Боги подземного мира и судьбы 21 страница
«Тем хуже для тебя!» – вскричал Лай и приказал своему возничему Полифонту трогать.
Колесо задело ногу Эдипа, и тот в ярости пронзил Полифонта копьем. Запутавшийся в упряжи Лай оказался сброшенным наземь, лошади под ударами Эдипа понесли, и царь погиб. Оба трупа пришлось предать земле царю Платей2.
e. Лай оказался здесь потому, что ехал к оракулу, чтобы узнать, как освободить Фивы от Сфинкс. Это чудовище было дочерью Тифона и Ехидны или, по мнению некоторых, пса Орфа и Химеры, а в Фивы она прилетела из глубинных земель Эфиопии. Ее легко было узнать, потому что у нее была голова женщины, тело льва, хвост змея и крылья орла3. Гера наслала Сфинкс, чтобы покарать Фивы за то, что Лай похитил из Писы мальчика по имени Хрисипп. Обосновавшись неподалеку от города на горе Фикион, Сфинкс задавала каждому проходящему мимо фиванцу загадку, которой ее научили музы: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Не сумевшего дать разгадку она убивала и тут же пожирала. Среди несчастных оказался и племянник Иокасты по имени Гемон, которого Сфинкс действительно сделала haimon, т.е. кровавым.
Эдип, отправившийся в Фивы после убийства Лая, правильно дал ответ. «Человек, – сказал он, – потому что он ползает на четвереньках в младенчестве, твердо стоит на двух ногах в молодости и опирается на палку в старости». В отчаянии Сфинкс бросилась с горы вниз и разбилась насмерть. За это благодарные фиванцы провозгласили Эдипа царем, и он стал супругом Иокасты, не подозревая, что она его мать.
f. Тем временем в Фивах началась моровая язва, и Дельфийский оракул, к которому вновь обратились жители, ответил: «Прогоните убийцу Лая!» Эдип, не ведая, кого он убил по дороге, проклял убийцу Лая и приговорил его к изгнанию.
g. Слепой Тиресий, который был в то время самым знаменитым предсказателем в Греции, потребовал свидания с Эдипом. Некоторые говорят, что Афина (ослепившая его за то, что он нечаянно подсмотрел, как она купалась) была тронута мольбами матери Тиресия и, достав из своей эгиды змея Эрихтония, приказала ему: «Вылижи Тиресию уши своим языком, чтобы он смог понимать язык вещих птиц».
h. Другие говорят, что однажды на горе Киллене Тиресий застал двух спаривающихся змей. Когда обе змеи набросились на него, он стал отбиваться от них палкой и убил самку. В тот же момент он сам превратился в женщину и стал знаменитой гетерой. Ровно через семь лет на том же месте его глазам предстало точно такое же зрелище и он, на сей раз убив змея, вновь стал мужчиной. Третьи говорят, что, когда Афродита и три хариты по имени Пасифея, Кале и Евфросина спорили, кто из четырех самая красивая, а Тиресий присудил первенство Кале, Афродита превратила его в старуху. Однако Кале взяла его с собой на остров Крит, где и наделила его прекрасными волосами. Спустя несколько дней Гера стала поносить Зевса за его многочисленные супружеские измены. Тот стал оправдываться, утверждая, что, даже когда он делит с ней ложе, она получает от этого неизмеримо больше удовольствия, чем он. «Конечно, женщины получают больше удовольствия от любви, чем мужчины», – в неистовстве повторял Зевс.
«Какая чушь! – вскричала Гера. – Все совсем наоборот, и ты это прекрасно знаешь».
Тиресий, призванный решить спор на основе того, что он знает свойства обоих полов, ответил:
Из десяти частей любовных наслаждений
У женщин – трижды три, а у мужчин – одна.
