Boring E. G. A History ofexperimental Psychology. N. Y., H929. P. 120. 5 страница

67.

цель познания: познается путем откровения. Отстаивание абсолютной необходимости откровения как основы религиозной веры и утверждение превосходства церковных авторитетов над разумом приводят к тому, что разум оказывается на службе у веры. Будучи не в состоянии доказать истинность религии, разум в силах оградить ее от нападок и сделать истину церковного учения понятной.

Отрицая врожденное знание, Фома Аквинский вместе с тем признавал прирожденность ряда основных понятий (математические аксиомы и т. п.), которые называл зародышами знаний, принципами познания, вложенными самим Богом.

В качестве одного из механизмов познания у Фомы Аквинского выступает специальная операция сознания — интенциональность. В человеческой душе есть какая-то сила, интенция, «внутреннее слово», которое придает определенную направленность (интенциональность) акту восприятия и познанию в целом. Интенциональность как активность и предметность познания есть внутреннее свойство человека, прирожденное ему. Учение об интен-циональности идеалистически объясняет активный характер процесса познания.

Обладание разумом и возникающей на его основе свободной волей делают человека ответственным за свои поступки, ибо он в состоянии выбирать между добром и злом. Разум имеет примат над волей; нельзя желать того, что до этого не признано разумом. Но воля иногда может побуждать к познанию. Впрочем, конечным источником свободных человеческих решений, согласно Фоме Аквинскому, является не сам человек, а бог, который вызывает в человеке стремление поступать так, а не иначе. Дуне Скот (1265/1266—1308) и В. Ок-кам (1300—1349/1350) ставили деятельность воли выше разума. Оккам особенно известен положением, получившим название «бритва Оккама», направленным против умножения принципов, привлекаемых для объяснения различных явлений. Борясь с психологической конструкцией, данной Фомой Аквинским, в которой в душе человека различаются множество душевных способностей (сил, органов), он рассматривает единую душу. Разнообразие направлений в деятельности единой души достаточно объясняет различие ее функций, а то, что называют душевными силами (органами, способностя-

ми),— это разные названия для различных актов одной души. В мистицизме М. Экхарта (XIII — начало XIV в.) развиваются мысли о душевных силах познания и воли» единство которых дает ту целостность, которая внедрена в человека богом. Она открывается в религиозном переживании как «искорка» от первоначального божественного света в человеке. Позже мистик XVII в. Я. Бёме причудливо сплетает божественное, душевное и телесное бытие. Он говорит о «муках материи».

В этих положениях приоткрывается специфическое, исторически определенное понимание личности в средние века. Интерес к человеку был характерен для средневекового Китая. Особенно большое внимание психическому совершенствованию человека уделялось в философии чань-буддизма'¹⁰. К душевному самоанализу были направлены также такие формы религиозных обрядов, как исповедь (введена в начале XIII в.), молитва, аскетизм.

Искателем новых путей в науке, предтечей эпохи Возрождения был Роджер Бэкон (1214—1292). В спорах со схоластами он провозгласил значение опытов и наблюдения в познании. Однако опыт, по Бэкону, дает возможность познавать тело, но он бессилен познать душу. Для познания души нужно нечто другое, особый род вдохновения, некое внутреннее просветление, позволяющее постигать то, чего не может открыть чувственное восприятие. У Бэкона дается большой материал о зрительных нервах и зрительном восприятии, которое он объясняет из общих законов распространения, преломления и отражения света. Естественнонаучное направление, развиваемое Р. Бэконом и некоторыми другими учеными, было важной линией развития материалистических идей средневековой философии.

В XIV в. в Италии начинается новая эпоха Возрождения, создавшая в дальнейшем великий расцвет цивилизации во всей Европе. При переходе средневекового феодального общества в новую фазу его развития, когда в этом обществе стали вырисовываться элементы новых для того времени отношений — раннекапиталисти-ческих, вновь проявилось влияние античности. К XIV в. относится деятельность величайших гуманистов —

¹⁰ Абаев Н. В. Чань-буддизм и культура психической деятельности в Средневековом Китае. Новосибирск, 1983.

