Стратегия и тактика воспитания
Воспитание — это управление развитием ребенка. Его цель — создать личность, способную обеспечить максимум УДК себе и удовлетворить запросы общества. Не так просто совместить обе цели: общественную и эгоистическую. Компромиссы неизбежны. Но противоречия не должны быть заметны. Искусство состоит в том, чтобы требования общества стали органическим содержанием личности и не уменьшали, а увеличивали УДК. Служение людям, родине и семье не должно восприниматься как жертва, как ущерб для себя, наоборот, оно должно возвышать человека в своих глазах.
Воспитание — вполне кибернетическая задача: управление объектом — ребенком, чтобы в итоге привести его к определенному состоянию. Если угодно, это Функциональный Акт для воспитателя длиной в 18–20 лет.
Не следует думать, что я собираюсь проповедовать этакую кибернетическую систему, вроде того, что делает американский психолог Скиннер своей «Технологией воспитания». Хотя в физиологическом плане задача формирования личности сводится к наполнению памяти человека нужными моделями и связями, этого нельзя сделать простым пассивным повторением их «на входе». В отличие от ЭВМ ребенок — объект активный, и обучение происходит через собственные его действия.
Запоминание чего бы то ни было представляет собой проторение связей между возбужденными нейронами и их ансамблями — моделями. Высокая активность бывает только у моделей, возбуждающих чувства (поражающих). В этом и состоит фокус участия самого ребенка в его воспитании и обучении. Индифферентный предмет должен сочетаться с одновременным возбуждением чувств или сильных словесных моделей — убеждений. Более или менее легко при обучении организовать повторение, но ох как трудно запрограммировать положительные чувства к предмету, который нужно запомнить. Хуже работают на запоминание отрицательные чувства, совсем не действуют — при равнодушии.
Маленький ребенок воспитывается и обучается в процессе жизни — во время игр, еды, прогулок, разговоров, своих собственных действий.
Особенно важен их результат: положительный при достижении цели и отрицательный — при неудаче. На эти чувства замыкается связь с моделями образов и действий, т. е. формируется отношение к ним.
Целенаправленные воспитательные воздействия составляют только часть (небольшую?) среды, которая формирует личность, закладывая в память преподанные новые образы, словесные формулы, модели действий и связи с чувствами. Как было бы хорошо, если бы можно было просто вводить в память ребенка нужную информацию, как в компьютер!
Жизнь ребенка складывается из различных поступков, вызываемых внешней средой, собственными поисковыми действиями и внутренними побуждениями — потребностями. Среда дает малышу «расписание» — следование во времени — раздражителей, которые определяются принятым режимом. Время вставать, спать, есть, гулять, идти в детский сад и пр. С каждым таким этапом связаны предметы-раздражители — лица, предметы, слова, несущие информацию, и слова-приказы или просьбы. Все это вызывает целую гамму чувств, действуя на различные потребности, стимулирует различную деятельность, направленную на повышение удовольствия или хотя бы уменьшение неприятности. Самый маленький ребенок выполняет короткие действия, непосредственно вызываемые раздражителями или внутренними чувствами, так как у него еще нет длительных «планов». Его действия просты и состоят из отдельных предметов. Однако очень быстро модели начинают усложняться, прежде всего в виде запоминания последовательности повторяющихся событий. Точно так же усложняются и сами ответные действия; это проявляется в виде навыков и «умений». Ребенок все более проявляет самостоятельность в выборе деятельности, показывая настойчивость или даже упрямство. Это называют непослушанием. Когда управление словами становится недостаточным, прибегают к физическим действиям — несут, ведут, одевают силой или даже шлепают.
Идеалом организации жизни ребенка является такое положение, когда он выполняет все «расписание» своего режима с удовольствием. Тогда все раздражители и все действия будут связаны с чувством «приятно». К сожалению, достигнуть этого трудно. Но нужно стремиться продумывать каждую процедуру. Стоит только раз-другой допустить неприятные чувства, как они тут же закрепляются и создается «установка»: все окрашивается через призму неприятного. Более того, уменьшаются симпатии к человеку, выполняющему эти процедуры, падает его авторитет уважения.
Вот и весь фокус воспитания: за всеми желательными действиями закрепить приятные ассоциации. По мере того как удлиняются ФА, можно допускать неприятные этапы при обязательном «хорошем конце», ради которого стоит потерпеть. Дозировка количества неприятного ради будущего блага зависит прежде всего от возраста. Значимость «будущего» в сравнении с «настоящим» для малышей очень мала и возрастает сравнительно медленно. Кроме того, она очень индивидуальна: есть настойчивые и нетерпеливые. Разумеется, важна величина будущей «платы» за временные неприятности. И вероятность ее получения. Оценка вероятности на основании опыта происходит автоматически. Вот почему никогда нельзя давать обещания и не выполнять их.
Каждый человек напрягается только за «плату», которую он получает сейчас или в будущем. Плата разная — лаской, едой, информацией, она оценивается по чувствам с поправкой на реальность ее получения и количества времени — сколько ждать. Этот очень нехитрый общий закон поведения целиком относится к детям. Просто у них свои оценки платы, свои представления о вероятности и мало терпения ожидать — маленький «коэффициент будущего». Кроме того, они плохо переносят любое напряжение и неприятные чувства и очень хорошо их помнят. Оценки плюсов и минусов зависят от их настроения. Воспитатель должен проникнуть в эти оценки, для того чтобы управлять по-хорошему, и притом еще добывать себе авторитет уважения.
Мне кажется, будет полезным сформулировать некоторые принципы воспитания детей. Я ничуть не заблуждаюсь в отношении их пользы, но какая же книга без «принципов»? Выглядит это примерно так.
1. Все время нужно изучать личность ребенка. Только тогда воспитание будет осознанным, а не хаотичным. Хорошо завести тетрадку и вести записи хотя бы раз в полгода. Целесообразно отмечать такие пункты:
а) степень выраженности основных чувств — лучше по той схеме, которой мы пользуемся в научных исследованиях (см. выше — Сила характера: «Сильные, средние, слабые»);
б) характер: сила и устойчивость;
в) знания — соответственно схеме их накопления в разные периоды возраста;
г) настроения и УДК: пики, средние значения, устойчивость. Важно для определения «степени оптимизма» и оценки среды;
д) навыки и умения — в соответствии с «возрастным расписанием»;
е) здоровье и физическое развитие — рост, вес, соответствие средним значениям;
ж) другие отметки и примечания — для себя.
Наблюдая, изучая и регистрируя, разумеется, появляется искушение оценивать: какой тип, отстает или уже вундеркинд, эгоист, лидер или исследователь. Но не нужно торопиться с выводами! Дети меняются по мере взросления в силу естественных законов созревания их потребностей, не говоря уж о результатах воспитания.
2. Вторым номером я бы поставил наблюдение за средой и за собой: как воспитываем — оценка своих действий и авторитета. Это важно: хотя бы раз в полгода попытаться трезво посмотреть на себя со стороны и сравнить с развитием ребенка — что получается. Я отнес все это к принципам, потому что без информации нет управления. Теперь перейдем к самому воспитанию.