Гера так рассердилась при виде победной улыбки Зевса, что ослепила Тиресия, но Зевс восполнил потерю, наделив его внутренним зрением и продлив его жизнь до семи поколений4.
i. Тем временем Тиресий явился во дворец Эдипа, опираясь на кизиловый посох, подаренный ему Афиной, и объявил Эдипу волю богов: моровая язва в городе прекратится, если кто-нибудь из «посеянных» людей пожертвует жизнью во имя города. Отец Иокасты, которого звали Менекей и который вырос из зубов змея, посеянных Кадмом, не мешкая бросился с городской стены, и все фиванцы воздали ему хвалу за этот поступок.
Тиресий между тем продолжал: «Менекей поступил правильно, и чума теперь прекратится. Но боги имели в виду другого «посеянного» человека, принадлежащего к третьему поколению, поскольку он убил своего отца и женился на матери. Знай же, царица Иокаста, что это твой муж Эдип!»
j. Поначалу никто не поверил Тиресию, но вскоре его слова подтвердило письмо, пришедшее от Перибеи из Коринфа. Она писала, что внезапная смерть царя Полиба теперь позволяет ей открыть обстоятельства, при которых Эдип был усыновлен, причем описала их, не пропустив никаких подробностей. От стыда и печали Иокаста повесилась, а Эдип ослепил себя золотой застежкой, снятой с ее одежд5.
k. Одни говорят, что мучимый эриниями, которые обвинили его в том, что он стал причиной смерти своей матери, Эдип еще какое-то время оставался царем Фив, пока не нашел славную смерть в битве6. Другие считают, что его изгнал брат Иокасты по имени Креонт, однако до этого он успел проклясть Этеокла и Полиника, которые одновременно были и его сыновьями, и его братьями, за то, что они прислали ему недостойный его положения кусок жертвенного животного – бедро – вместо полагающейся царю лопатки. Поэтому они нисколько не жалели, когда он покидал город, который когда-то освободил от власти Сфинкс. Пространствовав много лет по разным странам в сопровождении своей верной дочери Антигоны, Эдип наконец пришел в Колон, что в Аттике, где эринии, у которых была в этом городе священная роща, затравили его до смерти, и Тесей похоронил тело там, где в Афинах хоронили святых, и оплакал его вместе с Антигоной7.
1Аполлодор III.5.7.
2Гигин. Мифы 66; Схолии к «Финикиянкам» Еврипида 13 и 26; Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний X.5.2.
3Аполлодор III.5.8; Гесиод. Теогония 326; Софокл. Царь Эдип 391; Схолии к «Лягушкам» Аристофана 1287.
4Аполлодор III.6.7; Гигин. Цит. соч. 75; Овидий. Метаморфозы III.320; Цец. Схолии к Ликофрону 682.
5Аполлодор III.5.8; Софокл. Царь Эдип 447, 713, 731, 774, 1285 и сл.
6Гомер. Одиссея XI.270 и Илиада XXIII.679.
7Софокл. Эдип в Колоне 166 и схолии 1375; Еврипид. Финикиянки. Пролог; Аполлодор III.5.9; Гигин. Цит. соч. 67; Павсаний I.28.7.
* * *
1. Пастухи усыновляли или как-то по-другому участвовали в судьбе многих других легендарных и полулегендарных принцев-младенцев, как, например, Гиппофой (см. 49.a), Пелий (см. 68.d), Амфион (см. 76.a), Эгисф (см. 111.i), Моисей, Ромул и Кир; всех их либо оставляли на вершине горы, либо пускали по воле волн в ковчеге, либо на их долю выпадало и то и другое сразу. Дочь фараона нашла Моисея, когда отправилась к реке вместе со своими прислужницами. Не исключено, что имя Oedipus («распухшая ступня») первоначально звучало как Oedipais («сын вспухшего моря»); именно так можно перевести имя соответствующего уэльского героя Дилана. Тогда протыкание лодыжек Эдипа гвоздем относится к концу повествования, а не к началу, как, например, в мифе о Талосе (см. 92.m и 154.h).
2. Убийство Лая – это свидетельство ритуальной смерти солнечного царя от рук преемника: Лай погиб потому, что его выбросило из колесницы и лошади потащили его по земле (см. 71.1). Похищение им Хрисиппа, возможно, относится к принесению в жертву мальчика, заменяющего собой царя (см. 29. 1), по окончании первого года правления.