А. Данте (1265—1321), Ф. Петрарки (1304—1374), Д. Боккаччо (1313—1375). Здесь большой интерес к человеку, к его переживаниям. По словам Я. Буркхард-та (1818—1897), происходит «открытие человека». Ко-люччо Салютати (1331—1406) и Леонардо Бредни (1369—1444), последователи Петрарки, пустили в ход слово humanitas как то свойство человека, которое определяет его человеческое достоинство и влечет к знанию'¹¹.

В их творениях искусство освобождается от религиозного содержания. По существу, это поэтическое изображение идей. Данте в «Божественной комедии», Боккаччо в новеллах, Петрарка в сонетах и канцонах обрушиваются с сокрушительной критикой на алхимию, астрологию, магию, мистику и аскетизм. Важнейшее изобретение XV в. (1440 год, И. Гутенберг, Германия) — книгопечатание — сделало реальной выполнение гуманизмом своей просветительской задачи. Гуманисты занимаются изданием классической античной литературы.

Важнейшей особенностью эпохи Возрождения является возрождение естественнонаучного направления, развитие науки и рост знаний. Возникает натурфилософия, свободная от непосредственного подчинения религии (Дж. Бруно, Б. Телезио, П. Помпонацци). В этот период наука рождается не в стенах университетов, а в мастерских художников, скульпторов, граверов, архитекторов, которые были также инженерами, математиками, техниками. Эти мастерские стали настоящими экспериментальными лабораториями. Здесь соединялись теоретическая работа и опыт. Именно деятельность художников положила начало новым проблемам механики, оптики, анатомии, и других наук. В условиях социальных требований к художникам того времени они должны были знать все эти отрасли искусства, должны иметь знания по сооружению больших конструкций. Для осуществления задачи реалистического изображения было необходимо установление правил перспективы и колорита в живописи. Возникла необходимость в научном объяснении, а не только в наблюдательности, опытности и одаренности, в привлечении на помощь искусству оптики и механики, математики, анатомии. Эта необходи-

¹¹ Конрад Я. Я. Запад и Восток. М., 1972. С. 221. 70

мость отыскания правил перерастает в работу по открытию законов природы.

XVI век—время великих открытий в области механики, астрономии, математики. Н. Коперник (1473—1543), И. Кеплер (1571—1630), Дж. Бруно (1548—1600), Г. Галилей (1564—1642) стоят у истоков классической науки Нового времени. Их значение состоит в том, что они доказали: необходимо анализировать действительные явления, процессы и вскрывать законы, руководствуясь предположением, что природа повинуется самым простым правилам. Необходимо изгнать анимистические представления из понятий о движении и силе. Начинается систематическая работа теоретического научного мышления.

Из всех областей естественнонаучного направления следует особо отметить развитие в разных странах медицины, анатомии и физиологии человека. А. Парацельс (1493—1541) выступил с новой теорией о природе человеческого организма и методах лечения болезней. В анатомии Андрей Везалий (1514—1564) выпустил фундаментальный труд «О строении человеческого тела». Книга пришла на смену анатомии Галена, в которой было много ошибок, ибо он судил о строении тела человека на основании данных, которые черпал при анатомировании обезьян и собак. Непрерывно росло число вновь открываемых частей тела. Итальянские современники Везалия — Г. Фаллопий, Б. Евстахий, И. Фабриций из Аквапенденте и др. делают ряд открытий, которые навсегда вошли в анатомию под их именами.

Важное значение имели работы врача и мыслителя Мигеля Сервета (1509/1511/—1553), его идеи о малом круге кровообращения. Новая эпоха в анатомии, физиологии и эмбриологии началась работами М. Мальпиги (1628—1694) и работами по экспериментальной физиологии. В. Гарвей в 1628 г. решил проблему кровообращения.

Так постепенно складывалось познание путем опыта, которое приходило на смену догмам и схоластике.

