См.: Постановление ЕСПЧ от 03.11.2011 по делу "Ванфули против Российской Федерации".
В-третьих, расследование должно быть независимым. Так, расследование не удовлетворяет требованию независимости, если оно осуществляется ведомством, представители которого причастны к предполагаемому жестокому обращению (см. Постановление ЕСПЧ от 27.07.1998 по делу "Гюлеч против Турции"). Независимость расследования предполагает не только отсутствие иерархической или институциональной связи, но и независимость с практической точки зрения (см. Постановление ЕСПЧ от 28.07.1998 по делу "Эрги против Турции").
В-четвертых, потерпевший должен иметь возможность эффективно участвовать в расследовании в той или иной форме, в частности, имея доступ к материалам расследования (см. Постановления ЕСПЧ от 06.11.2008 по делу "Хаджиалиев и другие против Российской Федерации", от 17.12.2009 по делу "Денис Васильев против Российской Федерации", от 15.05.2008 по делу "Дедовский и другие против Российской Федерации").
В-пятых, после расследования должно быть вынесено мотивированное решение, которое может убедить заинтересованных лиц в том, что принцип верховенства права соблюдается (см. Постановление ЕСПЧ от 04.05.2001 по делу "Келли и другие против Соединенного Королевства").
В-шестых, за следствием или его результатами должен осуществляться в достаточной степени общественный контроль, и во всех делах лицу, обращающемуся с жалобой, должен быть предоставлен эффективный доступ к следственной процедуре (см. Постановления ЕСПЧ от 28.10.1998 по делу "Ассенов и другие против Болгарии", от 26.01.2006 по делу "Михеев против Российской Федерации", от 06.12.2007 по делу "Петропулу-Тсакирис против Греции").
Перечень факторов, которые могут влиять на эффективность национального расследования, не является исчерпывающим. Требование о проведении официального расследования действует независимо от того, причастны ли к обращению, противоречащему ст. 3 ЕКПЧ, представители государства, или насильственные действия были совершены частными лицами. При этом пределы позитивных обязательств государства могут быть разными (см. Постановление ЕСПЧ от 25.06.2009 по делу "Беганович против Хорватии").
Не каждое нарушение процессуального обязательства, предусмотренного ст. 3 ЕКПЧ, влечет установление нарушения негативных обязательств государства (см. Постановление ЕСПЧ от 18.03.2010 по делу "Максимов против Российской Федерации"). Во всех таких случаях ЕСПЧ должен установить с надлежащим учетом всех предоставленных ему материалов, является ли объяснение травм заявителя, представленное властями на уровне страны и государством-ответчиком в разбирательстве дела в суде, "убедительным и правдоподобным".
Соблюдение ст. 3 ЕКПЧ о запрете пыток, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения в материально-правовом аспекте предполагает следующее:
1) абсолютный характер гарантий, предусмотренных ст. 3 этой Конвенции, не предусматривает исключений, и никакие отступления от нее недопустимы даже в случае чрезвычайного положения, угрожающего национальной безопасности (см. Постановления ЕСПЧ от 03.11.2011 по делу "Ванфули против Российской Федерации", от 06.04.2000 по делу "Лабита против Италии");
2) угроза для лица подвергнуться одной из запрещенных форм обращения исходит от умышленных действий представителей государства или государственных властей (см. Доклад Европейской комиссии от 05.11.1969 по делу "Дания, Норвегия, Швеция и Нидерланды против Греции"). Тем не менее в некоторых делах суд пришел к выводу о существовании позитивной обязанности государства предоставить лицу защиту от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, даже со стороны лиц или групп лиц, которые не относятся к государственной власти (см. Постановление ЕСПЧ от 29.07.2002 по делу "Прети против Соединенного Королевства");
3) утверждения о жестоком обращении должны подтверждаться доказательствами, но не в формальном, а в содержательном значении этого термина (см. Постановление ЕСПЧ от 22.09.1993 по делу "Клаас против Германии"). Для оценки данных доказательств ЕСПЧ применяет стандарт доказывания "вне разумного сомнения", однако помимо этого подчеркивает, что такое доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций (см. Постановления ЕСПЧ от 11.07.2006 по делу "Яллох против Германии", от 18.01.1978 по делу "Ирландия против Соединенного Королевства");
4) бремя доказывания обстоятельств происхождения возможных следов плохого обращения лежит на органах государственной власти (см. Постановления ЕСПЧ от 11.07.2000 по делу "Дикме против Турции", от 28.07.1999 по делу "Сельмуни против Франции").