3. Патриоты Фив, не желая признавать, что Эдип был чужестранцем, взявшим их город приступом, предпочитают считать его пропавшим наследником фиванского престола. Правда открывается в факте смерти Менекея – представителя доэллинского племени, праздновавшего Пелорию в память о демиурге Офионе, из зубов которого, как утверждалось, возникло это племя. Он прыгает со стены и разбивается насмерть в тщетной надежде умилостивить богиню. Аналогичным образом поступает Меттий Курций, бросившийся в открывшуюся на римском Форуме пропасть (Ливий VII.6); такая же жертва принесена во время войны «семерых против Фив» (см. 106.j). Однако жертва Менекея была напрасной, иначе Сфинкс и ее верховной жрице Иокасте незачем было совершать самоубийство. Рассказ о том, что Иокаста повесилась, возможно, ошибочен. Оливковая Елена, как и Эригона и Ариадна в культе лозы, тоже погибает аналогичным образом. Не исключено, что такая смерть навеяна фигурками лунной богини, которые свешивались с ветвей садовых деревьев в качестве магического средства, призванного обеспечить высокий урожай (см. 79.2; 88.10 и 98.4). Аналогичные фигурки использовались и в Фивах, а совершившая самоубийство Иокаста, бесспорно, как и Сфинкс, должна была прыгнуть со скалы вниз.
4. Распространение имени Тиресий – обычное название прорицателей – повсеместно в легендарной истории Греции, предполагает, что Зевс даровал ему долгую жизнь. Видеть змей во время брака до сих пор считается плохой приметой в южной Индии; очевидца, по выражению Геродота, поразит «женская болезнь», а именно гомосексуальность. В этом месте греческий мифолог пошел еще дальше, чтобы высмеять женщин. Кизил – вещее дерево, считавшееся священным деревом Крона (см. 52.3 и 170.5). Оно символизировало четвертый месяц, на который приходилось весеннее равноденствие. В эту пору был основан Рим на том месте, где кизиловое копье Ромула воткнулось в землю. У Гесиода харит не две, как обычно, а три (см. 13.3), и зовут их Евфросина, Аглая и Талия («Теогония» 945). Спор о том, кто самая красивая, в изложении Сосистрата имеет мало смысла, поскольку Pasithea Cale Eyphrosyne («Богиня радости, прекрасная всем»), вероятно, не что иное, как титул самой Афродиты. В основу этого сюжета мог лечь суд Париса (см. 159.i и 2).
5. До нас дошло два противоречивых рассказа о смерти Эдипа. Согласно Гомеру, он доблестно сложил голову в битве. Однако Аполлодор и Гигин пишут, что он был изгнан братом Иокасты, принадлежавшим к кадмейскому царскому дому, и ходил нищим слепцом по городам Греции, пока не пришел в аттический Колон, где эринии затравили его до смерти. Самоослепление Эдипа в порыве раскаяния воспринималось сторонниками психологической трактовки как акт оскопления. Хотя слепота учителя Ахилла – Феникса (см. 160.l) – воспринималась греческими грамматиками как эвфемизм, обозначавший импотенцию, примитивный миф в этом всегда откровенен, и оскопление Урана и Аттиса так и осталось оскоплением во всех классических сборниках текстов. Поэтому ослепление Эдипа воспринимается как театральное дополнение, а не оригинальный миф. Эринии олицетворяли совесть, но лишь в очень ограниченном смысле – просыпающуюся только при нарушении материнского табу.
6. В соответствии с версией, которой нет у Гомера, неповиновение Эдипа богине города было наказано изгнанием, и он в конце концов умер, став жертвой своих суеверных страхов. Не исключено, что его реформы встретили сопротивление со стороны консервативно настроенных фиванцев. При этом нет сомнения в том, что нежелание братьев и сыновей Эдипа признать его право на лопатку жертвенного животного равносильно непризнанию его божественной власти. Лопатка традиционно доставалась жрецу в Иерусалиме (Лев. 7.32 и 11.21 и сл.), а Тантал подает богине Деметре лопатку Пелопа на знаменитом пире богов (см. 108.c).