Немецкие схоласты Р. Гоклениус и О. Кассман впервые ввели термин «психология» (1590). Это указывает на возросший интерес к психологическим вопросам и позволяет понять успехи психологического анализа в XVII в. у Ф. Бэкона и Р. Декарта.

Глава III

ПСИХОЛОГИЯ Ф. БЭКОНА И ЗАВЕРШЕНИЕ ЭТАПА РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИИ В РАМКАХ УЧЕНИЯ О ДУШЕ

В связи с развитием анатомических и физиологических знаний о строении и работе тела, великими открытиями и изобретениями в различных областях науки и техники понятие души становится излишним для объяснения большей части явлений жизнедеятельности тела. Ф. Бэкон (1561—1626) намечает новую линию исследования души. Он отказывается от изучения наиболее общих вопросов, касающихся природы души, и призывает перейти к эмпирическому описанию ее процессов (способностей). Эти два шага, сделанные Бэконом,— исключение из состава души органических функций и отказ от изучения души как особого предмета, требование перейти к описанию ее процессов — подготавливали отмирание науки о душе и вместе с тем создавали предпосылки для становления новой науки о сознании.

Бэкон развивает идеи о единой науке о человеке, составной частью которой является и психология. «Эта наука для человека составляет цель всех наук и в то же время лишь часть самой природы»¹. Вообще «все деления наук должны мыслиться и проводиться таким образом, чтобы они лишь намечали или указывали различия наук, а не рассекали и разрывали их...»². Это требование звучит актуально и сегодня в связи с задачами комплексного изучения человека.

Учение о человеке, по Бэкону, состоит из двух частей. «Одна из них рассматривает человека как такового, вторая — в его отношении к обществу. Первую из них называем философией человека, вторую — гражданской философией»³. Характерно, что в философии человек рассматривается в отвлечении от общественно-экономических условий его существования: Бэкон подходит к человеку натуралистически. В соответствии с час-

* Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М., 1971. Т. I. С. 251.

² Там же. С. 252.

³ Там же.

тями, из которых состоит человек (тело и душа), выделяются науки о теле и науки о душе. Прежде, чем рассмотреть каждую из них, Бэкон выделяет общие вопросы, охватывающие как тело, так и душу. Это учение о личности и учение о связи души и тела. В учении о личности на примерах выдающихся исторических деятелей рассматриваются высшие проявления человеческих возможностей: выдающаяся память, чудеса мудрости, моральной стойкости и т. д. Учение о союзе души и тела включает вопросы; определение душевного состояния по внешним проявлениям (физиогномика), толкование снов, влияние болезненных состояний тела на душевную деятельность и, наоборот, души на тело. Этим вопросам Бэкон уделяет внимание в связи с их полезностью в повседневной жизни. К их решению он подходит материалистически. К наукам о теле относятся: медицина, косметика, атлетика и наука о наслаждениях. Их характеристика направлена на выделение всего, что способствует здоровой жизни.

Учение о душе включает науки о рациональной божественной душе или духе и о чувствующей нерациональной, общей человеку и животным, природа которой телесна. В разделении души на боговдохновенную и чувствующую проявляется теологическая непоследовательность Бэкона, характерная, по оценке Маркса, для всей философии Бэкона. В каждой душе Бэкон выделяет ее способности (функции). Для чувствующей души это способности ощущения и выбора, т. е. стремление к благоприятным и избегание неблагоприятных обстоятельств, и произвольные движения. Способность ощущения и выбора, по Бэкону, имеют все тела: например, железу приписывалась особая симпатия — стремиться к магниту, плотным и тяжелым телам — влечение к земле. От нее следует отличать восприятие как функцию души. Однако критерия, позволяющего произвести это различение, Бэкон не дает. Способности рациональной души — это разум (или интеллект), рассудок, воображение, память, желание (или влечение), воля. Науки о душе должны исследовать их происхождение, способы их развития и укрепления.