3. Пожалуй, до самого подросткового возраста ребенка формируют взрослые. Рычаг для этого один — авторитет. Все взрослые в семье должны помнить, что в присутствии ребенка они постоянно играют роль для одного или нескольких зрителей — детей. Разумеется, это трудно, почти невозможно, но само присутствие этой мысли заставляет сдерживаться хотя бы периодически, если не всегда. Тем самым дети воспитывают взрослых. Авторитет — это значит стоять гораздо выше ребенка по самым разным качествам. Важнейший — авторитет любви; заменить его нельзя ничем. Выражение любви — ласка. Нужна мера, чтобы ни в коем случае она не надоедала ребенку. За этим нужно строго следить. Ласки родителей должны лишь чуточку опережать самостоятельные ласки детей как выражение их любви. Ребенок растет, и ласки нужно уменьшать, внимательно наблюдая реакцию — обратную связь. Авторитет уважения — по мере взросления ребенка передвигается на первое место. Здесь несколько пунктов, на которые я уже указывал: мораль, знания и ум, умение, сила и храбрость. Чем шире сфера вашего превосходства и больше его степень, тем больше уважение. Но авторитет не должен всегда подавлять ребенка. Его нужно «подавать» очень дозировано, чтобы повышать самосознание питомца, однако и здесь должна быть доза. В прочем, эта доза зависит от лидерства: зазнайку полезно ставить на место, а робкого пессимиста — повышать. Авторитет страха очень спорный, поскольку связан с наказаниями — унижением, а часто и физической болью. При всем желании не могу отказаться, как советуют почти все педагоги, от использования наказаний. Но наказание должно быть исключительной мерой и применяться лишь к злостному капризнику и упрямцу. Его справедливость не должна вызывать сомнения у ребенка. Нужно использовать все слова, объяснения и доказательства, прежде чем наказать. Думаю, что при таких условиях не стоит бояться изредка, раз в год-два, нашлепать ребенка в его первые 2–4 года жизни. Позднее — уже сомнительно. Но, повторяю, некоторым детям необходимо знать, что крайняя мера существует. Мелкие шлепки «часто и походя» нужно осудить.
Еще замечание по поводу авторитета: все воспитатели должны поддерживать друг друга.
4. Образование — так бы я назвал всю систему насыщения мозга ребенка сведениями. Уверен, что это самый мощный инструмент для воспитания — формирования личности и важнейшее условие будущего счастья ребенка. Речь — главный канал связи в этом инструменте. Поэтому научить ребенка понимать слова и фразы, а потом и самого говорить — на это не следует жалеть времени и сил. Разумеется, нужно считаться с созреванием мозга, и никаких чудес ожидать не приходится. Разговоры, картинки, чтение, детские передачи с объяснениями, рисование, конструкторы, куклы, игрушки — все вместе это называется «информативность среды». Не обучение с нажимом, не форсировка, а именно среда и игры должны без потерь сделать ребенка информированным и умелым. Я не говорю — всех сделать умными, нет такой уверенности, но почти всех — да. Нет другого способа «опережать созревание на один шаг», чтобы заложить новые связи в растущий мозг. Ни в коем случае нельзя упустить время — дошкольный возраст решает судьбу ребенка. Однако не следует поддаваться искушению делать из ребенка гения, даже если вам кажется, что у него феноменальные способности. Это очень опасно! В таком случае лучше расширять интеллект вширь, а не вглубь.
5. Ощущения счастья или несчастья — это функция чувств. Воспитание — это формирование чувств и потребностей, а также привитие убеждений. В комплекс убеждений входят принципы морали, отношения к разным людям и притязания. Притязания — это очень важно, потому что они определяют уровень приятного или неприятного от «платы», получаемой в ответ на поступки. Нет полной ясности в том, возможно ли стойко изменить активность подкорковых центров биологических потребностей. Но убеждения могут более или менее значительно их регулировать. Поэтому все внимание созданию убеждений. Хотя они формулируются словами, но их значимость выражается в связях с чувствами. Отсюда метод: воспитывают слова плюс ситуации, возбуждающие приятные или неприятные чувства. Конечно, для этого недостаточно показывать картинки. Самые сильные и запоминающиеся чувства те, которые испытываются в процессе собственной деятельности. Грубо это называют поощрения и наказания, кнут и пряник, но это неверно. Если просто наказывать или платить, то это говорит разуму, а не чувству: «Я хочу сделать так, но за это попадет, и я воздержусь». А нужно, чтобы: «Я хотел бы, но это плохо, и я не могу…»
Дети должны воспитываться на приятных чувствах, особенно маленькие, дошкольники. Хотя и не очень достоверно, но предполагается (Фрейд и др.), что несчастья в раннем детстве оставляют тяжелую печать на всю жизнь. Поэтому отношения с ребенком нужно строить так, чтобы у него был плюсовый уровень комфорта. Разумеется, это не просто: слово «нет» всегда неприятно, а если все время «да» и «да», то это уже баловство. Вот в этом и есть искусство воспитания: поменьше прямых запретов и ограничений, побольше убеждений, доказательств, отключений и переключающих ситуаций. Не следует быть педантом в воспитании, придираться к мелочам, особенно в части одежды, режима, еды, порядка — наиболее частыми поводами для ссор детей с мамами и бабушками. «Педагогика зиждется на компромиссах», — эту отличную фразу я прочел недавно в газете, ее сказал учитель (к сожалению, я не запомнил фамилию). Но это не означает, что все позволено. «Нет» по принципиальным вопросам должно быть твердо и нерушимо. Просто твердость не нужно разменивать на мелочи, а всякие запреты объяснять.
6. Следующий пункт выглядит как противоречие. Нужно исподволь приучать ребенка к напряжениям и выполнению неприятных дел. Это воспитание воли. В жизни взрослых неприятных обязанностей и напряжений гораздо больше, чем приятных. К словам «нужно», «должен» приходится приучать с раннего детства. За неприятные напряжения нужно платить. Но не материальными подарками, что очень распространено, а приятными чувствами: одобрением авторитетов, удовольствиями от прогулок и информации. Задачи на напряжение воли должны заканчиваться конкретной целью, так, чтобы достижение ее принесло удовольствие. Чем ребенок меньше, тем короче во времени должны быть задачи.
7. Необходимо детское общество. Общеизвестно, как плохо, когда в семье один ребенок. Поэтому для него посещение детского сада абсолютно обязательно. Там ребенок проходит школу отношений, самоутверждения и соревнования. До двух лет другие дети не воспринимаются, ребенок нуждается только во взрослых. После трех детский сад необходим, хотя бы на несколько часов в день. Полный день не обязателен. Продленный — бесполезен, если не вреден. В то же время очень важно научить самостоятельным творческим занятиям в одиночестве, без участия взрослых, но чтобы они были в пределах досягаемости, могли оценивать и давать советы. Особенно — оценивать! Такая обратная связь очень важна. Только для самого себя даже взрослый человек не любит что-либо делать, ему нужна публика.
8. Дети должны играть. Это их основное занятие в интервалах между сном, едой, горшком. Прогулки тоже нужно использовать для игры. Если дома один ребенок, должны научиться играть взрослые. Игры — один из главных полигонов воспитания и обучения.
9. Труд для семьи, или для коллектива детей, т. е. для общества, должен довольно рано стать элементом жизни ребенка. Сначала подражание взрослым и игра, потом помощь им, совместный труд и, наконец, собственные обязанности. Ни в коем случае нельзя освобождать от домашних работ по причине занятости в школе или в кружках или подготовки к урокам. Нужно дозировать процедуры (операции) и наращивать как их разнообразие, так и суммарное время. Важно создавать впечатление, что результат его труда нужен и ценен, а не просто «работа задается «для воспитания».
10. Забота об идеалах и убеждениях появляется и растет у воспитателя, как только ребенок начинает понимать речь. «Хорошо» и «плохо» — это первые ключевые понятия, за ними следуют общечеловеческие идеалы морали и только позднее — идеология. Не наоборот. Шкалу ценностей нужно постепенно прививать, хотя для этого ее нужно иметь самим воспитателям.