Может быть, Эдип, как и Сисиф, пытался заменить матрилинейные законы наследования патрилинейными, но был за это изгнан своими подданными? Полностью такое предположение исключить нельзя. Тесей Афинский – еще один патриархальный реформатор из Истма, уничтоживший древний афинский род Паллантидов (см. 99.a), – связывался афинскими драматургами с погребением Эдипа и в последние годы своего правления сам был изгнан (см. 104.f).
7. Тиресий здесь предстает как драматическая фигура, предрекающая Эдипу его окончательный позор, однако этот сюжет в том виде, в каком он до нас дошел, вероятно, претерпел существенные изменения. Когда-то он мог иметь следующий вид.
Эдип Коринфский завоевал Фивы и стал царем, вступив в брак с Иокастой, жрицей Геры. Затем он объявил, что трон должен наследоваться по мужской линии – от отца к сыну, в соответствии с коринфским обычаем, – а не представлять собой дар Геры Душительницы. Эдип признался, что ему стыдно за то, что лошади, впряженные в колесницу, стали причиной гибели Лая, в котором видели его отца, а также за то, что он вступил в брак с Иокастой, сделавшись царем с помощью обряда повторного рождения. Однако, когда он попробовал изменить эти обычаи, Иокаста в знак протеста совершила самоубийство, а в Фивы пришла чума. По совету оракула фиванцы лишили Эдипа права поедать лопатку священного животного и изгнали его из города. Он погиб при одной из попыток вернуть себе трон силой.
Семеро против Фив
В Аргос приходило так много царских детей в надежде жениться на Аргии и Деипиле, дочерях царя Адраста, что царь, боясь нажить себе сильных врагов при выборе зятя, обратился к Дельфийскому оракулу. Аполлон ответил так: «Впряги в колесницу вепря и льва, которые дерутся в твоем дворце».
b. Среди тех, кто неудачно просил руки царских дочерей, были Полиник и Тидей. Полиник и его брат-близнец Этеокл были провозглашены царями-соправителями Фив после изгнания их отца Эдипа. Они договорились царствовать поочередно по году, но Этеокл, которому выпало царствовать первому, по прошествии года отказался уступить трон своему брату. Он обвинил брата в том, что тот замышляет против него что-то недоброе, и изгнал его из города. Тидей, сын Ойнея из Калидона, убил во время охоты своего брата Меланиппа. Хотя он утверждал, что совершил убийство случайно, калидонцы знали, что Меланиппу было предсказано убить своего брата, поэтому они обвинили Тидея в попытке предвосхитить судьбу и изгнали его из города.
c. Теперь вспомним, что символом Фив был лев, а символом Калидона – вепрь, которые красовались на щитах двух женихов-изгнанников. Той же ночью они во дворце Адраста затеяли спор о богатстве и величии своих городов, и могло бы совершиться убийство, если бы Адраст не разнял их и не примирил. После этого, вспомнив о пророчестве, Адраст отдал Аргию в жены Полинику, а Деипилу – в жены Тидею, пообещав зятьям восстановить их на троне и предупредив, что сначала пойдет против Фив, которые были ближе1.
d. Адраст призвал на помощь аргивских вождей – Капанея, Гиппомедонта, – своего шурина ясновидца Амфиарая и его аркадского союзника Парфенопея, сына Мелеагра и Аталанты, попросил их вооружиться и идти на восток. Из всех только один Амфиарай не спешил идти на помощь, предвидя, что в войне с Фивами погибнут все, кроме Адраста.
e. Случилось так, что когда-то Адраст поссорился с Амфиараем из-за событий в царстве аргивян, и двое разъяренных мужчин наверняка бы убили друг друга, если бы не вмешательство сестры Адраста по имени Эрифила, которая была женой Амфиарая. Схватив прялку, она бросилась между мужчинами, развела их мечи и взяла с них клятву всегда повиноваться ее решению во всех будущих спорах. Прознав про эту клятву, Тидей позвал Полиника и сказал ему: «Эрифила боится, что начала терять свою привлекательность, поэтому, если ты предложишь ей волшебное ожерелье, которое Афродита подарила на свадьбу твоей прародительнице Гармонии, жене Кадма, она тут же все уладит между Амфиараем и Адрастом и убедит своего мужа идти с нами».