Наиболее подробно Бэкон рассматривает проблемы познания. Он исходит из признания объективности существующего мира. По характеристике Маркса, «материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском

всему человеку»⁴. Чувства являются исходным элементом познания, но они не обеспечивают всего познания. Данные чувств должны обрабатываться разумом. Критикуется догматизм, когда, подобно пауку, тянут паутину мыслей из самих себя. Необходим союз опыта и рассудка. По характеристике Маркса, у Бэкона «наука есть опытная наука и состоит в применении рационального метода к чувственным данным»⁵. Анализ познавательных возможностей человека приводит Бэкона к выводу о том, что познание подвержено глубочайшим заблуждениям, которые обманывают не в частных вопросах, но на каждом шагу как бы расставляют ловушки разуму. Эти заблуждения Бэкон обозначает словом «идолы». «Ведь человеческий ум, затемненный и как бы заслоненный телом, слишком мало похож на гладкое, ровное чистое зеркало, не искаженно воспринимающее и отражающее лучи, идущие от предметов; он подобен скорее какому-то колдовскому зеркалу, полному фантастических и обманчивых видений. Идолы действуют на интеллект или в силу самих особенностей общей природы человеческого рода, или в силу индивидуальной природы каждого человека, или как результат слов, т. е. в силу особенностей самой природы общения. Первый вид мы обычно называем идолами рода, второй— идолами пещеры и третий — идолами площади. Существует еще и четвертая группа идолов, которые мы называем идолами театра, являющимися результатом неверных теорий или философских учений и ложных законов доказательства. Но от этого типа идолов можно избавиться и отказаться... Идолы же остальных видов всецело господствуют над умом и не могут быть полностью удалены из него»⁶. Препятствия, стоящие на пути человеческого познания, могут быть либо врожденными, либо приобретенными. Как они ни могущественны, они преодолимы, и познание объективной истины возможно. Встает вопрос о средствах освобождения от заблуждений. Подобно тому как в практической деятельности, «если бы люди взялись за механические работы голыми руками без помощи орудий... то невелики были бы те вещи, которые они смогли бы подвинуть и

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 142.
⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 142.

* Бэкон Ф. Соч. Т. 1. С. 322—323.

преодолеть, хотя бы они посвятили этому усердные и притом соединенные усилия»⁷, так и познающий ум должен быть надежно вооружен. «Голая рука и предоставленный самому себе разум не имеют большой силы. Дело совершается орудиями и вспоможениями, которые нужны не меньше разуму, чем руке. И как орудия руки дают или направляют движение, так и умственные орудия дают разуму указания или предостерегают его»⁸. Главным орудием познания, по Бэкону, является метод» «самая важная проблема из всех существующих». Методом, адекватно раскрывающим природу, Бэкон считает научную индукцию. Его заслуга состоит в том, что он возвел индукцию в общую теорию, выявил правила перехода от частного к общему. Учение Бэкона оказало огромное влияние на все науки и сделало его родоначальником эмпирической науки. Именно логика вместе с экспериментом выступает у Бэкона орудием, которое вооружает методом научного исследования.

Слова Бэкона о необходимости вспомогательных средств в процессе познания неоднократно сочувственно приводятся Л. С. Выготским⁹. По вопросу о том, в каком отношении к психологии мышления находится логика и может ли быть логика единственным или главным критерием мышления, в современной психологии существует большая дискуссия'¹⁰.

⁷ Бэкон Ф. Соч. Т. 2. М., 1972. С. 8.

⁸ Там же. С. 12.

⁹ Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. M._f1960. С. 448.

¹⁰ См.: Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969.