11. Важный вопрос о формировании притязаний: ребенок должен знать, на что он может рассчитывать во всех сферах своей деятельности, применительно ко всем потребностям. Знать, сколько он может получить игрушек, внимания и ласки родителей, продления вечернего бодрствования, игр на улице и др. Разумеется, он будет бороться за расширение своих прав, но степень твердости и последовательности родителей должны ограничить надежды, это и будет притязаниями. Роль ребенка в семье или в детском саду будет определена. Важно, чтобы она была такой, которая полезна для ребенка и соответствовала бы его личности и целям воспитания. Когда что-нибудь твердо невозможно, то человек примиряется с границами и строит свое счастье внутри них.
12. В заключение я хочу сказать об общей атмосфере отношений в семье. Всеобщая благожелательность необходима. Трудности, конфликты, раздражение, которые периодически возникают во всякой семье, должны скрываться от ребенка всеми силами и как можно дольше. Это ужасно, когда говорят: «Пусть знает!» Маленькие дети все понимают, но не очень наблюдательны и легко отвлекаются, поэтому от них можно скрыть подводные течения и рифы.
13. Чуть не забыл самое главное: ребенку нужна любовь! Она должна быть естественна, но если маловато — не грех немножко подыграть.
Не существует жестких принципов воспитания, одинаково пригодных для всех возрастов, для всех характеров. Нужна гибкость, нужны осторожные пробы и учет их результатов для коррекции своих воспитательных планов и собственных притязаний по части успехов воспитания.
Принципы гораздо проще сформулировать, чем выполнять.
Я очень хорошо понимаю, что для выполнения всего написанного нужно быть квалифицированным психологом и педагогом, да, кроме того, еще хорошим человеком. Где взять таких родителей? Где взять время, энергию?
Вопрос о раннем обучении
«Судьбу нации и страны можно изменить, если наладить раннее обучение детей», — так сказал один, к сожалению, не знаменитый энтузиаст. Кажется, все дети одинаково развиваются в ранние месяцы: улыбаются, держат головку, произносят первые звуки. Небольшие различия обычно относят за счет врожденных качеств. А оказывается, и для младенцев очень важна среда. Кажущаяся одинаковость первого года объясняется тем, что ребенку нужны небольшие воздействия, и они есть в любой семье. Никто не пробовал выключить или коренным образом изменить эти воздействия. Но жизнь в разные времена в разных местах провела такие эксперименты. Достоверно известно о десятке детишек, потерянных в лесу или похищенных и воспитанных животными, потом спасенных людьми («Маугли»).
Основная черта: они все оказывались страшно недоразвитыми, и последующие их воспитание и образование были неэффективными. Если дети возвращались в человеческое общество после 5–6 лет плена, то их с трудом удавалось выучить ходить вертикально и говорить несколько десятков слов.
Противоположные попытки — ускорить развитие — не были столь демонстративны, но и методология их не установилась. Видимо, все дело в дозировке воздействий: они, как мы уже не раз говорили, должны опережать созревание, но не слишком, и не перегружать мозг неприятными эмоциями.
Есть несколько крупных научных авторитетов, уже давно настаивавших на возможности развить интеллект путем ранних целенаправленных усилий. Прежде всего, советский психолог Лев Семенович Выготский, книга которого «Мышление и речь» вышла в 1934 г. через несколько месяцев после его смерти. В ней он доказывал, как важно рано учить детей понимать речь и говорить. «Когда ребенок не знает названий вещей, он как бы не видит их».
Крупнейший психолог Пиаже еще в 30-х годах описал стадии, которые проходят дети в познании окружающего мира. Он выдвинул своеобразный тезис: «Чем больше ребенок видит и слышит, тем больше он хочет увидеть и услышать». По-современному: информированность порождает жадность к информации. Есть оптимальное соотношение «порции нового» к уже накопленному. Если нового много, оно не воспринимается, так как внимание устает, человек теряет нить. Нового слишком мало — следить надоедает, скучно. Искусство или наука обучения заключается в том, чтобы выбрать дозу. Это касается и взрослых, но у детей — особенно важно, так как дозированное воздействие на малыша ведет не просто к накоплению сведений, а формирует его мозг, влияет на способности последующего восприятия.
Очень большие исследования по раннему обучению проведены в 60-х годах в Гарвардском университете в США. Ученые Бэртон Уайт, Дж. Брунер и другие разработали специальную методику, позволяющую количественно оценивать уровень интеллекта и социализации. Они начали с шестилетних и обнаружили очень большие различия в развитии. Анализ показал, что эти различия определяются условиями семьи, качеством материнского воспитания. Все зависит от того, сколько времени и умения у матери. Умение — это доза информации и форма ее преподнесения. После этого было взято под наблюдение несколько сот двух-трехлетних ребятишек, тщательно определены их семейные условия. Через 3–4 года были получены следующие результаты: все дети, которых рано и правильно учили, стали отличниками, а в контрольной группе отлично успевали только 10 %.
Вот краткие выводы из их работ. Основы интеллекта закладываются в первые годы. К четырем годам есть уже половина интеллекта 17-летнего, к шести годам — 2/3. Темпы дальнейшего нарастания интеллекта определяются его исходным уровнем перед школой. Если он низок, усилия учителей будут недостаточно эффективны. Впечатление, что школа не прибавляет некоторую сумму информации к дошкольному уровню, а умножает его на определенный коэффициент. Именно поэтому с возрастом разница в интеллекте увеличивается.
Исследование детей, воспитанных с рождения в круглосуточных яслях, дало самые низкие показатели. Гигиена и правильное кормление питают тело, но не разум. (То же показали наблюдения нашего В.М. Белова за маленькими питомцами детдомов: такое впечатление, что они отстали безнадежно.)
Следующим шагом был эксперимент. Энтузиасты-педагоги организовали систематические занятия с маленькими, индивидуально или в группах по 3–5 человек. Результаты подтвердили ожидания — возрастание интеллекта прямо зависело от возраста и затраченного времени.
Достаточно ли это серьезно? Похоже, что да. У истоков стоят солидные имена психологов. Теоретические посылки несомненны: функция формирует структуры растущего мозга. Но у скептиков, пожалуй, достаточно оснований сомневаться: мало ли было всяких увлечений!
У нас имеется уникальный опыт раннего воспитания: Никитины. Лена Алексеевна и Борис Павлович Никитины имели семерых детей. «Экспериментальных детей», можно сказать без преувеличения и в самом хорошем смысле. Родители проявили ум и смелость, которые сочетались с огромной любовью и осторожностью, поэтому эксперимент был абсолютно безопасным. «Метод Никитиных» и их имя в 60-70-х годах не сходили со страниц газет.
Меня они всегда интересовали. Сначала читал восторженные хвалебные статьи журналистов, потом ругательные — медиков и педагогов, потом некоторое время длилось молчание, затем — снова интерес. После моей статьи в «Неделе» «Умные дети» (январь 1972 г.) получил письмо от Никитиных и состоялось заочное знакомство. Потом я поехал к ним посмотреть сам. Провел там день, получил массу впечатлений и информации. Они жили в Болшево — пригороде Москвы, тогда многие знали их дачный домик.
Был поздний октябрь, снежок. Борис Павлович и трое средних ребят встретили меня на перроне. Одеты они были соответственно идеям — по-летнему. Потом я увидел все то, что Никитины пишут о себе, рассказывают на лекциях и показывают в фильмах. Пересказывать не буду. Вот сумма впечатлений, если предельно кратко.
Дети здоровы: тощие и спортивные. Критика в их адрес со стороны врачей не основательна. В этом-то уж я понимаю. Трюки, которые они выделывают на самодельных спортивных снарядах, просто потрясающие, хотя и не цирковые. Ничего лишнего нет. Кроме того, они не болеют: из всего семейства только один раз кто-то лежал в больнице с чем-то несложным. Сделано все для здоровья: физическая тренировка, закаливание — легкая одежда, вода и снег, простая и не обильная еда. (Где уж там обильная — семья жила просто бедно!) Воспитание: не заметно специальных мер. Есть пример родителей, их авторитет — любви, уважения. Страха, кажется, нет совсем. Есть труд, интерес, твердые общественные принципы. Атмосфера в семье самая дружественная и оптимистичная. Нет строгого расписания, регламентации системы поощрений и наказаний — ничего, что обычно связывают с воспитательной системой. Но зато есть очень важное и теперь редкое: большая семья, коллектив, живущий общими интересами, где царствует дружелюбие.