Плохое обращение является нарушением ст. 3, если оно достигает минимального уровня жестокости, оценка которого зависит от всех обстоятельств дела: его продолжительности, воздействия на физическое или психическое состояние заявителя, пола, возраста, состояния здоровья жертвы такого обращения и т.д. (см. Постановления ЕСПЧ от 26.10.2000 по делу "Кудла против Польши", от 18.01.1978 по делу "Ирландия против Соединенного Королевства"). Любое применение силы к лицу, лишенному свободы, если это только не обусловлено его собственными действиями, унижает человеческое достоинство и в принципе является нарушением права, гарантированного ст. 3 ЕКПЧ (см. Постановления ЕСПЧ от 14.02.2012 по делу "Валяев против Российской Федерации", от 28.10.1998 по делу "Ассенов и другие против Болгарии").
Угроза обращения, запрещенного ст. 3, может попасть под действие этой статьи, если она является достаточно реальной и непосредственной. Так, угроза кому-либо о том, что его будут пытать, могла бы, при конкретных обстоятельствах, представлять собой по крайней мере "бесчеловечное обращение" (см. Постановления ЕСПЧ от 01.06.2010 по делу "Гефген против Германии", от 25.02.1982 по делу "Кемпбелл и Косанс против Соединенного Королевства"). То же относится к отсутствию защиты лица, подвергающегося угрозе обращения, противоречащего ст. 3 ЕКПЧ (см. Постановления ЕСПЧ от 21.07.2009 по делу "Александру Мариус Раду против Румынии", от 27.05.2008 по делу "Родич и другие против Боснии и Герцеговины"). При этом угроза, созданная для лица, на редкость невосприимчивого, может не оказать на него никакого ощутимого влияния, но тем не менее иметь бесспорно унижающий достоинство характер; наоборот, исключительно чувствительное лицо могло бы быть глубоко затронуто угрозой, которая могла бы быть расценена как унижающая достоинство только из-за искажения обычного значения слова (см. Постановление ЕСПЧ от 25.02.1982 по делу "Кемпбелл и Косанс против Соединенного Королевства").
Статья 10. Неприкосновенность личности
Комментарий к статье 10
1. Право каждого человека на свободу и личную неприкосновенность, а также на судебную защиту в случае задержания и заключения под стражу относится к общепризнанным принципам и нормам международного права. Оно закреплено в ст. ст. 3 и 9 Всеобщей декларации прав человека, п. п. 1 и 4 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 5 ЕКПЧ. По смыслу Конституции РФ принадлежащее каждому от рождения право на свободу и личную неприкосновенность воплощает наиболее значимое социальное благо, которое предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу ее автономии. Конституция РФ допускает возможность его ограничения лишь в той мере, в какой это необходимо в определенных ею целях, в установленном законом порядке, с соблюдением общеправовых принципов и на основе конституционных критериев необходимости, разумности и соразмерности, с тем, чтобы не оказалось затронутым само существо данного права (см. Постановление Конституционного Суда РФ от 06.12.2011 N 27-П).
2. Ограничение права на свободу и личную неприкосновенность допускается только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Указанные публичные интересы могут оправдать ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей (см., например, Постановления Конституционного Суда РФ от 27.04.2001 N 7-П, от 30.10.2003 N 15-П, от 22.03.2005 N 4-П, от 14.07.2005 N 9-П и от 16.06.2009 N 9-П).