Раздел второй

РАЗВИТИЕ ПСИХОЛОГИИ В РАМКАХ ФИЛОСОФСКИХ УЧЕНИЙ О СОЗНАНИИ

Глава I

ВЫДЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ КАК КРИТЕРИЯ ПСИХИКИ

С именем Декарта (1596—1650) связан важнейший этап в развитии психологических знаний. Своим учением о сознании, развиваемым в контексте им же поставленной психофизической проблемы, он ввел критерий для выделения психики из существовавшего до него аристотелевского учения о душе. Психика стала пониматься как внутренний мир человека, открытый самонаблюдению, имеющий особое — духовное— бытие, а противопоставлении телу и всему внешнему материальному миру. Их абсолютная разнородность— главный пункт учения Декарта. Последующие системы были направлены на эмпирическое изучение этого нового объекта исследования (в понимании Декарта) сначала в рамках философии, а с середины XIX в.— в психологии как самостоятельной науке. Декарт ввел понятие рефлекса и этим положил начало естественнонаучному анализу поведения животных и части человеческих действий.

В системе Декарта ее философские и психологические аспекты представлены в неразрывном единстве. «Страсти души» — последнее произведение, законченное Декартом незадолго до смерти, принято считать собственно психологическим.

Рассуждения о душе и о теле не были исходными в философии и в научных исследованиях Декарта, направленных на природу. В них он стремился к построению истинной системы знания.

Убедившись, что в философии и в других науках нет каких-либо прочных оснований, Декарт избирает в качестве первого шага на пути к истине сомнение во всем, по поводу чего можно обнаружить малейшее подозрение в недостоверности, замечая, что его следует приме-

нять не всегда, а только «тогда, когда мы задаемся цел^ю созерцания истины»'¹, т. е. в области научного исследования. В жизни мы часто пользуемся лишь правдоподобными— вероятными — знаниями, которых вполне достаточно для решения задач практического характера. Декарт подчеркивает новизну своего подхода: впервые систематическое сомнение используется как методический прием в целях философского и научного исследований.

В первую очередь Декарт сомневается в достоверности чувственного мира, т. е. «в том, имеются ли среди тех вещей, которые подпадают под наши чувства, или которые мы когда-либо вообразили, вещи, действительно существовавшие на свете»². О них мы судим по показаниям органов чувств, которые часто обманывают нас, следовательно, «неосмотрительно было бы полагаться на то, что нас обмануло хотя бы один раз»³. Поэтому «я допустил, что нет ни одной вещи, которая была бы такова, какой она нам представляется»⁴. Так как в сновидениях мы воображаем множество вещей, которые мы чувствуем во сне живо и ясно, но их в действительности нет; так как существуют обманчивые чувства, например, ощущение боли в ампутированных конечностях, «я решился представить себе, что все, что-либо, приходившее мне на ум, не более истинно, чем ви-дения моих снов»⁵. Можно сомневаться «и во всем остальном, что прежде полагали за самое достоверное, даже в математических доказательствах и их обоснованиях, хотя сами по себе они достаточно ясны,— ведь ошибаются же некоторые люди, рассуждая о таких вещах»⁶. Но при этом «столь нелепо полагать несуществующим то, что мыслит, в то время, пока оно мыслит, что невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение: я мыслю, следовательно, я существую истинно и что поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений, представляющееся тому, кто методически располагает свои мысли»⁷. Вслед

* Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950. С. 426.

* Там же. С. 431.
⁸ Там же. С. 427.
⁴ Там же.

⁸ Декарт Р. Рассуждение о методе. М., 1953. С. 33.

* Декарт Р. Избранные... С. 427.
⁷ Там же. С. 428.

за выводом о существовании познающего субъекта Декарт приступает к определению сущности «Я». Обычный ответ на поставленный вопрос — я есть человек — отвергается им, ибо приводит к постановке новых вопросов. Также отклоняются прежние, восходя к Аристотелю, представления о «Я» как состоящем из тела и души, ибо нет уверенности — нет теоретического доказательства— в обладании ими. Следовательно, они не необходимы для «Я». Если отделить все сомнительное, не остается ничего, кроме самого сомнения. Но сомнение — акт мышления. Следовательно, от сущности «Я» неотделимо только мышление. Очевидность этого положения не требует доказательства: она проистекает из непосредственности нашего переживания. Ибо даже если согласиться, что все наши представления о вещах ложны и не содержат доказательства их существования, та с гораздо большей очевидностью из них следует, что я сам существую.