Интересовался моральными проблемами, ценностями ребят. Нет страсти к вещам, к одежде. Все возможные средства идут на «информацию», на то, что повышает интеллект, — инструменты, книги, приборы, материалы. Благожелательность, общительность, взаимопомощь, сопереживание. Однако заметно, что интересы детей направлены «внутрь», в семью, а не «вовне». Значительного интереса к школе не почувствовал. Пожалуй, даже некоторое пренебрежение.
Образование: ускоренное, но без всякого натаскивания и зубрежки, без обязательных занятий, часто коллективные игры, задачи. Главное направление — развитие смекалки — «решатели проблем», а не эрудиты. Борис Павлович разработал целую систему технических игрушек, «развивающих игр», совершенствующих пространственное представление, плюс математика. Все это создало базу для ускоренного прохождения школьных программ и перешагивания классов. В среднем ребята обогнали школьные программы примерно на два года. Нельзя сказать, что все они «круглые отличники». Я смотрел тетрадки и дневники. У девочек они выглядят лучше, у мальчиков — погрязнее. Но у них есть самое главное — они хорошо соображают. У мальчиков крен больше в точные и естественные науки — химия, биология, у девочек — в искусство, в спорт, в педагогику. Коэффициент интеллекта, проверенный по Айзенку, оказался высоким, больше, чем у взрослых. Однако у меня он вызвал сомнения — не односторонняя ли оценка? Ребята не вундеркинды, просто хорошие и смекалистые.
Труд детей естествен и необходим, как раньше было в большой крестьянской семье. Родители работают, дети помогают во всем — в хозяйстве, уходе за младшими. Кроме того, есть труд квалифицированный и обучающий: в подвальном помещении у Никитиных мастерская — слесарная, токарная, радиотехническая, вплоть до электросварки. Они делают сами все. Самое главное — они изобретают и воплощают.
Любая большая трудовая семья всегда благотворно действует на воспитание детей. Но в семье Никитиных была не стихия, у них система, все продумано, наблюдения записывались — видел целую стопку общих тетрадей. (Когда они еще успевают писать?) Идея системы: единство ранней физической тренировки, обучения и воспитания обещает максимальную мобилизацию врожденных возможностей ребенка. Они считают, что нет от природы глупых детей, и все будут способными и умными, если с ними рано и планомерно заниматься. Обязательно — рано. Обязателен коллектив, состоящий из разновозрастных ребят и взрослых воспитателей. Насколько запоздаешь с началом активного развития, настолько понизишь достижимый максимум интеллекта.
В 70-х годах Никитины выступали в Киеве с лекциями, имели бурный успех. Я получил тогда новую информацию: все идет хорошо. Старший уже в университете, уже женился. Другие дети подрастают. Забот у родителей не убывает. Популярность растет, пишутся, издаются и переводятся книги. Для посетителей пришлось выделить отдельный день и класс в школе, так как дома от них нет жизни. Активно поддерживал Никитиных профессор И.А. Аршавский — известный ученый, энтузиаст идеи раннего физического развития и его влияния на интеллектуальную сферу. В 80-х годах я потерял связь и лишь изредка имел сведения: дети выросли, поженились, даже защитили диссертации. Однако добились не слишком выдающихся успехов. Борис Павлович недавно умер. Недавно слышал о судьбах детей: высшее образование (некоторые даже МГУ). Кто-то из мальчиков защитил диссертацию. Но в целом предположение о том, что можно у всех получить качественный скачок в достижениях интеллекта — не оправдалось. Вышли нормальные советские средние интеллигенты. Но люди, похоже, хорошие.
Никитины — подвижники и герои. Может быть, я не такой большой оптимист в отношении раздвигания пределов человеческих возможностей, но ведь большинство людей далеко не достигают того, что отпущено им природой. К сожалению, не так просто перенять опыт Никитиных. Для этого как минимум нужно иметь таких самоотверженных воспитателей и много детей — если не семерых, то хотя бы трех-четырех. Тем не менее, основная идея системы Никитиных воспроизводима и в реальных условиях наших малодетных семей, если их дополнить хорошим детским садом.
После всех этих сводок и отступлений обсудим некоторые вопросы раннего образования. Что ясно и что сомнительно. После моей статьи в 1972 г. много было писем с вопросами и возражениями.
Думаю, что никто не сомневается в значении интеллекта в наш век. Уже сейчас трудно без образования, а скоро будет еще хуже. Ясно также и то, что сам по себе ум приходит далеко не к каждому ребенку. Школа его не всегда обеспечивает. Учителя говорят: если первый год плохо успевал, то таким и останется до конца школы.
Конечно, это несколько преувеличено, но исследования американцев в этом смысле категоричны: виноваты условия до школы. Здоровые не бывают глупыми от рождения. Особенно ясно проявляется отсталость детей из детских домов.
Итак, значение дошкольного периода очень велико. Нужны условия. Но нужны ли специальные усилия? Несомненно, плохо, когда в семье ребенку уделяют мало внимания, мало игрушек, мало разговоров — «низкая информативность». Ясли не обеспечивают развитие, потому что до двух лет ребенку нужно индивидуальное внимание взрослого. Круглосуточные ясли просто вредны. Даже в дневных, если они неизбежны, нужно ограничивать пребывание несколькими часами.
Может быть и так: нормальная российская семья. Родители со средним или восьмилетним образованием, есть любовь, внимание, игрушки, телевизор, но нет специальных занятий. Сначала — ясли, потом детский сад. Растет «как все». Результат — разный. Для способных и сильных информации достаточно, слабым — мало. Вырастают троечниками.
Или такой вариант: образованная семья и специальные занятия. Видимо, можно получить почти стопроцентный успех, по крайней мере, хорошую успеваемость в школе, если, разумеется, внимание не ослабляется до ее окончания.
Следовательно, нет доказательств, что умные дети получаются только при особых условиях. Могут и сами вырасти, если среда информативна. Но не все. И не того уровня, который для них возможен, даже если способный и сильный от природы. Поэтому в принципе специальные занятия с дошкольниками нужны.
Следующие вопросы. Когда начинать? Сколько? Ответ простой — с рождения. Помните, что сказал по такому поводу Макаренко? «Вы уже опоздали… на полгода». Возраст ребенка был шесть месяцев. Авторитеты считают, что первые три-четыре года особенно важны. Сказать трудно, поскольку нагрузка разная: время занятий должно возрастать от года к году. Впрочем, это не занятия в буквальном смысле слова, по крайней мере до пяти лет. Игры, рассказы, расспросы с постоянным наблюдением за реакцией — чтобы не надоело. «Учить шутя». Но с пяти лет уже можно включать «уроки», начиная хотя бы с десяти минут. Коллективные занятия гораздо лучше воспринимаются ребятами, чем индивидуальные, потому что действуют стимулы лидерства. Занятия в старших группах детсадов себя вполне оправдали.
В письмах и в разговорах многие родители недовольны не только ранними занятиями, но и всякими попытками чему-то специально учить. Им кажется, что это «лишение детства», «муштра». Пусть-те ребята поживут на свободе хотя бы до школы. Эти разговоры несерьезны, основаны на недоразумениях. И еще — ими прикрывают собственную лень. Во-первых, все защитники раннего развития говорят: не уроки, а игра. Даже игра в школу. Уроки прибавляются после пяти лет и то сначала очень короткие. Конечно, любые целенаправленные игры с претензией передать информацию требуют от взрослых умения, а следовательно, напряжения. Но тут уж ничего нельзя поделать: хотите, чтобы ваши дети стали умными, для этого нужны усилия.