f. Было сделано все, как сказано, и войско отправилось в поход, возглавляемое семью военачальниками: Полиником, Тидеем и пятью аргивянами2. Некоторые, правда, не считают Полиника и среди семи имен называют аргивянина Этеокла, одного из сыновей Ифиды3.
g. Поход привел их в Немею, где царем был Ликург. Когда войско испросило разрешения Ликурга пользоваться в его стране водой, тот согласился, а его рабыня по имени Гипсипила отвела всех к ближайшему ручью. Гипсипила была дочерью лемносского царя, но, когда женщины Лемноса поклялись перебить всех мужчин в отместку за нанесенную ими обиду, она спасла жизнь своего отца Фоанта. За это островитянки продали ее в рабство, и сейчас она была кормилицей сына Ликурга по имени Офельт. На какое-то мгновение она оставила мальчика без присмотра, пока показывала, где аргивское войско может напиться, но этого времени оказалось достаточно для того, чтобы змей обвился вокруг ног мальчика и нанес смертельный укус. Шедший от ручья Адраст и его люди смогли только убить змея и предать тело мальчика земле.
h. Когда Амфиарай предупредил их, что это плохое предзнаменование, воины учредили Немейские игры в честь погибшего мальчика и назвали его Архемор, что значит «начинатель рока». Каждый из семи героев получил удовлетворение, выиграв по одному из семи видов соревнования. Судьи на Немейских играх (которые стали проводиться раз в три года) с тех пор носят темные одежды в знак траура по Офельту, а в венок победителя вплетается зелень символизировавшей несчастье петрушки4.
i. Прибыв в Киферон, Адраст отправил Тидея в качестве своего посла к фиванцам с требованием, чтобы Этеокл отрекся от престола в пользу Полиника. Получив отказ, Тидей стал вызывать всех фиванских вождей поочередно на поединок и каждый раз выходил победителем. Скоро уже никто из фиванцев не осмелился принять его вызов. Аргивяне подошли к городским стенам, и каждый из героев расположился у одних из семи городских ворот.
j. Ясновидец Тиресий, к которому обратился Этеокл, предсказал, что фиванцы смогут победить лишь в том случае, если кто-нибудь из принцев царского дома сам принесет себя в жертву Аресу. Узнав об этом, Менекей, сын Креонта, лишил себя жизни у городских ворот, поступив так же, как его тезка и дядя, бросившийся ради спасения города со стены. Предсказание Тиресия сбылось: в завязавшейся схватке фиванцы потерпели поражение и отступили в город, но стоило только Капанею приставить к стене лестницу и начать по ней взбираться, как Зевс поразил его перуном. При виде этого фиванцы воспряли духом, совершили отчаянную вылазку и убили еще троих из семи героев, причем один из нападавших, по имени Меланипп, ранил Тидея в живот. Питавшая к Тидею слабость Афина, увидев его полумертвым, поспешила к Зевсу и выпросила у него живительный эликсир, который бы смог поставить Тидея на ноги. Но Амфиарай, испытывавший к Тидею неприязнь за то, что из-за него аргивяне стали участниками этой войны, быстро сообразил, что надо делать, подбежал к Меланиппу и отрубил ему голову. «Я отомстил! – вскричал он, протягивая голову умирающему Тидею. – Расколи его череп и проглоти мозги!» Тидей так и сделал, и прибывшая в этот момент Афина, увидев ярость и кровожадность Тидея, вылила эликсир и с отвращением удалилась.
