскин до зимовки. Толлю же, в отличие от них, не удалось выполнить свой план доплыть в первую же навигацию до малоисследованной восточной части полуострова Таймыра, что спутало весь ход экспедиции и повлекло в конечном счёте её трагический исход. Русская экспедиция попала в ситуацию, когда юго-западные ветры угоняли далеко в океан тёплые воды больших сибирских рек, при этом из океана к сибирским берегам подходили многолетние льды. Чтобы не терять времени, Толль задумал добраться на восток Таймыра через тундру, для чего надо было пересечь мыс Челюскин. Руководитель экспедиции назначил этот поход на весну 1901 года. Задача осложнялась отсутствием расположенного на этом пути склада, а без него добраться до восточного берега на собаках было невозможно. Такой склад решено было заложить, не дожидаясь наступления полярной ночи. В поездку на двух тяжело нагруженных нартах собрались четверо: Толль с каюром Расторгуевым и Колчак с кочегаром Носовым.
А. В. Колчак на зимовке у Таймыра. 1900—1901 годы
10 октября Толль с товарищами отправился в путь. Ездоки двигались лишь в дневное время по 3—4 часа в сутки. Морозы стояли крепкие, ниже 30 градусов. В палатке было −20, ночевали в спальных мешках.
15 октября Толль и Колчак добрались до залива Гафнера и у высокой скалы заложили склад с провизией для запланированного весеннего похода отсюда вглубь полуострова. Перед самым отъездом на базу Толль видел куропатку и двигавшегося к югу оленя. Предположение о том, что олень перебирается на зимовку с какой-то более северной земли, вдохновило Толля, у которого из головы так и не выходила Земля Санникова.
19 октября путешественники вернулись на базу. Колчаку, производившему по дороге астрономические уточнения ряда точек, удалось внести существенные уточнения и исправления в старую карту, сделанную по итогам экспедиции Нансена 1893—1896 годов. На следующий день после возвращения Толля и Колчака началась полярная ночь, теперь светало только на пару часов, не было видно ни солнца, ни теней. Температура снаружи снежной лаборатории обычно была ниже 30 градусов, в лаборатории поддерживался режим от −2 до +3°C. В кают-компании обычной температурой стали +8 градусов.
Большинство членов экспедиции коротали время за чтением литературы о полярных станциях. В феврале 1901 года лейтенант Колчак сделал для всех доклад про Великую северную экспедицию, а Бируля рассказывал про природу стран, находящихся близ Южного полюса. Охотники не расставались с надеждой выследить дичь. За время зимовки у четырёх человек были выявлены признаки цинги, однако быстрые меры доктора Вальтера помогли победить болезнь.
Шхуна «Заря» во льдах. Рисунок участника экспедиции
Бесконтрольная власть начальника экспедиции едва не погубила Коломейцева и казака Расторгуева. Три раза посылал их Толль в сильную пургу и мороз, при нехватке провизии людям и собакам, на поиски устья Таймыры, а также в порт Диксон и Гольчиху, где были жители. Коломейцев и Расторгуев были людьми военными, не смели нарушить приказ Толля. Вторая отправка, по мнению Ю. В. Чайковского, была сродни преступлению: Толль на этот раз точно знал, что прежняя карта неверна, и всё равно сознательно посылал людей в никуда. В первый раз Коломейцев с Расторгуевым отправились в путь в середине ноября, когда Толль решил отравить экспедицию на материк для организации там угольных баз на острове Котельном и в бухте Диксона. Путникам предстояло пройти более 550 километров. Они выехали 21 января и вернулись уже 3 февраля — сломался примус. Переждав пургу, вновь тронулись в путь 20 февраля, но вернулись, к неудовольствию Толля, уже 18 марта. Путники едва не погибли от нехватки еды и собачьего корма, так как реки Таймыры, вдоль русла которой им следовало двигаться, не оказалось в том месте, где она была нанесена на карту. 5 апреля Коломейцев и Расторгуев выступили в третий раз, на этот раз путём более длинным, но который Коломейцев считал более надёжным — несмотря на недовольство изменением маршрута со стороны Толля. Расторгуев обещал начальнику экспедиции летом присоединиться к партии Воллосовича, после чего вернуться на «Зарю».
Летняя стамуха у берегов Харитона Лаптева (Западный Таймыр). 1900 г. Термин «стамуха» введен в оборот А. В. Колчаком.
Впоследствии это обещание останется неисполненным: Расторгуев отправился вместо этого в другую экспедицию — с американцами. С третьей попытки, пройдя 768 вёрст, Коломейцев и Расторгуев в мае 1901 года достигли Дудинки. Эта поездка имела большое значение и с чисто исследовательской точки зрения: по пути велась маршрутная съёмка, позволившая существенно исправить карту Таймырского полуострова. Устья Таймыры Коломейцев в темноте полярной ночи не нашёл, однако в этом походе им была открыта другая река, названная его именем.
В конце осени зимовщики встретили на одном из островов стадо оленей. Толль помнил и про того оленя с куропаткой, которых они с Колчаком видели около залива Гафнера. Вопрос, почему олени не откочевали на юг, вероятным вариантом разрешения которого было предположение, что они как раз и перебираются с более северной территории, не давал покоя руководителю экспедиции. К тому же в книге Норденшёльда «Плавание на „Веге“» он отметил поразительное замечание о том, что у мыса Челюскин были замечены целые стаи птиц, летевших на юг с какой-то неизвестной северной земли.
Неоткрытая Северная Земля
23 февраля 1901 года лейтенант Матисен и каюр Стрижев были отправлены в поездку для разведки северных территорий. Эта группа пересекла архипелаг Норденшёльда с юга на север и, дойдя до 77-го градуса, повернула на запад, а затем пошла назад, так как стал подходить к концу запас собачьего корма, расходуемый сверх меры желавшим поскорее вернуться на базу каюром. Матисен был очень близок к открытию острова Цесаревича Алексея, нужно было только пройти 150 километров к северо-востоку от самой северной точки его путешествия. А в 225 километрах севернее этой точки ждала своего открывателя Земля Императора Николая II.
Толль был недоволен действиями Матисена, и через несколько дней тот был отправлен в новое путешествие. Его напарником на этот раз был Носов. Матисен в результате поездки отметил на карте два новых островка архипелага Норденшёльда и, встретив на пути торосы, вновь повернул назад. Если бы вместо Матисена в эти экспедиции ходили столь упорные и настойчивые люди, как Толль и Колчак, результаты могли бы быть кардинально иными. Несмотря на свои наблюдения за животными, Толль не стал менять планы и настойчиво разыскивал землю севернее архипелага Норденшёльда. Погнавшись за призраком Земли Санникова, экспедиция Толля в 1901 году не использовала реальный шанс сделать настоящее большое географическое открытие.
4 марта, в день рождения Толля, Колчак, поздравляя руководителя экспедиции, произнёс тост, в котором желал встретить следующий день рождения на Земле Санникова.