В каком возрасте и чему начинать учить? Помните? Принцип сформулирован Л.С. Выготским: на один шаг впереди. Для этого нужно знать состояние уже достигнутого развития. Именно для этого мы и рекомендуем пытаться определять этот уровень развития, отставание или опережение. Учить в зависимости от этого состояния. Пробовать новую ступень (например, слоги после букв) очень осторожно, чтобы не вызвать раздражения к материалу и процедуре учения. Закреплять то, чем уже овладели, но не до уровня скуки.
Реальные ориентиры возможного: самое главное — богатая устная речь, так как за фразами стоят образы. Для этого нужно много разговаривать — по нескольку часов (!). Когда темы исчерпаны, нужно читать книги и обсуждать. После разговоров — обучение чтению. Знать первые буквы — к двум годам. Все буквы — к трем. Читать слоги и простые слова — в четыре года. Читать хорошо (50–80 слов в минуту) — к пяти годам. Читать самостоятельно, для удовольствия — в шесть лет.
Последний рубеж особенно важен, хотя и трудно достижим. Если читать приятно — значит, определена любовь к книгам на всю жизнь, значит, обеспечено развитие интеллекта по крайней мере выше среднего.
Счет проще чтения. Счет предметов до 10 — к двум с половиной — трем годам. Счет до 100 — к трем с половиной, до 1000 — к четырем годам. К шести годам выучить четыре действия в пределах 100. Даже таблицу умножения. Впрочем, не следует нажимать — все зависит от способности концентрировать внимание.
Письмо менее важно, чем чтение и счет. Печатными буквами ребенок может овладеть к четырем годам, писать слова — к пяти. Я даже не уверен, стоит ли учить письменным буквам до школы — потому что тут нужна строгая методика, едва ли ее можно обеспечить дома. Как бы не пришлось в школе переучиваться.
Грамота — только один из показателей умственного развития, самый демонстративный. Не менее, если не более важным является «творческий потенциал» — умение, желание и настойчивость создавать что-нибудь: рисовать, строить, воспроизводить жизнь в предметных играх (куклы!), фантазировать, «сочинять истории» и пр. Все эти действия связаны с функцией воображения. Его можно тренировать в разговорах и в задачах — простых — на предположения и прогнозирование, более сложных — на сочинения рассказов, сказок, композиций в рисунках, «изобретений» из деталей конструкторов. Разумеется, никаких «уроков» в этом направлении не нужно. Только в играх и осторожно стимулируя похвалой.
Ум, развитие, высокий «коэффициент интеллекта» IQ — важно, но не все. Нельзя развивать его в ущерб другим сторонам личности.
Отдельно нужно сказать о ТВ. Уверен, что эта зараза является врагом воспитания и даже образования. Сначала детские передачи дают полезные зрительные образы, потом ТВ неизбежно выходит из-под контроля и польза сменяется вредом: информации мало, мораль вредная, потеря времени — большая. Бороться почти невозможно, поскольку ТВ смотрят взрослые. Однако бороться нужно: ограничивать время, контролировать сюжеты, даже жертвуя своим удовольствием.
Теперь к телевизору прибавился компьютер. На Западе — почти поголовно, у нас — пока в старшем возрасте. Но скоро будет у первоклашек. Наша внучка изучила компьютерную грамоту в 8 лет — легко, почти без потери времени — занималась с учителем два часа в неделю. Теперь (в 12 лет) играет в игры, делает рисунки, набирает тексты сочинений. Не могу сказать, насколько это прибавляет ума, но сама грамота для современного общества необходима. Поэтому — пусть будет раньше, чем поздно.
Счастье. Стимулы и платы
Счастье человека, душевный комфорт определяются соотношением его притязаний и реальных плат со стороны общества, получаемых в ответ на деятельность. Или иначе: как оценивает общество деятельность и соотношение этих получаемых оценок с теми, на которые человек притязает, которые считает справедливыми? Как правило, платы всегда ниже притязаний, потому что, если они систематически удовлетворяются, наступает адаптация и притязания возрастают.
Счастье ребенка имеет такой же механизм. Оно определяется соотношением его притязаний и реальных плат, т. е. всего того, что он получает за свои поступки от взрослых: похвалу, ласку, наказания, игрушки, конфеты или приятные прогулки. Нужно организовать его быт, общение и воспитание так, чтобы поддерживать благоприятное соотношение плат и притязаний, тогда будет удовлетворительным УДК. Если платить очень много, можно получить период счастья, но быстро наступит адаптация, возрастут притязания, и платы за ними не успеют. Если платить очень мало, то притязания уменьшатся — привыкнет — но равновесие будет на низком УДК. В этом и есть секрет: поддерживать правильное соотношение плат и притязаний, такое, чтобы платы оставались стимулом деятельности, но чтобы притязания не росли чрезмерно. Периодически должна быть радость — пики вверх и некоторые неприятности — пики вниз, тогда адаптации не будет и ощущение удовольствия от жизни сохранится. Вот какая кибернетическая эквилибристика требуется от воспитателя!
Одной из главных целей воспитания является прививание (внушение) правильных притязаний. На что ребенок может реально надеяться из того, что он хочет. Нереальное он перестанет хотеть. В связи с этим рассмотрим вопрос о стимулах и платах за действия и их значимость в разном возрасте.
Потребность в деятельности оплачивается «успехом» — достижением цели. Это «рефлекс цели» И.П. Павлова.
Выбор действия или цели часто диктуется подражанием взрослым или другим детям, это тоже потребность, остающаяся в разной степени на всю жизнь. Чем выше подчиненность и меньше лидерство, тем больше подражательность. Однако платой является все-таки цель (как результат самого действия и как удовлетворение от удачного подражания). Очень важно тренировать потребность в действиях и «рефлекс цели». Для любого творческого человека — даже если он просто мастер — удовольствие от дела и хорошо сделанной работы составляет значительную часть счастья. Уже говорилось о важности авторитета взрослых: ребенок жаждет получить одобрение человека, которого он уважает, или, на худой конец, любого взрослого. Поэтому похвала за выполненную работу, за поступок, за любое действие является важнейшей платой за него. Чем выше авторитет и чем реже одобрение, тем больше оно ценится, тем более сильным стимулом является стремление его добиться. Значимость этого стимула с возрастом несколько уменьшается, но не исчезает никогда. Мы все в какой-то степени работаем на публику. В подростковом возрасте образцы для подражания смещаются с взрослых на товарищей. Впрочем, для каждой сферы деятельности выбирается свой авторитет.
Очень важен вопрос о дозировании похвал. С одной стороны, даже плохо сделанную первую работу нужно похвалить, чтобы вселить уверенность в своих силах. С другой — частые и незаслуженные похвалы становятся менее действенными, из-за адаптации понижают авторитет, повышают притязания на похвалу, требуют все более пышных и сильных выражений. Самое же главное, что излишние похвалы в семье смещают самооценку ребенка: он начинает оценивать себя выше того, что стоит. В конце концов, это и есть завышенные притязания: расчет на получение более высокой платы за действия, чем ее получают все другие. Это в равной степени касается и наказания, ограничений: высокая плата — безнаказанность шалостей и нарушения запретов.