Таким образом, Декарт избирает новый способ исследования: отказывается от объективного описания «Я»

и обращается к рассмотрению только своих мыслей (сомнений), т. е. субъективных состояний. При этом в отличие от задачи, стоящей перед предыдущим изложением, когда целью было оценить их содержание с точки зрения истинности заключенных в них знаний об объектах, здесь требуется определить сущность «Я».

«Под словом «мышление» (cogitatio) я разумею все, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить»⁸.

Мышление — это чисто духовный, абсолютно бестелесный акт, который Декарт приписывает особой нематериальной мыслящей субстанции. Этот вывод Декарта встретил непонимание уже у современников. Так, Гоббс указывал, что из положения «я мыслю» — можно скорее вывести, что вещь мыслящая есть нечто телесное, чем заключать о существовании нематериальной субстанции. На это Декарт возражал; «...нельзя представить себе, чтобы одна субстанция была субъектом фигуры, другая — субъектом движения и пр., так как все эти акты сходятся между собой в том, что предполагают про-

⁸Декарт Р. Избранные... С. 429.

тяжение. Но есть другие акты — понимать, хотеть, воображать, чувствовать и т. д., которые сходятся между собой в том, что не могут быть без мысли или представления, сознания или знания. Субстанцию, в коей они пребывают, назовем мыслящей вещью, или духом, или иным именем, только бы не смешивать ее с телесной субстанцией, так как умственные акты не имеют никакого сходства с телесными и мысль всецело отличается от протяжения»⁹.

В ответе другому лицу Декарт замечает: «...можно недоумевать, не одна ли это и та же натура, которая и думает и пространство занимает, т. е. которая вместе и духовная и телесная, но путем, мною предложенным, мы познаем ее только как духовную» ¹⁰. Качественное различие разных свойств материи превращается в отрыв некоторых из них от материи, что и воплотилось в разделение всего существующего на две субстанции^н. Этот идеалистический вывод явился следствием метафизического способа рассуждения. Сознание Декарт описывает в противопоставлении телу, с которым отождествляет материю и дает геометрическое представление о материи. В основе физической теории Декарта лежит идея о тождестве материи и протяжения. «Природа материи, т. е. тела, рассматриваемого вообще, состоит не в том, что оно вещь твердая, тяжелая, окрашенная или иным каким образом возбуждающая наши чувства, но в том только, что оно — субстанция, протяженная в длину, ширину и глубину»¹². Телу свойственны также делимость, пространственная форма (фигура), перемещение в пространстве в результате толчка, сообщат. емого данному телу другим телом, скорость этого перемещения, которые суть некоторые модусы протяжения.

Сопоставление телесной и духовной субстанций привело Декарта к выводу о «полнейшей разнице, существующей между духом или душой человека и его телом», которая состоит «в том, что тело по своей природе всегда делимо, тогда как дух совсем неделим» ^,3.

• Цит. по изд.: Любимов Я. А. Философия Декарта. Спб., 1886. С 149—150.

¹⁰ Там же.

¹¹ Декарт выделял также Бога как высшую субстанцию, кото
рая является причиной материи и духа.

¹² Декарт Р. Избранные... С. 466.
*³ Там же. С. 403.

«Поэтому душа по природе своей не находится ни в каком отношении ни к протяженности, ни к измерениям или каким-либо другим свойствам материи, из которой состоит тело, а связана со всей совокупностью его органов» ^и. Из положения о двух абсолютно противоположных субстанциях, каждая из которых — по определению— не нуждается для своего существования ни в чем, кроме себя самой, следовал вывод об их независимом существовании. Чисто материальные вещи — это вся природа, включая небесные тела, земные тела — неживые, растения, животные, а также тело человека. Мыслящая вещь, или субстанция, вся сущность или природа которой состоит в одном мышлении, — это душа. Она «всецело и поистине раздельна с моим телом и может быть или существовать без него»¹⁵.