k. К этому времени из семи героев в живых остались только Полиник, Амфиарай и Адраст, причем Полиник, чтобы прекратить резню, предложил решить единоборством, кому – ему или Этеоклу – будет принадлежать власть над Фивами. Этеокл принял вызов, и в последовавшей затем жестокой схватке оба воина нанесли друг другу смертельные раны. После этого фиванское войско возглавил Креонт и изгнал растерявшихся аргивян. Амфиарай бежал в колеснице с поля боя вдоль берега реки Исмен, когда какой-то фиванец, преследовавший его, чуть не поразил его копьем между лопаток, но вмешался Зевс: земля от его перуна разверзлась, и Амфиарай провалился туда вместе с колесницей. Теперь он правит мертвыми. Его возничий Батон последовал за ним5.
l. Видя, что битва проиграна, Адраст сел верхом на своего крылатого коня Ариона и бежал. Позднее, когда он узнал, что Креонт не дал похоронить своих мертвых врагов, то отправился в Афины и убедил Тесея пойти в поход против Фив, чтобы наказать Креонта за его нечестивость. В результате неожиданного нападения Тесей взял город, заключил Креонта в темницу, а тела погибших передал их родственникам, которые устроили большой погребальный костер. Эвадна, жена Капанея, видя, что тело ее мужа стало священным, так как убил его сам громовержец, не захотела расстаться с ним. Поскольку обычай требовал, чтобы пораженных молнией людей хоронили отдельно в огороженной могиле, она бросилась в общий костер и сгорела заживо6.
m. Еще до появления Тесея в Фивах Антигона, сестра Этеокла и Полиника, не послушалась Креонта и тайно предала труп Полиника огню. Выглянув из окна своего дворца, Креонт заметил вдали дымок, шедший, как ему показалось, от погребального костра. Отправившись узнать, в чем дело, он застал Антигону за совершением запрещенного им погребального обряда. Он призвал своего сына Гемона, помолвленного с Антигоной, и приказал ему закопать свою нареченную живьем в могилу Полиника. Гемон притворился, что готов исполнить все приказания, а сам тайно обручился с Антигоной и отправил ее к пастухам, которые пасли его стада. Она родила ему сына, который через много лет пришел в Фивы, чтобы участвовать в погребальных играх, но Креонт, все еще бывший царем фиванским, догадался, кто стоит перед ним, по родимому пятну в виде змея, которое было у всех потомков Кадма, и приговорил его к смерти. За жизнь юноши вступился Геракл, но Креонт оказался непреклонным, и Гемон в отчаянии убил Антигону, а потом себя7.
1Гигин. Мифы 69; Еврипид. Финикиянки 408 и сл. и схолии 409; Просительницы 132 и сл.; Аполлодор III.6.1.
2Эсхил. Семеро против Фив 375 и сл.; Гомер. Одиссея XI.326 и сл. и XV.247; Софокл. Электра 836 и сл. и Фрагменты Эрифилы; Гигин. Цит. соч. 73; Павсаний V.17.4 и сл. и IX.41.2; Диодор Сицилийский IV. 65. 5 и сл.; Аполлодор III.6.2–3.
3Эсхил. Цит. соч. 458 и сл.; Софокл. Эдип в Колоне 1316; Павсаний X.10.3.
4Аполлодор I.9.17 и III.6.4.; Гигин. Мифы 74 и 273; Схолии к содержанию «Немейских од» Пиндара.
5Эсхил. Цит. соч. 375 и сл.; Еврипид. Финикиянки 105 и 1090 и сл.; Диодор Сицилийский IV.65.7–9; Аполлодор III.6.8; Гигин. Цит. соч. 69 и 70; Схолии к «Немейским одам» Пиндара X.14 и сл.; Павсаний IX.18.1; Овидий. Ибис 427 и сл. и 515 и сл.
6Гигин. Цит. соч. 273; Аполлодор. Цит. соч.; Еврипид. Просительницы; Плутарх. Тесей 29; Исократ. Панегирик 54–58; Павсаний I.39.2.
7Софокл. Антигона, passim; Гигин. Цит. соч. 72; Еврипид. Антигона, фрагменты; Эсхил. Цит. соч. 1005 и сл.; Аполлодор III.7.1.