Особенно опасно захваливать и баловать единственного ребенка, не посещающего детский сад. Такой ребенок не может проверить, чего он стоит, сравнивая себя с другими детьми. Поэтому должна быть строго определена его роль хотя бы среди взрослых членов семьи. И роль эта должна быть не главной. Конечно, любому единственному дитяти отдается все и позволяется многое, но показывать этого нельзя. «Это маме и папе, потому что они работают, бабушке — она старенькая, а ты самый младший — тебе только это…» — так нужно говорить, а не наоборот.
Материальный стимул (страсть к новым вещам — игрушкам и предметам одежды) появляется у детей довольно поздно — к пяти годам и скорее выражает престиж и лидерство, чем жадность к собственности. Девочка хочет одеться лучше других, мальчик — как другие ребята. Впрочем, «инстинкт собственности» демонстрируется на детях очень хорошо — все они хотят иметь новые игрушки и очень не любят их отдавать и дарить. Противодействует жадности только убеждение: «нужно быть добрым», и немного, и не у всех — сопереживание. Ни в коем случае нельзя давать вещи в качестве платы за действия. Игрушки можно дарить 2–3 раза в год по поводу торжеств при условии, что ребенок что-то сделанное им самим дарит родителям и все в семье получают подарки. Можно чаше покупать «информационные» или «функциональные» игрушки — как инструмент для творчества, игры или спорта. Нельзя допускать «престижного одевания» детей, чтобы родители хвастали перед другими. Девочка или мальчик не должны иметь возможность «возвышаться» над прочими детьми благодаря деньгам родителей — это их портит.
Лидерство, престиж, соревнование — один из самых сильных стимулов деятельности, который появляется уже в три года и в дальнейшем может непрерывно возрастать или остановиться и даже вовсе потерять значение. Здесь все та же игра притязаний, степени их удовлетворения, адаптации. Плата в коллективной работе — стать выше других. Как минимум важно знать это самому, но очень желательно, чтобы признавали другие, и чем больше, тем лучше. Ради этой платы прирожденные лидеры способны на большие напряжения, но есть и довольно равнодушные дети. Их притязания ограничиваются «не быть последним». Впрочем, можно адаптироваться и к этому — тогда стимул перестает действовать. Но ущерб душевному комфорту остается. «Последний в группе», будь то взрослый или школьник, не может быть счастлив, по крайней мере, пока он пребывает среди других членов группы. Им владеет чувство ущемленности, к которому нельзя полностью адаптироваться.
Полезно или вредно лидерство? Оно двулико, как и любая потребность, имеющая биологическое происхождение. Излишнее лидерство превращается в порок тщеславия, властолюбия. Если его недостаточно или нет совсем — выпадает один из важнейших стимулов деятельности. Больше того, личность терпит ущерб из-за недостатка самоутверждения, самолюбия, снижается ее социальная ценность, поскольку на самолюбии строится значительная часть отношений. Поэтому воспитатель должен внимательно присматриваться к этому сложному чувству — лидерству — и всячески пытаться правильно его отрегулировать: осаживать чрезмерность и поощрять недостаточность. Поощрять, пожалуй, особенно трудно, потому что это означает повышать уровень самооценки, стимулировать (тренировать) самолюбие. Для этого нужна база — достаточный уровень знаний, умения, сила или превосходство хотя бы в чем-нибудь, что ценится среди сверстников как предмет соревнования и сравнения. В семье нужно об этом очень заботиться, готовить слабого ребенка к жизни, к общению в детском саду или в школе, чтобы он не оказался хуже других.
Регулирование лидерства невозможно без так называемой социализации — обучения, как находить себе правильное место среди людей вообще и среди своей группы — особенно. В большой семье, как у Никитиных, дети «социализируются», так сказать, автоматически. Другое дело — единственный ребенок среди любящих и балующих его взрослых. Его притязания на место вполне могут оказаться не соответствующими объективным данным. Следствием являются конфликты и ущемленность в детском саду и в школе в результате нереализуемых притязаний.
Наказания не стимулируют положительную деятельность, но являются важным регулятором поведения людей вообще, и уж, конечно, детей. Этот вопрос я уже поднимал. Тормоза необходимы так же, как и стимулы. Наказания — тормоз, который должен включаться в крайнем случае. Действенность более мягких мер — различных запрещений — вытекает из отношений к авторитетам и подчиненности. Они должны быть логичны и понятны, но это не всегда обеспечивает их эффективность. В силу того же лидерства ребенок может периодически «пробовать силу» — пытаться навязывать свою волю взрослым, заведомо идя на нарушения запретов и риск быть наказанным. Вот тут и нужно ему доказать, кто «командует парадом». Пожалуй, это самый главный повод для наказания, потому что все другие поступки заслуживают снисхождения: что-то забыл, что-то разбил, не сделал, подрался и прочие мелочи.
Проблема дисциплины — центральная для воспитателей. Педагоги не разрешили ее однозначно. Например, в США до 50-х годов придерживались строгости и требований непременного подчинения. Потом пришла короткая эра вседозволенности. Теперь педагоги вспоминают о ней со смесью страха и стыда. Дети делали, что хотели, результаты часто были ужасны. Немного в этом винят Б. Спока, хотя он и не признается в слабости. Современное течение называют «информированная позволенность». Родители должны стараться понять, что в пределах разумности они могут ожидать от своих детей, учитывая основные черты личности и возраст ребенка. Требовать то, что можно выполнить, проявляя при случае должную строгость. Если во времена авторитарного воспитания в большинстве случаев говорили «нет», при «вседозволенности» — «да», то теперь «да» и «нет» употребляются «по показаниям». Разумеется, это гораздо труднее для родителей.
Педагоги выделяют три подхода к дисциплине, или три ее уровня. Самый простой они называют эмоциональным: это шлепки, крики и угрозы. Некоторые матери идут так далеко, что плачут, пытаясь разжалобить своих непослушных детей: «Ты не любишь свою мамочку, иначе бы ты так не делал». Когда это становится привычным, мало шансов получить дисциплинированного ребенка.
Второй уровень можно назвать рациональным, или методом убеждений. Он состоит из разговоров. Ребенку объясняют его поведение, доказывают, почему плохие поступки приводят к плохим результатам, побуждают его стать лучше. На некоторых детей этот метод действует хорошо. У других масса слов пропадает зря.
Третий уровень наиболее эффективный, но и наиболее трудный, потому что основан на знаниях. Если сказать предельно просто, он означает выбор приемов «техники дисциплины» применительно к возможностям и способностям ребенка, его интересам и слабостям, соответствующим той стадии развития, которой он уже достиг; стимулирование ребенка в нужном направлении путем создания ситуаций, а не запретами.
Вот несколько общих правил, которые предлагают авторы. Они все известны, но часто забываются.
Будь постоянен: если что сказано — нужно поддерживать до конца. Частые изменения суждений и распоряжений не воспринимает ум ребенка, это его нервирует и снижает авторитет воспитателя. Если все-таки приходится менять распоряжения, нужно объяснить ребенку причины. В общем, жить ему будет гораздо проще, если есть строгий порядок во времени, делах, отношениях.
Необходимо полное единство в семье по поводу правил регламентации поведения ребенка. Каких бы разных взглядов ни придерживались взрослые члены семьи, действовать должны заодно, не противоречить друг другу и не критиковать друг друга при ребенке. Без этого не может быть дисциплины.
Нужно ли требовать полного послушания? Следует давать меньше категорических распоряжений по пустякам, но если они сделаны по важному поводу, нужно добиваться выполнения. И, тем не менее, совсем без компромиссов обойтись нельзя, приходится иногда откладывать, изменять условия, но только по второстепенным поводам.