На необходимость соблюдения баланса между публичными интересами, связанными с применением мер процессуального принуждения и важностью права каждого на свободу и личную неприкосновенность, обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 19.12.2013 N 41.
Правовая защита лица от произвольного вмешательства со стороны государства в его право на свободу, гарантированное ст. 5 ЕКПЧ, предполагает соразмерность ограничения этого права. Это означает обеспечение баланса между общественными интересами, которые могут потребовать предварительного заключения лица под стражу, и важностью права на свободу личности, с учетом презумпции невиновности. При установлении такого баланса важным фактором является продолжительность содержания под стражей, которая не должна превышать разумных пределов (см. Постановления ЕСПЧ от 26.06.1991 по делу "Летеллье против Франции", от 06.04.2000 по делу "Лабита против Италии", от 29.01.2008 по делу "Саади против Соединенного Королевства"). Заключение лица под стражу на неопределенный срок противоречит одному из фундаментальных принципов правового государства - принципу правовой обеспеченности (см. Постановление ЕСПЧ от 28.03.2000 по делу "Барановски против Польши").
3. Выявляя конституционно-правовой смысл понятия "лишение свободы", Конституционный Суд РФ установил, что это понятие имеет автономное значение, заключающееся в том, что любые вводимые в отраслевом законодательстве меры, если они фактически влекут лишение свободы, должны отвечать критериям правомерности именно в контексте ст. 22 Конституции РФ и ст. 5 ЕКПЧ, составляющих нормативную основу регулирования ареста, задержания, заключения под стражу и содержания под стражей в сфере преследования за совершение уголовных и административных правонарушений в качестве мер допустимого лишения свободы. Арест, задержание, заключение под стражу и содержание под стражей, несмотря на их процессуальные различия, по сути есть лишение свободы (см. Постановление Конституционного Суда РФ от 16.06.2009 N 9-П).
Аналогичной позиции придерживается ЕСПЧ. При толковании ст. 5 ЕКПЧ он отмечал, что лишение физической свободы фактически может приобретать разнообразные формы, не всегда адекватные классическому тюремному заключению, и предлагал оценивать их не по формальным, а по сущностным признакам, таким как принудительное пребывание в ограниченном пространстве, изоляция человека от общества, семьи, прекращение выполнения служебных обязанностей, невозможность свободного передвижения и общения с неопределенным кругом лиц. По мнению ЕСПЧ, ограничение свободы и лишение свободы отличаются друг от друга лишь степенью или интенсивностью, а не природой или сущностью (см. Постановления ЕСПЧ от 01.07.1961 по делу "Лоулесс против Ирландии", от 06.11.1980 по делу "Гуццарди против Италии", от 28.10.1994 по делу "Мюррей против Соединенного Королевства", от 24.11.1994 по делу "Кеммаш против Франции").
В уголовном судопроизводстве ограничение права на свободу и личную неприкосновенность допускается при:
- задержании лица по подозрению в совершении преступления;
- применении мер пресечения в виде домашнего ареста и заключения под стражу;
- помещении лица в медицинскую организацию, оказывающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях.
Все эти меры связаны с непосредственным ограничением самого права на физическую свободу и личную неприкосновенность и проявляют признаки ограничения свободы, указанные выше.
Как отметил Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 06.12.2011 N 27-П, "всякое ограничение или лишение права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необходимостью изоляции лица от общества, применяемой в виде меры пресечения в процессе судопроизводства либо в виде уголовного или административного наказания, должно обеспечиваться судебным контролем и другими правовыми гарантиями его справедливости и соразмерности, исходя из его законодательно установленных пределов".
4. Ограничение права на свободу и личную неприкосновенность в уголовном судопроизводстве допускается исключительно по основаниям, при условиях, в порядке и на срок, предусмотренный УПК РФ (ч. ч. 1 и 2 ст. 10 УПК РФ).