* * *
1. Первоначально предсказание Аполлона о союзе льва и вепря, вероятно, передавало мудрость организации соправления, предотвращающую политическую борьбу между священным царем и его танистом, результатом которой стало падение Фив (см. 69.1). Однако, действительно, эмблемой Фив был лев – возможно, из-за львиного тела бывшей богини города Сфинкс, а эмблемой Калидона был вепрь, вероятно, потому, что Арес, чье святилище было в городе, любил представать именно в этом обличье (см. 18.j). Оракул оказался примененным к совершенно иной ситуации. В классическую эпоху часто использовались щиты с гербами в виде животных (см. 160.n).
2. Мифографы обычно обыгрывали слог eri в именах, предпочитая видеть в нем значение eris («вражда»), а не значение «обильный». Так возникли мифы об Эрихтонии (см. 25.1) и Эригоне (см. 79.3). Имя Эрифила первоначально означало «многолиственнная», а не «родовая вражда». Гесиод («Работы и дни» 161 и сл.) говорит, что Зевс уничтожил два поколения героев: первый раз под Фивами «из-за Эдиповых стад», а второй раз – под Троей в войне, возникшей по вине «прекрасноволосой» Елены. Что значит «Эдиповы стада», не объясняется, но, без сомнения, Гесиод имеет в виду войну между Этеоклом и Полиником, в которой аргивяне поддержали кандидата-неудачника на фиванский трон. Причиной аналогичного спора между братьями было золотое руно, на обладание которым претендовали Атрей и Фиест (см. 111.c –d); обладатель руна одновременно получал и микенский трон. Кроме того, у Зевса паслись золоторунные бараны на горе Лафистий. Не исключено, что они были символом царской власти в соседнем Орхомене и стали причиной большого кровопролития (см. 70.6).
3. Гипсипила («высоковратная») – это, вероятно, эпитет луны-богини, чей путь на небе имел форму высокой арки. Немейские игры, как и Олимпийские, очевидно, устраивались в конце срока правления царя-жреца, который царствовал в течение ста лунных месяцев в качестве супруга верховной жрицы. Миф сохранил отголосок традиции, согласно которой ежегодно в жертву богине приносился мальчик, заменявший собой царя, хотя слово Opheltes, означающее просто «благодетель», приобрело несвойственное для него значение «обвитый змеем», как если бы оно происходило от слов ophis («змей») и eilein («прижимать друг к другу»). Archemorus также не означает «начинатель рока», а всего лишь «ствол первооливы», что указывает на срезание веток со священной оливы Афины (см. 16.c), вероятно, для того, чтобы наградить ими победителей различных соревнований, проводившихся в рамках игр. После событий греко-персидских войн победителей Немейских игр перестали увенчивать оливой, а награждали венком из петрушки, которая была символом траура (схолии к содержанию «Немейских од» Пиндара). Устойчивые мрачные ассоциации с петрушкой объясняются, вероятно, тем, что это растение было повсеместно известно как средство, вызывающее выкидыш. Есть даже английская поговорка: «Пышно растет петрушка в саду рогоносца». Пышно она росла и на острове мертвых – Огигии (см. 170.w).
4. Рассказ о том, как Тидей проглотил мозги Меланиппа, имеет оттенок морализации. Однако этот древний способ повышения боевых качеств, введенный эллинами и практиковавшийся скифами даже в классическую эпоху (Геродот IV. 64), стал восприниматься как варварский. Утерянный эпос «Семеро против Фив», вероятно, во многом напоминал древнеиндийский эпос «Махабхарата», в котором прославляется каста воителей: в ней звучит та же тема вражды между родственниками, поведение сражающихся показано с большим благородством и трагизмом, нежели в «Илиаде», боги там не совершают проделок, самосожжение вдовы вместе с погибшим мужем приветствуется, а Бхима, подобно Тидею, пьет кровь своего врага.
5. Смерть Амфиарая является еще одним примером гибели царя-жреца в подстроенном крушении колесницы (см. 71.a; 101.g; 105.d; 109.j и т.п.). То, что Батон («ежевика») спускается вместе с ним в Аид, похоже, свидетельствует о широко распространенном в Европе табу на употребление ежевики, которая ассоциировалась со смертью.