Тело животного и человека Декарт описывал как физик, опираясь на науку своего времени: «все тепло и все движения, которые у нас имеются, поскольку они совершенно не зависят от мысли, принадлежат только телу» ¹⁶. О том, что эти движения не зависят от души, мы судим по тому, что «есть неодушевленные тела, которые могут двигаться такими же и даже более разнообразными способами, чем наше тело, и которые имеют больше тепла и движений (из опыта нам известен огонь, который один имеет значительно больше тепла и движений, чем какая-нибудь из частей нашего тела)». Поэтому «то, что мы испытываем в себе таким образом, что сможем допустить это и в телах неодушевленных, должно приписать только нашему телу, наоборот, все то, что, по нашему мнению, никоим образом не может относиться к телу, должно быть приписано нашей душе»¹⁷. Критерий, выбранный для различения функций души и тела, является субъективным.

Декарт называет «большой ошибкой», которую делало большинство¹⁸, когда связывало такие процессы, как движение и тепло, с душой. «Смерть никогда не наступает по вине души, но исключительно потому, что разрушается какая-нибудь из главных частей тела»³⁹.

¹⁴ Декарт Р. Избранные... С. 610. *⁵ Там же. С. 395.

¹⁶ Там же. С. 596.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же. С. 597.

¹⁹ Там же.

Тело человека Декарт сравнивает с часами или иным автоматом, «когда они собраны и у них есть материальное условие тех движений, для которых они предназначены со всем необходимым для их действия»²⁰. Дается краткое описание «устройства машины нашего тела»,, объяснение некоторых его функций — пищеварения, кровообращения и других отправлений, которые являются общими для животных и для человека. В вопросах физиологии,, как и природы в целом. Декарт—материалист. В объяснении влияния нервов на движения мускулов и работу органов чувств использует понятие о «животных духах». «Животные духи»—это «тела, не имеющие никакого другого свойства, кроме того, что он» очень малы и движутся очень быстро, подобно частицам пламени, вылетающим из огня свечи»²¹ и составляют «телесный принцип всех движений частей нашего тела». которые, как было сказано выше, осуществляются без участия души. Причина всех движений в том, что некоторые мускулы сокращаются, а противоположные им растягиваются. Это происходит из-за перераспределение духов между мышцами, что возможно потому, что «в каждом мускуле имеются небольшие отверстия, через которые эти «духи» могут перейти из одного в другой»²². От этого мускул, из которого они выходят, растягивается и слабеет, а мускул, в который приходит больше духов, сокращается и приводит в движение ту часть тела, к которой он прикреплен. Чтобы понять, каким образом происходят движения мускулов, следует рассмотреть строение нервов, при посредстве которых осуществляется движение. Нервы—это как бы трубочки, в которых есть «сердцевина или внутреннее вещество, которое тянется в виде тонких ниточек от мозга, откуда оно берет свое начало, до оконечностей других членов, с которыми эти ниточки соединены»²³; оболочка, которая является продолжением той, которые покрывают мозг, и «животные духи», переносимые по этим трубочкам из мозга в мускулы. Ниточки, составляющие сердцевину нерва, всегда натянуты. Предмет, касаясь той части тела, где находится конец одной из нитей, приводит бла-

²⁰ Декарт Р. Избранные... С. 597.

²¹ Там же. С. 600.

²² Там же. С. 601.
^л Тамже.

тодаря этому в движение ту часть мозга, откуда эта ниточка выходит, подобно тому как движение одного конца веревки приводит в движение другой. Натяжение нити приводит к тому, что открываются клапаны отверстий, ведущих из мозга в нервы, направляющиеся к разным членам. Животные духи переходят в эти нервы, входят в соответствующий мускул, раздувают его, заставляя укорачиваться — и происходит движение. Таким образом, движение возникает в результате воздействия предмета на тело, которое механически проводится к Мозгу, а от мозга — к мускулам. Направленность «животных духов» каждый раз к определенным мускулам объясняется характером внешнего воздействия, требующего определенного, а не любого движения. Другой причиной направления течения животных духов является неодинаковая подвижность «духов» и разнообразие их частиц.

⇐ Назад