Шлепать или не шлепать? В практике семейного воспитания последние годы явная тенденция в сторону отказа от шлепания. Хотя многие люди сожалеют о правиле: «экономить розги — испортить ребенка». Наука доказывает, что вреда от телесных наказаний больше, чем пользы. Когда мать или отец потом анализируют поводы и развитие ссоры, то обычно жалеют: не использовали всех гуманных возможностей, погорячились. Ущерб для себя — бьющего, бывает больше, чем для ребенка. (Я помню, как моя мама плакала в таких ситуациях.) Наверное, самое главное для себя помнить, что ты всегда играешь роль того идеала, который хочешь внушить и привить. Таким образом, воспитатели воспитывают себя через любовь к ребенку.
Здоровье
Что важнее — здоровье или счастье? Пока дети маленькие, все родители скажут: «Только бы был здоровым!» Особенно если дети у них болеют. Когда сыновья и дочери вырастают, происходит явное смещение интересов в сторону счастья. А когда его мало, то нередко слышишь: «Лучше бы и не рожать!»
Скажут: «Нельзя сравнивать». Но почему? Уровень Душевного Комфорта, УДК, которым определяется наше количество счастья или несчастья, имеет телесные и душевные составляющие, и суммируются они на равных, потому что компоненты «приятного» и «неприятного» присутствуют в любой потребности, как в творчестве или лидерстве, так и в физическом движении или еде. Если возникает острый отрицательный «пик» в потребности — боль, голод, измена, то все другое отходит на задний план и жизнь измеряется по этому главному чувству. Болезнь маленького ребенка как раз относится к таким пикам, поскольку затрагивает самую главную биологическую потребность родителей — любить детей. Поэтому все родители мечтают о здоровых детях, не очень задумываясь об их будущем счастье, полагая, что или оно придет само, или ничего нельзя для этого сделать. Стихия, судьба.
Но счастье и здоровье тесно связаны. Без здоровья нет счастья, но не наоборот. К здоровью адаптируются и перестают ощущать его как благо.
В общем, зачем доказывать — здоровье необходимо. Это базис счастья. Без него не будет успеха в работе, в семье, даже в творчестве. Все будет плохо.
Добыть здоровье проще, чем счастье. Природа милостива: она запрограммировала организм с большим запасом прочности, и нужно много стараний, чтобы этот запас свести к нулю. Каждый человек может быть здоровым собственными усилиями. Ну, а счастье в одиночку построить нельзя — слишком большая зависимость от людей. Впрочем, едва ли кто согласится с этим заявлением: все ропщут на природу и медицину, полагают, что человек очень слаб и хрупок, поэтому здоровье — как божий дар: кому дано, а кому нет. Постараюсь убедить.
Набор болезней довольно характерен. Катары верхних дыхательных путей. Во время эпидемий — грипп. Часты необъяснимые подъемы температур, иногда неделями. Миндалины увеличены почти у всех, только и слышишь, что нужна операция. Болят уши, разрастаются аденоиды. Пневмонии, в том числе хронический. За ними следуют бронхиты и бронхиальная астма. Потом — ревматизм. Нередки болезни печени даже у маленьких, раньше их не встречали… Необъяснимые боли в животе с расстройствами и без… Колиты… Головные боли… Близорукость. Чего только нет, и все — достаточно часто. Можно было бы всем этим пренебречь, если бы не умирали… Нет, проблема ухудшения здоровья детей вполне серьезна и требует пристального внимания.
Что такое здоровье?
Снова не миновать теории. В физиологии есть такое понятие — гомеостаз. Оно обозначает поддержание постоянства различных показателей функций органов и целого организма. Их много, этих показателей: температура, кровяное давление, процент гемоглобина и число лейкоцитов, содержание сахара в крови и много-много других, нет смысла их перечислять. Принято связывать здоровье с нормальными цифрами показателей, болезни — с их отклонениями. Разумеется, кроме этих объективных измеримых проявлений здоровья или болезни, есть еще субъективное самочувствие — здоров или болен.
Нормальные цифры показателей и хорошее самочувствие — это только качество здоровья. Есть еще и количество. Оно измеряется предельными величинами функций органов, их «резервными мощностями». Для целого организма количество здоровья можно характеризовать степенью отклонения внешних условий, при которых еще поддерживается здоровье, или величиной предельных нагрузок, выполняемых человеком.
Как уже говорилось в самом начале, все функции в живом организме определяются генами и реализуются химическими процессами ферментивной природы. Количество функции связано с количеством белков ферментов, которое, в свою очередь, определяется тренировкой, напряжением в предшествовавшее время, когда наработка нового белка превышала его распад. Универсальный закон тренировки имеет прямое отношение к здоровью, к его количеству. Этот закон — для всех возрастов, а для детского — особенно важен. Дело в том, что у молодого организма наивысшая скорость процессов синтеза, и, следовательно, молодые наиболее способны к тренировке функций.
Много раз я уже писал о том, что здоровье людей в их руках и добывается только собственными усилиями — «режимом ограничений и нагрузок». Насколько это утверждение относится к детям? Несомненно, есть особенности, но большей частью — в их пользу. Если нельзя вырастить ребенка, чтобы он совсем не болел, то, во всяком случае, поддерживать у него высокий уровень здоровья вполне возможно. Болезни, связанные с инфекциями и мелкими травмами, действительно неизбежны, но они не ухудшают здоровья как некоего количества защитных сил, выраженных в «резервных мощностях».
Есть, однако, особенности детства, серьезно затрудняющие практическую реализацию режима здоровья. Прежде всего это выражается в пониженном иммунитете. Новорожденный ребенок детренирован по всем функциям, потому что в утробе матери у него были идеально постоянные условия и очень мало движений. Особенно если мать мало двигалась, не было механических сотрясений. Перемена жизни при рождении очень резка. Меняется все: температура, влажность, дыхание, питание. Все эти новые функции сразу должны взять на себя ранее не функционировавшие органы. Поэтому вначале их «резервные мощности» минимальны, и, следовательно, нарушения гомеостаза (равновесия) возникают даже при небольших отклонениях во внешних воздействиях от некоторых предусмотренных структурой клеток. Следовательно, нужно очень осторожно дозировать воздействия на любой орган, чтобы постепенно тренировать его функции, избегая перегрузок и связанной с этим патологии. У диких животных дозировка и тренировка запрограммированы в инстинктах матери, от этого инстинкта у человека осталась только любовь — и никаких навыков. Все поведение матери — Культурного происхождения. Нельзя сказать, что наши правила ухода за маленькими детьми плохие. С их помощью детская смертность снижена до минимальных цифр. Едва ли этого можно было добиться, действуя инстинктивно. Есть предположения, что такое снижение детской заболеваемости достигнуто избыточно строгими правилами, а не элементарной гигиеной и вниманием. Похоже, что педиатры чересчур усложнили уход, подавив природу ребенка, которая раньше одна заботилась о выживаемости. Я не очень уверен в правоте этого предположения, но на него наводят опыт Никитиных, идеи И.А. Аршавского, рекомендации Бенджамина Спока и Гезела. Боюсь, что у нас в последние годы наблюдается излишнее «внешнее регулирование» ребенка и его окружения, которые приводят уже к отрицательным результатам — к учащению болезней. Потом требуется масса усилий родителей и врачей, чтобы не дать болезненному ребенку погибнуть.
Предположение, что человеческий детеныш родится исключительно слабым и уязвимым, возможно, преувеличено. Может быть, он становится таким в первые же месяцы в результате чрезмерного щажения, не позволяющего вовремя натренироваться защитным и приспособительным механизмам, призванным спасти его от болезней в последующие годы. Возможно, что положение с «телесными структурами» такое же, как и с мозгом, когда отсутствие должных ранних раздражителей оставляет неполноценным на всю жизнь. Не берусь утверждать это категорически, поскольку рассмотрение механизмов формирования и тренировки вселяет оптимизм; можно восстановить слабое здоровье изнеженного в раннем детстве ребенка более поздними упражнениями. Как уже говорилось, с мозгом это не получается — догнать упущенное нельзя.