6. Самопожертвование Эвадны напоминает миф об Алкестиде (см.69.d). Остатки царского погребения с сожженным трупом, обнаруженного в захоронении в Дендре неподалеку от Микен, говорят о том, что в этом конкретном случае царь и царица были погребены одновременно. А. В. Перссон считает, что царица умерла добровольно. Не исключено, что их вместе убили или что они умерли от одной и той же болезни. Тем не менее второе подобное погребение в Микенах не обнаружено. Самосожжение вдовы, которое, вероятно, было эллинским обычаем, скоро забылось (см. 74.8). Молния была свидетельством присутствия Зевса, и поскольку «святой» и «ритуально нечистый» в первобытных религиях означают почти то же самое – табуированные животные в книге «Левит» считались ритуально грязными потому, что были святыми, – могила человека, пораженного молнией, огораживалась так же, как огораживают место погребения скота, погибшего от сибирской язвы. Кроме того, в честь такого человека совершались обряды, как в честь героя. Могильник около Элевсина, где, по свидетельству Павсания, были погребены воины, сражавшиеся против Фив, обнаружен стараниями проф. Милонаса и раскопан. Он вскрыл одно двойное захоронение внутри круглой каменной изгороди и пять одиночных могил. Скелеты, как того требовали обычаи XIII в. до н.э. (которым датируются найденные там же осколки ваз), не имели признаков кремации. Древние грабители могил, как и следовало ожидать, унесли бронзовое оружие и другие металлические предметы, первоначально захороненные вместе с телами. Не исключено, что обнаружение двух скелетов в одной могиле, окруженной каменной изгородью, и необычность самой изгороди убедили элевсинцев в том, что это могила погибшего от удара молнии Капанея и его верной жены Эвадны.
7. Миф об Антигоне, Гемоне и пастухах, вероятно, возник на основе того же сакрального изображения, что и миф об Арне (см. 43.d) или миф об Алопе (см. 49.f). Однако в нашем случае миф лишен традиционного конца, в котором Гемон должен убить своего деда Креонта диском (см. 73.p).
Эпигоны
Сыновья погибших под Фивами героев поклялись отомстить за своих отцов. Они стали известны как Эпигоны. Дельфийский оракул пообещал им победу, если сын Амфиарая Алкмеон возглавит поход. Однако у Алкмеона не было желания нападать на Фивы, и он энергично пытался разубедить своего брата Амфилоха в необходимости войны. Так и не придя ни к какому решению, они обратились к своей матери Эрифиле. Почувствовав, что ситуация повторяется, сын Полиника Ферсандр решил сделать то же, что в свое время сделал его отец. Он подкупил Эрифилу, подарив ей волшебный пеплос – одеяние, которое Афина подарила его прародительнице Гармонии тогда же, когда Афродита вручила ей волшебное ожерелье. Эрифила настояла на войне, и Алкмеон нехотя принял командование.
b. В битве, которая произошла под стенами Фив, Эпигоны потеряли сына Адраста Эгиалея, а Тиресий предсказал фиванцам, что на этот раз их город будет захвачен и разграблен. Он объявил, что городские стены будут стоять до тех пор, пока будет жив хотя бы один из семи героев, шедших на Фивы в первый раз. Но дело в том, что в живых остался лишь один Адраст, который умрет от горя, узнав, что его сын погиб. Поэтому разумнее всего для фиванцев было бежать той же ночью. При этом Тиресий добавил, что ему все равно, послушаются они его совета или нет, поскольку ему самому суждено жить лишь до того момента, пока Фивы не окажутся в руках аргивян. Вняв совету, фиванцы под покровом темноты бежали на север, взяв с собой жен, детей, оружие и кое-какой скарб. Отойдя на безопасное расстояние, они решили остановиться и основали город Гестиею. На рассвете Тиресий, ушедший с ними, испил воды из источника Тильфуссы и испустил неожиданно дух.