Я бывал в разных странах и читал разные книги. Бросается в глаза разница в подходе к физическому воспитанию у нас и на Западе. Я помню апрель в Лейпциге — холодно, сыро. Старшую группу детского сада ведут в зоопарк. Ребята без шапок, в шортах, с голыми коленками, в очень легких курточках, замерзли до синевы. Таких картинок сколько угодно. У нас видел младших ребят Никитиных, которые танцевали босиком по октябрьскому снегу, когда провожали меня на вокзал.
У нас во многих семьях Детей одевают очень тепло. Многие родители ограничивают детей в движениях. Они не могут бегать уже потому, что одеты слишком тепло. Не разрешают бегать, чтобы не падали и не ушибались, из каждой шишки и ссадины, принесенных из детского сада, делают драму и предмет для жалоб. Дома не дают бегать тоже, чтобы чего-либо не разбить, не испортить… До четырех лет детей возят в колясках и санках… В яслях и детских садах преобладают спокойные игры.
Питание детей в некоторых семьях однообразно, содержит мало овощей и фруктов, а больше сладостей.
И ко всему этому — масса лекарств, начиная с самого рождения.
Мне кажется, что во всем этом достаточно оснований для возрастания болезней. Круг замыкается: чрезмерное начальное щажение — ослабление защитных сил — болезни — страхи — еще большее щажение. И так далее.
Если к этому добавить все еще плохую постановку занятий физкультурой во многих школах, то хорошие прогнозы на здоровье достаточно сомнительны.
Мало упражнений в детстве не только вредит здоровью, но и тормозит психическое развитие. Движение — это первичный стимул для ума.
Элементы здоровья. Их немного: физические нагрузки, правильное питание, закаливание, сон. К этому нужно добавить психику: она все окрашивает, без приличного УДК недостижимо телесное здоровье. Остановлюсь коротко на каждом.
Тренировка органов движения: суставов, связок, нервного аппарата, управления рефлексами. Все это достигается так называемым физическим воспитанием, упражнениями и играми. Отличную систему применяют Никитины: они используют врожденные рефлексы ребят и стараются их натренировать, не упуская времени, чтобы не угасли. Со второго — третьего месяца они поднимают ребенка в кроватке, давая ему палец, чтобы ухватиться. Рано держат вертикально, позволяя опираться на ножки. В дальнейшем широко используют различные самодельные спортивные снаряды — кольца, перекладину, лесенку. Основа их системы — смелость, доверие к силам и к врожденной осторожности ребенка, взаимодействие детей разных возрастов, игры, соревнования, ну и, конечно, мудрое руководство отца. Помогает закаленность детей к холоду, легкая одежда. И вот что они достигли: с трех месяцев ребенок стоит в кроватке, держась за перекладину, а потом и висит, ухватившись за пальцы взрослого. Ползают или, точнее, ходят на четвереньках с шести-семи месяцев. Ходить без посторонней помощи научились в 9 месяцев, быстро бегать — с двух лет. В четыре года они лазили по шесту на 3 м, а в три — крутились на кольцах. Поднимали фантастические тяжести — я видел у них набор мешочков с галькой от 1 до 18 кг. Они начинают упражняться ими с полутора лет, а к трем годам показывают становую силу на динамометре, равную их весу. Это все я видел сам. Спортивны, как обезьяны, ловки и гибки, выносливы. В двадцатикилометровые походы их берут с четырех лет. Таким детям можно только позавидовать. Некоторым ортодоксам от медицины и педагогики это не нравилось, говорили, что нагрузки чрезмерны, но я думаю, что они сами никогда не пробовали физкультуры и их идеал не простирается дальше упражнений, что показывают по телевизору.
Разумеется, не просто достигнуть таких успехов. Одному сыну или дочери в семье при неспортивных родителях просто немыслимо. Но в детском саду и в школе — возможно.
Не будем замахиваться на идеалы с тренерами и спортснарядами. Пусть дети не станут гимнастами, пусть они будут просто хорошо тренированными: умеют много ходить, бегать, играть в обычные быстрые игры. Для этого нужно немного. Прежде всего — не бояться перегрузок, если ребенок делает это сам, без малейшего давления. Физическое утомление не вредно, если сопровождается отдыхом. Надо дать детям возможность бегать, играть и упражняться коллективно: в детском возрасте достаточно внутренних стимулов, только не ограничивайте и не кутайте. Первое дело: как только ребенок научился ходить, надо перестать возить его на прогулку в коляске. Медленно и с остановками уже через полгода после первых самостоятельных шагов ребенок может пройти несколько километров. Не нужно таскать его на руках. Если не приучать, то и проситься не будет… В детском саду и в школе физкультура должна быть ежедневно и сильная, а не вольные движения. До пота, до одышки, не менее часа в день. Лучше всего — игры с соревнованиями. И очень важно не забывать про самолюбивых, застенчивых и неумелых «рохлей», активно вовлекать их. Я сам когда-то был именно таким и всегда увиливал от уроков физкультуры. Хорошо, что было достаточно домашней работы с малых лет…
Очень желательна утренняя гимнастика — для осанки, для суставов. Однако не надейтесь, что она понравится и ребенок будет делать упражнения самостоятельно и в одиночестве: это однообразно, скучно. Но с отцом или мамой — дело другое. Даже если несколько детей — все равно пример взрослых необходим. Поэтому делайте зарядку — всем будет полезно. Родителям даже больше.
Физкультура — это не только мышцы и суставы, это прежде всего тренировка всего организма, самый важный метод повышения «резервных мощностей» всех «рабочих» и «управляющих» органов. Работа мышц требует повышения доставки кислорода и глюкозы с кровью. Это значит — тренировочная нагрузка на сердце, легкие, печень. В то же время это психическое напряжение, тот самый физиологический стресс, необходимый для придания устойчивости «регуляторам» нервной и эндокринной систем. Общий тренировочный эффект физкультуры пропорционален интенсивности и длительности нагрузок. Мера интенсивности — в учащении пульса и дыхания, в потоотделении, если тепло. Без этого упражнения почти бесполезны. Как минимум нужен один час хороших нагрузок с учащением пульса до 150–170 в минуту, когда требуется остановка, чтобы отдышаться.
Закаливание — важнейший компонент здоровья. Сомнений в пользе нет, все согласны. А дело не двигается. Главная причина — страх перед простудой. Стоит ребенку переболеть насморком — все, никакой доктор уже не решается советовать холодные купания, прогулки без шапки и шарфа. Вот этот страх надо преодолеть — заболевания неизбежны, потому что они вызываются микроорганизмами и в любом людном месте их достаточно. Иммунная система у детей еще слаба, и они заражаются легко, но при хорошем здоровье так же легко выздоравливают. Если начать кутать, этим открывается путь для новых простуд.
Принципы закаливания давно известны. Если соблюдать осторожность, т. е. постепенность и систематичность, то опасности нет никакой. В руководствах по уходу за детьми даны различные режимы для воздушных и водных процедур. К сожалению, мало кто способен выдержать систему — измерять температуру воды и воздуха, отмечать минуты.
Вот самые простые советы. В первые месяцы — воздушные ванны: ребенок остается голый или в распашонке несколько раз при перестилании, начиная с 5 минут. Каждую неделю прибавлять по 2–3 минуты, доводить до получаса, а в сумме до четырех часов в день. Если температура в комнате ниже 20°, уменьшать время или немного прибавлять одежды. Следить за поведением: если спокоен — значит, не холодно, проверять кожу — она должна быть прохладной, но не холодной. При купаниях начинать с 36° и понижать температуру на 1° в неделю, доводить до 25–23°. Нужно, чтобы ребенок чувствовал удовольствие при купании — это самый надежный критерий.